Мышонок

14 апреля, 17.12. — Пока не забыл — как я обещал, замаливающие вину крекеры для нашего Ичиро, — спохватился Ютака, открывая кухонный шкаф. — Ты хотел навестить его сегодня? — Угу, хотел. И навещу, планы в силе, — Така забрал угощение, — благодарю. Юта успел перебазировать на кухню свои англоязычные талмуды, папки с тезисами и набросками к будущей выпускной работе, чтобы убить разом двух зайцев. Первым зайцем были упражнения в высшей кулинарии, ибо накануне братья условились, что перед отъездом к Матсумото-сан вместе испекут для неё вишнёвый кекс и рыбный пирог. Второй заяц — написание главного студенческого труда. Теперь же Ютака сидел за обеденным столом, за завалами бумаг, скрипя шариковой ручкой, но время от времени поглядывал в сторону духового шкафа, где допекался кекс. Рыбный пирог мирно покоился на подоконнике, накрытый чистым полотенцем. — Как оно продвигается? — М? — Уке поднял голову, и Така кивнул на разложенные на столешнице листы. — А, ну… пока есть десять страниц. Приличный результат за пару дней. — А сколько нужно? — Хах, столько, чтобы полностью раскрыть выбранную тему. Насколько полно она будет раскрыта — решает руководитель выпускного проекта. — Мне кажется, с твоими мозгами любую тему можно и на двух страницах раскрыть, — Така глянул на дисплей телефона — время подбиралось к половине шестого. — Ах, мне бы твою уверенность… — брат с наигранным трагизмом вздохнул. — Это не отчёт при переходе с одного курса на другой, тут всё куда сложнее. — Интересно, что пишут в своих выпускных работах журналисты? — Вряд ли вас заставят писать что-то объёмное. Скорее, подтверждением вашей квалификации будет полноценно составленный, самостоятельный репортаж или что-то в этом духе. — Откуда ты… а, ну да, — осёкся Таканори. Вспоминать лишний раз о Юу Ютаке точно не захочется. Интересно… решил ли что-нибудь для себя Уке после их вчерашнего разговора? Ведь они к этой теме не возвращались. Широяма однозначно и в дальнейшем будет искать повода для встречи с Ютой, а Така не видел в глазах последнего железной уверенности, что тот всё отпустил и забыл, голос его не был твёрд, когда он говорил о Юу. Сложно, сложно… Печь звякнула, оповещая о готовности кекса, и Матсумото отлепился от холодильника, чтобы извлечь их с Ютой творение из духового шкафа. — Возьми деревянную шпажку и проверь, пропеклось ли тесто, — не отрываясь от написания абзаца, распорядился Уке. — Ага… сухая и чистая. Пропеклось, — довольно констатировал Таканори. — Тоже поставить на подоконник? — Давай. И можешь бежать к Ичиро, — Ютака поставил точку и посмотрел на брата, — пока старичок не уплыл спать. — Так и сделаю, — Така водрузил на деревянную доску форму с кексом и накрыл его салфеткой. — Точно больше ничего не нужно? — Неа. Когда примерно тебя ждать обратно? — Через полтора-два часа. Может, мне потом на обратном пути заглянуть в магазин? Нам нужно что-нибудь? — Хм… — Юта прикусил колпачок ручки, покосившись на холодильник. — Сыр и помидоры. Запомнишь? — Без проблем, — Така схватил крекеры. — Ну, я пойду. — Удачи. Передавай Ичиро привет от меня. Чему был рад Ютака, так это тому, что Таканори не ушёл в себя после переезда сюда. Кажется, он вполне неплохо освоился в университете, поддерживает связь с новыми знакомыми и сокурсниками, по вечерам выбирается на прогулки, навещает Ичиро, помогает по хозяйству. Хотя, может, всё дело было в излишнем беспокойстве Юты за брата? Матсумото не малое дитя, его не нужно водить за ручку и силой вытаскивать на свет божий. Пусть ему всего восемнадцать, но он успел пережить столько всего, столько встрясок и разочарований, что Ютака точно не был тем человеком, который должен рассказывать ему о том, как сурова бывает жизнь. Это Таканори знал лучше, чем кто бы то ни было. Он и не скрывал особо, что недолюбливает людей, что ему не шибко комфортно в их обществе, и всё же он не прятался в раковину. Он жил у тёти и двоюродного брата две недели как, и Уке наконец-то осознал, что можно малость ослабить вожжи и расслабиться самому. Така справится, он всегда со всем справляется. Одна мысль билась в голове Юты со вчерашнего вечера, как раненая птица о стальные прутья клетки. Она захватила его сознание после того странного разговора с Таканори, подтачивая и без того хлипко устоявшуюся уверенность, что былая проблема себя изжила… но, к сожалению, Матсумото сумел посеять зерно сомнения, породив цепочку новых размышлений, что основывались на шатких «да/нет?», «делать/не делать?», «а вдруг, а если…». Если… отвратительное слово. Но — да, да, чёрт возьми, всё упирается лишь в одно: а если Така прав? И Юу и впрямь есть о чём рассказать… Ютака зарычал, со стуком положив несчастную ручку на стол, и закрыл ладонями лицо. Да что там, он работу-то свою писал не потому, что хочет этого, или потому, что так надо. Он грузил себя намеренно, чтобы голова была занята действительно полезным делом, а не забивалась