Путь к сердцу лежит через окно

Постепенно Рицу все больше наслаждался жизнью вместе с Шо, это он понял по тому, что сам иногда невзначай касался Шо, привлекая его внимание. Рицу чувствовал, что он начал любить различные милые моменты — прикосновения, поцелуи и другие нежности. Ему нравилось видеть светлую улыбку Шо, чувствовать его теплые руки и обниматься. Он не чувствовал каких-то сильных эмоций у себя внутри, но казалось, любовь Шо понемногу проникала в душу Рицу, и он все больше открывался ему. По утрам, когда Рицу вставал по будильнику, Шо обычно недовольно фырчал и ворочался, обратно засыпая. Но Рицу умилялся, смотря на его сонное безмятежное лицо. В тишине он мог просидеть пару минут и даже легонько погладить Шо по щеке. Тот не просыпался или делал вид что спит, но главное, что не оставлял глупые комментарии и не шутил. Тихий Шо — лучший Шо. Спустя примерно неделю, когда Рицу, наконец, перенес и разложил все свои оставшиеся вещи, он решил, что их с Шо новоселье нужно отметить, и, хоть он не любил готовить, взял кулинарную книгу и встал за плиту. Прыгавший вокруг Шо порывался помочь или хотя бы сунуть нос в миски, но Рицу его отгонял, как надоедливого кота. Да даже кот, которого все-таки оставили родителям и Шигео, не был таким наглым. Но Рицу, помня о сгоревших блюдах Шо, не подпускал его к готовке. Не прекращая помешивать, Рицу сверился с рецептом — он строго следовал каждому пункту, отмеряя все ингредиенты с точностью до миллилитра и грамма с помощью мерного стакана, и время с помощью секундомера на телефоне. — Рицу, я сейчас с голода умру, — ныл Шо, который так и не отходил от него ни на шаг. — Еда не только для того, чтобы желудок набить, она еще и для удовольствия, — ответил Рицу, который любил неторопливую трапезу, где можно смаковать вкус. — Есть куча способов получить удовольствие, а тебе лишь бы пожрать, — фыркнул Шо, повиснув на свободной руке Рицу. «Кто бы говорил» подумал Рицу, вспоминая, как Шо мог моментально все съесть, не заботясь не только об этикете, но даже о том, чтобы распробовать блюда. — Не мешай мне, я думаю, — Рицу пытался отцепиться от Шо, потому что не мог нормально прочитать рецепт. — Ты что, самый умный? — но Шо забавляло отвлекать его. — Вообще-то да, — ответил один из лучших учеников Японии. — А еще я старше. — Ненавижу эту градацию по возрасту, — с отвращением высунул язык Шо. — Или ты просто хочешь, чтобы я тебя семпаем называл? Фыркнув, потому что ему совершенно не нравилось такое обращение, Рицу вырвал руку. Но Шо не отошел от него, продолжая действовать на нервы. — Какие еще характеристики сравним? — Шо на миг задумался. — У меня где-то анализ крови лежал, давай, скажем, уровень сахара сравним. — Чтобы ты пошутил, кто из нас более сладкий? — Угадал, — улыбнулся Шо. — Нет, давай что-нибудь другое, — Рицу взглянул на него сверху вниз, ведь даже стоя прямо Шо был ниже него. — Я тебя выше. Как по росту, так и по статусу. — Вот почему ты высоты боишься, — процедил Шо, которого очень бесила их разница в росте. — А то, что ты президент студсовета значит только в твоей школе! — Тогда я больше тебя, — Рицу подумал, что Шо не выглядел человеком, который регулярно занимался спортом, в отличие от самого Рицу. — Мы что, размерами будем меряться? — широко улыбнулся Шо, подергав бровью. Поняв, что это бесполезно и этот разговор начал напоминать заевшую пластинку, Рицу промолчал, чтобы больше не провоцировать Шо на тупые комментарии. И, чтобы избавиться от назойливого Шо, зачерпнул ложкой лапшу с кусочками мяса и протянул ему. — О боже, ты меня кормишь? — приторно хихикнул Шо. — Ну хоть в этот раз не придется самому в ложку класть. Но только Шо наклонился, чтобы съесть предложенную еду, Рицу поднес ложку обратно к себе. Не потому что он решил подшутить над Шо или съесть самому, нет. Он осторожно подул на содержимое, подумав, что оно могло быть горячим. Шо это удивило даже больше самого предложения попробовать, и он молча стоял, наблюдая. Через пару секунд Рицу вернул ложку обратно под нос Шо. — Рицу, ты забыл, что