Мышонок

21 апреля. 14.56. — Пока, Така! — До завтра, Хидеки, — Таканори не удостоил попрощавшегося с ним сокурсника взглядом или взмахом руки — он спешил к лестнице, чтобы скорее оказаться на первом этаже. Доходило три часа пополудни, именно в это время он договорился встретиться с Акирой у главного входа. Сегодня — тот самый день, который Матсумото так ждал… сегодня они вместе едут в больницу к его матери. И мама тоже изъявила желание познакомиться с загадочным блондином, сопровождавшим Таку в машине скорой помощи. Таканори ощущал лёгкое волнение, но не страх. Точно, это не страх. Отчего-то юноша был уверен, что встреча и очное знакомство пройдут гладко. Интересно, а как настроен Аки? Что он чувствует? Он выскользнул из массивных дверей на улицу и близоруко прищурился, ища среди снующих студентов Сузуки. Впрочем, поиски быстро прекратились: на плечо Таки легла ладонь, заставив его обернуться. — Не зря я тебе кофе взял, а? — Акира протянул ему стакан со знакомым логотипом — та недавно открывшаяся кофейня, в которую Така весьма беспардонно однажды выдернул блондина. — И вот, — в другую руку Таки он вложил треугольный сэндвич с ветчиной и сыром. — А ты выглядишь уставшим. Дай угадаю — Кацуки-сенсей? — Ты не угадывал, ты знал, — Матсумото вздохнул, его губы тронула лёгкая благодарная улыбка. — Спасибо. — Конечно, знал, — Сузуки кивнул на ступеньки, намекая, что им пора покинуть сие богоугодное заведение. — Он умный мужик, великолепно знает свой предмет, но так нудно рассказывает… редко удавалось не заснуть на его лекциях. — Поэтому я беру с собой нетбук, — Така указал на свою сумку, — включаю диктофон, записываю, а дома конспектирую все важные моменты. — Хитрец. — Отнюдь. Моя психика, как и психика любого нормального человека, стремится к равновесию. А… — Таканори притормозил, поняв, что Аки идёт не в сторону автобусной остановки. — Разве нам не туда? — Нет. Нам сюда, — Сузуки указал на развернувшуюся перед ними парковку. — И что мы тут забыли? — Матсумото настороженно глянул на роющегося в карманах Акиру. — Наше транспортное средство, — невозмутимо отозвался тот, и через секунду в лучах солнца блеснули ключи. Аки нажал на кнопку брелока сигнализации и открыл водительскую дверцу чёрной «Тойоты». — Чего стоишь? Садись давай, — он улыбнулся изумлённому Таке. — Ты умеешь водить? — Таканори отклеил стопы от асфальта, подошёл к машине и открыл дверцу на противоположной стороне. — Как видишь, — Сузуки сконфуженно взлохматил волосы на затылке и вставил ключи в зажигание. — Отец ещё три года назад настоял, чтобы я получил права. Говорил, мало ли когда они могут мне понадобиться, полезная штука, все дела… машина тоже отцовская, но я могу её брать, если нужно, он давно разрешил. Я подумал, так мы быстрее доберёмся до больницы. Не будет ни пробок, ни остановок — автобусы ни одной не пропускают, иногда это бесит. — Не иногда, — поправил Матсумото, пристёгивая ремень безопасности. — Ну, удивил… — Чем же? Каждый второй умеет водить. — Я про элемент неожиданности в том числе. — Надеюсь, эта неожиданность приятная, — Аки уверенно вывел машину с парковочного места. — Ты сможешь немного отдохнуть и спокойно поесть по пути. — Точно, — Таканори зажал стакан с кофе меж коленей и открыл прозрачную треугольную упаковку с сэндвичем. Он сполз по спинке ниже и принялся за свой небольшой обед. А кофе и впрямь с ореховым сиропом, горячий, и сэндвич до сих пор тёплый — Акира забежал в кофейню всего несколько минут назад. Наверно, всё это можно расценивать, как проявление заботы… блондин заметил уставший вид Таки, принёс ему перекусить, как и обещал, взял отцовскую машину. Таканори поневоле ощутил какое-то волнующе-согревающее чувство в груди… он привык к самостоятельности и крайне редко просил кого-то о помощи, но внимание со стороны Сузуки было ему приятно, в этом он пусть и с трудом, но признался себе. Така осторожно повернул голову, чтобы увидеть сосредоточившегося на дороге Аки. «А он симпатичный», — это откровение не стало для Матсумото внезапностью. К чему отрицать очевидное? У Акиры тёмно-ореховые глаза, чем-то напоминающие лисьи — с хитроватыми и живыми искорками. Прямой нос и пухлые, манящие губы, широкие ладони с длинными пальцами и гибкое, подтянутое тело. Таканори до зубовного скрежета не переносил чужих прикосновений и вторжения в своё личное пространство, но каким-то образом вышло, что позавчера он сам попросил Сузуки поцеловать его. Ему нравилось ощущение рук блондина вокруг его тела, нравилось понимать, что он