***
В последующие несколько дней Шо только редко и кратко писал сообщения, они перестали созваниваться по вечерам и Рицу беспокоился насчет того, нормально ли спал Шо. Спал ли вообще. И, в один из дней, когда Рицу вернулся вечером с затянувшегося собрания, его ждал... – Сюрприз! – Шо выскочил из кухни, на ходу разбрасывая конфетти, и бросился в объятия Рицу. – Ай! – Рицу был рад, хоть и ошарашен, пытаясь сбросить с себя повиснущего Шо. – Дай хотя бы раздеться! – Что, сразу раздеваться, ты настолько соскучился? – елейным тоном протянул Шо, положив голову на плечо Рицу. Первые секунды как они снова вместе, а без бесящих шуточек не обошлось. А ведь Рицу думал что Шо уже перерос это... Тем более, что последние несколько дней они практически не общались, и Шо, получается, начал опять с дурацкой шуточки. Как обычно... Благо, в следующее мгновение Шо его отпустил и убежал на кухню, откуда доносились аппетитные запахи. Надо же, только Шо вернулся, а уже торопился порадовать Рицу вкусняшками, замечательно. Поэтому Рицу, сменив гнев на милость, поспешил за ним. На кухне снова царил беспорядок, от поддерживаемой Рицу идеальной чистоты не осталось и следа. Однако были и плюсы – Шо выставлял на стол несколько тарелок с различными блюдами, которые выглядели намного аппетитнее покупных бенто, что Рицу перехватывал на ходу. У него потекли слюнки, все-таки, он соскучился не на шутку по вкусной домашней еде, приготовленной Шо. Усевшись, они стали ужинать, а Шо не спускал глаз с Рицу, блаженно глядя на то, как Рицу уплетает карри за обе щеки. Тоже мне, хозяюшка... – Скучал по твоей готовке, – еле выговорил Рицу, потому что он набил едой рот, что было не очень прилично, но ему было все равно. Шо поджал губы и чуть напряг руки, впиваясь ногтями в толстовку, но в тот же момент еще шире улыбнулся и подмигнул Рицу: – А я думал, ты скучал по мне. Потому что самый аппетитный все равно тут ты, – Шо хищно облизнулся на Рицу, нахально улыбнувшись. Чуть не подавившись, Рицу проглотил и ему вновь захотелось, как раньше, воткнуть в Шо вилку. Но он собрался, сделав вид, что он этого не слышал и сменил тему на максимально противоположную. Ведь даже за едой он мог оставаться серьезным и ему было важно узнать, как обстояли дела у Шо и компанией его отца. – Ты разобрался со всеми делами? Хотя, мне кажется, тебе придется все равно регулярно все проверять и ездить туда, чтобы руководить, потому что… – Не придется. Рицу вопросительно посмотрел на Шо. Неужели Шо опять пустит все на самотек? – Я ее продал, – Шо ответил на его немой вопрос. – Ты, ты что? – Сам понимаешь, я не могу так. Это не мое, – пожал плечами Шо. Судорожно начав прокручивать в голове календарь, Рицу пытался вспомнить, упоминал ли Шо в их разговорах хоть что-нибудь про продажу компании. Но не мог, хотя... Может, ему пришла эта мысль в тот период, когда они перестали общаться? Шо тогда отправлял сообщения, что занят еще больше, чем раньше, и Рицу не обращал на это внимания. Но сколько дней прошло с того момента? Дня три? – Но… Но! – Рицу не мог поверить в то, как Шо, до этого принимая дела на протяжении трех недель, смог все передать за такой короткий срок. – Как ты смог провернуть такую огромную сделку так быстро, всего за несколько дней? Кому, на каких условиях? – А-а-а! – Шо откинулся на стуле и закрыл лицо руками. – Рицу, я специально так сделал, чтобы больше не слушать этой нудятины. Из меня руководитель никакой и я просто избавил себя от такой головной боли. И это говорит человек, который в тринадцать лет смог повести за собой людей, вдохновляя их на подвиги. При этом сам по себе Шо был достаточно инициативный и активный. – В смысле никакой? А как ты тогда смог пойти против своего отца? – Лидерство и руководство это разные вещи, – возразил Шо. – Как по мне, разницы никакой. И