мыслями о том, кто предал его доверие. Всё… очень… плохо. На миг рука его дрогнула, потянувшись к лежащему рядом телефону. Но, когда пальцы были всего в миллиметре от пластикового корпуса, Юта отдёрнул ладонь и рывком встал из-за стола. Нет, ни за что! Вот дьявол… надо заварить себе кофе. Жаль, что в доме не было чего покрепче — Ютака с радостью бы выпил пару стопок виски. Отдалённо он понимал, что это будет явным перебором, да и утопить мысли о Юу в алкоголе он также пробовал. Исходя их того, что он имел теперь, всё было впустую. Все попытки за эти недели и месяцы… А телефон, будто издеваясь, глядел на него чёрным глазом уснувшего дисплея. Что же ему делать? *** Акира стоял на берегу пруда, протянув Ичиро руку с разломанными на кусочки крекерами. Лебедь проворно щипал лакомство с широкой ладони юноши, пока тот рассматривал левое крыло, украшенное одним-единственным чёрным пером. Ичиро ни с кем перепутаешь, Аки с прошлого раза запомнил его отличительный знак. Нет, Таканори не опаздывал, так вышло, что Сузуки немного не рассчитал время и пришёл почти на полчаса оговоренного. Зачем же тогда оставлять пернатого товарища без угощения, оно всё равно было принесено сюда именно для него. — У лебедей действительно отличная память, раз ты узнал меня, — Аки вытащил из пачки три крекера и разломал их. — Така говорил, ты мало общаешься с другими птицами здесь. Неужели не скучаешь один? Ичиро пристально посмотрел на него янтарными бусинками блестящих глаз и вытянул шею за новой порцией крекеров. — Говорить об этом не хочешь, да? — невесело усмехнулся Акира. — Да уж… кому будет приятно рассказывать о своём одиночестве. Ичиро вновь поднял взгляд на своего визави, и Сузуки мимолётом показалось, что лебедь прекрасно понимает всё, о чём он говорит. Молодой человек застыл, неотрывно глядя в лебединые глаза, и вздохнул… — Вечно нас кто-то бросает — что людей, что, как видно, птиц. Причём, не всегда «бросает» равносильно «уходит», — Акира не понимал, зачем он говорит это бессловесному созданию, но что-то побуждало его продолжать. — Ты остался без подруги, а меня оставила мать, веришь, нет? Смешно, я даже не помню, как она выглядела… — Аки нахмурился, осознавая, что это чистая правда. — Тяжело лишь на первых порах, потом свыкаешься, но как раньше уже ничего не будет. Вот она, сечёшь? — он наломал ещё крекеров. — Суровая правда жизни. Наверно, всё-таки есть пробелы, которые почти невозможно заполнить. Поставив точку в своём монологе, блондин вдруг понял одну вещь… всё это время, пока он говорил, Ичиро не взял с его ладони ни кусочка обожаемых крекеров. Лебедь просто смотрел на юношу, будто внимательно его слушая. А стоило ему замолчать, как Ичиро вернулся к прерванной трапезе. — Компромат на меня собираешь, а? — Аки улыбнулся. — Не говори об этом никому. Таканори несколько минут как пришёл к пруду. Он сразу заметил, что Акира стоит на берегу и кормит Ичиро — по идее, Така должен был подойти и присоединиться, но вместо этого какой-то неведомый импульс толкнул его к росшему поблизости раскидистому клёну. Така спрятался за деревом и слушал, о чём Аки говорил с лебедем… поступок довольно постыдный, но Матсумото сумел перебороть накатившую неловкость. А то, что он услышал, стало как минимум неожиданным… Во-первых, он никогда не слышал, чтобы Акира говорил так, таким голосом. Каким? Тихим, немного грустным, но ровным и с нотами печальной улыбки. Этот голос невероятно контрастировал с тем, что обычно слышал Таканори — сильным, чистым, звучным и насмешливым. Контраст был столь резок, что юноша на секунду засомневался — а тот ли это Акира, которого он знает? Во-вторых… что заставило Аки рассказать об этом Ичиро? Така же не ошибся? «Ты остался без подруги, а меня оставила мать…» А судя по тому, что блондин поведал лебедю далее, его мать ушла из семьи очень давно. Но насколько давно, если он лица её не помнит? И, похоже, он до сих пор переживает из-за этого… интересно, он сам смог бы объяснить, зачем он решил открыть Ичиро эту часть себя? Было ли это порывом или осознанным поступком? «Ладно, хватит шпионить», — Матсумото тряхнул головой, сделал глубокий вдох и выполз из-за клёна. Пора нарушить их уединение. — Привет, — негромко поздоровался Така, отчего-то заметавшись внутри себя. Будто у него на лбу было выведено красным маркером «А я всё слышал!». — Привет, — а вот этот голос был хорошо знаком Таке. Поразительно, как быстро Сузуки смог переключиться! — Тоже с крекерами? А просил меня их взять. — Просил, — кивнул Матсумото, подходя ближе к своему подопечному. — Привет, привет, Ичиро, — он с улыбкой погладил лебедя по длинной шее — тот довольно приподнял крылья, взаимно приветствуя друга. — Я думал, Юта составит мне компанию, но он предпочёл компанию своего диплома. И откупился дополнительной пачкой крекеров. «Хорошо, что Юта не составил тебе компанию», — мысленно процедил сквозь зубы блондин. Потому что Ютака