***PVO Ким Намджун***
Я бежал всё глубже в лес, совсем не разбирая дороги. Моя одежда промокла и неприятно липла к телу. Ветки хлестали меня по лицу, но я не мог остановиться — мертвецы следовали за мной повсюду. Они ведут охоту, и, в отличие от меня, эти твари не устают и никогда не останавливаются. Чёрные лакированные туфли пропитались грязью, как и штаны синей полицейской формы, испачканные по колено, но я продолжал хлюпать по лужам, с трудом выбираясь, когда ноги засасывало в грязь. Признаться, чем дальше я уходил, тем меньше надежды оставалось — я смирился с собственной гибелью. Патронов с собой было не так много, да и с таким скудным вооружением мне ни за что не прорваться обратно в участок. Чего греха таить, я до последнего не верил, что всё происходит на самом деле. Разве в нашем и без того жестоком мире было мало уродов? Я так устал... Не известно, сколько я бездумно брёл в никуда. Да, навыков выживания мне не занимать, чего не скажешь про остальных. Но если даже меня покинули силы, что же тогда сейчас происходит в участке? Что, если мне больше некуда возвращаться? Позади я слышал движение множества тел, каждое из которых потенциально было целью для одной из моих пуль, но даже не думал разворачиваться. Стоит остановиться, и я слышу, как сердце бешено колотится в груди после длительного бега. Секунда без движения — и я уже чувствую боль во всех мышцах. Ноги подкашиваются, и я падаю на колени, жадно хватая ртом воздух. — Прости, Тэхен... — я смотрю на небо, уверенный в том, что погибшие родители передадут мои последние слова. Стоило только попрощаться с братом, как мир вокруг меня замедлился, словно кто-то жестоко растягивал мои мучения. Или так бывает с каждым, кто понимает, что настал конец? Я вижу, как крупные капли медленно падают на землю, размягчая и без того влажную почву. Впереди из-за деревьев навстречу мне выходит мертвец, но я готов к этому. Смирение стало единственной доступной мне эмоцией. Покорно закрывая глаза, я замираю в ожидании и развожу руки в стороны. Как только я перестал видеть лицо надвигающейся смерти, звуки вокруг тоже затихли. Отдалённо я слышал, как барахлит рация, закреплённая у плеча. Звук быстро начал раздражать и без того напряжённые нервы, пока оттуда не послышался до боли знакомы голос.***
— Добрый день! Лейтенант Ким Сокджин прибыл на службу! — громко и чётко выпалил высокий молодой парень прямо с порога, повергая тем самым в шок. Признаться честно, я даже не уверен, что дверь перед ним уже открылась, когда он начал говорить, отдавая честь. Начался очередной выпуск из полицейских академий. В последние годы участок наполнился новичками, и этот парень не стал исключением. В конце концов, молодой крови здесь стало так много, что на них уже не хватало наставников. И в результате шуточного жребия это неуклюжее чудо досталось мне. Я уже и забыл, как бывает трудно с новичками. И почему только сейчас все хотят пополнить ряды полицейских? Не уж-то больше нет необходимости в учителях, врачах и инженерах? К тому же Инчхон никогда не был опасным местом, да и у меня просто нет работы для стольких сотрудников. Какую-то часть снова распределим на помощь в пожарную часть...Один плюс от переизбытка народа — улицы города находятся под круглосуточным наблюдением. В следствие чего, преступность стремится к нулю. Не думаю, конечно, что всё это благодаря моему руководству... Даже не представляю, как раньше справлялся мой капитан, который уже семь лет отдыхает на пенсии. Этот надоедливый парень стал для меня личной занозой в заднице. Довольно часто он лез ко мне по делу и просто так. Когда мы пребывали на месте преступления и я рассматривал улики, он опускался на корточки рядом, касаясь коленями моих ног. Так близко, словно хотел оказаться на моём месте. Но стоило мне отодвинуться — он