ты просто сбежал от проблемы, – нахмурился Рицу. – Не ожидал от тебя такого. Дернувшись, Шо облокотился на стол, чтобы приблизиться и пристально глядеть в глаза Рицу. Шо хмурился, но не злился, а скорее искренне не понимал Рицу и пытался всеми силами объяснить свою точку зрения. – В смысле не ожидал? Я похож на человека, готового всю жизнь просидеть в офисе? – от этих слов на лице Шо даже появилась эмоция отвращения. – Спасти мир, устроить революцию – вот это по мне, а это... И если бы я сбежал от проблемы, я бы просто молча уехал оттуда, но я постарался решить ее. Теперь этим будет заниматься другой человек или люди, и думаю, это лучше, чем если бы этим продолжил заниматься я. Тем более, мне тогда пришлось бы остаться там навсегда, а это – последнее, что я хочу в этой жизни. – Это почему же? Подперев рукой подбородок, Шо пару секунд будто снисходительно смотрел на Рицу, как умиляются на ребенка, не понимающего очевидных вещей и спрашивающего о само собой разумееющихся вещах. Но вместо того, чтобы высказать это сравнение (Рицу, наверняка, опять обиделся бы), Шо тихо спросил: – Скажи мне, Рицу, а ты бы переехал со мной в Америку? – А я-то тут причем? – поднял брови Рицу. Дернувшись, Шо весь напрягся. Он знал, что Рицу слишком любил Японию, и не согласился бы жить в Америке, но то, что он даже бы не рассматривал вариант переезда ради того, чтобы быть рядом с Шо... Вот этого Шо и боялся больше всего. – Что? – снова не понял Рицу. – Если бы ты ответил "да", я был бы счастлив, потому что это значит, что тебе неважно, где жить, главное со мной. Если "нет" – тоже, ведь мне везде хорошо, если рядом ты. Но то, что ты сказал... – Шо замолчал и прижал пальцы к вискам, уставившись куда-то вниз. Через несколько секунд мертвой тишины, Шо, встав со стула, оставил Рицу на кухне одного. Рицу проводил его взглядом и какое-то время бездумно пялился на дверной проем. От теплой атмосферы долгожданного воссоединения не осталось и следа. В комнате, которая, казалось, за такой срок уже успела стать чужой, Шо опустился на кровать, чувствуя, что он приехал не домой, а в очередной безликий отель. Только увидев Рицу, Шо почувствовал, что все как надо, как должно быть – они вместе, как обычно обнимались, ужинали и Шо хотелось прыгать от счастья, доставая Рицу своими дурацкими фразочками, от которых Рицу так смешно смущался, и все было в порядке. Но теперь, вдобавок ко всем негативным мыслям, которые в прошедшие дни постоянно крутились у Шо в голове, добавилась еще одна, и от нее стало гораздо больнее: "Рицу не рад мне, Рицу не рад мне". Потеряв всякий аппетит, Рицу сидел за столом в одиночестве, прижав холодные ладони ко лбу. Он сам не понимал, что на него нашло – действительно, какое ему дело до каких-то работников на другом конце света, если он сам ждал, когда Шо вернется домой, к нему… Ему и так хватало непонимания в их отношениях, а тут еще и этот сложный серьезный бизнес, в котором Рицу разбирался не больше, чем Шо. Даже в медицинских учебниках для Рицу самые отвратительные разделы были с описанием бюрократических справок, и разбираться во всем этом Рицу не любил. Подумав, что таким возвращение домой быть не должно, Рицу решил проявить капельку инициативы и отправился мириться. Все-таки, какая разница, что там с компанией, если Рицу было важнее, что происходило с душой и психологическим состоянием Шо. Осторожно заглянув в комнату, Рицу увидел, как Шо бездумно пялился в лист бумаги перед собой. – Видишь, какую из меня офисную крысу сделали, – не глядя на Рицу, проворчал Шо. – У меня аж вдохновение рисовать пропало. – И как же его вернуть? Шо шумно выдохнул и скомкал листок. Взглянув на стену, увешанную множеством рисунков Шо, Рицу подумал, что главным вдохновением, естественно, всегда был сам Рицу. Вспомнив, во что однажды переросло