Мышонок

16 апреля, 07.30. Будильник затрезвонил рядом с ухом, заставив Юу вздрогнуть сквозь сон. Юноша распахнул глаза и рывком подтащил к себе телефон, отключая звонок. Он оглянулся через плечо на Ютаку, но тот всё же услышал трель будильника и теперь сонно потирал лицо. — Пора вставать? — шёпотом спросил Юта, подавив зевок. — Ты спи, я соберусь и поеду. — М-м, — несогласно промычал Уке, откидывая одеяло, — соображу тебе что-нибудь на завтрак, провожу — потом спать пойду. — А встать хоть сможешь? — ехидно поинтересовался Широяма, полностью разворачиваясь к нему. — Ты на что намекаешь? — Юта прищурился и несильно пихнул шутника в плечо. — На то, что мы дважды занимались любовью и спали всего три часа. Если я чувствую себя потрёпанным, то и тебе должно быть не легче. — Хах, слабак! — надменно фыркнул Уке и сел, но тут же тихо ойкнул. Брюнет зажал рот ладонью, давясь приступом беззвучного смеха, чем заслужил убийственный взор Ютаки. — Пошёл вон в ванную, хохмач, — Юта, не выдержав, улыбнулся. — Поторопись, если хочешь успеть и позавтракать, и на автобус. — Иду, иду. На кухне Уке быстро сделал горячие сэндвичи с ветчиной и сыром, пока Юу умывался и приводил растрепавшиеся за ночь волосы в божеский вид. Затем, усадив за стол Широяму, Юта сам отправился в ванную. Бросив взгляд в зеркало, он усмехнулся… изогнутые в глупой улыбке губы, чуть покрасневшие от недосыпа глаза и парочка алеющих следов бурной страсти на шее. И хорошо, что волосы Ютаки были достаточно длинными, чтобы обеспечить надёжную конспирацию. А главное — они с Юу снова вместе, они помирились и этой ночью… закрепили перемирие. Юноша вздохнул, на секунду предавшись воспоминаниям о прикосновениях брюнета, что сейчас сидел на кухне, поглощая приготовленный для него завтрак… и, наконец, открыл дверь. — Время ещё есть, — оповестил его Широяма, проглатывая последний кусочек сэндвича. — Кофе? — он пододвинул к Юте дымящуюся кружку. — Подсуетился для тебя. — Весьма кстати, — Уке с благодарной улыбкой обхватил фарфор ладонями. — Кажется, будто мы вместе пили кофе целую вечность назад. — Мы обязательно наверстаем. Буду поить тебя кофе каждый раз, когда мы будем пересекаться в университете. Я помню, что ты любишь чёрный кофе с сиропом «чёрный шоколад». — А ты — с миндальным. И со сливками. — Точно. Юта? — М? — Ютака спрятал нос в кружке. — Всё нормально? — Юу дождался, когда Уке сделает глоток. — Не сомневайся, — Юта выглядел смущённым. — Просто… мне до сих пор немного неловко. — Из-за чего? — Из-за себя. Я мог выслушать тебя и раньше… — Перестань, ладно? — мягко попросил брюнет. — Я вообще об этом не думаю. Ты вернулся ко мне — и замечательно. Это всё, что я хочу знать. А вообще, это даже необычно. Интересно, — он хитро прищурился. — Уке Ютаку гложет совесть, такого ещё не было. — Знаешь, Юу, если бы Така не спал, и нам можно было бы шуметь… — недобро начал Юта, но был беспардонно перебит. — Ты бы сказал мне, какой я хам, нахал и скотина, а я утащил бы тебя в спальню и объяснил бы, что ты в корне не прав, — Широяма наклонился к его шее и оставил на ней лёгкий, дразнящий поцелуй, после чего провёл ладонью по стройному бедру от колена вверх. — Но… — он с деланно-сожалеющим видом пожал плечами, отняв руку в сантиметре от самого чувствительного к ласкам места. — Придётся оставить это на потом. — Юу… — рыкнул Ютака, ощутив, как низ живота сжало напряжение. — Чего? — брюнет невинно захлопал ресницами. — Ты хам, нахал и скотина. Юу прыснул, чуть не выплюнув кофе обратно в кружку — Юта произнёс это хоть и жёстко, но совершенно беззлобно, наоборот, с весомой долей разочарования, что они не могут продолжить это утро так, как описал Широяма. — Обещаю, — прошептал Юу, касаясь губами уха Уке, — в нашу следующую ночь второй раз последним не будет. Но даже за завесой объявшего их жара он осознавал свою ответственность перед Ютакой и… его братом. У него осталось последнее нерешённое дело, закрыв которое он наконец-то будет спокоен. Нужно увести Таканори от беды, в которую Юу сам же его и втравил. Каким бы Акира ни был охочим до возможности приятно провести время с кем-нибудь в постели, он… не плохой человек. Широяма был уверен в этом на все двести процентов. Он не злой, не мстительный, с ним всегда можно договориться и найти компромисс. И хотя для брюнета подобная мания друга к интимным похождениям оставалась тайной, он не приписывал её к прочим личным качествам Сузуки. Что было достаточно странным — Аки предпочитал уводить