придвигался ещё ближе. Если я перелистывал отчёт или показания свидетелей, этот стажёр мог схватить меня за руку и остановить, видите ли, он ещё не закончил. Хотя мог бы спокойно попросить меня об этом. Если мы вели допрос, то он мог задавать мои же вопросы, просто перефразировав. Среди всех раздражающих недостатков был и единственный плюс: он отлично готовил и часто приносил свои кулинарные шедевры, рассказывая, что всё это он приготовил по фирменному рецепту своей бабушки. Всё лучше того, что подают в столовой. Вот только он сюда поваром пришёл работать или всё-таки полицейским?! Благодаря такому "толковому" напарнику мне часто приходилось засиживаться допоздна, так как помимо обязанностей наставника у меня ещё были обязательства в качестве начальства. И почему-то этот олух всегда оставался со мной, будто мне так нужно его присутствие. Или он всё же чувствовал свою вину за то, что ничерта не умеет? С его появлением в моей жизни каждый день превратился в пытку из-за мучительных мигреней, переработок и усталости, отзывающейся болью в спине. В один из таких вечеров, когда мне в очередной раз пришлось засидеться до позднего вечера, этот лопух вместо того, чтобы просто скрыться с моих глаз, решил окончательно довести до ручки. Он обошёл стол и встал за моей спиной, что заставило больное тело излишне напрячься. Несмело и осторожно он положил руки мне на плечи и принялся массировать, иногда переключаясь на шею. Несколько раз я уже пресекал такие попытки, но он никак не унимался, так что я решил просто не обращать на это внимание. Признаться честно, такие ночные сеансы массажа хорошо снимали усталость и избавляли от боли. Из него вышел хреновый полицейский, но ещё были шансы стать хорошим массажистом. Все это ещё куда ни шло, и если сильно постараться не обращать внимание, то такие мелочи можно просто опустить. Последней каплей стало то, что он как-то раз, словно невзначай, прошелся пальцами по моему бедру. Он начал заниматься этим где-то после трёх месяцев с того момента, как мы стали напарниками. Сначала я подумал, что это чистая случайность: когда мы идём по улице, размахивая руками и не замечая никого вокруг, с кем не бывало. Однако подобное могло происходить не только на улице, но, например, в офисе, когда мы сидели рядом и просматривали рапорт. Уж раз он остаётся со мной вечером, то нечего сидеть без дела. Я давал ему какую-то несложную монотонную работёнку, уж с этим-то он должен был справиться. Сидя рядом со мной, он мог опустить ладонь на моё бедро и сидеть так какое-то время, а я не знал, как на это реагировать. То есть мой брат — гей, но я никогда не замечал за ним подобное. Я, правда, пытался убрать его руку, но через какое-то время она снова оказывалась на том же месте. Это меня удивляло больше всего, но я никак не мог обуздать его нрав. Сначала я подскакивал на месте, а он в этот момент всегда мне улыбался, словно чёртов психопат.***
С того дня, как он прибыл в участок, с того дня, как я стал его наставником и в последствие напарником, каждый день он начинал меня бесить с удвоенной силой, используя новые приёмы. Я правда хотел возненавидеть его за эти замашки сраного извращенца и неподобающие поведение во время рабочего процесса. Раньше я даже считал, что хорошая трёпка не повредит этому парню. Пара хороших ударов, чтобы след остался надолго и служил напоминанием. Однако стоило только встретиться с ним взглядом, по неясной мне причине, рука просто не поднималась сделать ему больно. Возможно, всё из-за того, что с его появлением моя жизнь перевернулась вверх тормашками. Все тревоги и переживания за брата просто растаяли, теперь я больше боялся за свою жизнь. До сих пор уверен, что этот чудик меня погубит. Хотя мне порой и было не по себе от его забав, всё же рядом с ним я чувствовал себя