я обожаю пирокинез и вообще, я горячий парень? — хихикнул Шо. — Заткнись и жри, — отрезал Рицу. — И все-таки ты очень заботливый, — Шо сделал пальцами сердечко и попробовал. Однако меньше чем через секунду его выражение лица изменилось, и он сморщился. Криво улыбнувшись, Шо показал большой палец. — Вкуснятина, — пробормотал он, не разжимая зубы. Ни капли не поверив в его актерскую игру, Рицу замахнулся на него ложкой. — Правду говори! Шо с трудом проглотил, зажмурив глаза. — Это ужасно, — чуть отдышавшись, прохрипел он. Рицу пробежался глазами по рецепту — вроде он все сделал правильно, ведь даже с бубнящим рядом Шо он старался ему следовать. Затем достал чистую ложку и, зачерпнув немного готовившейся якисобы, попробовал. На вкус действительно было ужасно — не пересолено, не сожжено, просто противно. Вздохнув, Рицу в который раз доказал себе, что готовить что-то кроме риса у него не получается. Заметив, что Рицу приуныл, Шо поспешил его приободрить: — Рицу, я могу съесть, если хочешь! Я всё съем, ты же для меня приготовил! — Больной, что ли? — Рицу выключил плиту и начал прибираться. — Да, у меня болезнь Рицу, помнишь? — Тогда я как будущий врач забочусь о твоем здоровье и запрещаю тебе есть эту гадость. Шо хотел еще что-то сказать, но он лишь поджал губы, умилительно смотря на Рицу. Облегченно выдохнув, что ему не придется впихивать в себя этот кулинарный шедевр, Шо сказал: — На самом деле, спасибо, Рицу, правда. То, что ты старался порадовать меня чем-то вкусным, уже безумно радует. И то, что ты обо мне заботишься, — Шо приобнял Рицу за спину, пока тот мыл посуду. Рицу не отогнал его — руки были заняты, да к тому же мокрые. Но он действительно немного расстроился, что у него не получилось блюдо. Ему хотелось радовать Шо не только своим присутствием или объятиям с поцелуями, а реально что-то для него сделать. — Теперь моя очередь! — воскликнул Шо, доставая из холодильника яйца. — Ты уверен? — Рицу казалось, что у него получится не лучше. — Эй, у тебя был свой час позора, моя очередь! Шо включил разогреваться духовку, а сам занялся отделением белков от желтков, при этом телекинезом просеивая то муку, то сахар. Рицу наблюдал за ним, не мешая, пока Шо взбивал яичные белки. Он гадал, в какой момент Шо все испортит, потому что одновременно он следил за всем. Рицу, хоть и учился использовать эсперские силы на нескольких предметах одновременно, в таких сложных вещах как готовка предпочитал делать все последовательно. — Десерт какой-то делаешь? — заметив, что Шо везде добавлял сахар, спросил Рицу. — Раз уж мы отмечаем новоселье, это праздник, а если праздник — надо что-то сладкое. Так что кексы. Рицу пожал плечами — сладкое так сладкое, как раз захотелось. Он заметил, что Шо все делал, не сверяясь с книгой, которая продолжала лежать на столе, и в которой глава с десертами тоже имелась, да даже не лез в телефон погуглить рецепт. — Ты уже делал их раньше? — Один раз. Шансы того, что вкус у них будет такой же как у блюда Рицу, возросли. — Можно я буду кричать «Оно сырое, черт побери!» и называть тебя идиотским сэндвичем? — вспомнив кулинарную передачу, усмехнулся Рицу. — Лучше сэндвичем с идиотом. Разлив получившуюся смесь по формочкам, Шо поставил их в разогретую духовку, отряхнул руки и пошел к выходу из кухни. Он не поставил таймер, да даже не взглянул на часы, засекая время. — Теперь ждем минут сорок. — Кажется, я начинаю понимать, почему у тебя все сжигается, — пробормотал Рицу, последовав за ним. В комнате Шо обессилено рухнул на кровать, выбившись из сил после готовки. Комната, кстати, наконец, стала походить на нормальную жилую комнату, потому что Рицу перенес и разложил все вещи. Огромный шкаф под завязку заполнился одеждой, на полках, висящих на стене, появились не только книги, но и всякие мелочи, а карта мира теперь красовалась на потолке. Почему? Рицу не знал, но место, где она раньше находилась — над столом — было занято, здесь были прибиты полки с книгами. Но это не являлось оправданием логики Шо, который и приделал ее туда. — Все