рисование с натуры, Рицу покраснел – ему казалось, за три недели он отвык от близости. Но, в их жизни всегда было много чего, что поднимало настроение Шо. – Пойдем опять искать приключения, – внезапно предложил Рицу. Шо часто заморгал, удивленно смотря на Рицу. Ему подумалось, что после тяжелых разговоров лучше проветрить голову, а тот факт, что Рицу снова предложил это сам, чрезвычайно обрадовал Шо. Он повертел в руках скомканный листок бумаги и, будто ему на ум пришла идея и над головой зажглась воображаемая лампочка, светло улыбнулся. – И у меня как раз есть одно местечко на примете.***
Солнце давно зашло и от холодного осеннего ветра Рицу прятал нос с пушистом шарфе, растирая онемевшие пальцы. Почему-то в этот раз они большую часть пути добирались по земле, а не по воздуху, причем Шо вел его все дальше и дальше вглубь отдаленных от центра районов по узким улочкам и темным подворотням. – Я, конечно, больше не удивляюсь, что ты опять повел меня в какое-то мрачное место… Но это совсем какое-то гетто. Темное небо, полностью затянутое мрачными тучами только добавляло антуража – все вокруг выглядело серым и безжизненным. Фонарей в некоторых местах не было в принципе и приходилось освещать путь фонариком на телефоне. Как только они отошли с более-менее цивилизованной дороги, они не встретили никого, поэтому Рицу не опасался привлечь к себе лишнее внимание, но пользоваться эсперской аурой не рисковал. Начал накрапывать мелкий противный дождик и Рицу даже обрадовался, что они зашли внутрь пустынного тоннеля. В нем мерзко пахло сыростью, но хотя бы сверху не капало. Почти... Шо сворачивал, заходил в неприглядные черные двери, они спускались по ржавым лестницам, все глубже погружаясь под землю. Рицу подумалось, что это место пока проигрывало по жутковатости, но выигрывало по сложности того, как нужно было добираться. В какой-то момент в дополнение к светящимся телефонам, Шо включил компактный походный фонарь и осветил просторное место, уходящее все дальше вглубь. Это оказалась заброшенная станция метро. По рельсам давно не ездили поезда, с потолка падали капли в черные лужи, собравшиеся на грязном полу. На тусклых стенах облупившимися яркими пятнами красовались различные граффити – здесь были как надписи странными кривыми шрифтами, так и вполне профессиональные рисунки от деятелей современного искусства. – Во! – гордо вскрикнул Шо и его голос эхом отразился от стен. – Как в картинной галерее! И бесплатно. – Для тебя и тот раз, когда мы были в галерее, тоже был бесплатен, – мрачно констатировал Рицу, имея ввиду злополучный музей. – Зато там нельзя было оставить после себя свое произведение искусства. – Хорошо, что хотя бы это ты понимаешь. Подойдя к одной из стен, Шо поставил на пол большую сумку, которую он прихватил из дома. В ней оказались с десяток баллончиков с краской и, кроме них, Шо достал из карманов сумки мини-респираторы. – Откуда у тебя? – спросил Рицу. – И я не только про эти штуки, но и про краску. Пожав плечами, Шо ответил, крутя на пальце респиратор за ремешок: – Я экспериментировал с разными материалами. Это оказалось довольно муторно, но сама идея проникать туда, куда не положено... – Рицу даже показалось, что Шо произнес это с огромным наслаждением, будто у него мурашки по коже от одной мысли быть там, где нельзя. – Надевай, а то знаю я тебя, начнешь опять заливать про опасность паров и прочую муть. Кроме респираторов, Шо кинул в него защитными очками, и Рицу отметил про себя, что Шо специально все предусмотрел, чтобы Рицу ни о чем не беспокоился. Кроме того, что они опять занимались чем-то незаконным посреди ночи в зловещем месте, но Рицу уже было не привыкать. Приценившись, выставляя перед собой ладони, будто он пытался поймать кадр (что в данном случае Рицу видилось совершенно бесполезным), Шо