уж точно бы не обрадовался, увидев, с кем собирался встретиться его братишка. — Я не опоздал? — Таканори распечатал свою пачку крекеров. — Нет, это я пришёл раньше. Мои сотоварищи по прозябанию в общежитии разъехались к родителям, так что мне стало скучно. — А сам ты почему не поехал к родным, раз в общежитии скучно? «Однажды моя голова научится работать вперёд языка, а не наоборот», — закатил про себя глаза Така. Ну и зачем он спросил об этом после всего, что слышал минуту назад? — Потому что дома не менее скучно, — подмигнул ему Акира. — Ни парков, ни лебедей. Окраина, как она есть. — Сегодняшний вечер занят, это понятно. А субботу и воскресенье чем займёшь? — Буду импровизировать. Здесь в любом случае куда больше мест, где можно неплохо провести время. А ты что будешь делать? — Завтра мы с братом едем к маме на весь день. Послезавтра… не знаю. К университету всё готово, вроде. — Слушай, если будет желание, в паре кварталов от университета открыли кофейню-кондитерскую неделю назад. Я там ещё не был. — Хочешь наведаться туда? — Таканори протянул Ичиро крекеры — у Аки иссякли запасы угощения. — Да можно бы… — Сузуки взлохматил блондинистый затылок. — Если у тебя не появятся другие планы, конечно. Ребята из моей группы успели там побывать, говорят, всё вполне достойно. — Принял к сведению. — Что там с вашей физкультурой, кстати? — усмехнулся Акира. — Я смотрю, ты перестал хромать. — Я твоими мазями натирался с ног до головы и терпел их преотвратный запах, а тебе лишь бы ехидничать. — Когда я ехидничаю, обычно, это по-другому выглядит. Согласен, пахнут они не как розовый куст, но зато действуют на ура. — Да уж, я заметил. Физкультура была вчера, сенсей не сильно свирепствовал по сравнению с прошлым разом. — Раз так, то тебя можно считать без пяти минут атлетом. Ты быстро восстанавливаешься и набираешь форму. — Из меня атлет, как монахиня из женщины лёгкого поведения. Не с моей тщедушной комплекцией быть спортсменом. — Ты немного худоват, но не тщедушный. И с комплекцией твоей тоже всё в порядке, у тебя пропорциональная фигура. — Не знаю, где мне может пригодиться эта информация, — наморщил нос Така, однако внутри он ощутил… что? Что-то похожее на… смущение? — Я тоже не знаю, это было всего лишь моим субъективным мнением, — фыркнул Аки. — Ну, а физкультуру придётся потерпеть пару лет. — Угу, в курсе, — Матсумото вспомнил новую пройденную тему по математической статистике. — Математика меня волнует посильнее физкультуры. — Что, опять что-то непонятно? — Как я понял, да. — Готовь вопросы, разберёмся, если будет нужно, — пожал плечами Сузуки. — Хотя мне кажется, что ты немного ленишься, — прищурился он. — Чего это вдруг? — Така неосознанно прищурился в ответ. — Ты написал первую контрольную на высший балл, на все объяснения у меня ушло меньше получаса, и ты всё усвоил. — Это значит, что способы решения математических примеров, предложенные более ушлыми и опытными студентами, легче усваиваются, — парировал Таканори, заставив Акиру рассмеяться. — Ну и что ты ржёшь? Р-р-р… если тебе в тягость это всё, так и скажи. — Вовсе нет. Ладно, извини, — просмеялся блондин, — я тоже не с первого раза пришёл к тому, что знаю. Пиши, когда понадобится помощь. — Но давай без этого самоотверженного геройства в свои личные выходные. — Ничего обещать не могу, — Аки развёл руками. — В тот раз тебе понадобилась экстренная помощь. — Значит, впредь я буду предусмотрительнее. Акира смотрел на него, слушал его голос… определённо, Така стал разговорчивее, в голосе наконец-то были слышны эмоции, речь его перестала быть сухой и механизированной, точно у робота. В их общении заискрил прогресс, и Сузуки, по идее, стоило бы этому радоваться — не этого ли он добивался? Но он не чувствовал ничего, что напоминало радость хотя бы на сотую часть. Он не чувствовал даже, что шёл на эту встречу с Таканори, как из-под палки. Почему так? А Таканори был… в полном замешательстве. Такого Акиру, с которым он говорил сейчас, он узнавал. Акира, который тихо говорил с Ичиро, был ему совсем не знаком. Вопрос первый: какой Акира из двух настоящий? Вопрос второй: зачем Акира прячется? Несмотря на то, что они знакомы уже две недели, Така только и знал о блондине, что его зовут Акира, и он студент-выпускник. А вообще… и Акира знал о нём не больше. Воспоминание о том, какой была изначальная цель их знакомства со стороны Аки, постепенно меркло и размывалось в памяти Матсумото. Акира казался ему ещё тем бунтарём, но опасным… нет. Таким Таканори его не видел. Не чувствовал. Плюс — Акиру безоговорочно принял Ичиро, это нельзя оставлять без внимания. — Сегодня крепко спать будешь, — Така легко погладил на прощание ярко-оранжевый клюв лебедя. — Тебе дай волю, ты бы ел и ел эти крекеры. Ну, поплывёшь чистить пёрышки? Ичиро взмахнул крыльями и отплыл от ребят, направившись в сторону зарослей осоки и камыша. — Наверно, мне стоит прийти сюда в