рядом. Потребность в близости с ним одновременно и пугала, и разжигала любопытство, заставляла тянуться к Акире… и Така понимал, что не особо-то и противится этому желанию. Он просто делает то, что хочет. Мысли об Акире заставляли его волноваться и устраивать сеансы самокопания, ибо подобное отношение к кому-то было для Таканори в новинку. Он и не заметил, как из его груди вырвался тяжкий вздох. — Что такое? — Сузуки на секунду скосил глаза в его сторону. — Ты считаешь это дикостью, да? — вывернулся Матсумото после секундной заминки. — О чём ты? — Что я вот так вытащил тебя, да ещё и заставил приватизировать транспорт Сузуки-сана. — Никуда ты меня не тащил. Ты предложил поехать с тобой — я согласился. Я взрослый человек, и я способен понять, чего я хочу, а чего — нет, — спокойно возразил блондин. — И ничего ты меня не заставлял, я же знал, что после шести часов занудства наших профессоров тебе если чего и захочется, то это спать. — Волнуешься? — Немного… — признался Аки и свернул на улицу, где находилась клиника. — Я даже не знаю, чем я смог заинтересовать Матсумото-сан. — При встрече виднее будет, — повёл плечом Така, стараясь сохранять спокойствие хотя бы внешне, потому что внутри себя он метался, точно подстреленный. — Но мама сказала, что ты хороший. Признание сорвалось с языка прежде, чем Матсумото успел осознать его и прикинуть, а стоит ли об этом говорить. — Вот как? — удивлённо отозвался Аки и чуть улыбнулся, но под рёбра вонзилось жгучее жало совести. Хороший… Смогла бы мать Таки сказать, что он хороший, если бы знала, какими были начальные мотивы блондина, чтобы сойтись с её сыном? Да, это в прошлом, но Сузуки всё ещё чувствовал многотонный груз давящих на его плечи грехов, кои он совершал в прошлом. Он так боялся разочаровать Таку, что в одну секунду пришло озарение: а почему желания этого юноши вдруг стали важны для него? Почему он боится сказать или сделать что-то, что может оттолкнуть от него Матсумото? Абсолютное сумасшествие… Таканори не делал этого специально, не читал ему нотаций, но каким-то образом он сумел обратить внимание Аки на то, чем тот совсем недавно пренебрегал. Ценность и необходимость семейных уз, важность чувств тех, кто рядом, ответственность и честность… и всё-таки, если Акира смог чему-то научиться у Таки, то для него не всё потеряно? Сузуки оставил машину на парковке клиники. Две росписи в журнале посещений, два накинутых на плечи халата, и Матсумото повёл блондина вперёд по просторному коридору. — Пришли, — вполголоса проговорил Таканори и остановился у двери палаты матери. Наоко стояла у окна, поправляя пышные, золотисто-жёлтые и красные тюльпаны в высокой вазе. Услышав тихий скрип дверных петлиц, женщина обернулась. — А вот и вы, — Матсумото-сан обняла подошедшего к ней Таку. — Привет, дорогой. — Привет, мам, — юноша отстранился и обернулся к застывшему у двери Аки. — Это Акира, мы учимся в одном университете. — Здравствуйте, Матсумото-сан! — отмер Сузуки и поклонился ей. — Рад знакомству с Вами. — Здравствуй, Акира, — мать Таки улыбнулась гостю. — Взаимно, — она указала на стоящие возле кровати табуреты. — Ну что ж, присаживайтесь. Акире хватило одного взгляда, чтобы понять, в кого пошёл Таканори. Те же глаза, улыбка, манера держаться, даже руки на коленях мать и сын держали одинаково. — Я должна поблагодарить тебя за то, что ты присматриваешь за моим Такой, — несколько смущённо произнесла женщина, сев на край кровати. И Сузуки понимал причину её смущения. Но, какой бы эта причина ни была, он обязан развеять охватившую Матсумото-сан неловкость. — Да, полагаю, если бы я не таскал ему кофе и сэндвичи, его бы уже ветром сдуло, и без того худой, — блондин улыбнулся увереннее. — Да что ты начинаешь? — зашипел Така. — Я нормально ем! — Канарейки едят больше тебя. В следующий раз принесу два кофе и два сэндвича и буду стоять у тебя над душой, пока ты всё не съешь. — Боюсь, Акира прав, сын, — заметила Наоко. — Тебе стоит увеличить количество калорий, учёба будет отнимать много сил. — Вы просто завидуете моей стройности. А цветы откуда? — Таканори указал большим пальцем назад. — Юта заехал утром и принёс их, совесть не даёт твоему брату выдохнуть, хотя я говорила ему, что беспокоиться не о чем. — Ты выбрала не те доводы, чтобы убедить его, он очень за тебя волнуется. Боюсь представить, в каком состоянии он вернётся с этой своей лингвистической конференции. — Вот-вот, лучше бы думал о своём будущем, — женщина перевела взгляд на Аки. — Значит, господа, вы учитесь на одном