со скользкой дорожки тему разговора каждый раз, когда она касалась самой сути — а что, собственно, является первопричиной? И Юу не настаивал. Он верил, что всему своё время, если Аки не хочет об этом говорить, то и принуждать его не стоит. И ещё один нюанс… если блондин избегает подобных бесед, значит, возможно, пресловутая причина для него… болезненна? — Юу? Уже восемь часов, — Ютака коснулся его запястья, и Широяма вынырнул из размышлений. — А? — встрепенулся Юу. Надо же, он и не заметил, как отключился от внешнего мира… — Да, да. Проводишь меня до остановки? — Конечно. Когда брюнет вернулся домой, родители уже были на ногах. Господин и госпожа Широяма были крайне удивлены, что их сын, едва переступив порог, сразу приступил к сбору сумки, чтобы уехать обратно в общежитие. Юу не мог сохранять невозмутимость, пока последний вопрос не был улажен! И сидеть ровно на одном месте тоже бы не смог. Ютака — один из самых дорогих для него в этом мире людей. Он, чёрт возьми, любит Юту. И это значит, что во всей этой истории не должен пострадать ни он, ни кто-либо из его близких. А уж тот, кто помог им помириться, и подавно. Но ничего, ничего… Широяма был уверен, что ему всё удастся уладить. — Юу, ну что с тобой такое? — расстроенно произнесла Широяма-сан, вставая в дверях комнаты сына, пока тот складывал обратно в сумку привезённые на выходные вещи и тетради. — Вчера ты уезжаешь, толком ничего не объяснив, теперь приезжаешь — и снова собираешься уехать! Неужели мы с отцом не заслуживаем знать, что у тебя творится? Мы же беспокоимся. Юу остановился и выпрямился над сумкой, задумавшись над словами матери. Да уж… поставить себя на их место — ну и как всё произошедшее вчера и сегодня выглядит их глазами? Влетает на кухню этакое растрёпанное нечто, что-то там мелет про то, что ему нужно срочно уехать в город, ничего при этом не объясняя. А сегодня возвращается и решительным шагом топает в свою спальню и говорит, что должен столь же срочно вернуться в общежитие. Кромешный же ужас! Какие нормальные родители не запаникуют? Ещё и надумать успеют не пойми чего… Широяма сделал глубокий вдох, выдохнул и развернулся к матери и отцу. — Ты права, — спокойно ответил юноша, уверенно посмотрев на них, — прошу меня простить за то, что заставил вас волноваться. Но, уверяю, ничего страшного у меня не случилось. Просто я… был занят выяснением отношений, — криво усмехнулся он. — Сегодня последует второй акт, если можно так выразиться. — Отношений? — переспросила женщина, вскинув брови. — Ты о… — Да. Об этих самых отношениях, — подмигнул ей Юу, и отец закатил глаза. — Говорил я тебе, что молодёжь амурные дела крутит, а ты не верила, — отец покачал головой, — ну из-за чего ещё парню срываться из дома в ночь? — Ну, знаете ли! — Широяма-сан стукнула мужа в грудь кулачком. — Это для вас всё просто, женщины склонны обрабатывать информацию несколькими путями. — Иногда самый верный путь — как раз простой. Уберегает нервы и голову от седых волос. — Ну-ну, профессор Эйнштейн. Юу, — мать вновь обратилась к своему чаду, — ты хотя бы пообедай с нами перед отъездом… мы и так видим тебя в лучшем случае пару раз в месяц. Общежитие и университет от тебя никуда не убегут. Брюнет вздохнул с облегчением… конечно, он не сказал родителям всей правды, но он и не солгал! Ведь и правда, дела амурные, как выразился отец. И как готовит мама — Юу тоже очень любит. Кем он будет, если не согласится? «Хам, нахал и скотина», — прокрутил он в памяти слова Юты и улыбнулся сам себе. — С удовольствием, мам, — Широяма отошёл от сумки и взял мать за плечи. — Веди. — Я вижу, часть своих дел ты вчера всё же уладил? — она похлопала супруга по спине, подталкивая его по направлению к кухне. — Как ты догадалась? — У женщин чутьё на такие вещи, уж поверь, — Широяма-сан с улыбкой взъерошила его волосы. — Твои мысли уложились, и появилось время на размышления. Вчера ты так настроен не был. — М-да… — Юу зашёл на кухню и сел за обеденный стол. — Представляю, как это выглядело. — Ничего, проблемы бывают у всех. Если сегодня тебе стало легче, значит, ты на верном пути. «Надеюсь…», — вздохнул про себя юноша. *** 11.37. Таканори давно проснулся, но не горел желанием выползать из-под одеяла. И причина была далеко не в лени или изнеженности — эти качества никогда не были присущи Матсумото. Разбитость, что осталась после вчерашней поездки к Матсумото-сан, продолжала крепко держать Таку за шею, обдавая затылок ледяным дыханием. Он лежал на