хотел спросить, зачем тебе карта мира? — спросил Шо. — Это я хотел спросить, зачем ты ее на потолок повесил, — парировал Рицу. — Чтобы перед глазами была! — протянул руки вверх Шо. — Я люблю на нее смотреть, думая о том, куда я хочу отправиться с тобой в путешествие. — Куда, например? — Скажем, в Амстердам. Там много чего разрешено, — Шо сел, чтобы улыбаясь, посмотреть на Рицу своим хитрым взглядом. — Знаю я тебя, квартал красных фонарей тебя интересует. — Эй! Ты меня не знаешь тогда! — обиделся Шо. — У всех есть свои скелеты в шкафу, — пожал плечами Рицу. — Я тебе покажу, что у меня в шкафу, заодно на то, что у тебя есть посмотрю. Кстати, не удивлюсь, если скелет там найду, медик ты чертов. — Почему каждый раз, когда ты называешь меня медиком, ты добавляешь «чертов»? Проигнорировав вопрос, Шо встал и открыл шкаф, в котором одна половина была заполнена вещами Шо, а во второй Рицу сегодняшним утром разложил свою одежду. — Рицу, это что? — ахнув, Шо ткнул в одну из полок. — Мои толстовки. Что тебя так удивляет? На самой большой полке красовалась ровная стопка толстовок разных цветов. Все они были практически одинаковые, с капюшоном и завязками. Шо конечно замечал, что Рицу довольно часто носил толстовки, но чтобы их у него было настолько много — не догадывался. — Почему они сортированы не по цвету? — нервно, почти выкрикивая отдельные слоги, спросил Шо. — Это выглядят ужасно! Не спросив разрешения, Шо начал перекладывать их. Он держал их телекинезом, и комната заполнилась парящими толстовками. Рицу порывался возразить, но Шо его не слушал. — Вуаля! — закончив, довольный собой Шо указал на полку. Толстовки лежали неровной стопкой так, что похожие цвета находились рядом — на самом верху была красная, под ней оранжевая, после нее желтая и так далее по спектру. — Молодец, — скептично похвалил Рицу. — А теперь верни как было — я их сортировал по степени изношенности. — Но она теперь радужная! — взмолился Шо, а затем, усмехнувшись, добавил: — Прямо как ты. — Не смешно. И не надо трогать мои вещи, — Рицу так и лучился недовольством. Шо заворчал, но послушно начал перебирать вещи, пытаясь вспомнить, в каком порядке они лежали. — Рицу, а почему ты только толстовки носишь? — пытаясь отвлечься от нудной уборки, спросил Шо. — Капюшон может понадобиться, чтобы в него можно было наблевать. Никогда еще Рицу не видел настолько ошарашенного Шо — тот стоял в ступоре, шокированно глядя на него. — Ч-чего… — пробормотал Шо, непонимающе хлопая глазами. Вздохнув, Рицу кратко пересказал историю из его с Шигео детства про то, как брату стало плохо, и он использовал капюшон толстовки Рицу вместо бумажного пакета. Это было давно, когда они еще учились в младшей школе, но Рицу до сих пор предпочитал носить толстовки на случай, если брату снова станет плохо. Даже при том, что с возрастом они стали проводить все меньше и меньше времени… Дослушав историю, Шо просто сел на корточки, закрыв лицо руками. — Господи, какой же ты идиот… — только и смог выдавить он из себя. Обидевшись, Рицу отвел от него взгляд и заметил, что на столе помимо его тетрадей лежали тетради Шо. Их сразу можно было отличить — Шо на свои клеил стикеры, хоть это и было запрещено учебными правилами, но разве Шо это останавливало? Вспомнив, как Шо построил закономерность между почерком и уровнем интеллекта, Рицу заглянул в одну из них. Почерк Шо оставлял желать лучшего — торопливый, неровный, и помимо этого на листах красовались рисунки, изображающие Рицу. Пока Рицу рассматривал свои портреты, листая тетрадь, в повисшей тишине прозвучал звук входящего уведомления — это не был звук таймера, который при готовке ставил Рицу, а Шо вообще не включал его, это было именно сообщение. Шо нехотя достал телефон и несколько секунд всматривался в экран, читая текст. На его лице отразилась гримаса отвращения, будто он прочитал что-то неприятное. — Что там? — Рицу не полез заглядывать в его телефон, но насторожился — было такое чувство, что Шо узнал плохие новости. — Ничего! — но Шо тут же поменял настроение, он