воскресенье, — отстранённо проговорил Сузуки, непонятно к кому обращаясь. Он смотрел не на Таку, взгляд его провожал уплывающего в своё гнездо Ичиро. «Вот оно, опять, — Матсумото нахмурился, уловив перемены в голосе блондина. — Что с ним творится?» — Приходи. Он будет рад, — Таканори сделал шаг назад. — Идём, пока парк не закрыли. *** Весенние вечера в апрельском Саппоро обычно выдавались прохладными, и потому молодые люди решили, что на обратном пути можно бы забежать в ближайшее кафе. Така вдыхал аромат капучино, блаженно прикрыв глаза, и грел озябшие ладони о широкую чашку. Если бы он мог, он бы и нормальную человеческую еду заменял кофе — так он его любил. Акира заказал небольшой чайничек какого-то хитрого чая с апельсином и лимоном — его аромат Таканори почувствовал со своего места напротив. — Что, чай любишь больше кофе? — спросил Матсумото после первого глотка божественного напитка. — Одинаково, пожалуй, — Аки задумчиво сжал губы, размешивая в чашке кубик сахара. — Кофе я пью, чтобы не заснуть на скучных лекциях. Вне университета приходится разрываться. А этот чай, — он постучал пальцем по стеклянному боку чайничка, — я не пробовал. — М-м, — согласно промычал Така и, несколько раз моргнув, недовольно поморщился. — Опять… — Что «опять»? — все последующие слова сбились комом в горле, Сузуки застыл, изумлённо уставившись на Матсумото. Така снял очки и достал из нагрудного кармана рубашки маленькую упаковку очищающих салфеток. Вроде, ну что такого? Ну, снял человек очки, чтобы протереть линзы, не единорога же Аки увидел. Всё обалдеть как обыденно, аж тошнит, но… Акира никогда не видел Таканори без очков. А Така сосредоточенно и тщательно протирал линзы салфеткой, хмурясь, что не может увидеть и оценить степень чистоты без этой дурацкой размытости. Чёртова дальнозоркость! Он с шипением вытянул руку с зажатыми между пальцами очками, чтобы те приняли более-мене чёткие очертания, но помогло это слабо. — Что такое? — Акира соизволил отмереть, видя, что Таканори явно испытывает затруднения со своей оптикой. — Помочь? — А… да, освещение тут не очень, — Матсумото привстал, передавая ему очки. — Посмотри, нет ли на линзах разводов? Сузуки взялся за оправу, на мгновение коснувшись такиных пальцев своими, но взгляда от его лица так и не отвёл. И это Таканори увидел куда лучше… — Что такое? — проворчал он. — Да ничего, — блондин спешно наклонился к очкам. — Без очков тебя ещё не видел. — Я тоже без очков тебя не очень-то хорошо вижу, — хмыкнул юноша. — Верни мне их, пожалуйста. Вопреки ожиданию, в словах его не сквозила резкость и злость — скорее, что-то сродни беспомощности. И не просто так, ибо без очков Така чувствовал себя некомфортно и уязвимым. — Стёкла кристально чистые, — подытожил Аки после краткого осмотра на свету, — прошу. — Спасибо, — Таканори водрузил очки обратно на переносицу. — Так чего таращился-то? — он вернулся к кофе. — Или я без очков на себя не похож? — Почему же, похож. Немного необычно было увидеть тебя без них спустя две недели с ними. — Ну-ну, — Матсумото недоверчиво повёл плечом. — Мне этого всё равно не понять. — Конечно, ты видишь себя в зеркале каждый день, тебе привычнее. Наврал Акира, ох, наврал… Похож? Да сейчас прям. Тогда, несколько дней назад, в лифте, когда Аки старался разглядеть черты лица Таки за очками, он подумал о том, что без них его новый знакомый будет выглядеть очень и очень даже ничего. И вот у него появилась возможность узреть лицо Таканори открытым… было бы как минимум некрасиво не вернуть ему очки и сказать, что без них ему лучше, но именно это и было первым порывом блондина. За очками пряталась светлая, гладкая кожа, большие тёмно-карие глаза, которые без стеклянной брони казались такими грустными и наивными, чёрные, изогнутые дугой брови, делающие взгляд выразительным… и он это скрывает? — Слушай, мне правда любопытно… есть такое благо, как контактные линзы. Они не грязнятся, не запотевают, их не надо протирать. Почему ты не возьмёшь себе их? — Потому что мне противно от одной мысли, что мне придётся лезть пальцами в глаза с этими… пластинками, — Така вздрогнул, представив себе сие действо. — Но люди как-то уживаются с этим, привыкают. И ты привыкнешь. — Не хочу. — А ты вредный, ты в курсе? — Акира ничего не мог с собой поделать — ему хотелось улыбаться, глядя на насупившегося, как дикобраз, Таку. — Приму это, как комплимент. Кофе, чай и прохладный, но такой спокойный и по-своему уютный вечер в кофейне протекал под неторопливые разговоры и аромат свежей выпечки с кухни. Оба не могли бы сказать, что конкретно, но что-то между ними изменилось. Крутой поворот, который остался незамеченным, но который внёс свои коррективы в общение двух молодых людей. Может, Таканори и не спешил дарить Акире свою улыбку или смех, быть с ним откровенным до конца, но слова давались ему всё легче в беседе с этим прямолинейным блондином. *** 15 апреля. 