спине, взгляд его беспорядочно бегал по потолку и стенам, в голове — ноль упорядоченности, лишь тяжесть и серая сумятица. Да и как можно на чём-то сосредоточиться и начать новый день, когда все мысли обращены к матери? И к словам врача, что почти два часа приводил её в чувство… «Ещё одна-две такие встряски — и организм может не выдержать.» Да, Хаяши-сан пообещала, что непременно позвонит, если вдруг что-то случится, но всё-таки круглые сутки она не сможет присматривать за Наоко. Кроме того, Хаяши-сан далеко не молода, она уже много сделала для них с матерью, безвозмездно предложив свою помощь. Юноша неосознанно сжал в кулаках пододеяльник и шумно выдохнул, как если бы ему внезапно стало очень больно. В какой-то мере всё так и было, но боль эта была отнюдь не физической. За последние шесть лет мать причинила ему столько страданий, столько раз Така чувствовал себя опустошённым и раздавленным, но он по-прежнему любил её всей душой, покрытой многочисленными кровоточащими рубцами, пронизанной сквозными ранами. «Я так до вечера в постели проваляюсь», — подтолкнул он себя, наконец-то вставая. Кое-как умывшись, Таканори стянул пижамную футболку, чтобы переодеться в домашнюю одежду. В зеркале взгляд молодого человека зацепился за шрам под ключицей. Опять… Он затянулся лишь внешне, а в воспоминаниях по-прежнему саднил и истекал кровью, как в тот день, когда тонкую, белую кожу рассёк внушительный осколок стекла. Матсумото закрыл глаза и отвернулся, хватая серую футболку со стиральной машины. Надо поскорее одеться. Он спустился на первый этаж и принюхался… пахло чем-то невероятно вкусным! Ютака колдует над обедом? Похоже на то. Видимо, он разобрал свои завалы с дипломом, и у него появилось время на домашнюю возню. — Привет, — Така вплыл на кухню, поправляя очки. — Кашеваришь? — Утро доброе, соня. Есть такое, что хочешь на ужин? — Юта повернулся к брату. — О… — юноша растерянно нахмурился. — Предоставляешь мне право выбора? А… у нас праздник? — Да нет, — Уке пожал плечами, — я тебя порадовать не могу? Например, я помню, что ты любишь индейку, — он поставил перед севшим за стол Таканори большую чашку с божественно ароматным кофе. — Можно сделать рагу из индейки с картошкой и грибами. — Юта? — Матсумото подозрительно прищурился, пододвигая к себе напиток. — Сам расскажешь, или мне тебя пытать? Ютака усмехнулся и вытащил из морозильной камеры филе вышеупомянутой птицы. — Я тебе обязан, скажем так. — Ты? Мне? — подозрительность во взгляде Таки сменилась искренним изумлением. — Я. Тебе. За пинок под зад. — Час от часу не легче… — Таканори потёр пальцами зажмуренные веки под стёклами очков. — Я уезжал на встречу вчера вечером, припоминаешь? — Ну, допустим? — Я встречался с Юу. — Вот как? — Матсумото заинтересованно вскинул брови, забыв о своих недавних метаниях. — И как всё прошло? — Така, Така… — Юта покачал головой. — Тщеславия и гордости в тебе — ноль целых, ноль десятых. Я же тебя твоей обожаемой индейкой баловать собрался. — Значит, вы помирились? — уголки губ Таканори приподнялись. — И всё прошло удачно? — Ты не хуже меня знаешь, как я ненавижу говорить «я был не прав». — Но ты был не прав. То есть Юу невиновен? — Чист, как слеза младенца. И у него есть все доказательства. — Ладно, тогда я не буду говорить «я же говорил». — Прекрати издеваться, — Ютака со смехом переложил индейку в глубокую миску. — У вас всё наладилось, это главное. Я рад, — Матсумото с удовольствием отпил кофе, действительно радуясь тому, что это утро было отчасти скрашено столь позитивной новостью. — Так что готовить будем? Я открыт для любых предложений и капризов. — Индейка, картошка, грибы, карри и брокколи. Будет здорово, если всё это потушить. — Сделаем. У тебя на сегодня есть какие-нибудь дела? — Вроде, нет. Только ближе к вечеру хотел сходить проветриться, сон нагулять. — Ты хорошо себя чувствуешь? — что-то в голосе брата заставило Ютаку насторожиться. — Да. Просто надо допереварить вчерашнее. — Понимаю… тебе хоть немного полегчало за ночь? — Немного — да. Это пройдёт, я всё обмозгую — и станет проще, не беспокойся. — Не беспокойся, — заворчал Юта и открыл холодильник, — ты бы ещё попросил звёзды на небе пересчитать. — Не пыхти, — Таканори улыбнулся. — Кофе очень вкусный. — Стрелочник несчастный, ещё и тему переводит, — Уке с трудом, но улыбнулся в ответ. — Если понадобится помощь — не молчи, ладно? — Договорились. *** 16.29. Весь день Матсумото провёл в откровенно подвешенном состоянии. Как