радостно улыбнулся и быстро убрал телефон в карман. — Ты там опять собой любуешься? Моментально перевел тему. Рицу пожал плечами — у человека должно быть личное пространство, и он не будет лезть, если Шо не хотел говорить. — Ага. Ты в своем репертуаре, — показав Шо один из разворотов, сказал Рицу. — Да, хотя было неловко, когда я тетрадь случайно сдал, — махнул рукой Шо. — Учительница английского одобрила, хотя учитель литературы прочитал лекцию о нравственности. Зато на уроках рисования я точно знаю, что, а точнее кого, рисовать. — Даже если надо рисовать другого человека? — Они все у меня получаются похожими на тебя. Да и к тому же, когда меня это останавливало? — А если натюрморт? — спросил Рицу. — Рисую кактусы, — пожал плечами Шо. — Ты поэтому на подоконник кактусы поставил? — Рицу указал на окно, у которого красовались несколько горшков с кактусами. — Они мне нравятся! — воскликнул Шо, всплеснув руками. — Напоминают мне о тебе. А еще ими можно кидаться. — Только не в меня! — Рицу закрылся руками. — Хотел бы я услышать такую фразу, но в другой обстановке. Опять эта дурацкая улыбочка, от которой Рицу бил себя по лбу. Благо, Шо с возгласом «Ой, кексы!», убежал на кухню. Оторвав руку ото лба, Рицу последовал за ним, думая, что с такой памятью Шо вообще нельзя подпускать к плите и их там ждет еще одно сгоревшее блюдо. На удивление кексы получились румяные, а не подгорелые, и Шо уже наливал чай в две чашки. Попробовав, Рицу был сражен наповал — они были мягкие и воздушные, а Шо к тому же полил их клубничным сиропом. Это было неожиданно, но Шо каким-то образом приготовил шедевральный десерт. — Ох, Шо, — довольно проговорил Рицу. — Не знал, что кроме таланта к рисованию у тебя есть талант к готовке. Он облизал пальцы, ведь это было настолько вкусно, что Рицу наплевал на правила приличия, а Шо, мило засмущавшись, почесал затылок. Получить комплимент от Рицу — редкое удовольствие. — Ну так для тебя же готовлю… И рисунки так хороши, потому что оригинал бесконечно красив, — подперев голову рукой, мечтательно проговорил Шо. — Твои рисунки обалденные, — не переставая наслаждаться кексом, сказал Рицу. — Рисуешь меня прямо как тех француженок. Однако вместо того, чтобы еще больше засмущаться от похвалы, Шо наоборот, возмутился: — О нет, только не цитируй «Титаник»! — проныл Шо. — Ты что, это один из моих любимых фильмов! И лучший персонаж оттуда — это айсберг. Шо изобразил отвращение, высунув язык. — Терпеть не могу плохие концовки. «А я люблю» — хотел сказать Рицу, но передумал. — Если их не будет, то и не будет сопереживания, не будет ощущения опасности. Это скучно, когда знаешь все наперед — угроза или конфликт помогает завлечь зрителя и удержать его внимание. Но Шо это не убедило. Он даже кекс есть перестал и начал смешно жестикулировать. — Но они заслуживают, чтобы у них все было хорошо! Роза и Джек должны быть вместе! — Ах ты клятый шиппер, — хихикнул Рицу, начиная понимать. Кажется, Шо был из тех людей, для которых то, чтобы персонажи в конце были вместе важнее сюжета и всего остального. — Ты так говоришь, будто это что-то плохое, — насупился Шо. — Вот, например, диснеевцы переделали оригинальную «Русалочку» чтобы у Ариэль с Эриком все было хорошо, и что, кому-то плохо из-за этого? Наоборот хорошо. Я когда сказку прочитал, в такую депрессию впал! Действительно — оказалось, что Шо не знал, что у оригинальной сказки были расхождения в сюжете по сравнению с мультфильмом. С подачи Рицу, который знал ее практически наизусть, он все-таки прочитал книгу и ему не понравилось. — Я к тому, что не может все всегда закачиваться хеппи-ендом. Никакого напряжения, это как атрофия мышц, когда никак их не напрягаешь. — Опять ты все к медицине сводишь… Мы вообще-то о фильмах говорим! Искусство должно приносить радость, иначе зачем оно? — И это мне говорит художник! — всплеснул руками Рицу. — Вот именно, я ненавидел, когда в школе заставляли рисовать всякие вазы и бутылки, а вот тебя готов сколько угодно. — Да ты вообще особенный. Но смотри, насколько я знаю, в