Мышонок

21.24. Юу едва не сошёл с ума, пока такси мчало его по вечерним магистралям Саппоро. Водитель сразу же был поставлен в известность о цейтноте, ровно как и том, что ему будет выплачена двойная сумма за эту поездку, если он уложится в час. Брюнету было бы не жаль отдать и больше — он так хотел увидеть Юту, всё ему объяснить, вновь заглянуть в дорогие сердцу карие глаза! Его руки не знали покоя — пальцы то вцеплялись в колени, то крепко, до побеления костяшек, сжимали ручку дверцы. Взгляд Широямы постоянно метался от окна к телефону, чтобы проверить время, которое, казалось, учуяв страх юноши, ускорило свой ход. Сколько раз он посмотрел на часы? Сотню? Двести? Много… чертовски много! Дико колотилось сердце, а вместе с ним трясло и всё тело. По спине волна за волной прокатывались колючие мурашки, лёгкие пережало острой проволокой, руки и ноги сводило от перенапряжения, Юу чувствовал себя так, будто от этой встречи зависела его жизнь. Впрочем, в этот момент Широяма был готов утверждать, что всё так и есть, а он — самый настоящий дурак, раз понял, как дорог ему Юта, лишь потеряв его. Хах, закон подлости в действии. Всего один перекрёсток и один светофор отделяли брюнета от парковки кофейни «Coffee time», но, как назло, машина встала в небольшую пробку, и, судя по скорости продвижения автомобильного потока, они минуют светофор приблизительно через десять-пятнадцать минут. Но тогда Юу опоздает на встречу с Уке, а этого допустить нельзя! Судорожно зашарив по карманам, он кое-как отыскал портмоне, открыл его, выудил несколько купюр и протянул водителю. — Вот, возьмите, как и договаривались, двойная сумма, я выйду здесь, — затараторил он, нашаривая ручку, чтобы открыть пассажирскую дверцу, — спасибо! — Но мы не доехали, — опешил мужчина, забирая деньги. — Ничего, я добегу! Лавируя между вставшими у светофора машин, Широяма выскочил на тротуар и со всех ног полетел в сторону кофейни, осталось совсем немного! Он бежал, чудом успевая уходить от столкновений с неспешно бредущими прохожими, пару раз всё-таки кого-то задел, но не обратил внимания на возмущённые возгласы. Да пусть все идут в пекло! Его ждёт Ютака, и он готов выслушать Юу! Сердце грохотало и колотилось, как сумасшедшее, а по мере приближения к месту встречи Широяма и вовсе перестал его ощущать — так оно разогналось, так от этого лихорадило, что брюнет не удивился бы, если сейчас и имени своего бы не вспомнил. Уке стоял, прислонившись спиной к кирпичной стене кофейни и сложив на груди руки. Чуткий слух даже среди городского шума смог выловить чьё-то приближающееся, загнанное дыхание, и Юта повернулся в направлении звука. Юу резко затормозил и остановился в двух шагах от Ютаки, который даже не шелохнулся. Тяжело дыша, брюнет упёрся ладонями в колени и медленно поднял к нему налившуюся свинцом голову. — Я не… — судорожный вздох. — Не опоздал… Ками… — Отдышись уж, — как можно небрежнее бросил Уке, но в сердце что-то кольнуло при виде запыхавшегося Юу… он так спешил к нему, что теперь не может восстановить дыхание. — Не здесь… давай не здесь п-поговорим. — Тогда где? — Я не могу… — Широяма со скрипом выпрямился. — Не могу и не хочу говорить в таком шуме, — ещё несколько глубоких вдохов и выдохов. — Не могу… сосредоточиться. — Мы можем зайти в кофейню. — Люди рядом мне тоже не нужны. Юу понемногу приходил в себя, загоняя мельтешащие эмоции в угол и стараясь там их и удержать. Если он хочет убедить Ютаку в своей невиновности, нужно вернуть сознанию ясность. — Студенческий городок, — брюнет указал в сторону университета, — пойдём туда. Уке кивнул. Какая, собственно, разница, где они будут говорить? Важна сама суть и содержание их диалога, и Юта призвал на помощь всё своё хладнокровие и рассудительность, чтобы ничего не упустить. Он не знал, может ли он доверять голосу сердца, ибо однажды доверился ему полностью, и дорого за это поплатился. Но что, если… Опять. Опять проклятое «что, если…»! Да, да, что, если ошиблось не сердце, а разум, на который Юта всецело уповает? Что ж, он задал себе этот вопрос, молодец какой. Что остаётся? Ждать. Яблоневые аллеи студенческого городка встретили юношей тишиной и безветрием. Пустующие ряды деревянных лавочек, где студенты обычно отдыхали в перерывах между занятиями, сияющие плафоны высоких фонарей и переливающаяся в их свете молодая листва — идеальная обстановка и атмосфера для свидания. Жаль, что цель их визита сюда была иной… — Присядем? — Широяма с облегчением опустился на сиденье, расслабив гудящие ноги. Ютака молчал, но не столько из гордости, сколько из-за тотальной растерянности. Пять минут назад он был уверен, что сохранит лицо тяпкой на всю их предстоящую беседу, но тяпка с каждой секундой становилась всё менее убедительной. Уке сел, выдержав расстояние между ними. — Рассказывай. — Выслушай меня до конца и не перебивай, — а вот уверенность Юу, кажется, возрастала пропорционально убыванию аналогичного настроя Юты. — Понимаю, это сложно, потому что ты, безусловно, вбил себе в голову, какая я свинья, что я тебя предал. Но просто… — он вздохнул. — Выслушай. Это всё, чего я прошу. Пожалуйста. Уке не знал, куда себя деть, куда смотреть. На Юу или куда-нибудь в сторону? Куда руки девать? На колени их сложить или положить