зомби — ни эмоций, ни желания что-либо делать. Но с обязательной воскресной уборкой в доме Ютаке он всё-таки помог, какое-никакое, но отвлечение. Юта всё видел и понимал, но не торопился выводить брата на беседу. В конце концов, они оба знали, где скрыт исток такиной головной боли, ещё лучше они знали, что разговорами тут не помочь и ничего не исправить. Таканори позвонил матери — Матсумото-сан сняла трубку после второго же гудка к огромному облегчению сына. Она была трезва и заверила юношу, что выполняет указания врача. Перед отъездом Така написал ей подробную инструкцию, какие таблетки и когда принимать. Сейчас, пока организм восстанавливался после сильнейшей алкогольной интоксикации, мать, безусловно, не тянуло к выпивке. Но вечно это продолжаться не будет… и мысль об этом новой подсечкой лишала бедного Таку и без того шаткого равновесия. Правда, за Юту он действительно был искренне рад, и отчасти это сглаживало его тревогу. В общем-то… что он там хотел? Пройтись по городу? Рановато для прогулок перед сном, но дома ему тоже не сиделось. Ещё минута пребывания в состоянии амёбы — и он свинтит с катушек. Перспектива так себе, надо как-то со всем этим разобраться… Матсумото посмотрел на лежащий на кровати безмолвный телефон. «Я не хочу идти один», — пронеслась во взбунтовавшемся мозге мысль со скоростью света, но юноша успел её засечь. Господи, ну, а это-то ему за какие грехи… всегда бродил себе в своё удовольствие по городским улицам и горя не знал. Что с ним вдруг стало — Така не имел ни малейшего представления, но отчего-то ему казалось, что останься он наедине со своим грузом, то не выдержит. Просто не выдержит. У Ютаки наконец-то начала налаживаться личная жизнь, напрягать его совсем не хотелось. Не сейчас, когда Юта мучился столько месяцев неизвестностью и треплющими нервы ожиданиями. Кроме того, уж кто как не брат знает, каково приходится Таканори. Но Така никогда не был эгоистичным по отношению к ближним. И поэтому он оставит Юту с глазу на глаз с его счастьем, ему тоже нужно залечивать душевные раны и восстанавливать силы. Значит, быть посему. И, раз уж на то пошло, Матсумото были нужны вовсе не уши, которым можно было бы доверить свою историю и переживания, ему был нужен кто-то рядом, и только. Но самое парадоксальное то, что первым, о ком подумал Така, был… Акира. Зачем Акира? Почему именно этот блондин с цепким взглядом и вечно растрёпанными волосами? Таканори и другом его назвать бы не смог — всего лишь знакомый с факультета, с которым он пару раз прогулялся по Саппоро. Ну и… Ичиро покормил. Матсумото страдальчески закатил глаза и вздохнул, после чего несколько раз приложился лбом о лакированную поверхность письменного стола. Облегчения этот ритуал не принёс, а головной боли добавил. И что ему делать? *** Акира бесцельно слонялся по центру столицы Хоккайдо, не зная, куда себя приткнуть. Будь у него возможность предвидеть, что выходные пройдут так тянуче и нудно, он бы… а что он сделал бы? Последовал примеру Юу и Койю и слинял бы к родителям? Вернее, к одному родителю. К его жене Сузуки относился достаточно нейтрально, предпочитая не вмешиваться в жизнь отца, мамой никогда не называл — и не потому, что избранница Сузуки-старшего чем-то не угодила юноше. Просто… потому что. У женщины также не было никаких претензий к пасынку, потому всех и всё устраивало. Но, собственно, почему Аки не поехал к отцу? Он не чувствовал себя своим в отчем доме. У него был свой угол, но душа не была к нему привязана, всё в этих стенах отталкивало блондина, даже несмотря на то, что всё в комнате было сделано и обставлено строго по его вкусу. А отец? Аки не был уверен, что он всегда и с точностью сможет описать отца, если это вдруг потребуется. Они настолько редко виделись из-за вечных дел и разъездов Сузуки-сана, что это и удивительным-то назвать нельзя. Отец был занятым человеком, но он никогда и ни в чём не отказывал сыну, иной раз и перевыполняя его просьбы. И всё же Акиру нельзя было назвать избалованным папенькиным сынком — он с детства рос самостоятельным мальчиком, а к отцу обращался лишь по мере необходимости. Деньги у него тоже были, ибо отец исправно и ежемесячно отправлял на его карту достаточно крупную сумму, но Аки была чужда расточительность. Продукты, проезд на транспорте, да, походы в клуб, которые, однако, ни разу не заканчивались вызовом скорой или дичайше тяжёлым утром из-за похмелья — все его траты. За месяц он едва тратил четверть от пересылаемых