рисовании стоит начинать с чего-то более простого, например предметов, потом переходя к изучению анатомии человека и прочего. Ты же не с самого начала стал рисовать меня так прекрасно? Шо моргнул и отрицательно помотал головой. Когда он только познакомился с Рицу, он сразу начал его рисовать — с самого начала хотелось быть к нему поближе. Но результат ему часто не нравился. — Мне не нравилось, что у меня не получалось передать всю твою красоту, — вспоминая, сколько портретов с Рицу могло накопиться за все годы, ответил Шо. — Поэтому много рисовал тебя, ну я говорил. — Вот, — Рицу поднял палец вверх. — Ты злился на себя, и это подстегивало тебя. — Кстати, если ты не заметил, я тебе комплимент сделал, — Шо тоже поднял палец вверх, пытаясь заострить внимание Рицу на более приятных вещах, чем на пространственных обсуждениях искусства. — Я заметил, спасибо, — кивнул Рицу, но тут же продолжил рассуждать: — Не только в фильмах или книгах конфликт двигает историю вперед — в жизни так же, что-то плохое приводит к прогрессу, изменениям. Например, возникающие проблемы, которые следует решить или военное столкновение, приводящее к изменениям в обществе. Шо потер виски — он не понимал, как Рицу от обсуждения концовок перешел к философским вопросам об общественном строении. Они вообще-то не в школе! Но кое-что его все-таки задело (кроме того, что Рицу почти не реагировал на комплименты) — Рицу слишком много значения придавал пути к цели, чем самой цели. — Ты мешаешь процесс с результатом! — тихонько постучав по столу, воскликнул Шо. — Да, нужно что-то, чтобы двигаться вперед, чтобы оно подталкивало, но в конце-то все это должно окупиться. Вот и я, когда провернул все с батей, привел все к миру и счастливому концу. — А такой ли он счастливый для твоего отца? Шо отвел глаза. Рицу слишком быстро размышлял, высказывая свое мнение на различные темы, но тут он задел за живое — ведь хоть Шо знал, что он делал все правильно, все равно он беспокоился за отца, судьба которого так и оставалась неизвестной. — Вот видишь как все неоднозначно, — не дождавшись ответа, произнес Рицу. — Для кого-то может быть все хорошо, а для кого-то — нет. Рицу победно улыбался, потому что чувствовал свою правоту, но ему было немного грустно наблюдать за Шо, который как-то задумался и ушел в себя. Он медленно мешал ложкой чай, задевая стенки (и действовал этим звуком Рицу на нервы!). — Мы сегодня как-то культурно провели время, — пространно проговорил Рицу, — поговорили об искусстве и философски дискутировали. Шо поднял на него взгляд и через небольшую паузу спросил: — Пошли смотреть мемы и деградировать? — Давай.

***

— Это называется «флекс», — сказал Шо, не переставая странно двигать телом. Рицу скептично перевел взгляд с него на экран ноутбука, где люди так же странно двигались под музыку. Как так вышло, что они смотрели смешные видео с хомячками, а сейчас Шо показывал ему модные танцы? Название-то еще такое дурацкое… — Вот вроде танец, а на самом деле ерунда какая-то. Мне больше нравятся плавные движения. Шо прекратил двигаться и, улыбнувшись еще шире, воскликнул: — А покажи! Как танцевать тебе нравится? Рицу удивленно поднял брови. Шо тем временем выключил видео и начал копаться у себя в файлах в поиске музыки. — Так я же не умею! — но что-то Рицу подсказывало, что для Шо это не оправдание. — Ну и что? — естественно, Шо это не убедило. — Я хочу посмотреть. Он включил какой-то зажигательный трек и удобно уселся, приготовившись смотреть. Вздохнув, Рицу какое-то время стоял, вслушиваясь в музыку. Не то, чтобы он стеснялся танцевать, просто никогда этим не занимался. Да, тогда на холме Шо учил его танцевать, ну или что-то вроде того, но тогда это все-таки были парные танцы. Двигаться в одиночестве, когда не ведет еще один человек — это совсем другое. Но они не где-то в людном месте, они дома, и только Шо увидит это. Тогда почему бы и не попробовать? Поймав ритм, Рицу начал качаться в такт, делая плавные движения телом и руками. Он поворачивался из стороны в сторону, делал обороты