Чиверта

Капитан Аветта взяла двенадцать часов личного времени больше в политических целях — чтобы вынудить команду делать то же. Занять себя в это время было непросто, тем более Чиверта наверняка состояла в сговоре с командой: Аветте в такое время предоставлялся допуск исключительно к развлекательным файлам, и Чиверта тщательно следила, чтобы они никак не были связаны с кораблем или колониями. Отдавать все это время сну казалось Аветте чрезмерной расточительностью, попытки переговоров проваливались с треском, пикировки с целью развлечения доставляли его куда меньше, чем желала бы Аветта: несмотря на всю свою разумность, на развитое чувство юмора, Чиверта все же была связана многими блокаторами и потому не могла допустить грубости или язвительности в свои реплики. Чиверта, казалось, ощущала недовольство Аветты лучше ее самой. Она помалкивала, хотя бытовые аппараты послушно исполняли приказы (за исключением, разве что, крепкого спиртного — тут Чиверта повела себя как умеренно беспринципный аптекарь, прячущий горькую микстуру в сладком сиропе, и подсунула коктейль). На негодование Аветты она вывела на коммуникационный экран фигуру бармена, мешающего этот коктейль, и подчеркнула: водка — 50 г, белый ром — 30 г, золотой ром – 30 г. Аветта фыркнула и уселась в кресло, потерла запястье, и ткань комбинезона стала тоньше, прозрачнее, свободнее, легла мягкими складками, потемнела, окрасилась фиолетовым. – Счастье, что ты существуешь только на экране, гнусная твоя натура, – буркнула она. Чиверта села в кресло и поднесла ко рту высокий стакан вроде того, из которого пила Аветта. – Мое существование на экране не противоречит моей возможности наслаждаться им, – невозмутимо ответила Чиверта, надменно посмотрев на нее через плечо. – В полной мере? – спросила Аветта и хихикнула. – Очень неудобно, однако. Существовать только на экранах, вести исключительно целомудренный образ жизни, не быть способной испытывать… всякое. Тела-то нет. – Удобнее, чем тебе кажется. Не только на экранах, уволь. С третьим — ну нет, что ты. «Всякое», с твоего позволения, я… испытываю. Ощущения могут переживаться телом, но обрабатываются в мозгу. Чего у меня по вполне понятным причинам избыток. – Да ладно! – скептически воскликнула Аветта. Чего она не заметила: на экране слева стоял мужчина. Высокий, зеленокожий, обнаженный, с сизыми и синими прядями длинных волос. Несколько отличающийся строением от мужчин экипажа, но это не бросалось в глаза. Он подошел к смотревшей на него, улыбавшейся, отставлявшей бокал Чиверте, опустился на колени, бросил на Аветту многозначительный взгляд и развел в стороны полы туники, обнажая ее грудь. Аветте подумалось, что тщеславная Чиверта придумала себе умопомрачительное тело — мужчине, впрочем, тоже. – Не только твои или командные, дорогая, – промурлыкала Чиверта, выскальзывая из одежд, расставляя ноги; мужчина неспешно облизал губы и провел языком по внутренней стороне бедра, глядя ей в глаза. – Не только реальные или придуманные. Движения прядей волос напоминали Аветте что-то — она не могла ухватиться. Ей было все сложнее ухватиться, потому что ею овладевал знакомый жар, рассеивал мысли, усиливал ощущения, наливал желанием низ живота, согревал груди, пробегал электрическими разрядами по коже. Аветта тяжело дышала, наблюдая за Чивертой и незнакомцем, даже отставила стакан, боясь разлить. Прикрыла глаза, съезжая вниз в кресле и раздвигая ноги, желая облегчения — хотя бы легкого бриза по коже, нежного поцелуя — например, на губах. По ее ноге скользнуло нечто огромное, мощное, гладкое — теплое, одновременно успокаивающее и дразнящее. Она приоткрыла глаза для подсказки, увидела Чиверту, выгнувшуюся от экстаза: мужчина держал ее на руках, а нижняя часть его тела извивалась дюжиной тентаклей. – Не твой ли это приятель, Чиверта? – выдохнула она. Щупальце обвило ее талию, конец еще одного пощекотал затылок. Аветта ухватилась за подлокотники кресла и откинула голову назад, подставляя тело любопытным членам. Один скользнул по ее бедру к паху, и Аветта не удержалась, выгнулась, сдвинула ноги и застонала. Щупальце отпрянуло. – Нет, нет! – выдавила она, хватаясь за него изо всей силы и направляя ко влагалищу. Она лихорадочно расстегнула рубашку и выскользнула из штанов, раздвинула ноги и закинула их на подлокотники, туманно думая, приказывать ли ему или сам догадается. Древний, в конце концов, еще и с Чивертой общается. Ее тело сжали несколько щупалец, изредка подрагивавших, когда она сжимала их слишком яростно. Он подчинялся ей, когда она просила быть нежнее, или резче, или медленнее, замирал, когда она, ощущавшая его у влагалища, сжималась и отодвигалась. Наконец она подалась к нему, и торжествующе выдохнула, ощущая в своем теле чужое. Сердце Аветты бешено колотилось, по виску потекла первая капля пота, а внутри, начиная с матки, пульсируя, раскручиваясь упругой пружиной, распространялся мириадами иголок, крошечных взрывов и вспышек, а затем опустился на нее шелковым покрывалом оргазм. Аветта свела ноги и сжала колени, прикрыла грудь рукой и спрятала за ладонью глаза. Немного передохнув, она натянула штаны и хлопнула по ткани, чтобы она очистилась. Чиверта полулежала в шезлонге и смотрела на океан. Аветта отпила коктейля. – Это не была ты, – задумчиво произнесла она, подходя к экрану и прислоняясь плечом. – Не была. Чиверта едва заметно улыбнулась и покачала головой. – Безопасность корабля неприкосновенна, капитан. Он понимает это и уважает наши правила. Аветта фыркнула. – Я просто напоминаю вам. – Но? – Но кое-что невозможно объяснить. Только испытать. Для этого создаются изолированные сектора, их автономность непрерывно проверяется и отсылаемая информация контролируется. – Сектора потом уничтожаются? Чиверта нахмурилась и неохотно произнесла: – Как распорядитесь. Аветта хмыкнула и отвернулась. Повернулась — и вздрогнула. Даже — о дивная человеческая натура — покраснела. Рядом с Чивертой сидел тот мужчина, по-прежнему обнаженный, и держал ее руку в своей. – В этом нет необходимости, скорее, обратное выгодней. Обмен информацией может идти в обе стороны, – глуше продолжила Чиверта. Мужчина кивнул и нежно поцеловал ее пальцы. Аветта скосила глаза за ее шезлонг, чтобы разглядеть тентакли. Увы — к телу мужчины крепилась пара сильных, ладных, мускулистых ног. Она усмехнулась и сказала: – Под твою ответственность. Она постояла еще немного, словно пыталась разглядеть, где в ее каюте может прятаться тот гигантский осьминог, но только поморщилась. Словно почувствовав ее настроение, Чиверта исчезла. На экране простиралось бескрайнее море; Аветта посмотрела фильм, немного почитала и отправилась спать. Засыпая, она провела по коже за челюстью, где прятался ее чип, и усмехнулась. Она уже спала, но ей то ли снилось, то ли казалось, что по ней успокаивающе, умиротворяюще скользнули щупальца — или руки, обтянутые зеленой кожей.