отцом денег, запас у него был, и приличный. Жаль, что это не приносило юноше абсолютно никакой радости. Ровно как и Сузуки-сану, который не знал, чем ещё он может компенсировать то, в чём Акира нуждался с самого детства. Говорить друг с другом они… не умели. У отца на уме неизменно были лишь бумаги да деловые встречи, и Аки, помимо не по годам развитой самостоятельности, обрёл и ещё один навык — прессовать свои проблемы и переживания глубоко в себе, пряча их за маской беспечной улыбки, такой, в которую с годами начал верить и он сам. Но порой что-то всё-таки пробивалось сквозь толщу эфемерного и лживого «всё отлично!». Что-то такое, что в эту минуту сдавливало грудь Акиры, пока он неторопливо брёл вдоль рядов клубов, магазинов и бутиков. И ему очень не нравилось это состояние. И ещё кое-что… Это идиотское состояние стало проявлять себя всё чаще с появлением в жизни Сузуки одного миниатюрного мальчишки в смешных очках. Мальчишка как мальчишка, ничего особенного, чем-то он напоминал Акире маленького, шустрого мышонка, который, впрочем, способен за себя постоять. Но почему именно он должен быть связан со всеми этими треклятыми метаморфозами? Короткий сигнал — входящее сообщение, и блондин нехотя засунул ладонь в карман джинсов. Наверно, Юу приехал. Или Койю… «Свободный час есть?» Опа… вот это поворот. Сообщение не от Юу, не от Койю — от Таканори! И, как всегда, в своей излюбленной манере. Ноль вежливости, ни «привет», ничего, но Акиру это совершенно не задело. Довольно занятное совпадение… стоило ему подумать о Таканори — и вот он пишет ему. «И тебе привет, — начал набирать ответ Сузуки, невольно улыбнувшись. — Допустим, есть.» «Ты о новой кофейне говорил. Скидывай адрес и сам туда подходи.» Улыбка моментально стёрлась с лица Аки, он стоял посреди тротуара с круглыми глазами и перечитывал такино сообщение. В спину впивались недовольные взгляды прохожих, которым пришлось огибать застывшего Акиру, кто-то возмущённо цокал языком, но он словно не слышал и не замечал ничего и никого. Нет, его не смутил приказной тон Матсумото, тем более что это даже слабо походило на приказ. Скорее, на… просьбу о помощи? Юноша не вполне понимал, что заставило его думать так, но что-то встрепенулось за рёбрами при виде этих строк. Будто у Таки совсем не было времени что-либо объяснять, и ему срочно понадобилось встретиться с Сузуки. Они не деловые партнёры и ничем друг другу не обязаны. Их и друзьями сложно назвать, чтобы сидеть за чашечкой кофе и болтать о разных глупостях… что же у него случилось? Акира скинул в ответном сообщении адрес новой кофейни и отправился на автобусную остановку, благо, ехать совсем недалеко. *** 17.18. Сузуки приехал чуть раньше и уже успел сделать заказ, когда на входе мелодично звякнул колокольчик, оповещая о новом посетителе. Акира поймал чуть растерянный взгляд Таки, пока тот осматривал незнакомое заведение, и кивком позвал к себе. Матсумото тут же расслабленно опустил плечи, петляя меж круглых аккуратных столиков, и вскоре подошёл к витражному окну, где расположился Аки. Не глядя на блондина, Таканори разделся и повесил свою ветровку на высокую спинку стула. Он уселся напротив и несколько нервно поправил сползшие с переносицы очки. Внешне он казался спокойным, но этого было мало, чтобы утверждать, что всё в порядке… кому как не Акире знать, что внешнее спокойствие может скрывать тонны и горы того, о чём больно не то что говорить, а иной раз и просто вспоминать? Матсумото подтащил к себе меню, раскрыл его и, наконец, подал голос. — Что заказал себе? — Латте с корицей и пару круассанов с орехами. — И как оно? — Кофе вкусный, круассаны принесут прямо из печи, ещё не готово. Така, — Аки позволил себе такую вольность и, надавив на рамку меню в руках Таканори, опустил его на стол. К удивлению своему, сопротивления он не встретил… — Чем обязан такой срочностью? — Ну, у тебя же есть свободный час, — Така по-прежнему не поднимал голову, продолжая бегать глазами по строчкам меню. — Есть и час, и два, и три — у нас выходной. У тебя всё нормально? — С чего ты взял, что что-то не нормально? — Не отвечай вопросом на вопрос, это некрасиво, — в голосе Сузуки прорезались стальные нотки. — Меня не задевает такой моветон с твоей стороны, я уже привык, но ты элементарно не поздоровался, на меня не смотришь, а спрашиваешь, что я себе заказал, видимо, из вежливости. Не проще ли было тогда спросить у меня только адрес, но прийти сюда одному? Взгляд Таки поднялся выше, остановившись