вокруг оси и в какой-то момент заметил, что Шо смотрел на него, не отрываясь. Это уже начинало выглядеть странно — Рицу танцевал в одиночку, пока Шо только шумно дышал и нервно сглатывал. — Раздеваться не буду, — отрезал Рицу, прервав танец и рывком поставив трек на паузу. — Рицу! — Шо аж на месте подскочил. — Это было обалденно! Ты такой, кхм, гибкий и пластичный. Хоть Рицу и понимал, что Шо понравились бы любые его движения, все равно ему было приятно. Когда получается неплохо то, чего ты никогда не делал, это вдохновляет. Ему даже захотелось еще потренироваться в танцах, чтобы стать в этом лучше. — Рицу, мне захотелось нарисовать тебя танцующим, хотя рисовал тебя уже миллион раз. Ты даже не представляешь, как ты меня вдохновляешь, — как будто прочитав его мысли, мечтательно проговорил Шо. — Это здорово, когда люди подстегивают друг друга что-то делать, — усевшись рядом, сказал Рицу. — Хотя все-таки танцевать очень утомительно. — У тебя здорово получается, Рицу! — Шо никак не мог успокоиться. — С такой гибкостью может тебе моделью побыть? Он кивнул на журнал, валяющийся на столе, где на обложке красовалась искусственно улыбающаяся девушка с идеально прилизанными волосами. Ну уж нет, для Рицу находиться перед камерой было выше его сил. Фыркнув, он перевел взгляд с журнала на лежавшие рядом рисунки Шо. В голове вспыхнула безумная идея. — Или натурщиком, — вспомнив бесконечное количество его портретов и одно из желаний Шо, улыбнулся Рицу. Шо, который все это время как заведенный качался из стороны в сторону, вдруг замер и непонимающе посмотрел на Рицу. — Ты же говорил, что раздеваться не будешь… — хрипло проговорил Шо. — А можно как-нибудь без этого? — замялся Рицу. — Но если во имя искусства? — Мы опять говорим об искусстве! Ведь все началось с того, что мы от таких разговоров пошли смотреть мемы. — Мемы это искусство! — Шо говорил это таким тоном, будто это было какой-то неоспоримой истиной. — Так, всё, — вздрогнув от воспоминаний от тех странных танцев, Рицу вскочил. — Доставай бумагу и карандаш, мы идем творить! Шо с радостным визгом побежал доставать свои художественные принадлежности, пока Рицу сам обалдевал от своих идей. Кажется, на него так влиял Шо, что его тянуло на спонтанные эксперименты. Но Рицу был не против. Чуть позже Шо все-таки уговорил Рицу раздеться, пообещав угостить собственноручно сделанным тортом. Рицу, у которого от мысли о сладких кексах производства Шо потекли слюнки, не смог отказаться. Поэтому Рицу, одетый только в белье (надо все-таки держаться хоть каких-то границ) неподвижно сидел перед Шо на кровати, пока тот и ухом не вел, полностью погрузившись в работу. Вот что значит профессионализм. Медленно текли минуты, у Рицу затекла спина, болели руки, он устал и замерз, но продолжал держать неудобную позу — ему нравилось наблюдать, как Шо рисовал. Он стрелял глазами то на Рицу, то на лист бумаги, чуть прикусывал губу и умудрялся одновременно рисовать как карандашом, зажатым между пальцев, так и углем, который он держал телекинезом. Интересно, это считалось читерством? — Готово, — спустя какое-то время выдохнул Шо, вытерев пот воротом футболки. Рицу прекратил позировать и с удовольствием потянулся, краем глаза заметив, что взгляд Шо снова стал таким, как обычно — хитрющим, жадным. Фыркнув, Рицу завернулся в простыню, которая играла роль драпировки, и подошел взглянуть на результат. Как обычно, картинка была безупречна. Аккуратные штрихи, мягкие светотень и переход цвета, а еще Шо не запорол анатомию, что с такой сложной выгнутой позой было непросто. Кроме этого, во всех рисунках Шо, на которых был изображен Рицу, ощущалась какая-то нежность, чувственность и внутренняя красота. Шо рисовал его с особым трепетом, будто хотел каждой линией, каждым штрихом выразить все те эмоции и всю ту любовь, что он чувствовал по отношению к Рицу. — Красиво, — Рицу рассматривал рисунок из-за плеча Шо. — Это потому что ты красивый, — улыбнулся Шо. Не такой улыбкой, с которой он шутил или говорил непотребства. Он улыбался искренне, наслаждаясь