один локоть на спинку скамьи? И всё, на что его хватило, это короткий кивок. — На тот день выпал День Рождения нашего с Акирой сокурсника, мы оба были приглашены. Мы отмечали в «Шемроке», и я перебрал с коктейлями. Хотя, как сказать, перебрал… — невесело усмехнулся брюнет. — Выпил я не так много, но какой-то из них, видимо, шарахнул по мозгам особенно сильно, и мне стало нехорошо. Аки тоже был изрядно подшофе, но не настолько, как большинство гостей. Он вывел меня из клуба, мы дошли до общежития, и у нашей комнаты поняли, что у нас нет ключей. Свои я оставил в тумбе, один экземпляр всё равно взял Аки, но его ключи выпали в клубе на один из диванов — он забрал их у бармена на следующее утро. Один он в таком состоянии обратно до клуба не доплёлся бы, и он не мог оставить меня, мне было сверх-хреново. Я дал ему свой телефон и попросил найти номер моей двоюродной сестры. Он позвонил ей и попросил провести через вахту в женское крыло, объяснил, в чём дело. Она пришла за нами, когда у комендантов была ночная пересмена, мы прошли вахту, и Аки довёл меня до её комнаты, на тот момент она жила одна. Сам Аки отправился к, как он выразился, «давней знакомой», блондинка, которую ты видел с ним. Не будем же мы вдвоём притеснять сестру, верно? А теперь у меня вопрос, — Юу серьёзно посмотрел на остолбеневшего Ютаку. — Ты помнишь, я рассказывал тебе, что у меня есть родная старшая сестра и двоюродная, моя ровесница? — Помню… — у Юты пересохло в горле. — Ты помнишь её имя? — А… Аюми. — Аюми, — кивнул Широяма. — Ты помнишь, как выглядела та девушка, которая шла рядом со мной? Было бы странно, если бы Ютака не запомнил… он помнил тот день в мельчайших подробностях. Он смотрел на брюнета, почти не моргая. — По глазам вижу, что помнишь, — Юу достал из кармана телефон и открыл галерею снимков. — У меня этих фотографий не было, я не столь сентиментален, но я попросил Аюми скинуть их мне. Узнаёшь? Он развернул телефон экраном к Уке и принялся неспешно листать снимки, задерживаясь на каждом на несколько секунд, чтобы Юта успел всё рассмотреть. И Юта смотрел… Первое фото. Та самая девушка. Миловидная брюнетка, что тащила на своих хрупких плечах кое-как оклемавшегося Широяму. Второе фото — семейный снимок. На нём были запечатлены Юу, его мать и отец — их Юта узнал, девушка с первого фото и высокий мужчина рядом с ней. — Это — отец Аюми, — Юу указал на незнакомого мужчину, что был поразительно похож на Широяму-сана. — Младший брат моего отца. Юу замолчал. А Ютака… А что Ютака? Язык его намертво приклеился к нёбу, кровь стучала в висках. В голове — перекати-поле и полнейший шок… — Её полное имя — Аюми Широяма, она учится на физическом факультете, который расположен в другом корпусе, поэтому мы не пересекаемся в университете днём. Поскольку наши отцы братья, то и фамилии у нас одинаковые, логично? Ты же понимаешь, что я могу не постесняться позвонить ей и попросить выйти к нам с её студенческой карточкой, на которой прекрасно пропечатаны имя, факультет и фотография? Общежитие закроют через десять минут, время у нас есть. Или, скажем, наведаться к Аюми в будни в соседний корпус и под каким-нибудь предлогом попросить её карточку, чтобы ты сам всё увидел? Думаю, раз она выручила меня, рискуя вылететь из общежития за нарушение правил, то уж это-то для неё будет сущим пустяком. Ютака медленно поднялся и отошёл от скамьи на два шага. Воздух застревал в лёгких, не давая дышать ровно. Широяма поднялся следом и подошёл к Уке, остановившись за его спиной. — Ту блондинку я видел в первый и последний раз, когда она помогала нам дойти до комнаты, больше мы не встречались. Я всю ночь провалялся трупом у Аюми, на второй кровати. У неё наверняка сохранилась переписка с того вечера с сокурсницей, где она говорила, что не сможет подойти к началу занятий из-за небольшого ЧП — она что-то такое рассказывала, пока я приходил в себя утром. Ну как, рассказывала, — фыркнул Юу, — вернее, заслуженно отчитывала меня, какой я вконец оборзевший осёл, что ей из-за меня приходится врать подруге, нарушать устав общежития, а заодно и пропускать важный предмет, потому что не выспалась — меня мутило ночью, а она дежурила у моей кровати. Не могла же Аюми сказать, что пропускает лекцию из-за брата, который не умеет пить. Перед глазами Юты всё поплыло. Спланировать заранее или придумать подобное невозможно. У Юу на руках были доказательства его невиновности. Получается, что всё это время Уке ошибался… ему всего-то нужно было остановиться и согласиться выслушать Юу тогда, когда всё только случилось, и ничего бы этого не было… ни бессонных ночей, ни попыток утопить воспоминания в алкоголе, ни терзаний о прошлом. Какой же он… твердолобый баран. И то, это мягко сказано. А теперь он стоял посреди яблоневой аллеи, не зная, как смотреть Широяме в глаза, что ему ответить. Язык не желал его слушаться, ладони похолодели. — После тебя у меня никого не было, — тихо проговорил брюнет, осторожно кладя ладонь на плечо замершего Ютаки. — Я ни на кого не мог смотреть, потому что верил, что однажды ты пойдёшь мне навстречу и выслушаешь. И я был готов ждать, сколько угодно. Слова рвались с губ Уке, но как заставить себя говорить? Всё, что он хотел сказать, застревало камнем на полпути, что за ужасное