на пальцах Аки, держащих ручку кофейной чашки. Затем — ещё выше, к груди блондина. — Не проще, — вполголоса проговорил Таканори, собравшись с духом и посмотрев в глаза Сузуки. — Хорошо, это мы выяснили, — Акира вскинул одну бровь, ощутив, как внутри что-то пошатнулось от этого взгляда. — Тогда, если тебя это не затруднит, ответь, всё ли у тебя нормально? И не вздумай врать, я не дурак и не вчера родился. Сузуки догадывался, что Така может ответить ему в своей манере — достаточно резко, сказать, чтобы он не совал нос не в своё дело. Но этого до сих пор не случилось, значит, и не случится. Что остаётся на выбор? — День вчера был… не очень, — так же тихо ответил Матсумото, вернувшись к меню. — У тебя неприятности? — Нет. Бить меня точно никто не будет. — И ты ни с кем не поругался? — Нет. Почему ты спрашиваешь? — Ты задаёшь странные вопросы, — Аки вспомнил о кофе и сделал пару глотков, после чего решил быть безжалостным до конца. — Заходишь сюда с кислой миной, а я должен оставить всё как есть? Кроме того, ты попросил меня прийти. — Попросил… — Таканори выглядел, как воришка, которого поймали с поличным. — В таком случае, не жди, что я буду молчать и делать вид, будто ничего не происходит. Для блондина это было весьма… необычно. Видеть Матсумото таким потерянным, не отвечающим привычными колкостями. — Я не хотел сидеть здесь один. Чтобы услышать это, Акире пришлось напрячь слух, но он был уверен, что ему не почудилось. Така сказал, что не хотел бы сидеть здесь в одиночестве. Но и рассказывать о том, что у него случилось, он тоже не торопился. Что ж… такое бывает. Аки догадывался, что это за состояние такое… паршивое. Если Така не хочет говорить, то и подначивать его не стоит. Однако ещё один непонятный момент — почему он пригласил Сузуки? Почему не Ютаку или кого-то со своего курса? Он наверняка сошёлся с кем-нибудь ближе, чем с Акирой. Но выбор его пал на блондина… занятно. И странно. — Ладно, один ты уже не останешься, — мягче произнёс Аки. — Можешь звать меня, если понадобится кто-то, в чьей компании захочется помолчать. Така кивнул и отвлёкся на подошедшую официантку и снял очки — видимо, опять нужно протереть линзы. Брауни и капучино на двойном эспрессо — краем уха Аки уловил его заказ, молча рассматривая Таканори из-за своей чашки. Юноша выглядел… уставшим. Пожалуй, это определение подойдёт удачнее всего. Физически он тут, но мыслями где-то далеко. Официантка отошла, и Таканори с приглушённым вздохом полез в нагрудный карман, слегка оттянув его. Верх рубашки был расстёгнут на две пуговицы, ворот съехал ниже, обнажив ключицу и заставив взор Акиры остановиться на… на чём? Глаза Аки автоматически сощурились, концентрируя внимание на белом, продолговатом шраме. В том, что это был шрам, а не игра света или что-то иное, у блондина не было сомнений. Судя по тому, как шрам возвышался над поверхностью кожи, рана была глубока. В длину рубец был не меньше десятка сантиметров… что или кто мог оставить такой порез? Случайно да ещё и в таком месте он появиться вряд ли мог. Выходит, это дело чьих-то рук? Акира внутренне напрягся, отрываясь от изучения шрама. Нельзя долго таращиться, Така может это заметить. Матсумото протёр салфеткой линзы и увидел размытые очертания руки Сузуки. Он непонимающе уставился на блондина, но тот оставался невозмутимым. — Давай сюда, проверю, хорошо ли ты их протёр, — предложил он, коснувшись пальцем дужки очков, — как в прошлый раз. — А… ага. Да, — отрывисто отозвался Таканори, передавая ему очки. Изначально он не был настроен на болтовню, но предполагал, что его молчание может смутить более словоохотливого Акиру. Но не тут-то было… Аки совсем не казался сконфуженным, наоборот, он старался подбодрить Таку. И это возымело определённый эффект… — Я собирался часов в шесть наведаться в парк, к Ичиро. Помнишь, в пятницу я говорил, что пойду к нему? — Сузуки протянул ему очки. — С линзами порядок. — Угу, спасибо, — очки вернулись на переносицу. — Да, помню. — Пошли к нему вместе, крекеры я взял, — блондин указал на небольшую наплечную сумку, что висела на уголке спинки стула. — Только сначала допьём кофе, спешить не будем. — Это можно, — глаза юноши оживились, он чуть выпрямил спину. — К такому переизбытку внимания Ичиро не привык, м? — реакция Таки порадовала Акиру, и он улыбнулся. — Но как по мне, это к лучшему. — Ему постоянно нужна компания, чтобы он не тосковал, — согласился Матсумото. — Хорошо, что мне удалось поступить в наш