09.02. — Ну что, ты готов? — Ютака застегнул ветровку. — Такси ждёт. — Готов, — Матсумото в десятый раз проверил содержимой наплечной сумки. — Едем. Така знал, что он увидит, когда они приедут к матери. Ему было и спокойно, что он едет не один, и немного тревожно. Юту впутывать ему не хотелось, но он был благодарен брату за предложенную помощь. Мать без него не сможет, и они — все трое — должны выдержать этот день. Дорога до дома семьи Матсумото прошла в молчании. Уке потянулся за своим портмоне, но Така остановил его, требовательно сомкнув пальцы на предплечье и покачав головой. В другой ситуации Юта рискнул бы поспорить, но сейчас во взгляде Таки ясно читалось: «Не надо». Ютака кивнул и дал ему расплатиться за поездку. Подхватив привезённые с собой сумки, юноши вышли на тротуар. Таканори, зная, что мать не будет в состоянии открыть дверь, сразу вытащил ключи. Сердце забилось тяжелее… пальцы будто одеревенели. Нехорошее чувство, посылающее стрекочущие разряды по неестественно прямому позвоночнику. Надо бы притормозить, пока это состояние не переросло в приступ самой настоящей паники. Такой, какая атаковала маленького Таку, когда он видел, как мать в очередной раз наполняет стакан дешёвым алкоголем. Со временем он свыкся, но это не значит, что это чувство отпустило его полностью. Иногда оно напоминало о себе… вот так, как в этот момент, растянувшийся в вечность. Время словно замедлялось, когда Матсумото понимал, что ему предстояло пережить. — Заранее прости, — с нотками нервозности пробормотал Така, с четвёртой попытки попав ключом в скважину. — Перестань, — твёрдо отозвался Ютака, забирая у брата сумки, — мы — семья. — Да… Воздух в прихожей объял их липкими крыльями затхлости, смешанной с парами спирта и россыпью пыли. Таканори помнил, как они с Матсумото-сан старались, как приводили дом в порядок неделю назад. И теперь всего этого как не было… Проглотив и заперев глубоко в лёгких вздох, Така посмотрел на Юту. — Отнесём продукты на кухню. Потом найдём маму, её комната на втором этаже. Первым делом Ютака открыл на кухне окно, чтобы прогнать дух запустения и тошнотворный запах пропавшей еды. Похоже, им предстояло перемыть не одну гору посуды, исходя из того, какое нагромождение тарелок и кружек скопилось на столе… а сколько грязной посуды могло быть в холодильнике? На первом этаже Матсумото-сан не было. В доме повисла пугающая, звенящая тишина, что наотмашь била по истрёпанным нервам свинцовым молотом. Тревога набирала обороты, и Таканори взвился вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, чтобы быстрее отыскать мать. Юта чуть не сбил его с ног, забежав в коридор второго этажа следом. Дверь в спальню Матсумото-сан… Дрожащей ладонью Така обхватил ручку и толкнул дверь от себя. Через секунду он ринулся к лежащей на полу матери, едва не поперхнувшись испуганным вскриком. Рядом с женщиной лежала пустая бутылка, под ней — свело-коричневая, высохшая лужа, от которой невыносимо тянуло спиртом. И плюс одна пустая бутылка на прикроватной тумбе… — Мам? Мама? — Таканори перевернул мать на спину, убрав немытые, слипшиеся волосы с её лица. Затылок обдало ледяное дыхание страха, перед глазами всё заволокло туманной пеленой. — Дай я, — Ютака встал на колени и взял хрупкую ладонь тёти в свои, приложив два пальца к запястью. — Пульс есть. Така? — позвал он брата. — Нужно вызвать скорую. Она сильно пьяна, ничего не слышит и не чувствует. И ей может стать хуже. — Да, да… — голос Матсумото дрожал. — Я сейчас. Ставшие непослушными ноги кое-как распрямились, юноша с четвёртой попытки схватил выскальзывающий из влажных пальцев телефон и вытащил его из кармана. …Скорая приехала спустя четверть часа, Таканори ни на шаг не отходил от кровати матери, пока фельдшер пытался привести её в чувство. Несколько уколов, промывание желудка, какие-то таблетки, капельница с раствором глюкозы… сердце Таки обливалось кровью, ему хотелось зажать уши, чтобы не слышать, как замученно стонет женщина, хотелось крепко зажмуриться, чтобы не видеть страдание в почерневших от боли глазах. Но он бы не посмел её оставить… Ютака до того, как врач приступил к своим прямым обязанностям, подошёл к брату и шёпотом сказал, что уходит на кухню — надо начинать наводить порядок, а заодно загрузить в стиральную машину вещи. Таканори одобрительно кивнул, это было весьма рациональным предложением, так они успеют сделать гораздо больше. — Матсумото-сан, Вы можете идти, если Вам нужно отлучиться, — обратился к юноше фельдшер спустя почти час. — Я поставлю вторую капельницу, чтобы почистить кровь и снизить уровень интоксикации. Дальше Вашей матери поможет сон, а затем — пить много жидкости, желательно, чистой, подогретой воды. Никакой тяжёлой пищи, а также крепкого чая и кофе. — Ясно… — устало кивнул Така. — Пожалуйста, позовите меня, если что-то понадобится. Мужчина проводил сочувствующим взглядом вышедшего из комнаты Матсумото и, покачав