лучше. Каждый раз разговаривая с Тэ по телефону или по видеосвязи, я всегда хотел спросить у него совет, но не представлял, как поднять эту тему. Я сам не понимал толком, что происходит. Может, он просто слишком тактильный человек, и тогда будет несправедливо наговаривать на него? Даже если затрагивать тему отношений в беседе, то тут необходимо личное присутствие Тэхена, чтобы он точно мог сказать, что всё это значит. Должно быть, я сам виноват, что вовремя не утихомирил его, продолжая придумывать оправдания такому поведению. Если так посмотреть, то его выходки были довольно безобидны. Он не перестал быть менее раздражающим, и это помимо его странных предпочтений, но я полностью поменял своё отношение к нему и готов был со всем смирится, когда он спас мою жизнь.***
Уже не раз замечал за собой, что наступает момент, когда я готов взорваться и просто выгнать из участка всех новичков, что пришли сюда только ради статуса. Но буквально за секунду до того, как начать орать, я вспоминал образ моего капитана, который смотрит на меня с укором. За столько лет моей службы, ещё до становления шефом, я ни с кем из напарников так и не смог ужиться. Это и не мудрено: у меня довольно скверный характер, к тому же, я — одиночка. Привык решать все вопросы самостоятельно и не лез на рожон. Ещё в юном возрасте я потерял родителей, только мы с братом остались друг у друга, так что я не мог так рисковать. Уже и не помню, как всё прошло, как мы остались с братом вдвоём. Твёрдо в памяти лишь то, что так и не смог смириться и возненавидел их. Я был тогда ещё слишком молод, обычный студент спортивного факультета в колледже. Просто глупый мальчишка, однако произошедшее быстро вытолкнуло меня во взрослую жизнь. После смерти родителей никто из ближайших родственников не захотел забрать нас к себе. Мы остались совсем одни. Но я их не виню: у всех уже была семья, и приютить у себя подростка и маленького мальчика очень тяжело. В итоге, нас усыновила женщина-пенсионерка — соседка наших родителей. Ее звали мисс Биг, ну, по крайней мере, она просила так себе называть. Она была странным человеком, часто говорила непонятные вещи. Ее сын погиб на войне, мужа не было, а если и был, то она о нём никогда не говорила. В годовщину смерти сына она прикладывалась к бутылке и много курила. Я её за это не судил и даже был благодарен, пусть она и приютила нас только ради пособия от государства. Ведь если бы не она, нас бы отправили в детдом и разделили. Тэхен был симпатичным мальчишкой, к тому же, ещё ребёнком — его бы забрали быстро. А я бы так и остался там до своего совершеннолетия. Да ещё и не факт, что впоследствии мне бы удалось разыскать братишку. Как только мы поселились у мисс Биг, моя жизнь превратилась в день сурка: утром ходил на занятия, а по вечерам работал, чтобы прокормить младшего брата. По окончании колледжа я присоединился к армейскому спецназу, после чего меня приняли в полицию, как младшего лейтенанта. На тот момент меня как-то совсем не волновало, что я мог погибнуть. Я был так раздавлен, что, казалось, это был лучший вариант вместо депрессии. К тому же, если бы я умер воином, по долгу службы, моему брату выплатили пособие. На моих руках умирали другие, совсем молодые сослуживцы. День за днём на поле боя я истекал кровью только для того, чтобы выжить, стать сильнее и вернуться к брату. Когда я и весь мой отряд были ещё курсантами, нас отправили в горячую точку, словно кто-то хотел отсеять балласт…Естественный отбор, как говорится. Увидев врага и его бесчеловечную жестокость, я понял, что монстры не создаются и не выходят из тени — они просто просыпаются внутри нас. Пока люди продолжают копить в себе злобу, чтобы однажды выпустить её и сорвать маски, нам нужно лишь хорошее оправдание. Оказавшись под обстрелом, я осознал, какой простой