университет. Я могу чаще навещать его. Молодые люди прервались — пришла официантка и поставила перед Такой чашку и тарелочку с шоколадными пирожными. — Ну, а сегодня как твой день прошёл? — поинтересовался Сузуки, когда девушка ушла к другим посетителям кофейни. — Скучно. Дома было нечего делать, захотел пройтись и сюда завернуть. — Понимаю. Воскресенье, а занять себя нечем. — Я тебя ни от чего не оторвал? — Неа, я шатался по центру, когда ты написал. Сосед по комнате у родителей, ещё один экземпляр вчера пил на свадьбе сестры, а сейчас наверняка отсыхает и лежит овощем. По идее, оба должны приехать завтра утром, к началу занятий. — Я разобрал часть заданий по математической статистике. Часть оставил. — Намёк понят. И когда у вас статистика? — В среду, так что не к спеху. Завтра у нашей группы занятия заканчиваются в половине второго. — У нас — до полудня. Но я могу подойти позже, посидим где-нибудь, суетиться не будем. В том же холле главного корпуса или в библиотеке. — И опять я тебя напрягаю. — Да что ты заладил… — Акира прикрыл глаза. — Давай договоримся. Свою помощь я тебе предложил добровольно, с твоей стороны требуется одно — принимать её, когда будет нужно. Я больше ничего не хочу слышать о… — Спасибо. — Молодец. А теперь удели внимание кофе, пока он не остыл и не обиделся. К удивлению Аки, Таканори кивнул и обхватил чашку ладонями. И это поведение было прекрасно знакомо блондину… Самостоятельность и независимость — судя по всему, столпы личности Матсумото. Он столько раз это доказывал, со скрипом принимая помощь и всем своим видом демонстрируя, что они ни в чём не нуждается — ни в жалости, ни в чьих-либо подачках. А то, что происходит сейчас, показывает лишь одно: Така устал. Ему необходимо, чтобы кто-то взял часть его забот — вот почему он позволяет Акире направлять себя. Хоть и по мелочам, но и это может быть важно… получается, у Матсумото и впрямь не всё нормально. Он молча пил кофе, кусочек за кусочком поглощая свои пирожные, и не замечал, что Сузуки следит за каждым его движением. За узкими кистями рук, что бережно держали широкую чашку, за тонкими пальцами, держащими шоколадный бисквит. За тёмно-карими глазами, чей взгляд застыл на поверхности их столика… он всё больше напоминал блондину маленького, сосредоточенного мышонка. — Мышонок, — произнёс вслух Акира, после чего едва не дал себе по губам. Он же не хотел этого говорить! На пару секунд Таканори замер, прекратив жевать пирожное, и настороженно уставился на Сузуки. — Что ты сказал? — переспросил Матсумото, но голос его вопреки ожиданиям звучал спокойно. — Ничего особенного, — Аки взялся за свою чашку, но его визави не был намерен отступать. — Тебе сложно повторить? — Мышонок, — произнёс блондин со вздохом после недолгого молчания. — Стало быть, это было адресовано мне? — Да. То есть… я не хотел говорить это вслух. — Но сказал. — Сказал. Что с того? — повёл плечами Акира, перестав понимать, к чему клонит Така. — Ничего, — Таканори вернулся к кофе. — Меня так в школе звали. Думаю, понятно, почему. — Мне — нет. Может, я другой смысл вложил? — Это какой же? — в глазах Таки блеснул знакомый огонёк саркастичной иронии. — Какой ещё смысл может быть в отношении меня, кроме как «маленький и неприметный»? — Маленький — да, против очевидного не попрёшь, — Аки не сдержал улыбку, увидев, как наморщил нос Матсумото, — неприметный — вряд ли. — Ну да, ну да, — фыркнул Таканори. — Что, не веришь мне? — Сузуки расслабленно откинулся на спинку стула. — Как хочешь. Я льстить людям не привык, разжёвывать что-либо — тоже. Понимаю твой настрой, но не разделяю его. Коротко и ясно. По-мужски. Така подозрительно вгляделся в невозмутимое лицо блондина и к ужасу своему понял, что тот не шутил. Эта сентенция смогла зажечь слабый огонёк любопытства, но следовать ему Таканори не спешил. Из гордости ли? Непонятно. Но где-то на задворках сознания остался невысказанным вопрос «что ты имеешь в виду?». Ну и… ладно. Подождёт до лучших времён. «Видимо, карма у меня такая, — усмехнулся про себя Така. — Быть мне до скончания дней моих суровых серым мышонком.» Что ещё не ускользнуло от Матсумото — присутствие Акиры рядом смогло сгладить острые углы объявших юношу переживаний. Пока Така говорил с ним, слушал его голос, пусть всего и на несколько минут, но цепи напряжения ослабляли хватку на его измученной груди, позволяя сделать спасительный вдох. *** 19.20. Сузуки вставил в дверь их с Юу комнаты ключ и провернул его только один