факультете? — Да, Матсумото-сан, — кивнул Сузуки. — Этот учебный год для меня последний, поэтому, пока у меня есть возможность, я стараюсь помогать Таке всем, чем могу. — Сложно учиться на вашем направлении? — Не сказал бы… — протянул Акира, вспоминая первые годы. — Пара церберов-преподавателей, несколько предметов, где проще уснуть, чем получить знания — на этом всё. Первый год всегда самый сложный, но это, в основном, с непривычки, нагрузка в университете мало сравнима со школьной. Второй курс будет попроще. — Не удивлюсь, если Така получил высший балл на первых контрольных работах благодаря тебе, — Наоко хитро посмотрела на наморщившего нос Таканори. — Только по математической статистике, с остальными предметами он прекрасно справляется и сам. В дальнейшем подскажу, где и какую литературу брать, на какие источники опираться, чтобы было проще. — Наверняка учёба на журналиста предполагает огромное количество письменных работ? — Так и есть, но это на старших курсах — статьи, репортажи, выездная практика. А в первые два года закладываются общие знания. — Тебе повезло, Така, — Матсумото-сан выразительно приподняла бровь. — Опытный наставник — всегда благо. — Так разве я хоть слово против говорю? — заворчал Матсумото, уставившись в пол. — Я это признаю. — Родители как-то повлияли на твой выбор? — вновь обратилась женщина к Акире. — Только отец. Мать давно ушла от нас. — О, прости… — Ничего страшного, — Аки покачал головой. — Нет, отец предоставил мне полную самостоятельность, сказал, лишь бы мой выбор устраивал в первую очередь меня. — И ты точно знал, куда хочешь поступить? Или выбирал из нескольких вариантов? — Признаться честно, я… — блондин поджал губы. — В детстве я хотел стать ди-джеем на радио. Меня было невозможно отлепить от радиоприёмника, когда в студию приходили известные актёры или музыканты, я думал — круто, это же такая возможность увидеться со своими кумирами, познакомиться с ними, поболтать… я дико завидовал радиоведущим и хотел оказаться там, в студии. Но, когда я стал старше, то забыл об этом. А потом, когда встал вопрос о поступлении, я не понимал, почему меня тянет подать документы именно на журналистику. — Детские воспоминания и подсознательные желания — очень сильные проводники, они могут влиять на наш выбор, даже если мы этого не осознаём, — понимающе кивнула Наоко. — А Така, кажется, выбирал между журналистом и филологом. — Я же за год до окончания школы решил, что буду учиться на журналиста, — с улыбкой напомнил Таканори. — Точно. Мой сын — само постоянство. Получается, вы и познакомились в университете? — В библиотеке, — брякнул Така, услышав, как неловко кашлянул Акира. — Я попросил помочь мне достать книги с верхних полок, и Аки благородно согласился. Ну, по крайней мере, это не было такой уж неправдой, ведь Матсумото действительно попросил его о помощи с книгами в день их первой встречи. Однако реакция Акиры на вопрос матери весьма позабавила юношу. Вопрос Наоко не был адресован кому-то из них конкретно, но Така понимал, что это бремя он обязан принять на себя, поскольку Аки может оказаться не в самом удобном положении и не сразу сообразить, что ответить. Наблюдая, как мама разговаривает с Акирой, Таканори наконец-то понял, что напрасно переживал. Сузуки теперь чувствовал себя намного свободнее, терпеливо и развёрнуто отвечая на вопросы Матсумото-сан. Его плечи расслабились, на губах всё чаще появлялась улыбка. А его голос… почему Така раньше не обращал внимания на его голос? Такой бархатно-низкий, уверенный, чистый… его приятно слушать. Взгляд Таканори задерживался на его руках и губах, он почти не вникал в то, что говорил блондин. Матсумото просто нравилось наблюдать за ним. *** 21.11. Така мирно восседал на диване в гостиной, хрустя чипсами и держа в свободной руке книгу, когда в прихожей щёлкнул дверной замок. Юноша опустил ноги на пол и посмотрел на часы — десятый час. Просьба поставить оценку морально-физической истрёпанности Юты по шкале от нуля до десяти… десяти явно будет недостаточно. Таканори вышел в коридор и застал чудную картину. Ютака сидел прямо на полу в брючном костюме и стаскивал потерявшие прежний блеск туфли. — Мне кажется, или тумба ближе, чем пол? — Матсумото осуждающе цокнул языком. — Нашёл, куда приземлиться. — Зато ты нашёл, когда читать мне нотации, — голос Юты был скорее замученным, чем раздражённым. — Главное — достичь цели. Разуться. — Ты есть хочешь, философ? — Умираю с голоду… всеми этими салатиками и канапе впору мышей кормить. Умоляю, скажи, что ты