«Как бы ни долог был наш путь Через снега и ветра вой. Пусть только б ждал нас кто-нибудь, Когда вернемся мы домой. Чтобы горел в окошке свет И пели в очаге дрова. Забыть за дверью ворох бед, Порог переступив едва» © Тэм — Возвращение домой
Весна 1982 года — И потом Недостойный Сын возвратил магию в Род, и семья зажила по законам волшебства и справедливости! — Вальбурга завершила импровизированную сказку и сунула Гарри в рот еще одну ложку пюре из брокколи. Тот, в свою очередь, схватился ладошкой за браслет со звездами, свисающий с запястья Вальбурга, который интересовал его куда больше зеленой кашицы. Орион, наблюдавший за всем действом из дверного проема, снисходительно покачал головой. — Cherie, если ты и дальше продолжишь называть Главу Рода Недостойным Сыном, я всё ему расскажу. — И что? Сири закатит глаза, фыркнет, скажет: «Опять, маман, ваши инсинуации» и уйдет копаться в своем чуде маггловской техники, этом орудии смерти, и всё будет по-прежнему! — отмахнулась Вальбурга, потянувшись за новой порцией пюре, — Смотри, сынок, метла «Молния» летит вниз, делает крутой вираж и залетает точно в цель! Вот молодец! — Сынок? — недоверчиво переспросил Орион. — Он самый, я еще слишком молода, чтобы стать «Баушкой Валли», хотя Гарри упрямо пытается, и в кого только он такой? — пожала плечами Вальбурга, в десятый раз отбирая браслет, но малыш упорно продолжал тянуть к нему ручки. — Да отдай ты ему уже эту побрякушку! — не выдержал Орион. Вальбурга покачала головой: — Эта, как ты выразился, побрякушка, — амулет, зачарованный на то, чтобы оповещать меня, что с Сири, Регулусом и Гарри всё хорошо. У Лили тоже есть подобный. Давай, сынок, открывай ротик. — Ты совсем его разбалуешь. — Не вредничай, Ори, должна я хоть где-то ощутить собственную значимость. Хоть в чем-то, — горестно вздохнула Вальбурга. Орион подошел ближе и обнял жену за плечи. — Что тебя тревожит, Валли? — Я почти его потеряла, Ори, почти потеряла… Сначала он сбежал из дома, погнавшись за яркими бабочками бессмысленных идей, потом чуть не угодил за решетку, если не Регулус и его искусство убеждения. Он погнался бы за этой крысой, Ори, точно тебе говорю, и погиб бы там! Ты помнишь, каким он был маленьким, каким болезненным? Ты часами пропадал в лаборатории, пытаясь сотворить универсальное зелье, а я штудировала книги с древними ритуалами? Мир просто не принимал кровь от нашей крови, в любую минуту грозя то безумием, то смертью. Мы пошли на кровосмешение, потому что любили друг друга и верили в безумные идеалы нашей семьи, но сама магия настаивала на других решениях. И тогда мы пошли на безумие — мы провели обряд введения в Род, и сделали его Главой Рода. И всё прекратилось. Ты помнишь, Ори? А потом, вдруг, родился Регулус… Он был полной противоположностью Сири: тихий, вдумчивый, спокойный. Мы, смеясь, прочили ему Рейвенкло, но он не дерзнул пойти против устоев семьи, чтобы через несколько лет броситься в эту жестокую авантюру с хоркруксами, и чуть не оставить там свою жизнь. Он хотел быть как Сириус, как Недостойный Сын, которого из-за наших грехов отказывалась принимать сама магия. Я так боялась, что он будет сквибом, ты помнишь, Ори? Она всё говорила и говорила, не переставая при этом потчевать Гарри ранним полдником, а Орион слушал и соглашался с каждым словом жены. За несколько лет они чуть не потеряли обоих сыновей. Как бы ни упорствовала в манерах вычурная Британия, когда подрастающее поколение воспитывали домовые эльфы, и Орион, и Вальбурга придерживались иного мнения: они были родителями, допускающими ошибки, заблуждающимися, отчаявшимися, но все-таки родителями. И именно поэтому их недавняя вспышка ярости стоила Волдеморту его презренной жизни. — Я, признаться, сам растерялся, когда увидел, как ты подобно разъяренной львице швыряешь в Лорда свое особо хитрое заклинание, — фыркнул