была моя жизнь раньше и как всё переменилось сейчас. Мне не хватало банальной возможности жить без страха. Я хотел продолжить свой путь военного, но решил пойти в полицию, дабы выискивать всех этих мерзавцев, которые готовы предать свою родину, и пресекать все их планы на корню. Работа полицейских — ловить людей, утративших человеческое обличье, тех, кто опустился на самое дно. Признаться, я сам до сих пор вижу этих монстров во снах, нахожу их в зеркале, когда осознаю, кем меня сделала армия. В этот момент хочется забыться. Всякий раз я просто пытаюсь взглянуть в глаза детям, которых я спас. Не всегда удаётся вырвать их из лап зверя, но команда полицейских и спасателей делает всё возможное, чтобы подрастающее поколение могло нами гордиться.***
Сколько работаю в этом полицейском участке, редко когда возникает серьезная работёнка, в основном, мелкие преступления: проникновение в дом, грабежи в забегаловках на окраинах города. Полагаю, Инчхон — самый спокойный городок. По крайне мере, мне так казалось, пока в городе не случился массовый налёт бунтовщиков на лабораторию корпорации Umbrella. Пару раз я слышал про общественные недовольства, борцы за права животных были уверенны, что в лабораториях компании проводят опыты над маленькими беззащитными созданиями. Тогда казалось, что митингов им было достаточно, никто и не думал, что они пойдут на такое. Всего пару патрулей в эпицентре, плюс ещё несколько машин на соседних улицах. Тогда я ещё не предполагал, что кто-то перейдёт к настолько решительным действиям. Группа "умников" в лыжных масках устроила перестрелку по учёным и лаборантам, которые как раз направлялись на работу. Большинство задержали на месте, нескольким счастливчикам удалось скрыться, однако за ними тут же устроили погоню. Диспетчер передал, что в машине находилось двое, мы с «занозой» двинулись следом. На самом деле, я считал, что мои ребята и сами справятся, но этот недоделанный полицейский носился по кругу, донимая тем, как хочет поучаствовать в погоне. А я уже давно понял, что не имею над ним никакого влияния от слова совсем. Отказ повлёк бы за собой целый день нытья, поэтому гениальным и простым оказалось заглушить его вопрос полицейской сиреной. Мы выехали на шоссе, шедшее ровно поперёк пути преступников. Прикинув их маршрут, мы перекрыли дорогу, а в несколько метрах от машины разложили дорожку с шипами, чтобы, разогнавшись, беглецы прокололи колёса. Спустя несколько минут, патруль сообщил, что ведёт их прямо на нас. Мы раскрыли пассажирские двери и спрятались за ними, готовясь к перестрелке. Несколько раз я заставил олуха проверить магазин и снял ли он пистолет с предохранителя. Я огляделся — меня окружали новички, вчерашние мальчишки. Мысль о том, что и кого-то из них есть вероятность потерять, легла тяжёлым грузом. Мне не хотелось подвергать никого такому риску, да и в силу их неопытности я сам находился в опасности. На каждом из нас был бронежилет, но, будем честны, толком он не гарантирует абсолютной защиты. Ты останешься цел, только если выстрел придётся в грудь или спину. Но остаётся ещё так много возможностей тебя прикончить. К тому же бока, где бронежилет соединяется липучками, тоже не защищены надёжно. Спустя несколько минут вдали послышались вой полицейских сирен и рёв двигателя автомобиля преступников. По микрофону полицейский вёл переговоры, предлагая им не усугублять положение и просто остановиться. С каждой секундой они приближались к нам. Завидев баррикаду, преступники прибавили скорость, очевидно намереваясь пойти на таран. Надо отдать должное, в это мгновение ни один мускул на лице офицеров не дрогнул. В нескольких метрах от нас преследуемая машина наехала на препятствие, левое колесо спустило, водитель не справился с управлением, и автомобиль улетел в кювет. Все офицеры, включая