приготовил мясо, — Уке посмотрел на брата огромными жалостливыми глазами. — Я приготовил мясо, — послушно сознался Таканори. — Ты сначала в душ или на кухню? — В душ. Иначе мои ноги сгорят, чёртовы туфли. — И почему не купить туфли поудобнее… — процедил Матсумото, разминувшись с Ютой. — Ну и как успехи? — он повысил голос, чтобы Ютака услышал его в ванной. — Сойдёт. Познакомился с президентом токийского лингвистического центра, он приглашал на оплачиваемую стажировку в его академию. — Ого, — присвистнул Така и включил плиту. — То есть ты рассматриваешь предложения стажировок и в столице? — Надеюсь, что к моменту выпуска я всё-таки найду что-нибудь поближе, а в идеале — так вообще в Саппоро. Как тётя? — Прекрасно. Держится весьма бодро, передавала тебе спасибо за цветы. Тётя Нацуми звонила пару часов назад, она хочет приехать на выходных. — Правда? — Уке заметно оживился. — Наконец-то! Сколько мы не видели её? — Три недели. Я тоже очень жду её, одних звонков мало… — Согласен. Настоящее издевательство. Им пришлось прервать увлекательную беседу — Юта включил душ, а Таканори занялся сервировкой стола на одного едока, сам он успел поужинать до возвращения брата. На плите медленно разогревалось мясо в соусе и запечённая с травами картошка, а Така стоял у окна, всматриваясь в сгущающиеся за окном сумерки. Его телефон звякнул, и юноше пришлось выйти за ним в гостиную. Вернувшись на кухню, Матсумото разблокировал экран. Внезапно — сообщение от мамы! «Я тебя не отвлекаю? Говорить можешь?» Вместо того, чтобы напечатать ответ, Таканори сразу нажал на вызов. — Да, Така? — Ты всегда можешь звонить мне в любое время и не спрашивать, — улыбнулся он. — Что-то случилось? — Нет-нет, всё хорошо, — спешно заверила Наоко. — Просто… — женщина в замешательстве притихла. — Я хотела спросить… — И что же? — подтолкнул её Така после очередной паузы. — Давно он тебе нравится? Таканори бросило в холод. Потом в жар. Потом снова в холод. И как мама… а хотя, к чему спрашивать, как она узнала? Матсумото-сан поставила сына перед фактом — она знает, хоть он ничего не говорил ей напрямую. Да и не он ли недавно был готов петь оды проницательности матери, восхищался её житейской рассудительностью? — Это всё… очень сложно, мам, — с тяжко бьющимся сердцем сознался он. — Не так уж и сложно. Сложно — это не заметить, как ты на него смотришь. — Ты злишься? Сомневаюсь, что ты ожидала этого… от меня, — Таканори нервно усмехнулся. — Я — злюсь? — в голосе Наоко сквозило неприкрытое изумление. — Така, Така… после всех твоих мучений и всего, что ты вытерпел от меня, я хочу одного — чтобы ты был спокоен и счастлив. — Ну, я… — Я ведь уже говорила, что Акира хороший. — Говорила, — Така моргнул — глаза защипало. — Ну и вот. Я не изменила своего мнения после сегодняшней встречи. В чём-то вы с ним даже похожи, ты знаешь? Что тебе досталось, что ему… я хотела сказать тебе, чтобы ты не боялся. Делай то, что считаешь правильным, прислушивайся к себе. Не знаю и не буду допытываться, что произошло у Юты и Акиры, но верю, что однажды всё образуется. Ты говорил, шансы есть — значит, это правда. — Да… может, однажды я уломаю Юту на мировую с Аки, или они сами до этого дойдут. — Поживём — увидим. Ну, не буду тебя задерживать, у нас скоро отбой, жду вас с Ютой завтра. Спокойной ночи, милый. — Спокойной ночи, мам. Матсумото вовремя попрощался с матерью — шум воды в душе стих, Юта с минуты на минуту зайдёт на кухню. *** 21.31. — Вот чёрт, кто сейчас ходит-то? — ругался Такашима, изучая развёрнутые в его руке карты. — Вроде, я, — поднял своё опахало Юу. — Аки, нижайше извиняюсь, — брюнет выложил двух королей и пригубил пиво. — Конец игры. — Нижайше извиняю, — Сузуки беспардонно подкинул третьего короля и перевёл карты Шиме. — Ну и мерзавцы же вы, — обиженно прогундел Койю, сгребая королей. — Да брось, вдруг они тебе понадобятся? — рассмеялся Широяма и хлопнул друга по плечу. — Я тебе отомщу, — пообещал Такашима и забрал у него бутылку. — Эй, поставь на место, утка! — Кто успел, тот и съел! — Ну-ну, Ко, — осадил Шиму Акира, — мы условились: кто проиграет в этой партии, идёт за пивом. — Да понял я, понял. Давайте уже сюда ваши тузы, заодно гоните монету, иначе я разорюсь. Койю был успешно отправлен за пивом — до закрытия общежития оставалось сорок минут, но оставшиеся в комнате Аки и Юу уповали на длинные ноги друга, тот трижды успеет метнуться туда и обратно. Дверь за Такашимой закрылась, и Сузуки сполз с кровати на пол, прислонившись к деревянной раме. Брюнет сноровисто