встряхнул баллончик и прямо поверх чьей-то надписи начал выводить ярко-синюю линию. Запахло химически едко, но благодаря респиратору это было терпимо. – Только не рисуй меня! – прикрикнул на него Рицу. Замерев, Шо удивленно посмотрел на него. – А кого еще?! Рицу пожал плечами, а Шо, тихо ругаясь про себя, начал беспорядочно водить баллончиком туда-сюда, оставляя на стене яркие росчерки. Рицу же, подумав, что он снова стоял в стороне, позволяя Шо заниматься ерундой, покопался в сумке, выбрал из запасов два баллончика красного и фиолетового цветов и, как следует их встряхнув, начал творить поверх чьего-то выцветшего граффити. Следить за напором краски было сложновато и Рицу пробовал различные способы того, как можно было вести баллончик вдоль стены и нажимать на колпачок. Присмотревшись к Шо, который ловко орудовал сразу несколькими баллоничиками, держа их телекинезом, выводя быстрыми взмахами на стене хаотичные линии и закрашивая стену от пола до потолка, Рицу постарался сделать также. У него не получалось двигаться так же быстро, поэтому линии получались толще, а в некоторых местах оставались мокрые пятна и яркие капли краски стекали вниз по стене, но Рицу не сдавался. Это было даже весело, а небрежность – часть антуража! Шо даже прекратил работать над своим рисунком, больше походящем на разноцветную кашу, и с удивлением и восхищением смотрел на Рицу. Так прошло несколько минут, за которое Рицу немного наловчился двигать рукой с баллончиком. За это время Шо вернулся к своему рисунку, но теперь он двигался гораздо медленнее, аккуратно выводя тонкие линии. Наконец, Рицу закончил свое произведение искусства – перед ним на стене красовалось довольно большое сердце. Отойдя на пару шагов и стащив на шею респиратор, Рицу заметил, что Шо снова остановился и теперь вопросительно смотрел то на него, то на его рисунок. – Тут много маленьких сердечек нарисовано, – Рицу обвел взглядом стены. – А я только это и умею. Только это была схема анатомически правильного сердца – из двух огромных пятен ярко-красного и сине-фиолетового цвета в стороны шли толстые линии, представлявшие собой артерии и вены. Естественно он это умел, Рицу же постоянно зарисовывал в свои конспекты различные схемы из медицинских книг и учебников. Шо рассмеялся так сильно, что ему даже пришлось стащить с лица защитную маску – она мешала глубоко вдыхать. Стекающие капли краски походили на проступившие капли крови, поэтому рисунок, не смотря на свою неаккуратность, выглядел очень недурственно и даже немного зловеще. – А, только гуро и трупы? – отсмеявшись, хрипло спросил Шо. – И митохондрии. Шо снова рассмеялся и его смех эхом отражался от стен и от этого, казалось, в темном тоннеле даже стало светлее. Порадовавшись, что занятие любимым делом развеселило Шо, Рицу расслабился и устало закрыл глаза. Это было странно, но в таком грязном, неприятном месте Рицу чувствовал умиротворение. Здесь будто пропадали плохие мысли, переживания, и даже не было ощущения, что они могут наткнуться на кого-нибудь, будь то готы или призраки. – Ни полиции ни маргиналов, никого, – по-видимому, Шо посещали такие же мысли. – Только мы вдовоем. – Угу, – кивнул Рицу и спустя короткую паузу и тихо добавил: – Я скучал по этому. – Снова-здорово... То ты по еде скучал, то по приключениям. А я вот скучал по тебе. Хмыкнув, Рицу посмотрел на него исподлобья, улыбнувшись одним уголком рта. – Как будто я не в курсе. Пожав плечами, Шо начал медленно прохаживаться вдоль стены, рассматривая рисунки. – Эх, ну я надеялся, что ты хотя бы со второй попытки всё-таки сказал бы "Я тоже скучал по тебе", ну да ладно, – не смотря на Рицу, пространственно проговорил Шо. Рицу даже не успел как-нибудь возразить, что он вообще-то тоже скучал по Шо, может, просто не так сильно. Это просто было другое, ведь только