тех, что ехали следом, вооружившись, медленно шли к перевернувшийся машине. Авто почти полностью было спрятано в высокой траве. Ничего не было видно, оставалось только полагаться на другие органы чувств. Никто не рискнул идти первым, да я и не давал такой команды. Пару минут стоило переждать, если всё будет тихо, то выдвинемся проверить, а пока я отправил новичка вызвать машину скорой помощи. Одно мгновение, и все события стали развиваться так быстро, словно кто-то поставил на перемотку. Громкий грохот и скрип, вооруженные гонщики попытались выбраться из машины и тут же начали стрельбу. Первой открылась дверь переднего пассажирского сиденья, оттуда вывалился здоровый мужчина средних лет, кажется, он почти не пострадал в аварии. Очевидно, он хотел сбежать через заросли вглубь леса, поэтому палил без разбора, чтобы скрыться. Это первое серьезное задание и сразу перестрелка. Я боялся за новичков — что они смогут сделать в такой ситуации, решатся ли отнять человеческую жизнь? Природа была на нашей стороне: солнечный свет падал как раз на этот участок, очерчивая фигуры преступников. Хватило нескольких минут, как выстрелы стихли — видимо, у беглеца закончились патроны, после чего бездыханное тело упало на землю от прямого попадания в голову. Выстрел произвёл один из патрульных, что вёл машину к баррикаде. Мы простояли в полной готовности ещё какое-то время, ожидая, когда второй подозреваемый выйдет из машины, но, как оказалось, водитель погиб в аварии. Я похвалил за хорошую работу своих подчиненных и собирался спуститься вниз к машине, вместе с прибывшими медиками. Однако не успел и шага сделать, как меня позвал один из товарищей. Вездесущая заноза с напуганными глазами стояла в паре метров от меня, трясущимися руками направляя дуло пистолета в мою сторону. — Опусти пистолет, придурок! — крикнул я на этого неумеху. Но он не слушал, спуская курок. Чистая, опустошённая поляна разносит звук эхом на сотни метров вокруг, заглушая всё остальное, отчего характерный звук падающего тела я не услышал, а, скорее, почувствовал. — Ты…спас мне жизнь, — должно быть, это единственный раз, когда я не бросался в него оскорблениями и был доволен работой, — лейтенант Ким Сокджин. Шатен шумно выдохнул и улыбнулся, ловко убирая оружие в кобуру. Отстранённо я продолжал смотреть в сторону преступника, который умер вблизи машины. Осознавая, что, если бы конкретно его, кого я не хотел брать, не было сейчас рядом, я бы мог погибнуть и оставить брата одного.***
— Как поживаете без вашего напарника, капитан? — с любопытство поинтересовался О Сехун, не отвлекаясь от руля, но краем глаза наблюдая за реакцией своего командира. Глупо было отрицать, что после того вооружённого нападения на лабораторию Umbrella наши отношения с Сокджином изменились. Я стал больше уважать его и называть по имени, больше не переходя на оскорбления. Не удивительно, что мои подопечные заметили отсутствие привычной вокруг нас холодной и мрачной атмосферы. — Всё хорошо. Порой нам всем нужен отдых, к тому же он давно не видел семью, — проговорил я с улыбкой, делай глоток кофе. Мы были напарниками на протяжении двух лет. За всё время это был первый его отпуск. Признаюсь, хоть по началу я и хотел, чтобы он ушёл и не вмешивался в мои дела, сейчас же немного скучал по парню, что стал мне другом и верным товарищем. Возможно, по его возвращении мне тоже стоило бы взять пару выходных и съездить к брату. Джин — единственный, на кого бы я мог оставить участок на время своего отсутствия. — Да бросьте, шеф, все знают, что вы довольно близки, — подтрунивал офицер, явно намекая на то, как Джин спокойно демонстрирует свои замашки извращенца, совершенно не заботясь о присутствии посторонних. Я-то, может уже и привык, но для коллег это в новинку, к тому же и со стороны может