головой, наклонился к кейсу с медикаментами. Спускаясь вниз, Таканори услышал голоса в прихожей — первый принадлежал Юте, а второй… кажется, это была Хаяши-сан? Соседка из дома напротив, которая обещала Таке перед его отъездом, что непременно будет поддерживать с ним связь. Ускорив шаг, Матсумото вышел в прихожую и поравнялся с Ютакой. — Така? Врач уже закончил? — Осталась одна капельница, — Така посмотрел на соседку и поклонился ей. — Доброе утро, Хаяши-сан. — Здравствуй, сынок. Юта-чан мне всё рассказал, я со вчерашнего вечера чувствовала, что что-то не так, не видела света в ваших окнах, — запричитала она, — подумала, что нужно обязательно позвонить тебе сегодня днём… — Хаяши-сан, не переживайте так, — губы Таканори изогнулись в вымученной улыбке через силу. — Никто из нас не может быть рядом круглые сутки. И никто не может на неё повлиять, даже я… — он опустил голову. — Вы много сделали для меня и мамы, когда согласились присматривать за ней, и я не имею права просить о большем. — Ох, прости, что вспоминаю… но я помню её совсем другой! Прости меня, пожалуйста, — Хаяши-сан прижала ладонь к губам, сморгнув набежавшие слёзы. — Очень жаль, что вам с Ютой так достаётся… — Тётя Наоко — наша семья, мы не можем оставить её, — ответил Юта, видя, что Така не в состоянии говорить. — Не думаю, что «достаётся» будет… верным определением. — Да-да, я понимаю, — закивала старушка, — пока вы здесь, я могу быть хоть немного спокойной. Ну, вы идите, идите, — спохватилась она, — вы нужны Матсумото-сан. — Да, Хаяши-сама, — Уке поклонился ей, — спасибо, что навестили нас. — Спасибо, что помогаете, — очнулся Таканори, также слегка согнув спину. Ютака закрыл дверь и отвёл брата на кухню, где стало заметно чище. Отодвинутый табурет и предусмотрительно заваренный чай — от кружки веет мятой и ромашкой. — Что сказал врач? — Юта присел перед Такой на колени. — Сильное алкогольное отравление. Ещё одна-две такие встряски, и дело может закончиться реанимацией. Маме поставили последнюю капельницу, врач должен скоро спуститься. Извини, я всего не запомнил, — с губ Матсумото сорвался нервный смешок. — Ладно, тогда просто посиди, — Уке пододвинул к нему чай. — Я сам поговорю со врачом, когда он освободится. — Чувствую себя тряпкой, это ужасно, Юта, — Така поднял на него глаза — такие тусклые, безжизненные, что Ютаке стало не по себе. — Я не могу… не могу видеть её такой, это выше моих сил, я… — он задыхался, взгляд его никак не мог сфокусироваться на лице Уке. — Эй, эй, Така? Така! — громче позвал его Юта, сжав ледяные, тонкие пальцы в своих горячих ладонях. — Ты не тряпка, это ясно? Ты верно сказал Хаяши-сан — никто из нас не может повлиять на тётю. Ты столько всего вынес — и называешь себя тряпкой? Ты устал, ты боишься за неё, но это не показатель твоей слабости. — Тогда… тогда что мне делать сейчас? — растерянно пробормотал Матсумото, отчаянно стараясь сосредоточиться на тепле рук Ютаки. — Просто посиди, — повторил Уке и обхватил его бледное лицо ладонями, — приходи в себя, не торопись. Я заварил тебе чай, выпьешь, без отговорок. Юта прекрасно знал, что уверенный тон и чёткие инструкции помогут Таке быстрее вернуться в строй. Матсумото никогда не одобрял излишних нежностей и трепетных увещеваний наподобие «всё будет хорошо». Таканори вообще адски бесила эта фраза, которую впору считать проклятой. Разве то, что творилось с ним протяжении последних шести лет, как-то тянет на «хорошо»? Хрена с два. Така был реалистом. — Я допью чай и… присоединюсь к тебе, — негромко произнёс он, взявшись за ручку кружки. — Постарайся не усердствовать. — Это как получится, — Юта осторожно похлопал его по плечу и встал. — Я пойду в гостиную, начну там уборку. А ты — сиди, пока не оклемаешься, — строже добавил он и, дождавшись слабого кивка, покинул кухню. — Один ехать хотел, глупый… — вздохнув, прошептал юноша, когда Така уже не мог его услышать. *** 16.49. После чашки чая и дозы успокоительного раствора, так предусмотрительно захваченного Ютой, Матсумото смог настроить себя на нужный лад и присоединиться к брату, чтобы помочь с уборкой. Были выстираны горы одежды и постельного белья, стопки чистых тарелок сушились в шкафах и на столе, полы были отдраены до блеска… С лёгкой руки Ютаки первый этаж наводнился аппетитными ароматами запечённой рыбы, риса и специй. Содержимое холодильника было тотально обновлено, и… за все те часы, что Юта и Така приводили дом в порядок, последний не сказал ни слова. Впрочем, ему не были нужны указания, он не нуждался в том, чтобы его подгоняли, это же его дом. Уке всё понимал и не пытался вывести его на откровение, и Таканори это ценил. Им не обязательно было говорить. Матсумото с замиранием сердца поднялся на второй этаж, чтобы проведать мать. Женщина спала, не просыпаясь, с самого уезда врачей скорой помощи, и это в какой-то мере успокаивало Таканори. Врач сделал ей укол седативного препарата, чтобы