чувство! — Ну скажи же хоть что-нибудь! — отчаянно воскликнул Юу, всплеснув руками. — Я ради тебя сорвался с другого конца города, перепугал родителей, потому что ничего им не объяснил, куда я уезжаю на ночь глядя, чуть не умер от волнения, пока ехал к тебе, почти заработал астму, когда летел, как в задницу ужаленный, потому что на последнем светофоре была пробка! Зачем летел? А затем, что наш непреклонный Уке-сама не стал бы меня ждать, видите ли! И ты стоишь и молчишь?! Да чтоб тебя, Юта! Ютака, пошатнувшись, обернулся к нему, лицо юноши было скрыто за волосами, он опустил голову, не смея поднять на Широяму взгляд. Полшага вперёд… и Уке утыкается лбом в ключицу Юу, крепко зажмурившись, чтобы сдержать хлынувшие к глазам слёзы, но они всё равно находили путь сквозь сомкнутые веки. Юу растерянно захлопал ресницами — вот и он не знает, что делать. Он ожидал, что Юта, возможно, будет упираться, скажет, что всё ложь от первого слова и до последнего. Широяма неосознанно вдохнул глубже любимый запах тёмных волос, всё тот же запах сандала и бергамота, такой тёплый, как и сам Ютака. Неужели он вновь может чувствовать Юту так близко? Он не убегает, не отталкивает, не говорит, что ему плевать, что он не хочет его видеть и хотел бы забыть то, что связывало их в прошлом. — Юта? — охрипшим голосом позвал брюнет, когда ощутил передавшуюся ему дрожь. Или это дрожал он сам? Или они оба? — Юта, ну… ну что ты? Прости, что накричал, но я… — Я скучал по тебе… — Уке вцепился в куртку на спине Юу, подходя ближе и прижимаясь к нему. — Ты такой… упрямый, знаешь? — Знаю… — И невыносимый иногда. — Не иногда, — пробурчал Ютака в его грудь. — Хорошо, всегда. — Угу… Широяма вздохнул и обнял Юту, зарываясь носом в его волосы, ведь теперь можно. А Уке, будто этого и ждал, порывисто стиснул руками талию Юу так, что он задохнулся. — Юта… ох, чёрт, — прохрипел брюнет, впрочем, не торопясь высвободиться, — ты задушишь меня. — Потерпишь, — ворчит Ютака, но ослабляет хватку и наконец-то поднимает голову, чтобы посмотреть в глаза Широямы. В те самые глаза, от которых он так долго убегал — насыщенно-чёрные, точно дорогой агат. Он больше не боялся, что глаза Юу собьют его с пути, спутав мысли и загасив хрупкое желание навсегда забыть его. По щеке Юты скатилась слеза, но он не хотел выпускать Широяму из объятий, чтобы стереть мокрые дорожки. — Хватит реветь, — Юу улыбнулся и наклонился, ловя слезинку губами. — А ты мне не указывай, сам решу, реветь мне или нет, — Ютака прикрыл глаза, млея от ощущения губ на своей коже, от тепла тела Юу. Как же ему этого не хватало! — Что-то меняется, а что-то вечно. Как солнце, небо и вредничающий Юта. — Думаешь, удивил? Юу засмеялся и немного отстранился. — Конечно, не удивил. Ты всё знаешь лучше меня, — его пальцы нырнули в волосы Ютаки, поглаживая их и перебирая. Как же ему хотелось поцеловать Юту… он никогда и ничего не хотел сильнее, чем вновь почувствовать мягкость и вкус его губ. Но что-то сдерживало Широяму… куда подевалась вся смелость? Он невыносимо нервничал, а каждая секунда томительного ожидания подбрасывала дров в этот полыхающий красным пламенем костёр. Ютака смотрел на него, почти не дыша, жадно, боясь, что это всё происходит только в его голове, и Широяма вот-вот исчезнет. Колени стали ватными, когда губы Юу прижались к его губам в таком долгожданном и осторожном поцелуе. Как и Юу, Уке не мог даже просто представить себя с кем-то кроме него, и потому долгие недели тянулись вот так, наполненные ознобом одиночества, стремлением быть с одним-единственным человеком, которому, как казалось Уке, он и даром не нужен. Поэтому у отвыкшего от живого тепла Ютаки всё сильнее кружилась голова, когда он чувствовал, как губы Широямы поочерёдно обхватывают его губы, слегка втягивая. Юта вцепился в Юу, отвечая на поцелуй, опасаясь, что ещё чуть-чуть — и он упадёт. Звон в ушах заставил юношу нахмуриться и положить руки на плечи брюнета, чтобы отстраниться. — Юта? — Я бы продолжил, но… перед глазами звёздочки, — Уке с глупой улыбкой помахал ладонью перед своим лицом. — Ты стал слишком впечатлительным, — Широяма подвёл его к скамье и, держа за руки, усадил, после чего сел напротив — С непривычки. Думаешь, у меня кто-нибудь был после тебя? — Вопрос риторический, я так понимаю. — Правильно понимаешь, — Ютака неловко посмотрел на Юу, затем опустил взгляд на их вложенные друг в друга ладони. — Прости меня. Я… был неправ. — Забудь, Юта. Ты дал мне всё объяснить, большего не надо. В куртке Уке зазвонил телефон, и он, чертыхнувшись, полез в карман. — Извини, — он сдвинул иконку с изображения трубки, принимая вызов. — Да? — Где ты? — удивлённый голос Таки на том конце. — Ушёл — и ни записки, ничего. Широяма, услышав из динамика явно мужской голос, удивлённо приподнял брови, непонимающе воззрившись на Ютаку. Это ещё кто? Безо всяких «здрасьте» в лоб спрашивает, где Юта? — Извини, мне пришлось сорваться на одну встречу, я скоро буду. — Понятно. Слушай, я, наверно, лягу спать. Устал, как собака, сил ни на что нет. — Хотя бы поужинай перед сном, ты с утра ничего не ел. — Ладно… загляну в холодильник. Но дверь открывай сам, я долго на ногах не задержусь. — Понято-принято. Спокойной ночи. — Угу. До встречи. Юта вернул телефон в