когда Рицу снова попробовал вкусную еду, приготовленную Шо, он понял, как плохо до этого питался. Приключения тоже отличались, они и так были редкими, и Рицу сам не успел заметить, как ему начали нравится такие странные вылазки. А скучать именно по самому Шо... Зачем? Он же все равно вернется, так что Рицу просто ждал. И нет, ему не было плевать, ведь первые несколько дней разлуки были тяжелыми, непривычными, но потом он к этому относился значительно проще. Для Рицу, что быть рядом с Шо, что быть в одиночестве – оба эти, если можно так сказать, состояния имели свои плюсы и минусы, и как бы Рицу не было хорошо с Шо, в одиночестве ему тоже было неплохо. Это не сравнимые понятия, потому что Рицу был доволен и тем временем, что он был рядом с Шо, так и тем, когда они были порознь. Но пока Рицу проматывал все это у себя в голове, думая, как бы это донести в понятной форме, Шо, не дождавшись ответа, продолжил: – Мне достаточно того, что я могу приносить тебе радость и веселье, – повернувшись, чтобы продемонстрировать Рицу свою широкую улыбку, громко произнес Шо. Рицу промолчал, обеспокоенно глядя на Шо. Ему совсем не нравилась эта улыбка, она выглядела... Чужой, фальшивой. Потому что вне зависимости, была ли улыбка у Шо светлой и лучезарной или же нахальной с оскалом, было ясно как день, что она отражала настоящие мысли Шо. Сейчас же Рицу совершенно не верил в то, как Шо себя вел, он будто скрывал что-то. Что это с ним? Это на него так сказались почти три недели, проведенные в стрессе в чужой стране? Беспокойство внутри нарастало и, быстро сделав навстречу Шо несколько шагов, Рицу схватил его за рукав. – Шо! Что с тобой? Нечасто Рицу видел на лице Шо такое выражение – оно было даже не обеспокоенное, не испуганное, а такое, будто Шо, как кот, где-то напортачил и сейчас готовился получить наказание. Почему-то вокруг стало очень холодно, пропало ощущение умиротворения. Подумав, что, возможно, он выбрал неправильный тон, Рицу добавил уже более спокойным, нежным голосом: – Ты в порядке? Шо будто с облегчением выдохнул и, смотря в пол, отрицательно помотал головой. – Расскажешь? – вот теперь Рицу не на шутку испугался. Шо молчал, продолжая стоять неподвижно. В голове у него с огромной скоростью прокручивались мысли – как ему снились кошмары о том, что они с Рицу расстались, снова его испуганные глаза, а также то, как Рицу буквально несколько часов спорил с ним, узнав, что Шо сделал с компанией. – Ну, знаешь, – протянул Рицу, спеша прервать затянувшуюся тишину, – тебе не обязательно рассказывать, по крайней мере сейчас. Я все равно остаюсь рядом и выслушаю тебя. На Шо это подействовало даже лучше, чем Рицу ожидал – лицо его посветлело, а в глазах снова начали будто прыгать озорные огоньки. – Давай еще порисуем? – кивнув на непонятное разноцветное пятно, которое оставил на стене Шо, спросил Рицу. – Так уж и быть, разрешаю тебе нарисовать себя. А то у тебя только какая-то абстракция выходит. Шо хихикнул, потом на секунду задумался и, взяв Рицу за руку, поставил его рядом со своим произведением искусства, которое больше походило на... Да ни на что не походило, это было просто наслоение множества линий голубых и синих оттенков. Затем Шо попросил Рицу держать телекинезом фонарь в воздухе, чтобы на стене отображалась его тень. – Теперь стой смирно, – сказал Шо и начал аккуратно вести баллончиком с черной краской по контуру тени Рицу. – Ты бы еще меня мелом обвел, право слово, – хихикнул Рицу. Висящий в воздухе фонарь, поблескивая голубой аурой, светил Рицу прямо в лицо, поэтому он закрыл глаза, чтобы он его не слепил, но продолжал, как ему и было велено, стоять неподвижно. Шо работал быстро, даже при том, что ему пришлось рисовать, сидя на корточках, чтобы не заслонять стену своей тенью, и держать баллончик близко к