организм смог восстановить часть сил за время сна. Зайдя в спальню матери, юноша на мгновение обмер, но стряхнул с себя оцепенение и быстрым шагом подошёл к кровати. Наоко сидела, стиснув виски ладонями, медленно и глубоко дыша. — Мама? — Така погладил чёрные волосы женщины. — Така? — она подняла мутный взгляд на сына. — Така… что со мной было? — Мы с Ютой вызывали скорую… — он трясущимися руками обнял мать. Таканори хотел сказать что-то ещё, но не мог. Волна облегчения утопила его в своих водах, обожгла глаза непрошеными слезами, которые ему пришлось немедленно сморгнуть. Матери он свою слабость не покажет. Тонкие руки Матсумото-сан легли на его спину, и Така услышал тихий всхлип. — Ты опять… опять страдаешь из-за меня, боги… я так этого не хочу… — Наоко судорожно гладила его по спине, борясь с головокружением. — Мама, тебе нужно лечь, — Таканори отстранился, убрав пряди волос с её лба. — Нет… нет. Не знаю, сколько я проспала… но у меня болит спина. Мне… нужно встать. — Ты уверена? — Да. Помоги мне, пожалуйста. Поддерживая мать за плечи, Така помог ей встать. — Подожди хотя бы немного, постой спокойно, иначе голова закружится. — Мне нужно… — Матсумото-сан хмуро оглядела свою одежду. — Переодеться. И… принять душ. — Мы всё сделаем, ты не спеши. — Ты сказал, Юта тоже здесь? — удивлённо переспросила она. — Да, мам. Мы приехали вместе, навели порядок во всех комнатах и на кухне. Юта готовит ужин и кое-что с запасом, чтобы ты не была голодная. — Мои вы мальчики, — снова всхлипнула мать, — я и в жизни с вами не расплачусь… — Така? — негромко позвал Ютака из-за двери, очевидно, потеряв задержавшегося наверху брата. — Заходи, заходи, Юта, — позвала Наоко, прежде чем Таканори успел ему ответить. — Тётя Наоко, ты проснулась, — Уке с улыбкой подошёл к женщине и сжал её протянутые ладони в своих. — Как ты себя чувствуешь? — Ох, я… голова болит. И кружится немного… — Врач сказал дать тебе пару таблеток аспирина, когда ты проснёшься, это снимет боль, — Ютака вместе с ней и Такой двинулся к выходу из спальни. — Кажется, его у меня нет. — Вообще-то есть, — возразил Уке, — я сходил в аптеку, взял аспирин, активированный уголь, ромашку и мяту. — Я так давно тебя не видела, Юта-чан, — Матсумото-сан положила узкую ладонь поверх ладони племянника, — ты стал совсем взрослым. — От этого никто не застрахован, тётя. Ты не голодна? Я запёк рыбу и сварил рис в курином бульоне. — Да, в животе совсем пусто… не помню, когда ела в последний раз. — Вот и отлично! Всё сготовилось совсем недавно, вот поешь — тебе станет лучше. — Но сначала, — она кивнула на свои спутанные волосы, — я хотела бы привести себя в порядок. — Я подежурю у ванной, пока ты не выйдешь, — отозвался Така, отлепив язык от нёба. — Принесу тебе чистое полотенце и одежду, мы как раз выстирали всё утром, уже высохло. Получасом позже Таканори стоял в коридоре первого этажа, у двери ванной комнаты, прислонившись затылком к стене. Уке, закончив раскладывать по полкам шкафа чистое постельное бельё, подошёл к брату, с беспокойством всматриваясь в его почти бескровное лицо. — Ты как? Держишься? — Юта потрепал его по волосам. — Да. Мне стало легче, когда я услышал её голос, — бесцветно проговорил Така и прикрыл глаза. — Печально, что… надолго её снова хватит. Печальнее то, что я не в силах сделать что-то, что заставит её одуматься и взять себя в руки. — Мы должны пытаться, Така. Если бы я знал, что нужно делать, то непременно поделился бы с тобой. — Разумеется, — Матсумото скрестил руки на груди. — Спасибо, что приехал со мной сюда. Не имею понятия, вынес ли я бы… это всё. — Сдаётся мне, теперь я буду ездить вместе с тобой к тёте каждую неделю. Нет, не говори ничего, — Ютака требовательно поднял ладонь, поняв, что Така собирается возразить. — Я делаю это по собственной воле, как и сегодня. И давай не будем к этому возвращаться, я своё мнение высказал. *** 19.59. Дежавю на пути домой — в такси молодые люди не проронили ни слова. Таканори всегда ненадолго замыкается в себе после поездок к матери, но Ютака не мог не беспокоиться за брата. Пусть они съездили вместе, и Уке был рядом и мог приглядывать за ним, уровень тревоги это не понижало. Юта искренне любил тётю, переживал за неё, но он и близко не представлял, что чувствует Така. Всё, что он мог сделать, это предложить свою помощь, чтобы хоть чуть-чуть облегчить груз, лёгший на плечи Матсумото. Последние два часа, что братья провели в доме Матсумото-сан, были посвящены Наоко, которая после душа посвежела и чувствовала себя не в пример лучше. Ютака старательно объяснил и показал тёте, что он приготовил, чтобы она в любое время могла побаловать себя домашней вкуснятиной. Оказалось, она помнила, как сын пообещал ей, что в следующий раз непременно привезёт вишнёвый кекс. Женщина обрадованно кивнула, когда Уке поставил на стол пахнущее спелыми вишнями, бисквитное лакомство. Лишь минутное облегчение и свободу