перетасовывал карты, успев сгрести пустые бутылки в пакет. Молодые люди молчали, Аки глядел в окно, а Широяму увлекла мелькающая в его руках колода. — Интересно, Ко уже догадался, что я провалил задание? — ироничный смешок блондина заставил Юу оторваться от карт и вскинуть голову. Несколько секунд он изучающе рассматривал бесстрастное лицо Акиры, затем вздохнул и положил колоду на стол. — Догадался? Аки, не будь я твоим другом и не знай я, что с тобой происходит, я бы решил, что ты свихнулся. — Хах, ну, спасибо. — Всегда пожалуйста. Разумеется, Ко догадывается, но к чему ты вообще поднял эту тему? — Скажи… что ты чувствуешь, когда видишь Юту? Когда он рядом с тобой, когда ты к нему прикасаешься? Юу захлопал ресницами, не веря ушам. Это Акира о таком спрашивает? Да… он влип по самые гланды. Интересно, он хоть осознаёт, насколько глубоко увяз в этой трясине? Или какая-то его часть до сих пор борется с разрушением прежнего мировосприятия? Но Сузуки ждёт ответ… в таком случае, Широяме лучше быть предельно честным, если он хочет помочь ему. А он хочет помочь… как же подобрать нужные слова? — Хм… это сложно объяснить, Аки. Я бы мог сказать, что радуюсь, когда вижу его, но понимаю, что это чересчур бедное определение. Мне хочется быть рядом и хочется прикасаться к нему просто так. Ну, как бы… он мне дорог. Мне нравится заботиться о нём. — А почему? — Почему? — Юу возвёл глаза к потолку. — Не знаю. Потому, что он есть. Обычно, если ты кого-то любишь… ну, по-настоящему, то ты не сможешь сказать, почему и за что. Это факт — любишь, и всё тут. Ты не ищешь причин и объяснений своему состоянию, ты его безоговорочно принимаешь. Собственно, это даже бесполезно — искать объяснения. Наша привязанность к дорогим людям иррациональна, не поддаётся логике и здравому смыслу. Ты разве никогда об этом не задумывался? — Я ущербен, да? — улыбнулся Акира, но эта улыбка была насквозь пропитана печалью. — Я такого не говорил и уж тем более никогда так о тебе не думал. — А что ты думал? — Что однажды и на тебя найдётся проруха, как на старуху из поговорки. — М-м… злорадствуешь? — Вот что, Сузуки, — Юу хлопнул себя по коленям и встал, чтобы сесть на пол рядом с Акирой. — Я твой друг, а не судья. Что значит «злорадствуешь»? За кого ты меня держишь? Всё это я говорил тебе и раньше, но ты был не готов меня услышать. А если ты сам завёл об этом разговор, получается, что-то изменилось. Рано или поздно, это всё равно бы произошло. Ну так и? Ты станешь это отрицать? — Нет. — Тогда что с тобой? — Ты думаешь, я смогу сказать? — Аки потёр виски пальцами. — Меня как через мясорубку пропустили, Юу. В голове — полная каша. Пока что это единственное, в чём я уверен. Я не… то есть… вроде, я — по-прежнему я, но с другой стороны… не совсем я. Это полный бред, да-да. — Ещё какой бред. Сложно принимать эти изменения, правда? — А ты явно понимаешь больше, чем говоришь, — устало произнёс Сузуки. — Не исключено. Но и ты понимаешь не меньше, я уверен. — И что мне теперь делать? — как-то совсем беспомощно поинтересовался блондин, переведя взгляд со стены на друга. — А что тут сделаешь? — Юу пожал плечами. — Постарайся не концентрироваться на своём состоянии человека-фарша, иначе ударишься в самоанализ, и никакие археологи тебя не откопают. Тебе нравится проводить время с Такой? Давай, быстрый ответ: да, нет? — Да. — Отлично. От этого и танцуй. Поверь, головой чувства не понять, иногда нужно включать и вот это, — Широяма ткнул пальцем в грудь Сузуки. — Сейчас я пытаюсь сообразить, что делать дальше. Чувствую себя идиотом и не знаю, как это исправить, как я дошёл до такой жизни, — хохотнул блондин. — Если дошёл, значит, кто-то свыше посчитал, что ты к этому готов. Хочешь с ним увидеться — скажи ему. И вообще, чтобы ты просил у кого-то совета и не знал, что тебе делать… — фыркнул Юу. — Всё случается впервые. — Не исключаю. И всё равно, старайся думать поменьше. Ну, может… тебе захочется сделать для него что-то особенное, чего ты раньше ни для кого не делал. Или что-то сказать… это, пожалуй, единственное, о чём стоит задуматься, а не о природе своих чувств. Друзья замолчали. Брюнет допивал своё пиво, а Аки размышлял над его словами. Да, что-то в этом предложении, определённо, было… и вряд ли решение на поставленную задачу придёт сию секунду. Нужно время… ответ может снизойти на его светлую голову через день или два, или позже… но до чего-то Акира обязательно додумается. — Не цепляйся за мои слова, — словно прочитав его мысли, неожиданно произнёс Юу. — Отпусти