любованием произведения искусства. И Рицу знал, что Шо считал его самого истинным шедевром. Рицу мягко прижался носом к его щеке, легонько целуя. Кожа была чуть влажная и соленая, будто Шо не сидел на месте, а выбился из сил после марафона. Искусство требует жертв! — Рицу, ты знаешь о том, что творчество помогает сублимировать? — неожиданно спросил Шо. — Естественно, — нахмурился Рицу, не понимая, к чему это, но его тут же пронзило осознанием, и он покраснел. Шо посмотрел ему прямо в глаза, и Рицу почувствовал его горячее дыхание совсем рядом. — Мне, видимо, не помогает, — и Шо набросился на Рицу с поцелуем, успев быстро перенести рисунок телекинезом на стол подальше от них. «И откуда у него только силы появились?» — думал Рицу, пока Шо, повалив его обратно на кровать, стремительно покрывал поцелуями и укусами его щеки и шею, пытаясь залезть руками под простыню, в которую был завернут Рицу. Ему не нравилась такая напористость Шо, он будто задыхался от слишком сильных сжиманий в объятиях, хотелось как-то его успокоить, поэтому Рицу мягко придавил Шо к кровати и, устроившись сверху, прижался к нему, обнимая и медленно поглаживая разгоряченную кожу. Постепенно Шо притих, отдавшись во власть Рицу, который отметил про себя, что ему понравилось вести. И, отстранившись, он легонько поцеловал Шо в губы, которые пересохли от слишком частого дыхания. Теперь тепло тела Шо не обжигало, а мягко согревало, будто окутывая пушистым одеялом, и дело было не в ауре, просто Рицу казалось, что все чувства Шо по отношению к нему вылились в такую нежность. И от этого закружило голову, вдруг захотелось позволить Шо большего, больше поцелуев, больше поглаживаний, поэкспериментировать, чтобы понять, что могло принести Рицу больше удовольствия. Это было странно, вот буквально на днях Рицу ничего не чувствовал к этому, а сейчас… Возможно, все дело в кексах или рисовании, когда Шо открылся перед ним с новой, чудесной стороны, от чего Рицу начал им восхищаться. Но, как и раньше, Рицу не терял головы, просто ему было приятно и тепло от легких прикосновений и нежных поцелуев. Откуда-то изнутри появлялись странные желания, тяга к экспериментам, и Рицу отстранился, чтобы медленно, словно во сне, провести кончиком языка по своей верхней губе, пока Шо стеклянными глазами следил за движением языка. — Рицу, я же теперь буду представлять, что ты можешь делать языком, — хрипло проговорил он. Шо даже от наблюдения за Рицу и собственных мыслей впадал в экстаз, и Рицу понравилось доводить его до исступления. Тем более, что ему самому практически ничего не нужно было делать. Наклонившись практически вплотную и чувствуя сбитое дыхание Шо, Рицу кончиком языка провел по липкой и холодной губе Шо. Обведя по контуру, Рицу прижался еще ближе, слившись с Шо в поцелуе. Кажется, он даже слышал что-то похожее на писк, пока Шо, обхватывая его ногами, сжимал Рицу в объятиях, без конца поглаживая его руки и плечи, с которых, наконец, сползла простынь. В голове у Шо без конца крутились картинки танцующего Рицу, позирующего Рицу и даже Рицу, что стоял у плиты. И в любой ситуации он выглядел потрясающе, хотелось взять его и не отдавать никому, наслаждаясь каждым движением и прикосновением. Открыв глаза, Шо любовался обнаженным торсом Рицу и его прекрасным лицом, и понял, что больше сдержаться он не сможет. Благо, Шо подготовился к такому развитию событий еще в первый день их совместной жизни, купив в аптеке все необходимое и оставив дожидаться своего часа в тумбочке около кровати. Только вот от внезапного прикосновения и попытки окончательно его раздеть Рицу дернулся так резко, что Шо подумал, что обжег Рицу. Поцелуй они разорвали, как и объятия, и Рицу отстранился, отсев от него подальше на кровати. Шумно дыша, он сжимал плечи руками, часто моргал и ерзал на месте. — Рицу, какого черта? — неожиданно громко для себя воскликнул Шо. Он протянул к нему руки, чтобы снова сжать в объятиях, но Рицу, прижимая руки к груди, с испуганным бегающим взглядом сидел на кровати. — Что… Что с тобой? — Шо