карман, встречаясь с откровенно обалделым взглядом Юу, который слышал весь разговор. — Кто это был? — Уже успел приревновать? — Ютака улыбнулся своей улыбкой — такой, когда на его щеках появляются ямочки. — Зря. Это мой брат. — Брат? Но у тебя же нет ни братьев, ни сестёр. — Родных — нет. Он мой двоюродный брат, сын маминой сестры, тёти Наоко. В этом году он поступил на факультет журналистики и переехал к нам с мамой, чтобы быть ближе к университету. — К нашему? — успокоился брюнет. — Да. Сегодня мы как раз ездили к тёте в гости. — Вроде, я его никогда не видел… — Юу попытался вспомнить — может, они когда-нибудь встречались? Но нет. Память упрямо молчала. — Не видел, — кивнул Юта, — потому что до поступления он учился в школе на другом конце Саппоро. Путь от его дома на такси сюда без остановок и светофоров занимает около полутора часов, поэтому раньше мы виделись достаточно редко. А вообще… — он опять извлёк телефон из кармана, открывая фотографии и ища нужную. — Вот он. Его зовут Таканори. Стоило Широяме бросить взгляд на фото худенького юноши в очках, как внутренности мгновенно сковало льдом. Да быть такого не может, чтобы жизнь была настолько цинично-ироничной стервой… В объектив камеры смотрел он — тот самый парень из университетской столовой, на которого Юу указал две недели назад, выбрав его жертвой Акиры. Спутать его с кем-то — нереально, это был однозначно он… младший двоюродный брат Ютаки, как выяснилось минуту назад. Мозг Широямы вскипел, сознание бесновалось, не давая ему передышки. Как же… как ему быть? Расскажи он об этом нелепом споре Юте, он порвёт Юу на части и будет абсолютно прав. Надо положить этому пари конец! Надо срочно поговорить с Акирой, пока он не натворил такого, за что Юу никогда в жизни себя не простит. Ведь это он подтолкнул невинного паренька в пасть ко льву. Нет, он не сможет рассказать об этом Юте… не сейчас, когда они помирились, и всё наконец-то начало налаживаться. Он поговорит с Сузуки, непременно. Завтра же скажет ему о своём внезапном и таком нужном открытии, отговорит блондина отказаться от их затеи. Вероятно, это будет очень непросто, Аки — азартный игрок. Он никогда не отступается от затеянного. Но всё-таки… они давние друзья. Акира всегда шёл друзьям навстречу, он не может не послушать Юу. — Кстати, и я не сразу узнал об Аюми, — напомнил окоченевшему брюнету Юта. — О… да, точно. Было дело, — хохотнул Широяма, приходя в себя. — И… насчёт Аюми. Я могу позвонить ей и… — Не надо. Я понимаю, что она может подтвердить твои слова. Да и время позднее. — Она сильно рисковала тогда. Если бы коменданту приспичило проверить записи с камер наблюдения, ей бы сильно влетело. — И то, если бы повезло. Она могла вылететь сама, — Уке придвинулся ближе к Юу. — Так ты приехал сюда от родителей? — Да, я уехал вчера вечером. Сюда рванул, как только получил твоё сообщение. — Надо же… я думал, ты в общежитии. Извини… — Ничего, — Юу обнял его за плечи, притянул к себе и поцеловал в висок. — Знаешь… я хотел написать тебе в понедельник, после занятий. Но ты меня опередил. — Ну да, вытащил из тёплого дома, и ты ничего не успел объяснить родителям. — Они это переживут. К тебе я бы и в другой город сорвался. — Похоже на то, — Юта погладил колено брюнета. — Я тоже хорош, даже записку Таке не оставил. — Так ты… принял решение написать мне спонтанно? — Не сказал бы, — Уке сжал губы и, посмотрев на Юу, протянул руку к его лицу, касаясь смолисто-чёрных прядей. — Этим решением я обязан как раз Таке. — Вот как… объяснишь? — Широяма улыбнулся, но внутри всё сжалось — братишка Юты, которого он пусть и косвенно, но едва не сгубил, помог им с Ютой помириться… — Наверно, моя голова была перегружена всем тем, что я успел накрутить себе. Его голова, в отличие от моей, соображает куда более трезво. Така, можно сказать, сделал мне втык позавчера, — усмехнулся Уке. — Он о многом заставил меня задуматься, задавал вопросы. Ну, такие, которые… в общем, я два дня спать не мог. И, когда мы вернулись от тёти, я написал тебе. — То есть Таканори знает о нас? — Он знает, что мы встречались. До четверга я не рассказывал ему о том, что случилось перед нашим расставанием. Он спросил — я рассказал. — Наблюдатели со стороны оценивают ситуацию более взвешенно, да? — Похоже на то. Я рад, что послушал его. — Я вижу, у вас доверительные отношения. — Злишься? — Нет, что ты, — Юу погладил Ютаку по плечу. — Это здорово, что тебе есть с кем поделиться. Тебе очень повезло с братом. Сдаётся мне, я теперь обязан ему. — Иногда мне на полном серьёзе кажется, что это он старше, а не я, — задумчиво изрёк Юта, глядя куда-то на грудь Широямы. — Да… и я тоже ему обязан за этот пинок. Юу? — спохватился он, поднимая голову. — М? — Твои родители не будут о тебе беспокоиться? — Я сказал им, что вернусь завтра утром. А… твою мать. Зря сказал, — брюнет с досадой похлопал по карманам. — Почему? Что такое? — Я не взял ни пропуска в общежитие, ни ключей от комнаты. Да чтоб… они остались в другой куртке! Отчаявшись, Юу с последней надеждой на чудо полез в карманы джинсов, но и там было пусто. И в кошельке денег — лишь на автобус до дома, он всё отдал таксисту. Супер. — Ну ладно. Придумаю что-нибудь, — заворчал Широяма, но Юта в ответ негодующе сдвинул брови