эту ситуацию, быстрее найдёшь ответ. — Надеюсь. *** 22 апреля, 17.59. — О чём задумался? — Таканори проводил взглядом проплывшего вдоль берега Ичиро. Така и Акира угостили лебедя его любимыми крекерами, и на сей раз решили задержаться в парке. Молодые люди расположились под сенью старого дуба, широко раскинувшего свои тяжёлые ветви. День был солнечным и тёплым, почему бы не провести остаток вечера, любуясь зеленью и набирающими цвет альпийскими горками? На серый и шумный город они ещё успеют насмотреться. Да и Ичиро был очень рад их компании. — Обо всём сразу, — Аки улыбнулся и сел по-турецки. Таканори был доволен собой — он получил высокую оценку за первое сочинение, контрольный тест по риторике, съездил вместе с Ютой к маме, а теперь сидел рядом с Сузуки, греясь в лучах предзакатного солнца. Ютака благополучно отчалил в городскую библиотеку, брату были нужны электронные статьи на английском языке для выпускной работы, и Така оказался предоставлен самому себе. — Не хочешь говорить? — Вовсе нет, — блондин придвинулся ближе. — Отчасти — ни о чём особенном я и не думаю, просто, как прошёл день. — И как прошёл твой день? — Были две лекции. Вернее, всего одна. На вторую нас согнал декан в поточную аудиторию, сказал, что на следующей неделе будут вывешены темы квалификационных репортажей и статей, поэтому просьба внимательно мониторить сайт факультета и сразу застолбить понравившуюся тему. Или же, в отсутствие таковой, предложить её самостоятельно, обговорив с наиболее компетентным в выбранной области преподавателем. — Но это же очень интересно, ты не находишь? — удивился Матсумото реакции Аки. — И ответственно. — Ответственно — не спорю. Интересно — это как посмотреть. Практика и опыт выпускников прошлых лет показывают, что темы квалификационных работ мало чем отличаются из года в год. — Ты имеешь в виду, что каждый год выпускникам предлагают одно и то же? — В десятку. Но, как я говорил, мы можем придумать что-нибудь, что будет нам по нраву. — Наверно, придумать тему — это одно. А чтоб с научным руководителем повезло… — Тоже верно. Ну, с этим я тебе подскажу, у нас много толковых преподов, должен заметить. Или к моменту выпуска ты и сам будешь разбираться в этих тонкостях не хуже меня, если не лучше. — А ты хотел бы… — Таканори был готов проклясть себя последними словами. Да что же это такое?! Почему он так часто краснеет, когда Аки оказывается в непосредственной близости? — Чего я хотел бы? — поддел его Сузуки. — Ты хотел бы быть рядом и через пять лет? Ты говоришь — к моменту моего выпуска, до него ещё пять лет. Как забавно… Акира и не думал об этом, когда говорил о дальнейших перспективах. Однако получается, что он, как минимум, надеется на то, что и спустя пять лет они друг от друга никуда не денутся? — А ты против? — теперь неловко себя почувствовал и Аки. Нет, с его головой однозначно что-то не то… Подобное для него в новинку. — В целом… нет. Они синхронно повернули головы к пруду — Ичиро взмахнул крыльями и зашипел на уток. — Что было после лекций? — спросил Таканори, разбивая неловкость момента. — Отец вытащил меня в бутик, чтобы я помог ему выбрать галстук, а заодно взять костюм для моего выпускного вечера в университете. — Здорово, — Матсумото улыбнулся — он искренне радовался тому, что отношения отца и сына Сузуки налаживались. — Я-то с выбором быстро определился, взял светло-серый костюм. А отец с одним-единственным галстуком возился около часа, я ему с два десятка удавок в примерочную перетаскал. — Что будешь делать после парка? — Как ни странно… опять поеду к отцу, — Акира прижался затылком к нагретой солнцем коре. — К семи. Он сказал, есть важный разговор. — Даже так? И он не сказал, о чём вы будете говорить? — Упомянул, что это важно, но я и предположить не могу, что именно. — А Сузуки-сан умеет создать и поддерживать интригу. — Однозначно. Я обязательно всё тебе расскажу, когда освобожусь. Внимание ребят вновь привлекла возня со стороны — Ичиро вышел на берег и, шлёпая по гальке перепончатыми лапами, принялся с грозным шипением гонять всё тех же уток, которые, судя по всему, чем-то не угодили ему. — Как себя чувствует твоя мама? — Аки не сдержал улыбку при виде негодующе машущего крыльями Ичиро. — Я давно не видел её такой… живой. И молодой, — Матсумото протянул руку к пришлёпавшему к ним лебедю — Ичиро разогнал уток и был весьма доволен собой. — Врачи хорошо заботятся о ней, она стала почти такой, какой я её помнил до развода с отцом, — он поморщился, упомянув родителя. — Молюсь каждый