выглядеть двусмысленно — Лейтенант О Сехун, следите за дорогой, — холодно отрезал я, переводя взгляд на стекло. — Всем постам! — мы патрулировали район, как неожиданно в машине раздаётся голос диспетчера, от чего я едва не пролил свой кофе. — В доме 9 по улице Нонхён-ро поступило несколько жалоб на шум. — Диспетчерская! Машина 7-2-2-5. Выезжаем — Принято, машина 7-2-2-5. — Дом 9? — уточняет офицер, выруливая на главную дорогу. — Разве это не дом Кан Емина — ученого из корпорации Umbrella? Я ничего ему не ответил, хотя у самого внутри закралось какое-то неприятное чувство. С тех времён, как в городе обосновалась эта корпорация, которая не пойми чем там занималась, вокруг стало неспокойно: снизилась безработица, и на улицах стало меньше бездомных. В любой другой момент в любой другой стране это бы, несомненно, порадовало. Но такие резкие изменения с приходом этой компании лишь настораживали. Они выпускают качественный продукт в общий доступ, но никто не знает, что творится за стенами их лабораторий. Как по мне, уж слишком хорошо всё складывается. Я боялся, что это может быть всего лишь прикрытием. Боялся, что это как-то повлияет на мой город.***
После вызова диспетчерской мы доехали довольно быстро. Вокруг было спокойно. Я с офицером уверенным шагом прошли в открытую калитку маленького белого деревянного заборчика, продвигаясь к дому через зелёную лужайку, на которой валялись детские игрушки и кукольный домик. Дойдя до входной двери, прислушиваясь к звукам по ту сторону, обнаружили, что было на удивление тихо. Машина стоит в гараже, хозяева явно должны быть дома. Патрульный тянется к дверному звонку, надеясь на логичную беседу с Емином, чтобы выяснить причины жалоб на шум. Но я резко перехватываю его руку, когда в окошке рядом с дверью вижу окровавленное тело ребёнка. Я достают пистолет, и Сехун повторяет это отточенное движение. Повернув ручку влево, я понимаю, что дверь открыта. Жестом отдав приказ быть тихим, направляю сослуживца к заднему входу, а сам прохожу внутрь. Подойдя к бездыханному телу, пытаюсь нащупать пульс девочки — результат не утешительный. — Диспетчерская, машина 7-2-2-5. Срочно запрашиваю машину скорой помощи и ещё один патруль. Есть жертвы. Преступник, возможно, всё ещё в доме. По кровавым следам, что вели в сторону кухни, я медленно двигаюсь дальше, увереннее сжимая в руках пистолет. Уже в коридоре я замечаю, что под столом лежит белокурая девушка, а над её телом на склонился, содрогаясь, лысый мужчина в белом халате. — Мистер Кан Емин? Первая мысль — хозяин дома спугнул подозреваемого и сейчас просто оплакивает семью, так что я спокойно опускаю оружие и делаю несколько шагов вперёд. Однако, когда окликаю мужчину по имени, он оборачивается с зажатой в зубах плотью, вероятно, жены, дуло пистолета рефлекторно направляется в сторону доктора. — Какого чёрта? Емин поднимается с колен, а я ошарашенно наблюдаю за происходящим, продолжая коситься в сторону женщины, только сейчас осознавая, что та ещё жива. В немой мольбе она смотрит мне прямо в глаза, а по её щекам стекают слёзы. — Сэр, я прошу вас поднять руки вверх и отойти в сторону, — строго отдаю приказ, однако преступник никак не реагирует, словно даже не слышит, и, шатаясь, продолжает двигаться в мою сторону. — Мистер Кан Емин! Вы арестованы за жестокое нападение на своих жену и ребенка. Вытяните руки перед собой! Достаю наручники, мне даже удается застегнуть их на одной руке, но тут же отклоняюсь в сторону, когда профессор предпринял попытку укусить меня за шею. Размахивая руками, Емин пытается дотянуться до меня, бешено рыча. Отступая назад, я никак не решаюсь заключить подозреваемого под стражу. Должно быть, он чем-то заболел в этой своей лаборатории, хотя если не считать агрессию и внезапные приступы каннибализма, то выглядел абсолютно