от разрывающего грудь страха ощутил Таканори, пока он наблюдал, как мать с аппетитом ест приготовленную племянником рыбу и рис. Как и в прошлый раз, он бережно расчесал волосы Матсумото-сан, сидел рядом с ней за столом, рассказывая, как у них с Ютой дела, что нового в университете, что за ребята в группе… и она внимательно слушала. Уке в красках рассказывал, что все эти треклятые переводы стоят у него поперёк горла, точно рыбья кость, а Наоко негромко смеялась, прикрывая губы ладонью. В такие мгновения Така вновь видел в глазах матери свет прежней жизни, и казалось ему, что и он оживает вместе с ней. Когда они прощались, Матсумото-сан долго просила прощения у сына и племянника, обнимала их и благодарила за всё, что они для неё делают. А Така… для него было физически невыносимо видеть её слёзы. Он этому так и не научился, несмотря на то, что сказал Юта. Да, он многое вынес, но есть вещи, к которым привыкнуть невозможно. — Юта, я… — Таканори не договорил, указав на входную дверь, кою они только закрыли за собой. — Хочешь пройтись? — Уке глянул на наручные часы — восемь вечера. — Давай. Он не будет останавливать брата — Матсумото необходимо побыть одному, чтобы утрясти в голове минувший день. — Телефон с собой, — коротко бросил Таканори, похлопав по нагрудному карману куртки, — как всегда. — Я верю в твою рассудительность, — Юта улыбнулся ему, и Така скрылся за дверью — вскоре затихли и его удаляющиеся от дома шаги. Да и Уке, пожалуй, следует привести себя в норму… потому что день выдался тяжёлым для обоих. Надо… разгрузиться. Душ не вернул размеренность течению мыслей, не помог и горячий чай с чабрецом, который Юта обожал. Все предпринятые действия были призваны успокоить юношу, но он чувствовал, что добился прямо противоположного эффекта. Он чувствовал себя аномально взвинченным, чего с ним не было очень давно. Весь позавчерашний, вчерашний и сегодняшний день Ютака думал о том, что ему сказал Таканори. Чёртов Широяма, чёртова неопределённость! Не смог его забыть, слабак! И пресловутое «а что, если…». Да как так? С одной стороны — поездка к тёте, с другой… Широяма. Юту просто разрывало на куски! Он метался по кухне из угла в угол, вдавливая сильные пальцы в кожу на предплечьях, напряжение достигло своего пика, смешавшись с сегодняшней встряской у тёти Наоко. Опасно… дьявольски опасно! Если он подавит вспыхнувший порыв сейчас, разрушительная мощь следующего возрастёт втрое. И что будет тогда… Зарычав, Ютака остановился, шарахнув кулаком по несчастному холодильнику — тот жалобно задрожал. Ладонь моментально объяла пульсирующая боль, но Уке было плевать. Ноль внимания. Стало жизненно важным определиться, что делать дальше? От волнения кровь прилила к скулам, дыхание становилось тяжелее, Юта с трудом контролировал его. Вдохнуть… Задержать дыхание на пять секунд… Выдохнуть. Ноги сами несут его в прихожую, к треноге-вешалке, где на плечиках висела ветровка. Ютака достаёт телефон. Очаровательно, номер Юу на своём месте. Не удалил. Слабак? Уже дважды. Неизвестно, с какой попытки, но сообщение было набрано. «Я выслушаю тебя в первый и последний раз. Через час у кофейни «Coffee time», у университета. Опоздаешь — ждать не буду.» *** 20.36. Юу сидел по-турецки в своём любимом кресле в гостиной, потягивая мандариновый сок. И ни кресло, ни мандариновый сок, ни долгожданная встреча с родителями почему-то не принесли радости. Нет, он, безусловно, скучал по матери и отцу, но эта поездка в родной дом не была окрашена привычным энтузиазмом. Мама пару раз пыталась вывести Юу на разговор, спрашивала, всё ли в порядке, но юноша лишь пожимал плечами и кивал. Широяма скучающе взглянул на пискнувший телефон, мимоходом решая дилемму «смотреть — не смотреть». Ну что нового там может быть? Пьяный Такашима, который, по идее, должен гулять на свадьбе сестры? Скучающий Акира, которого все бросили в общежитии? М-да… стоило подумать о друзьях, как взыграла совесть. Юу потянулся к телефону… — Мама, отец! — брюнет вломился в кухню, где супруги Широяма мирно беседовали, сидя за обеденным столом. Широяма-сан уставился на сына круглыми от изумления глазами, мать испуганно ахнула, и Юу понял, что надо бы притормозить… хотя нихрена не получится. — Простите меня, что срываюсь так внезапно, — он неуклюже поклонился родителям, — но я должен вернуться в город, срочно! — Ну… раз срочно… — растерянно пробормотал отец, обескураженный таким напором. — Поверьте, это очень важно! — Юу подлетел к матери и, наклонившись, поцеловал её в щёку. — Мама, спасибо, твоя лазанья бесподобна, как всегда. — П… пожалуйста, — женщина покачала головой, глядя на взъерошенного сына. — Ты вернёшься? — Завтра утром! — крикнул Широяма уже из прихожей, прыгая в одном кроссовке и параллельно натягивая джинсовую куртку. Он едва не споткнулся о собственные ноги, выбегая на улицу и набирая номер такси. — Машину до университета Хоккайдо, быстрее, пожалуйста!