день, чтобы она опомнилась и вынесла из всего этого урок. Потому что… так нельзя. Отец не стоит ни одной её слезы. — Она у тебя очень красивая. — Это правда. — И ты на неё похож. — Ну… да. Мне часто об этом говорили, — Така смутился, уловив скрытый комплимент. — А ты больше похож на мать или на отца? — На отца. И всегда был похож. Я неоднократно задумывался… что это и к лучшему, что я похож на папу, а ты — на маму. Наверно, смотреть в зеркало и видеть в своих чертах того, кого предпочёл бы навсегда забыть… — Да, ужасно, — закончил за него Таканори, гладя Ичиро по длинной шее. — И как это было бы неприятно для наших родителей… вернее, не то чтобы неприятно, но… — Да. Постоянное напоминание. Я понимаю… — Акира включил подсветку на телефоне и выпрямился. — Тебе пора? — догадался Матсумото. — Через полчаса я должен быть на месте, — блондин встал и протянул руку Таке, помогая встать и ему. — На один шаг ближе к разгадке века. Поеду в банк. — Хорошо. Не забудь, напиши потом. *** 19.22. — Намекнёшь, куда мы едем? — Акира посмотрел на ведущего машину отца. — Я уже четыре часа играю в угадайку, но, чую, ни одна из догадок и близко не стоит. — Может, ты и прав, — Сузуки-сан щурил глаза несмотря на опущенный защитный козырёк. — Пока могу сказать, что ты знаешь это место. — Знаю? — опешил юноша и озадаченно повертелся, оглядывая квартал, где они ехали. Но ничего знакомого не приметил. — Мы далеко от этого места? — Нет, осталась пара минут. Ты знаешь, но, вероятно, не помнишь. Надеюсь, вспомнишь, когда увидишь. — И к чему такая загадочность? — Считай это сюрпризом. Смею предположить, тебе понравится, — улыбнулся Такео. — Ну, раз ты говоришь… Аки усиленно всматривался в проплывающие мимо пейзажи, но память упрямо молчала. Вполне себе однотипные коттеджи, спокойный, отдалённый от центра Саппоро район, ухоженные клумбы и газоны с изумрудной травой, набирающие цвет плодовые деревья… отец говорит, что Аки просто не помнит. Чёрт, да что же это… на память блондин пока не жаловался, а что, если слова Сузуки-сана были отсылкой к детству сына? Вероятно, к раннему детству, иначе как объяснить, почему он ничего не помнит? — Приехали, — Такео остановил машину у светло-бежевого двухэтажного дома. И… что это за дом? Акира внимательно изучил его и прилегающую территорию: клумбы, как и у большинства домов на улице, безукоризненно подстриженный газон, высаженные в ровные рядки декоративные кустарники… дом жилой, но кто живёт в нём? Кто мог ждать Акиру и его отца? — Сдаюсь, — Аки беспомощно помотал головой, признавая своё поражение. — Тогда зайдём внутрь. Сузуки-сан извлёк из кармана пиджака связку ключей, чем в который раз за вечер удивил сына. Ключи от дома — у отца? Получается, это его дом? Или что? — Погоди, а откуда у тебя ключи? — блондин очнулся и последовал за ним. — Хозяева не будут против, что мы вот так вламываемся? — Не будут. В доме никто не живёт уже девятнадцать лет. — В каком смысле? — удивление Аки перетекло в шок. — Но эти клумбы… придомовой участок ухожен, за ним следят! — Ну, если заплатить кому надо и попросить приглядеть за домом… — отец многозначительно развёл руками. — Я теперь вообще ничего не понимаю… — Заходи, — Такео открыл дверь и передал ключи сыну. — Возьми. Они твои, — добил он. — М… мои? Отец не ответил и зашёл в дом, и Аки ничего не оставалось, кроме как пойти за ним. Прихожая и гостиная встретили гостей звенящей тишиной. Мебель накрыта полиэтиленовыми чехлами, ковры свёрнуты в плотные рулоны. Пол был покрыт слоем серой пыли — здесь и правда давно никто не живёт… в воздухе витал дух запустения, пыль искрилась в солнечных лучах, пробивающихся сквозь оконные стёкла. Блондин хмуро озирался по сторонам, чувствуя, что память настойчиво пытается пробиться через слои и года забвения, но он не мог понять, что она хочет до него донести. Этот дом… он казался знакомым, но очень, очень смутно. Как будто из прошлой жизни… — Тебе стоит взглянуть сюда, — Такео остановился у старого комода и указал на фотографии, заключённые в рамки-подставки. Аки медленно, словно безобидный комод мог в любую секунду взорваться, подошёл к отцу и посмотрел на фотографии. Взяв одну из них, юноша провёл пальцами по стеклу, стирая пыль. Он прищурился… Фотография была выцветшей, с указанной в нижнем правом углу датой — снимок сделан осенью, двадцать лет назад. На снимке — женщина, она улыбается, её тронутые сединой волосы изящными волнами спадают на плечи. А на руках она держит… маленького Акиру. — Бабушка Киоко, — севшим от нахлынувших