совершенно не понимал, что произошло. Продолжая молчать, Рицу завернулся в валяющуюся рядом простыню с головой, полностью скрываясь от глаз. Не на шутку испугавшись, Шо ткнул в этот кокон, пытаясь достать оттуда Рицу, но тот вылезать оттуда не хотел. Спустя минуту, казавшуюся вечностью, Рицу высунулся, но оставил простыню лежать накинутой на плечи. — Шо, можешь мне водички принести? — тихо попросил он, пряча глаза. Рицу выглядел… напугано. Его волосы были растрепаны, а на непривычно бледной коже виднелись красные отметины от укусов и пальцев Шо. И никогда еще Шо не был настолько быстр, и если бы он работал официантом, его клиенты точно бы не томились в ожидании. Налив воды в стакан, Шо пулей метнулся обратно, боясь не обнаружить в комнате Рицу. Вдруг это был предлог, чтобы сбежать? Но Рицу так и продолжал сидеть на кровати, притянув колени к груди. Тихо поблагодарив, он выпил полстакана, а вторую половину вылил на голову Шо. — Рицу, — смахивая с ресниц капли и чувствуя, как вода течет за шиворот, медленно, по слогам проговорил Шо. — Какого черта? — Ты слишком часто чертыхаешься, — укоризненно произнес Рицу. — Это чтобы немного остудить тебя. Шо помотал головой, разбрасывая капли в сторону. На Рицу попало несколько, но он не сдвинулся ни на миллиметр. Он более-менее успокоился, но продолжал сидеть зажато, скованно. — Рицу, я что-то не так сделал? — спросил Шо. Шо потянулся погладить его по щеке, но Рицу рывком отклонился, и Шо замер, держа руку в воздухе. Страх пронзил Шо, он понял, что перешел некую границу, что теперь Рицу думал, что Шо хотел взять его силой. — Извини, мне надо побыть одному, — Рицу встал, намереваясь покинуть комнату. — Рицу! — Шо в панике схватил его за руку. — Прости! Я напортачил! Рицу удивленно моргал, глядя на то, как за него цеплялся Шо. Потом аккуратно высвободился из захвата. — Все нормально, ты не виноват, — хрипло проговорил он. Шо наблюдал, как за Рицу закрылась дверь в комнату, затем схватил подушку и закричал в нее. Он все-таки все испортил. Прислонившись к двери, Рицу сделал вдох-выдох. Он ожидал, что Шо в какой-то момент все же сорвется, да и сам Рицу, читай, спровоцировал его. Но тогда ему показалось, что прикосновение Шо было сродни острому копью, оно будто обожгло. Рицу не ожидал такой реакции, этого внезапно появившегося страха. Как, как так вышло? Почему он чувствовал себя так? Дрожа то ли от холода, то ли от страха, Рицу зашел на кухню. Около плиты стояла тарелка с оставшимися кексами и Рицу, бессильно развалившись на стуле, грустно жевал один из кексов. Сладкое немного успокаивало. Ведь все было в порядке, Рицу будто становился более раскрепощенным, он получал удовольствие от прикосновений Шо, не от всех, конечно, но это уже был прогресс. Казалось, Рицу действительно нравилось не просто общаться с Шо, а именно быть с ним одним целым. Да, он был не в восторге от его чрезмерной настойчивости, но сейчас что-то пошло совсем не так… Спустя какое-то время Рицу вернулся в комнату, где абсолютно раздавленный Шо лежал на кровати, невидящим взглядом смотря в потолок. — Шо, ты в порядке? — Рицу прикоснулся ладонью к его лбу, как будто проверяя наличие жара. — Нет, я не в порядке, — Шо зажмурил глаза. — Я все испортил. Закусив губу, ведь он не считал его виноватым, Рицу лег на бок рядом, уставившись в стену, потому что ему было больно смотреть на такого разбитого Шо. Напряжение, что было у них внутри, так и чувствовалось в воздухе. Несколько секунд помявшись, Шо не выдержал и прижался к нему сзади, обнимая дрожащего отнюдь не от холода Рицу. Продержавшись всего пару минут, Рицу выбрался из объятий, встал и надел на себя толстовку. — Я сегодня в другой комнате переночую, ладно? — не оборачиваясь, тихо спросил Рицу. — Рицу, не уходи! — Шо начал паниковать. — Хочешь, я уйду? Рицу помотал головой, избегая зрительного контакта. Ему нужно было отдохнуть в одиночестве, пока все не стало еще хуже. Как только он ушел, Шо закрыл лицо руками, пытаясь проглотить слезы. — Ну вот на что я надеялся… — прошептал он сам себе.