к переносице. — Надеюсь, чёрный ход в общежитие открыт. — Что ты там придумаешь? Ты из-за меня не взял ни ключей, ни пропуск. Мы поедем к мне, переночуешь — а утром, раз обещал родителям, поедешь к ним. — Но мне придётся рано встать, — Юу потёр шею и озадаченно заморгал, — ты не выспишься из-за меня. — Не страшно. Ты пойдёшь трястись в автобусе, а я пойду спокойно досыпать, — непринуждённо отозвался Уке, хитро улыбнувшись. — Или ты хочешь побыстрее от меня отделаться и пойти спать на коврик у вахты коменданта? — Ками… — Широяма рассмеялся, ероша мягкие волосы Юты. — Хорошо. Поедем к тебе, но утром не жалуйся. — Не буду. Им удалось поймать такси и довольно быстро добраться до дома Ютаки, автомобильные столпотворения рассосались, подарив возможность свободно передвигаться по шоссе мегаполиса. Выйдя на тротуар, Уке оглядел окна — свет нигде не горел. Така лёг спать… и надо вести себя как можно тише, чтобы не потревожить его покой, ему и без того сегодня досталось. Благо, комната Таки находится на втором этаже, в дальнем конце коридора, посему при соблюдении нехитрых условий можно избежать неловких ситуаций. — Проходи, — шёпотом проговорил Уке, стаскивая с ног обувь. — Если хочешь освежиться, душ помнишь, где, — он указал нужное направление. — Потом приходи на кухню, ты наверняка голодный. — Ладно, — также шёпотом ответил Юу. — Постараюсь не шуметь. — Тут неплохая звукоизоляция, мы установили душевую кабину месяц назад, шум воды Таку не разбудит. Чистые полотенца сложены на стиральной машине, бери, какое захочешь. Ютака нервничал. Господи, как он нервничал! Ему казалось, что он наблюдает за собой со стороны, а руками его управляет кто-то другой. Находясь в туманном полузабытье, он с горем пополам разогрел им ужин, разлил по кружкам ягодный чай, пока Широяма приводил себя в порядок в ванной комнате. А Юту мутило и трясло, как если бы это было их первым свиданием. Ну, в какой-то мере оно и было первым. После долгого перерыва-то. Но всё произошло так спонтанно и стремительно! Всего два часа назад Уке мерил кухню шагами, разрываемый мыслями — а что ему предпринять следом? И вот он стоит у стола, завороженно наблюдая, как от чашек с чаем поднимаются и растворяются в воздухе полупрозрачные облачка пара. Отдалённое понимание — он обязан поблагодарить Таканори. Он действительно перед ним в долгу. Но это завтра, а сейчас… паника. Потому что Юта слышит звук приближающихся шагов. Да что он, как невинная девица, в самом-то деле? Это же Юу… — А я и забыл, как здорово ты готовишь, — вернувшийся из душа Широяма погладил юношу по спине. — Ну, вот и вспомнишь, — Ютака постарался задвинуть свою нервозность куда подальше. — От твоих прикосновений всё так же мурашки по коже… — неосознанно пробормотал он и сжал челюсти. Зачем? Ну зачем он это сказал? Теперь Юу поймёт, с каким невротиком связался! В чёрных глазах Широямы на миг мелькнуло удивление, брови непонимающе приподнялись. Но затем брюнет улыбнулся, и скулы его окрасились лёгким, но всё-таки заметным румянцем. Вот как… он тоже волнуется? А Уке и вообразить не мог, как Юу взволнован их близостью — первой за столько недель! Но, что и говорить… в их паре ему всегда удавалось сноровистее совладать с эмоциями и держать их под контролем. Удивительно, что этот навык не атрофировался и смог активизироваться. Не возьми он себя в руки, с ним бы творилось не бог весть что… — На первом этаже две комнаты? — уточнил Широяма, когда они допивали чай. — Куда мне идти? — В мою, — ответил Ютака, как ни в чём не бывало, встретив изумлённый взгляд Юу. — Что? — Эм… ничего, — замялся брюнет, тщательно взвешивая каждое слово. — Я подумал, что… ты или устал, или тебе, может, нужно привыкнуть, к тому, что мы… — Что ты несёшь? — скучающе поинтересовался Уке, тогда как сердце его было готово выпрыгнуть из груди. — Или ты со мной в одну кровать никогда не ложился? Нет, если ты хочешь спать один… — Нет. Пойдём к тебе. О, эта трепетная, почти подростковая неловкость, идущая рука об руку с желанием вновь быть рядом, прижаться, целовать приоткрытые, горячие губы, ощущать тепло тела… состояние, близкое к полному сумасшествию. Они давно не подростки, откуда взялось это чувство? Кожа Юты пылает, и он умывается прохладной водой, чтобы хоть немного сбить жар, но это не помогает. Он отрегулировал воду до леденяще-холодной и сунул под неё шею, тут же зажмурившись. Оперативно остыть ему, видимо, не судьба. Придётся идти в спальню так, взвинченным донельзя, с пылающими щеками и нездорово поблёскивающими глазами. А Юу… наверно, и ему не лучше. Когда Ютака зашёл в комнату, Широяма успел раздеться, погасить свет и нырнуть под одеяло. Отчасти это принесло облегчение… Юу не увидит, какие дикие глаза у Юты, как его потряхивает, точно в лихорадке. Уке вдохнул и приподнял край одеяла, ложась на свою половину. — Я поставил будильник на половину восьмого, — шёпот брюнета прозвучал оглушительно громко в ночной тишине. — Можешь не вставать, я быстро соберусь и поеду. — Посмотрим, — отвечает Юта и вздрагивает — его щеки ласково касаются пальцы Широямы. — Юу… — в голос просочилась дрожь. Всё. Он проиграл сам себе. — Извини, — Юу убирает руку, — я вовсе не… не думай, что я… — Верни руку обратно. Ютака не видит в разлитом в спальне