Орион. - Материнская магия имеет свои секреты, — пояснила Вальбурга, — А ты вовремя вспомнил о Магии Рода. — Я сам не знаю, как это произошло. Когда я увидел, как в Сириуса летит Авада, я словно бы раздвоился — одна часть меня осталась стоять в ступоре, а другая стала лихорадочно соображать, что делать. Идея всплыла сама собой. — Верно говорит Сириус: кровосмешение, безумие, мы не стали исключением, — мрачно пошутила Вальбурга. — Мы давно жили в ненормальном мире, Валли, и вот, наконец, стали его частью. Ну-ка, сынок, съешь еще ложечку этого кошмара, которым тебя кормит бабушка, и я тебе дам шоколадку. — Никаких шоколадок до ужина, дедушка! — Он самый, Валли, он самый, — фыркнул Орион, перехватывая Гарри. У Вальбурги больше не осталось сомнений, в кого пошел характером ее Недостойный Сын.***
Две недели назад Сириус притащил откуда-то разбитый маггловский мотоцикл и теперь дни напролет копался в ипровизированном гараже, пытаясь сотворить из бесформенной груды металла последнее чудо магического мира. Домашние пока что снисходительно относились к его причудам, он жив, относительно здоров, посему: «Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не заавадило», а Регулус даже давал неплохие советы в области артефакторики. Сириус всерьез подумывал над тем, чтобы продолжить обучение и соединить некоторые вещи из мира магглов с вещами из мира волшебников. Но всё это не раньше переезда. А переезд пока оттягивался на неопределенный срок, и кто бы мог подумать, виноваты тут были вовсе не хоркруксы, а невозможные агенты по недвижимости, пытавшиеся всунуть Лили дешевку за бесценок. Она, Ремус и вызвавшаяся помогать Беллатрикс, днями напролет слонялись по городкам и городишкам, выбирая подходящее жилье, к вечеру приходили и падали замертво. Дело не сдвинулось ни на йоту. Пока однажды Сириус не плюхнул на стол обычную газету с объявлениями, в которую по обыкновению заворачивал детали для мотоцикла, и не заявил тоном, не терпящим пререканий: «Вот. Салем. Ведьмин Коттедж. Этот дом будет нашим». С этого дня истерия, скосившая здравый смысл женской части Дома, лишь усилилась: началась погоня за занавесками, посудой, шкафами, шкафчиками, и обоями для детской и гостиной. Сириус не возражал. Переезд был назначен на конец марта. Сириус понемногу приходил в себя, Лили перестала вздрагивать каждую ночь и бежать к его двери, чтобы проверить, не отправился ли он в гости к Джеймсу, Блэки вернули себе место на политической арене, а Регулус и Ремус работали над способами уничтожения оставшихся хоркруксов, чтобы не дать ни малейшей возможности для возвращения Лорда. Жизнь потихоньку налаживалась. И даже его странный статус в жизни Лили и Гарри пока что Сириуса не волновал. Главное, что все живы. Ведьмин Коттедж очаровывал своей простотой в самого начала. Три спальни, две ванные, уютная гостиная с камином, чердак и просторная кухня — как мало нужно для счастья! Лили обвешает все стены чугунными сковородками, доставшимися в наследство от бабушки, и украсит окна клетчатыми занавесками. Сириус обустроит в гостиной библиотеку, и Ремус будет там пропадать, когда ему случится наведаться в гости. Они высадят сад на заднем дворе, и Гарри будет играть там в Квиддич, когда подрастет. У них будет собственный дом, пусть отличный от помпезного особняка Поттеров, и не такой вычурный, как Дом на Гриммо, но это будет их дом. Их Ведьмин Коттедж.***
— Да-да, осторожнее, не ударьтесь, — предостерегла Лили рабочих, пытавшихся втиснуть излишне большой шкаф в узкий дверной проем, — Несите его в спальню в конце коридора. Там будет спать мистер Блэк. — Будет сделано, госпожа, у вашего мужа отличный вкус, — весело ответил долговязый детина, которого прижало к косяку этой гробиной из красного дерева. — Он мне не… — начала Лили, но осеклась на полуслове. А кто же они, все-таки, друг другу?