стене, аккуратно выводя тонкие линии. Иногда Шо бросал на Рицу взгляды через плечо, но тот не говорил ни слова, а также не издал ни одного звука, он вообще практически не шевелился, только чуть покачивался, будто находясь в каком-то трансе. Через несколько минут Шо убрал баллончик в сторону и, встав под висящим в воздухе фонарем, попробовал его опустить своей аурой. Но он не поддавался, ведь Рицу, не открывая глаз, но чуть нахмурившись, крепко держал телекинезом фонарь в одной точке. Хихикнув, Шо уведомил Рицу, что он закончил и можно отпустить и ловко поймал падающий фонарь. Часто-часто моргая и потирая пальцами глаза, Рицу выглядел очень мило. Прямо как котеночек. Проморгавшись, Рицу встал рядом с Шо, чтобы оценить результат. На ярком фоне, состоявшем из множества голубых, синих и фиолетовых линий, изогнутых под острыми углами, точно посередине иссиня-черным выделялся силуэт Рицу. И даже без каких-либо добавлений, навроде нарисованных глаз или внутренних контуров, только по форме, Рицу отметил, что его можно было узнать. Это из-за характерной торчащей челки с острыми прядями? И Рицу только сейчас понял идею Шо, что фон – это была его аура. Когда Рицу использовал эсперскую силу, по его рукам текла энергия именно таких холодных цветов (в отличии от ярких огненных оттенков Шо под стать его волосам и натуре), с переливающимися внутри нее искорками, похожими на осколки. И посреди всего этого стоял силуэт Рицу. – Ты сказал, что не хотел бы, чтобы я тебя рисовал, – Шо положил фонарь на пол так, чтобы он продолжал освещать его рисунок, и размял уставшую руку. – Так пойдет? Тебя тут все равно не узнать! – Да, спасибо, это очень... оригинально, – Рицу взял Шо за ладонь и чуть надавил на сухожилие, помогая ему в массаже. – Мне нравится. Но Шо, видимо, воспринял это как сарказм и одернул руку, будто Рицу ему сделал больно. Ну, разве что совсем чуть-чуть, чтобы разогнать кровь. – Нет, я не могу все-таки, – не выдержал Рицу. – Шо, с тобой все-таки что-то случилось в Америке? Глубоко выдохнув, Шо поковырял носком ботинка каменный пол и, будто долго не решаясь что-то сказать, несколько раз собирался с мыслями и тихим голосом спросил, осторожно взглянув на Рицу: – Рицу, у нас же… Всё хорошо? Это был какой-то странный пространственный вопрос, который мог означать все что угодно, и Рицу удивленно заморгал. Что вообще это могло значить? – Ты-ы… – медленно начал Рицу. – Ты имеешь ввиду, не обижаюсь ли я на тебя? – И это тоже, но вообще, в принципе! – голос у Шо подрагивал. – Ну, не может же быть абсолютно всё хорошо… Кажется, Рицу стоило быть более конкретным и перестать философствовать на темы, что могло бы быть, а что нет. Потому что после этих слов Шо сжал губы в тонкую полоску и, раскрыв шире глаза, впился взглядом в Рицу. Ну вот, опять Шо его пугал и заставлял беспокоиться. – Но сейчас всё хорошо, – поторопился успокоить его Рицу. – Правда, нормально. – Точно?! – Да, точно, – твердо сказал Рицу. С Шо нужно было проще – фокусироваться на нынешнем моменте и разбираться со всем постепенно. Сейчас самым главным было то, что Шо, наконец, перестал себя вести, а разбираться с делами и собственными отношениями можно и позже. Шо облегченно выдохнул. – Я так рад, – еле слышно произнес он. Рицу обреченно покачал головой. Все равно с Шо что-то было не так, с его психологическим состоянием. Отдохнуть бы ему... Шо прижался к нему, положив голову на плечо. Обнимая его, Рицу подумалось, что они не были так близки за последние три недели. Но, только вновь держа Шо в объятиях и успокаивая, Рицу понял, что по этому он тоже скучал. Как бы он не наслаждался своим одиночеством, для кое-чего нет никакой замены. Доверие. Ему не хватала этого ощущения полного, тотального доверия и чувства поддержки, когда Рицу понимал, что единственное, что помогало жить