полумраке, как удивлённо смотрит на него Юу, он ждёт, когда эти пальцы вернутся на его щеку, и ожидание нервирует в стократ сильнее. — Я по тебе скучал, — произнёс Широяма на грани слышимости, гладя вспыхнувшую скулу и спускаясь ниже, к подбородку, а затем и к шее. Уке пододвинулся вплотную, обвивая одной рукой плечи Юу, ногой — стройные бёдра, и перевернулся на спину, увлекая опешившего брюнета на себя. Дыхание обоих вмиг сбилось, зрение привыкло к темноте, они могут видеть друг друга и понимать, что хотят одного и того же. Юу невольно прогибается в спине, чувствуя, как Юта вжимается в него бёдрами и еле слышно стонет от соприкосновения напрягшейся плоти. Широяма наклонился, вовлекая его в глубокий, ненасытный поцелуй, который так отличался от поцелуя в аллее… в этот поцелуй вплелась неприкрытая страсть и жар двух истомившихся в ожидании душ. Ютака запрокинул голову назад, впившись резцами в нижнюю губу, когда Юу спустился к его шее, покрывая её пылкими поцелуями. Широяма прикусывал нежную кожу, его пальцы впивались в бёдра Уке, он чувствовал, как Юта царапает его шею, натягивает волосы у корней — они переплелись руками и ногами, врастая друг в друга. — Боже… — сбивчиво шепчет Юта, выгибаясь под брюнетом и протягивая руки к его белью. Надо избавиться от этих тряпок, между ними ничего не должно остаться! Юу приподнялся, помогая Ютаке раздеть себя полностью, после чего стянул бельё и с его ног, небрежно откинув назад. — Мне это снилось, понимаешь? — прорычал Широяма, прикусив твёрдый сосок на груди Юты, и тому пришлось зажать ладонью рот, глуша вскрик чистого удовольствия. — Мне снился ты. Как ты обнимаешь меня, прижимаешь к себе, а я двигаюсь в тебе. Медленно… и слышу твои стоны. И, в подтверждение своих слов, Юу взял его под коленями, разводя ноги шире и вжимаясь своим пахом в его. Уке стиснул до боли зубы, чтобы запереть на замок треклятые стоны. Но брюнет снова медленно качнул бёдрами, чувственно и дразняще двигаясь, постепенно лишая их последних крупиц самообладания. Ему так нравилось, как его член скользит по истекающей смазкой плоти Юты, каким же сладостным было это чувство… — Сдерживаешься? Зачем? — Широяма одним движением отнял ладонь Юты от губ и поднял обе его руки наверх, прижимая их к подушке, не прекращая двигаться. Ему самому хотелось стонать в голос — и от скручивающихся в низу живота ощущений, и от того, что он видел перед собой. Приоткрытые влажные губы Уке, его частое, прерывистое дыхание, закрытые в блаженстве глаза — так выглядела чистая страсть. — Юу, я… — захныкал под ним Юта, приоткрывая тяжёлые веки. — Ты? Что ты? — Юу резче двинул бёдрами, возвращаясь к манящим губам, смешивая их приглушённые стоны. — Тебе хорошо? — он оторвался от Юты, пытливо заглянув в затуманенные вожделением глаза. Ютака кивнул — говорить он не мог. Его тело выгибалось и извивалось, горя под прикосновениями и ласками Широямы. — До чего ты меня довёл… — рыкнул брюнет и обхватил ладонями лицо Уке, заставляя смотреть на себя. В глазах Юу было что-то такое, что на короткое мгновение отрезвило Юту. Он не сразу сумел понять, что плескалось там, на дне чёрных, глубоких озёр, и о чём говорил Юу… до чего Ютака его довёл? — Юу?.. — Я хотел тебя одного, хотел, чтобы ты был рядом, — отчаянно, даже с тенью злости шептал Юу, покрывая поцелуями и почти болезненными укусами грудь Юты, отчего тот вздрагивал, но почему-то не смел останавливать его. И мысли не было сказать брюнету, что он делает ему больно. Потому что Уке понимал — он тоже причинил ни в чём не повинному Юу боль. Да, он не мог знать, как всё было на самом деле, потому что не мог усмирить свою гордость и пойти Юу навстречу. Широяма давил и копил в себе боль отвержения — и вот она находила выход вместе с этими грубыми ласками и вдавленными в светлую кожу бёдер Юты пальцами, но это не снижало градуса вспыхнувшего желания. И всё, что было нужно брюнету, это… — Юу? — позвал его Ютака, ласково погладив по щеке. Широяма остановился и вскинул голову навстречу спокойному, тёплому взгляду. Юта тяжело дышал, но охватившее их безумие необходимо обуздать, они ещё успеют окунуться в него, забывшись в волнах бескрайнего удовольствия и наслаждения друг другом. А он должен сказать… — Прости меня. Да, Уке уже извинился перед ним там, в аллее. Но он понимал, что Юу должен услышать это от него именно в эту минуту. Это «прости» несло отличный от первого смысл, было окрашено совершенно иной палитрой эмоций, оно шло из самой глубины замученного одиночеством сердца — прямиком к другому сердцу, чьё биение слышал и чувствовал своей грудью Ютака. Широяма моргнул, словно выйдя из транса, нахмурился и сжал губы, как если бы слова Юты сделали ему больно. Но нет… он вздохнул, прижимаясь щекой к мягкой ладони, и наклонился, чтобы Ютака смог оставить поцелуй в уголке его губ. Юу так нуждался в этом… Их следующий поцелуй был лишён прежней агрессии и несдержанности, будто Широяма устыдился своего порыва. Как напоминание о нём, на шее и груди Юты алели следы и отметины от укусов, но теперь Юу с осторожностью зацеловывал каждую из них. Юта тихо вздыхал, гладя волосы и спину брюнета, сжимая коленями его талию. — Хочешь, чтобы я продолжил? — отчего-то смущённо спросил Юу, проведя пальцами по его