нормально. Неожиданно доктор поскальзывается на крови своей супруги и падает на пол, ударяясь подбородком и ломая челюсть. Наблюдая всё происходящее, я впал в ступор, и в голове даже не промелькнуло мысли помочь. Должен ли я стрелять в качестве самообороны, ведь преступник даже не был вооружен? Хотя он пытался на меня напасть и продолжал оказывать сопротивление при задержании. В голове нет ни одного разумного объяснения данной ситуации. Возможно, стоит дождаться врачей, чтобы те вкололи Емину успокоительное, и мы смогли отвезти его в участок. — Капитан? От раздумий меня отвлекает голос напарника. Тот также пришёл на кухню, держа на мушке маленькую девочку, у которой кожа стала неестественно бледно-серого цвета, а из огромной дыры в животе наружу свисали кишки. Однако она даже не плачет, прося о помощи, а спокойно идёт вперед, издавая тот пугающий рык, что и её отец. — Капитан, что происходит? — в панике тараторит подчинённый. — Что нам делать? Она меня укусила... Целый кусок вырвала! Сехун показывает свою окровавленную руку, где между большим и указательным пальцем виднеются следы зубов. — Шеф?.. — всё было как в тумане, словно какой-то страшный сон. — Отступаем! — крикнул я, пятясь к входной двери, так и не осмелившись выстрелить в нападавших. Доктор поднимается на ноги, его нижняя челюсть съехала вправо, разрывая кожу на лице, но он словно совсем не испытывал дискомфорта, продолжая двигаться к своей цели. Девочка не издала ни звука. Да и сам Емин не стал завершать начатое, он просто прошёл мимо нее, словно ничего не видел перед собой. Мы с напарником выбежали на улицу, захлопывая за собой дверь, но люди по ту строну, словно не знали, как её открыть, и разбрелись по дому.***
Всего пара минут, пока мы пытались отойти от шока, как к дому уже подъехала скорая и патрульная машина. Мне потребовалось приложить так много усилий, чтобы уговорить Сехуна отправиться с медиками в больницу, дабы обработать рану и поставить прививку от бешенства на всякий случай, но этот парень был таким упёртым. Прошлось настаивать на том, что это приказ и решения начальства не обсуждаются, а ещё угрожать урезать зарплату, раз уже он не хотел отправиться в больницу добровольно. Что касается доктора Емина и его семьи… Нам так и не дали разобраться в этом деле. Вместе с подкреплением приехали несколько машин из корпорации. У них было разрешение правительства — дальше это дело полностью переходило под их контроль. Я лишь наблюдал, как несколько сотрудников зашли в дом в костюмах химзащиты. Дальше я не стал разбираться в этом, мне нужно было вернуться в участок, да и не уверен, что даже если бы начал сейчас копать и расспрашивать, мне бы удалось получить ответы. Видите ли, уровень доступа не позволяет. Отправив Сехуна со скорой и покосившись на дом 9 по улице Нонхён-ро, из которого за это время так никто и не вышел, я двинулся в сторону участка.***
Понадобилось не так много времени, чтобы эти необузданные внезапные вспышки агрессии и приступы бешенства у, казалось бы, здоровых людей прогрессировали и распространились по всему городу. Было введено военное положение, обычные служители закона, как я, уже ничего не решали. Всё, что мы могли сделать — это принимать к себе выживших. По всем каналам и радио сообщали о новых случаях заражений, а также рекомендовали избегать контактов и не выходить на улицы. Люди были шокированы и напуганы, пытаясь найти укрытие в стенах участка. Многие пострадали от военных действий: находились в эпицентре взрыва или во время обстрелов поймали шальную пулю. Больница была переполнена, поэтому часть больных перевозили в участок. У нас не было времени, чтобы переоборудовать кабинеты под палаты, поэтому размещали всех потерпевших в холле. Дополнительно нам выдели двоих врачей и медсестёр, что помогали поддерживать