раз. Перед уходом он закрывал замок на полные три оборота, значит, Широяма вернулся от родителей. Пройдя в маленькую прихожую и стащив со стоп кеды, блондин выпрямился и прислонился спиной к стене, как если бы силы полностью оставили его. Давящее на всё его существо чувство, проявившее себя ещё в кофейне, не отпустило юношу и в парке, когда они с Такой заглянули в гости к Ичиро. Это было… ненормально. Неправильно. Акира не сумел подобрать толковое описание этому непонятно-тёмному чувству, прошедшему красной нитью через всё его сознание. Он сбился с начального пути. Свернул не туда. Забыл о своей цели. Когда это случилось, почему он этого не заметил? И почему это не отпускает его? Ну, оставил бы этого Матсумото, коль не судьба оперативно воплотить намеченную программу максимум. Но он не мог. Да что за чертовщина такая… что происходит? — Аки? — голос Юу из комнаты заставил Сузуки открыть глаза. — Ты? — Кто ж ещё, — юноша постарался улыбнуться. — Давно вернулся? — Часа в три. Акира, есть разговор, — Широяма не стал размениваться на лишние слова и погнал с места в карьер. — Разговор… — эхом повторил блондин, заходя в комнату. — Я весь внимание. Вижу, ждать ты не собираешься. Лицо его было таким серьёзным, что Аки на миг стало не по себе. Ещё и именем полным назвал… видать, что-то реально важное. — Я не могу тянуть, — мрачно отозвался Юу, но дождался, пока друг снимет куртку и сядет на кровать напротив. — Я слушаю. Что такое? — Нужно забыть о нашем споре, Аки. Насчёт Таканори. Акира молчал, глядя на свои сцепленные в замок пальцы. Был ли он удивлён? Да ничуть… И не в том соль, что он не ожидал, что Юу внезапно захочет расторгнуть их пари. И снова всё завертелось вокруг Таканори… — Аки, ты слушаешь? — обеспокоенно позвал Широяма, не понимая, почему Сузуки молчит. И вообще никак не реагирует на его просьбу. — Да. Слушаю, — бесцветно проговорил Акира. — Таканори — двоюродный брат Ютаки, — Юу понизил голос. — Я знаю. — Что? — брюнет неверяще округлил глаза. — Это шутка такая? — Нет, — Аки был хмурым, точно дождевая туча. — Я знаю, что Юта и Така — братья. — И… как давно ты об этом знаешь? — С полторы недели. Вроде. — Так… — Юу стиснул зубы, вдохнул, досчитал до пяти, выдохнул. — Ладно… ладно. Ты об этом знаешь. Тогда ты должен понимать, что я не могу оставить всё, как есть. Я не могу навредить ни Юте, ни кому-либо, кто ему близок. Я не прощу себе, если… — Юу, — жёстко прервал его Сузуки, подняв ладонь в останавливающем жесте, и Широяма недоумённо замолк. — Спор отменяется. Выдохни. — Э… — недоумение Юу плавно перетекало в шок. — Х… хорошо. Но почему ты… — Я… — Акира потёр виски пальцами. — Не смогу так поступить с ним. И не спрашивай ни о чём больше, договорились? — он встал, открыл свою тумбу и вытащил полотенце. — Я в душ, не теряй. Он улыбнулся, но улыбка эта вышла вымученно-натянутой. Акира никогда так не улыбался… Дверь в ванную комнату закрылась за другом, а Юу по-прежнему сидел на кровати, обалдело таращась в одну точку. — Это что такое сейчас было? — прошептал он, потерев лоб. *** В это же время… — Я дома, — Таканори зашёл в гостиную, где на диване вольготно возлегал Ютака с какой-то мудрёной книгой в руках. — Привет. — Привет, — Юта отложил книгу и сел, внимательно осмотрев брата. — Ну, как прогулка? — Отлично, — Матсумото в нерешительности потёр затылок, — заскочил в гости к Ичиро вот… слушай, — резко перескочил он. — У меня к тебе дело. — Это какое? — брат заинтересованно прищурился. — Ты говорил, что в паре кварталов отсюда есть магазин оптики. — Угу, есть такое. — До скольки он работает сегодня? — До восьми, если мне память не изменяет, — Ютака возвёл взор к потолку. — Ну да, до восьми. А что? — До восьми… — Така пропустил последний вопрос мимо ушей, обернувшись к висящим на стене часам. — Осталось сорок минут. Сходишь со мной? — В магазин оптики? — уточнил Уке. — Очки новые присмотреть хочешь? — Контактные линзы, — бросил на ходу Така, обогнув диван и направившись к лестнице. — Я свитер надену, на улице похолодало, — он взбежал на середину лестницы и остановился. — Так ты со мной? — Хо-хо… — Ютака не успел прийти в себя. — Ну, идём. Ты же не хотел брать линзы, когда я предлагал? — он повысил голос, чтобы Така его услышал в своей спальне. — Не хотел — перехотел не хотеть, — насмешливо отозвался брат. — И мне нужен тот, кто соображает в линзах. То есть ты. — Ками всемогущая, — Юта поднялся с дивана и зашагал в прихожую. — Как прикажете, мистер Постоянность.