бедру. — Продолжай. — Где… — Подожди. Уке изогнулся, вытягивая руку в сторону, к тумбе, что стояла у кровати. Он выдвинул второй сверху ящик, но Широяма перехватил его запястье. — Давай я, — он невесомо поцеловал тыльную сторону ладони Ютаки и, запустив руку вглубь тетрадей и листов, выудил флакон с прозрачным гелем. Он сел на колени, окидывая оценивающим взглядом подтянутое тело Юты. Он смотрел на него так, словно видел впервые, хотя он столько раз видел Уке обнажённым… но ощущение новизны и восхищения этим юношей не теряло своей яркости. Ютака, не выдержав искрившего между ними напряжения, сел и обвил одной рукой шею брюнета. Непонимающе нахмуренные брови Юу — и через секунду он ахнул от внезапной вспышки удовольствия, скрутившей низ живота. Юта окольцевал его член пальцами, сжав головку. — Мне всегда нравилось, как ты стонешь, когда я делаю вот так, — Уке потёр подушечкой большого пальца уздечку, и Юу вздрогнул, его мелко затрясло. Широяма схватился за его плечи, пряча лицо на влажной шее и жарко на неё дыша. Будь они одни, он бы стонал так, что слышал бы весь Саппоро! Но нельзя… и это подхлёстывало возбуждение, делая его нестерпимым. — Юта, — шипел брюнет, прикусывая кожу на ключице. — Чёрт… — Мне захотелось немного тебя помучить, — отозвался Ютака, не прекращая ласкать его. — Ты это… ох… называешь «немного»? — Вижу, ты забыл. Пальцы крепче обхватывают плоть, скользя по ней с бóльшим нажимом и скоростью. — Сказал же… м-м-м, — вымученно простонал Юу. — Не было у меня никого после тебя… — Зато как хорошо сейчас, правда? Широяма не был в состоянии ответить, все силы уходили на то, чтобы держаться за Юту и давить в глубине разрывающихся лёгких стоны. Юта всё помнил, все его слабые места, и он доводил Юу до исступления, забирая дрожь и измождённое дыхание. — Ты торопишься, — брюнет накрыл ладонь Уке своей, останавливая его. Ютака нехотя разжал пальцы, прекращая пытку, и Юу уложил его обратно на подушки, параллельно найдя наощупь затерявшуюся в складках простыни смазку. — Мне придётся постараться, после такого-то перерыва? — с ехидцей поинтересовался Широяма, обильно нанося гель на пальцы. — Дурак, — прыснул Юта и шлёпнул его по предплечью. — Брось. Я сделаю так, чтобы тебе было очень хорошо. Уке кивнул, закусив губу от предвкушения. Юу никогда не был резок или груб с ним, Ютака мог полностью довериться ему. Широяма постепенно ввёл палец в сжимающееся тело, задержавшись на несколько секунд. Он неотрывно смотрел Юте в глаза, пока тот старался дышать ровно и держать мышцы расслабленными, хотя с непривычки это было непросто… за грудиной всё свело, инстинктивно хотелось отодвинуться, но он лежал смирно. Несколько круговых движений внутри, и Юу оставил успокаивающий поцелуй на напряжённых губах, Уке нужно отвлечься. Узко, до чего же узко… подумав об этом, Юу вспомнил, какие потрясающие ощущения приносит с собой эта теснота и жар, стоит погрузиться в них, отдаться им… Когда внутри были уже два пальца, Широяма развернул их подушечками вверх и, введя до основания, аккуратно согнул, чтобы найти заветный комочек нервов. Внезапно Юту подбросило на кровати, он вцепился зубами в свою ладонь, тихо застонав. Победно улыбнувшись, Юу продолжил подготавливать его и при каждом движении пальцев касался простаты. — Сбавь… обороты, — сбивчивым шёпотом взмолился он. — Иначе я кончу без тебя. — Сомневаюсь, что это так уж плохо, — брюнет всё же послушал его, добавляя третий палец. — Но как скажешь. К утихшему было дискомфорту добавилась боль — терпимая, но Ютака сжался, утыкаясь затылком в подушку. — Извини, — суетливо пробормотал Широяма и остановился, погладив его по щеке. — Ещё немного… — Не хочу ждать, — капризно протянул Ютака и схватился за его запястье. — А я не хочу, чтобы тебе было больно, — твёрдо возразил Широяма. Убедившись, что пальцы свободно скользят внутри, оглаживая стенки мышц, Юу потянулся за смазкой. Прохладный гель контрастировал с разгорячённой кожей члена, от чего брюнет вздрогнул. От вызывающего мурашки контраста и предвкушения… Уке учащённо дышал, глядя на Юу снизу вверх, бессознательно вонзая ногти в свои ладони. Всё, чего он хотел в эту секунду — почувствовать Широяму в себе, стать с ним одним целым, двигаться с ним в едином ритме. Юта в нетерпении протянул к нему руки, когда Юу ввёл головку и наклонился, опираясь на локти. — Лежи, — предупреждающе шикнул Юу, чувствуя, что Ютака приподнял бёдра, чтобы принять его глубже. Сложно ли ему было сдерживать себя? Глупый вопрос… как можно сдерживаться, когда вокруг его плоти сжимаются пульсирующие мышцы, затягивая в водоворот блаженства? Но он должен дать Юте привыкнуть, как бы сильно ему ни хотелось начать двигаться. — Ты как? — Я тебе что… — вдох-выдох. — Девица невинная? — Уке смотрит в ответ с едва уловимой насмешкой, но сгорает от желания прекратить это мучение. — Пожалуйста, Юу… — М? — брюнет плавно вошёл. — Что «пожалуйста»? — Ох… н-ненавижу… — А так? Медленное движение бёдрами под нужным углом — Широяма прекрасно его помнил — и Ютака бессильно шипит. Головка члена скользнула по простате, и юноша заметался по кровати, хватая воздух крупными глотками. Юу чуть вышел из дрожащего тела — Юту подкинуло под ним. — Двигайся, — на глазах выступили слёзы невыносимого удовольствия, Уке