состояние больных и вновь прибывших граждан. Лейтенант Сехун тоже заразился, и никакая прививка от бешенства его не спасла. У него был сильный жар, и врачи пытаться лечить эти симптомы. В какой-то момент наступила минута спокойствия, нам даже сказали, что его сердце остановилось. После чего он очнулся и напал на медсестру. Офицера удалось обезвредить и посадить двоих на карантин. После полученной информации мы стали более внимательными и проверяли, есть ли у поступивших укусы и признаки заражения. Но порой прибывали люди с очень серьёзными травмами, где пострадало 90% поверхности тела. Там не то что следы укуса можно было не доглядеть, сложно было определить, кто перед тобой лежит. Уже ближе к вечеру участок был полон выживших, так что в холле было не протолкнуться. Не хватало ни медицинского персонала, ни нашей помощи, чтобы справиться с пострадавшими и бежавшими со всей округи горожанами.***
Большую часть времени я просидел в своем кабинете, пытаясь дозвониться до спасателей или до других участков, чтобы они помогли вывезти раненых, прислали вертолёт или хотя бы помощь. Освободился я ближе к вечеру и единственный совет, который я смог получить — стрелять в заражённых на поражение. Не давать им приблизиться или покусать себя. Я прошёл войну и по долгу службы нередко оказывался в опасных для жизни условиях, но даже там я не видел таких зверств. Люди словно бесами одержимые поедают народ, и мертвецы восстают. Если на поле боя убить человека, то он умирает окончательно, а тут нападавших можно остановить, лишь повредив мозг. Сейчас не было времени на вопросы, некогда прохлаждаться, я готов слепо следовать приказам, когда от меня зависят чужие жизни. Через западный офис я направляюсь в холл, чтобы проверить обстановку. Стоит только открыть дверь и сделать шаг внутрь, как в нос бьёт жуткий запах. В первый миг мне хочется задержать дыхание от ужасающей вони грязного постельного белья, гниющей плоти и рвоты. Окна были нараспашку, однако свежий воздух не в состоянии пробиться сквозь густую пелену жаркого зловония. Такое скопление людей я видел лишь на митингах. Закрыв лицо рукавом, я двинулся по прямой, надеясь найти хоть кого-то из своих ребят, чтобы узнать о происшествиях и сообщить, что помощь не придёт. Однако в заполненном помещении я не могу разглядеть синюю форму, так как в комнате преобладает кроваво-красный цвет. Единственное, что я могу — выискивая полицейских, различать раненых. Они лежат на больничных койках, тюфяках и просто на полу. Места слишком мало для всех. Гудение чёрных мух, стоны страдающих людей, плач родных сливаются в один адский хор. Сквозь толстые повязки беженцев сочится кровь, а их лица искажает боль. Пот градом катится по спине и собирается на пояснице. Спасаясь от вони, дышу ртом. Я смотрю на подбитый отряд, который должен был защищать, но могу думать лишь о своём брате. Надеяться, что такое творится только в моём городе. Надеяться, что он ни за что сюда не сунется. Хотя так сразу и не вспомнишь, когда Тэхен был здесь последний раз после того, как поступил в колледж. Так что можно сказать, что мой брат единственный, о ком можно сейчас не беспокоиться. К тому же он смелый и сильный, уверен — он справится с любой угрозой. Непроизвольно перед глазами всплывает образ ещё одного человека, о котором я заботился всё это время. Он должен был поехать к своей семье, возможно, как раз в это время он пытается выбраться из города, военные, должно быть, перекрыли все выезды. Хоть этот парень уже давно не салага, как в первый день службы, но я не берусь утверждать, что он может спасти свою жизнь. Он бы ни за что не выстрелил первым в безоружного человека. Он бы даже не предпринял попытку к бегству, когда кто-то может быть в опасности. С его мягким характером ему никак не выжить в новом мире.