Воспитание Виконта и не только...

В кабинете Графа: Стук в дверь. К (раздражённо): Кто это?! ГИ: Это я, Ваше сиятельство. К: Войдите. ГИ: Я пришёл поговорить о вашем сыне. К: Что опять натворил этот паршивец?! ГИ: Ну вот, опять… Вы сами слышите, что вы говорите!!! К: А что? С ним тут возятся, лечат его. А он не слушается! Кстати, как продвигается лечение? ГИ: Вот – вот, об этом я и хотел сказать, очень многое от вас зависит. К: Каким образом? ГИ: Вам нужно поговорить с сыном. К: Да с ним что ни разговор, то только расстройство. Ноет, капризничает, будто ему чего недостаёт, а живет ведь лучше всех в округе! Чего ещё нужно? ГИ: Ему сейчас нужна поддержка. К: Розга ему нужна! ГИ: Да послушайте же, Граф!!! Что ж вы делаете?! К: Воспитываю я его, доктор, и то, чувствую, недостаточно, в конец избалован! ГИ: (кричит): Ваше сиятельство, вы его своим воспитанием в могилу сведёте!!! Вы убиваете своего сына!!! Фон – Кролок обомлел, впервые кто – либо смел повысить на него голос, и кто же – простой смертный! И всего страшнее и удивительнее было то, что этот смертный был прав. К (всё ещё в изумлении): Вы сказали, убиваете? ГИ: Да. Да, Граф, после тех слов, которые вы ему говорите : «Ты позоришь наш род» да «В семье не без урода», Герберту вряд ли захочется выздоравливать, Вы отнимаете у него желание жить, а уж это никак не способствует восстановлению организма. К: Что за медицинская чушь? ГИ: Да поймите ж наконец, что после смерти матери Вы для него единственная близкая душа, от которой он ждет ласки и тепла, а что получает? К: (его глаза наполняют слёзы): Да, не могу забыть её предсмертный крик в объятиях моих. Она умерла у меня на руках… Я очень, очень её любил… ГИ: Я понимаю, только ваш сын этого не видит, почему вы не говорили с ним о матери после её смерти? К: Я не могу, доктор, не могу (плачет). Я сам до сих пор не могу свыкнуться с тем, что нет со мной моей милой доброй Элизабет, моего лучика…. Ах, какой она была… Она любила всех на свете. А уж как Герберт её любил… ГИ: Ну вот видите, Вам тяжело, а какого сейчас мальчишке? К: Я знаю, ему очень тяжело до сих пор… Но что я – то могу сделать? ГИ: Дайте ему понять, что Вы у него есть. К: Ааааа, вот пойдите, доктор, сами с ним поговорите! Он ведь никого слушать не хочет, Я! Я – отец, для него - пустое место, воспитываю, воспитываю, а толку? Вот когда была жива Элизабет, всё у нас было хорошо.. С её смертью ушёл весь свет, я словно крот во мраке живу, пугаю всех вокруг, а всё время сам, сам в ужасе… Мне без неё жить страшно… ГИ: Я понимаю вас, Граф, но Герберту ещё хуже. Сиротой круглой живёт. К: (с возмущением) Почему сиротой ?! У него есть отец. ГИ : Воспитатель суровый у него есть! Пустое место, камень бесчувственный, от которого ни капли сострадания! Он любит Вас, ему нужен отец, понимаете, ОТЕЦ, а не тиран. К: (чуть ли ни плачет): Тиран? Неужели Вы хотите сказать, что я – враг своему сыну…. ГИ: Нет – нет –нет, я погорячился, прошу меня простить, но я пытаюсь до Вас достучаться. К: (холодно) Не пытайтесь! Со смертью Элизабет я потерял покой, я потерял её навсегда, а вместе с ней ушёл смысл моей жизни. ГИ: А ваше сердце вы вместе с гробом зарыли? Прошу прощения за такой цинизм, но вас никто не положил с ней в могилу. Да, я всё понимаю, смерть любимой жены и матери – горе огромное, однако Ваша жизнь продолжается, а равно как и жизнь вашего сына. Вы эгоист, Граф. Вы ничего дальше своего горя не видите. Поверьте, после разговора вам обоим станет легче. К: Вы правы, доктор. Впервые за много лет я встретил человека, который говорит со мной откровенно и прямо и совсем не боится меня. Я нуждаюсь в Вашем совете, как вернуть тёплые отношения с сыном? Как дать ему понять, что у него есть отец? ГИ: Для начала пойдите и поговорите с ним о чём - нибудь приятном перед сном. Он ждёт Вас. К: А у меня получится? ГИ: Получится, идите же скорей.