впился пальцами в ягодицы брюнета, притягивая его к себе. — Ну же… Широяма смилостивился, задавая для них идеальный ритм, который Юта с готовностью подхватил, двигаясь навстречу. Юу вжался в него, подложив одну руку под выгнутую поясницу, второй зарывшись в волосы. Тяжело было сдерживать стоны и не стискивать друг друга в объятиях до хруста костей, не срываться на крик… плавные, размеренные движения становились резче, глубже, до горячечного трепета, до бьющегося у самого горла сердца. В порыве Ютака укусил Юу за плечо, чтобы не закричать, и брюнет сжал его волосы у корней — так они давали выход полыхавшей ярым пламенем страсти. Уке видел только чёрные глаза Широямы, слышал, как загнанно он дышит, снова и снова врываясь в узкое тело. Юта скрестил ноги в лодыжках за его поясницей, он хрипло всхлипывал каждый раз, когда член Юу задевал простату — осталось немного… Сильнее стиснув ногами талию Юу, Ютака поднял руки, хватаясь за спинку кровати, не выдерживая ускорившийся темп — Юу тоже был на грани. Кровать жалобно поскрипывала под ними, но Широяму это не остановило. Сев на колени и обхватив член Ютаки ладонью, он начал вбиваться в него ещё быстрее и сильнее, придерживая юношу за бедро. Ладонь брюнета отрывисто ласкала ствол, почти не попадая в ритм движений, но кому какое дело? От двойной стимуляции у Уке потемнело в глазах — нет, это невозможно, его вот-вот разорвёт… он бился под Юу, стонал в свою ладонь, его обдавало волнами жара. Сдавленно зарычав, Широяма излился глубоко внутри Юты, но продолжал двигаться, пока не ощутил на своих пальцах и животе обжигающее семя. Судорожно дыша, Юу вышел из Ютаки и обессиленно упал на него. Уке порывисто обнял его за шею, беспорядочно целуя влажные лоб и виски с прилипшими к ним прядями волос. Он гладил брюнета по голове, шепча ему что-то успокаивающее, хаотично водил по его спине и плечам ладонями, собирая бисеринки испарины. И ничего ему больше и не надо — прижаться щекой к щеке Широямы, чувствовать на себе тяжесть его гибкого тела, обнимать его, перебирать длинные, мягкие волосы. Самой важной задачей стало лишь одно — отдышаться… — М-м-м, — протестующе фыркнул брюнет, стоило Уке отнять руки. — Ещё… — Что? — непонимающе приподнял брови Ютака. — Ещё гладь. Гладь меня. — Ками, — вздохнул Юта, но просьбу выполнил. — Ты что, маленький? — Не маленький. Мне нравится, когда ты ко мне прикасаешься. Во-о-от, — удовлетворённо мурлыкнул Широяма ему в шею, когда пальцы начали массировать кожу головы, — вот так… — В такие моменты ты напоминаешь мне огромного кота, Юу. — Это чем же? — Тем, что становишься таким же наглым и разнеженным. И мурчишь, как кот. — А тебе нравится. — Вполне вероятно. Юу приподнялся над ним на локтях, лицо брюнета было таким пытливо-серьёзным, что Уке стало немного не по себе. — Что такое? — Мне этого не хватало, — Широяма провёл подушечкой указательного пальца по контуру губ Юты. — Мне тоже… — Ютака кашлянул, будто смутившись своих слов. — Даже… не верится. — Есть немного. Брюнет перелёг на кровать и положил ладонь на грудь Уке. — Я боялся, что ты мне не поверишь. Что ты уйдёшь, и мы больше не увидимся. Это хуже кошмара. — Пожалуй… но я хотел верить. Поэтому и написал тебе, — Юта глядел в потолок, почти не моргая. — Я бы не пережил эти выходные. — Ты оказался смелее меня. — Нецелесообразно говорить о том, кто смелее. Это требовалось от нас обоих. — По улыбке твоей я тоже скучал, — Юу прижался лбом к его лбу. — И мне без тебя было трудно… — Ютака закрыл глаза. — Ты изменился. — В плане? — Раньше ты не был таким… — Юта замялся. — Эмоциональным. — М-м… не могу понять, нравится тебе это или нет. — Нравится. Мне всегда хотелось, чтобы ты больше говорил о своих чувствах. — К тебе? — уточнил Юу, заставив Уке покраснеть. — Ты ведь понимаешь, что я не от скуки пытался встретиться с тобой. — Э… ну, я говорю в общем… потому что я не умею читать мысли, но хочу лучше понимать тебя. — Раз ты этого хочешь, — брюнет поцеловал его в щёку, — буду говорить чаще. — Нет, ты правда изменился, — Уке взял его лицо в ладони. — Главное, что тебе это по нраву. Видимо, так было нужно. Мне больше не для кого меняться. — Может, в качестве тренировки скажешь, что ты чувствуешь сейчас? Широяма поднялся и сел, взяв Ютаку за запястье. Он немного помолчал, прислушиваясь к себе… и Юта терпеливо ждал. — Я чувствую, что… спокоен? — несмелая улыбка тронула красивые губы Юу. — Как я выдержал всё это время — не знаю. И почти не помню… Это было похоже на сумасшедший дом, как день сурка, когда каждый день одно и то же. А теперь я смотрю на тебя, вижу, что ты рядом, и… — юноша в нерешительности замолк. — И внутри что-то встало на место. Ну, и… чувствую, что хочу прикасаться к тебе. Я не умею говорить красиво, — пробормотал он в своё оправдание. Юта также сел, вновь обнимая Широяму и прижимаясь к его груди. — И не надо красиво, — Уке гладил его обнажённую спину, — а как есть… Молодые люди сидели, обнявшись, среди разворошённого постельного белья. Без желания возобновить любовную игру — лишь упиваться долгожданной близостью друг друга, дарить тепло — и ничего более. Впервые за долгие, растянувшиеся до бесконечности дни, Ютака знал, что всё сделал правильно. А для Юу мир наконец-то перестал быть чёрно-белым.