чувств голосом проговорил Аки. — Да. — И это… — Акира поднял голову, прижав к себе фотографию. — Это её дом. — Да, Аки. Здесь ты рос. Всё встало на свои места. Акира всё вспомнил. Здесь, в этой самой гостиной, бабушка Кио, стараясь улыбаться как можно непринуждённее, сказала внуку, что папа улетел в командировку и попросил позаботиться о сыне. Тот самый страшный для всех троих день, когда Сузуки-сан почти на месяц потерял покой, стараясь защитить маленького Аки от посягательств и опеки деда со стороны матери. — А… сливовый сад бабушки на заднем дворе? Он цел? — Акира бережно поставил рамку с фотографией на место. — Конечно. Ему я просил уделять особое внимание. Он был гордостью мамы. И сливовый сад блондин тоже вспомнил… ну как же иначе? Он так любил играть в нём в прятки с соседской детворой, а в августе помогать бабушке собирать спелые, душистые сливы с нижних веток — он мог дотянуться только до них. — И ты не захотел продавать дом? — Акира неторопливо шёл на кухню — Такео шёл за ним. — У меня бы рука не поднялась. Это всё, что у меня осталось от мамы. Аки взял ключи и отпер чёрный ход, что вёл на задний двор. Вот и сливовый сад… всё такой же богатый и густой. А на изящных ветвях уже спели пока зелёные сливы. Подумать только, отец на протяжении девятнадцати лет платил или кому-то из соседей, или же вообще нанял человека, чтобы сад и клумбы у дома поддерживались в образцовом состоянии, в каком они и были при жизни бабушки Кио… — Стоп… ты сказал, что это мои ключи, — встрепенулся Акира. — Именно. Дом теперь твой. — Но, пап… — Я и так чересчур затянул с этим, — Такео провёл ладонью по ветвям сливового дерева. — Думал сделать тебе подарок на какое-нибудь значимое событие, но потом решил, что… к чёрту, — мужчина улыбнулся. — Ни к чему ждать особого момента. Я захотел передать дом тебе — я это сделал. Владей и распоряжайся рационально. Пока ты не окрепнешь финансово, я буду тебе помогать со всем, что нужно. Бабушка тоже была бы рада, что у её дома наконец-то появился хозяин, более того — законный и полноправный, её кровная родня. К тому же… скоро ты закончишь университет, у тебя должен быть свой угол. Акира стоял посреди сада с отцом в полной растерянности. Ему нужно бы поблагодарить Сузуки-сана, сказать, как он горд и рад, что отец сохранил дом бабушки, но язык как к нёбу прилип. Подумать только — у него отныне есть собственный дом, куда он может прийти в любое время дня и ночи… — Спасибо, — блондин повернулся к дому. — Я, пожалуй… хотел бы навести здесь порядок. — Делай всё, что пожелаешь, водопровод в доме сохранен, электричество тоже проведено. — Я приеду сюда в пятницу вечером, после занятий. В супермаркете возьму какую-нибудь химию для уборки. — Дерзай. А я привезу тебе пару комплектов постельного белья, всё равно его у нас дома в избытке, а тебе будет в самый раз. — Да, здорово, — Акира смог улыбнуться — постепенно до него доходило произошедшее, мысли текли размереннее и стройнее, и он точно знал, что хотел бы сделать, чтобы вдохнуть жизнь в дом бабушки. — Вроде, ниже по улице был продуктовый магазинчик? — Он давно превратился в приличный супермаркет, так что всю необходимую химию ты можешь купить и тут. — И я смогу взять ту чёрную «Тойоту», чтобы привезти всё сюда? — Бери. Двух рук тебе явно будет маловато, чтобы всё утащить. Они вернулись на кухню, и Аки запер чёрную дверь. Он прошёл вдоль плиты, раковины, подвесных шкафчиков и остановился у крайнего. — Я помню этот сервиз! — юноша открыл стеклянные дверцы и указал на сложенные друг на друга блюдца и чайные чашки из тонкого фарфора. — Ты подарил его бабушке на Рождество. — Да, наше последнее Рождество вместе. Последний вопрос вертелся на языке Акиры, но подходящий ли сейчас момент, чтобы спрашивать? Или же… ждать случая не имеет смысла? И разве он не имеет права узнать ответ? Это ведь касается его, и самым непосредственным образом. — Слушай, па… я хотел кое-что у тебя спросить ещё в «Траттории», — замялся он. — И? — Ты не знаешь, где сейчас мать? Такео выслушал вопрос сына, ни единый мускул не дрогнул на его лице. Он посмотрел на Аки с сомнением, словно размышляя — стоит ли отвечать? Или в его взгляде мелькнуло что-то иное? Непонятное, нечитаемое. Но с чего вдруг такая реакция? — Или ты предпочёл обрубить все контакты сразу после развода? — суетливо произнёс Акира, истолковав молчание отца по-своему. — Не подумай, я не собираюсь искать её и тем более говорить с ней, я просто… — Ты бы и не смог поговорить с ней, Аки. Твоей матери давно нет в живых.