Шо – это сам Рицу, его слова и прикосновения. И Рицу подумал, что все-таки он больше не хотел, чтобы Шо уезжал куда-то далеко по делам. – Знаешь… – тихо начал Шо. – Я каждый день просыпался с мыслью, как я по тебе скучал и как хочу вернуться. И не только просыпался, я жил, думая об этом. – Мне кажется, или ты мне уже это говорил?.. – И скажу! Тысячу раз повторю, потому что это самая пресамая правда! Но мне… – Шо дрожащими руками крепче прижался к Рицу. – Мне казалось, что мы с тобой отдалились. Помнишь, я говорил тебе, что не хочу уезжать? Особенно тогда, когда ты мне открылся… Ну вот я чувствую, что эта поездка все испортила. Поэтому я разорвал все связи с отцовской компанией, чтобы она больше никогда до меня не добралась. Чтобы она больше никогда не отрывала меня от тебя. – Ладно-ладно. Это все равно абсолютно не твое. Не стоит заставлять себя, нужно уметь вовремя разрывать отношения. Шо в его объятиях замер. Потом чуть отстранился, продолжая держать руки на спине Рицу, нервно сжимая его куртку, и поднял голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Вид у него снова был обеспокоенный. Рицу больше не мог этого вытерпеть. Он совершенно выбился из сил, и не только потому что они проделали огромный путь сюда, а вечер уже давно перешел в ночь, но и из-за того, что он устал беспокоиться за Шо. Настолько, что просто перестал чувствовать что-либо. Поэтому он решил проблему самым простым, а главное действенным способом. Он поцеловал Шо. Сработало мгновенно, но что важнее – результативно. Шо вцепился в Рицу так крепко, что казалось, еще секунда, и он разорвет его куртку, так сильно он сжимал его в объятиях. Во избежание этого, Рицу отстранился, уклонился от еще одного поцелуя Шо и, мягко вернув его голову себе на плечо, начал нежно поглаживать того по волосам. Шо, наконец, полностью успокоился и Рицу позволил себе выдохнуть. Ему подумалось, сколько уже раз ему приходилось утешать Шо, но разве это было плохо? Рицу почти с самого начала их отношений решил для себя, что его главная задача – это заботиться о Шо. В голове звучал голос Шо, как он спрашивал, все ли в порядке между ними, и Рицу не понимал, что это означало. Его беспокоили их отношения? Но почему? Может, Рицу недостаточно старался? Обмякший и будто заснувший в его объятиях Шо навалился сильнее на Рицу, из-за чего тот переступил с ноги на ногу и задел фонарь, который все это время лежал рядом на полу. Со скрежетом он перевернулся и луч света начал указывать на одно из граффити, находившееся чуть поотдаль. Оно представляло собой нарисованную девушку, изображенную в полный рост. Но рисунок привлек внимание Рицу не красотой девушки и он, не отпуская Шо и держа его за плечи, подошел поближе и осветил поднятым с помощью телекинеза фонарем. Граффити изобиловало буйством красок и множеством ярких пятен, ведь все тело девушки было покрыто разноцветными мазками. И это не выглядело так, будто она просто нарисована в таком стиле поп-арта, скорее сама светлая кожа девушки была покрыта красками. – Ох, – даже Шо, глядя на рисунок, очнулся от сонного состояния и воодушевленно вздохнул. – Очень… Очень! Поражающей своей многозначительностью комментарий Шо как нельзя точно подходил под описание их общего впечатления от рисунка. Рицу бы не смог лучше, поэтому он промолчал, но начал попеременно смотреть то на девушку, то на свою руку, на пальцах которой остались несколько маленьких пятен краски. Рицу растер ее на коже и спросил у Шо: – Слушай… А ты сможешь так же? – Нарисовать девушку? Не знаю, не знаю, я больше по парням, – Шо ухмыльнулся, сощурив глаза на Рицу. Уже хороший знак, что к Шо возвратилось его обычное поведение. К такому Рицу давно привык, и у него появилось ощущение, что он на правильном пути и все вернется на круги своя. – Нет, я не это имею ввиду, – наклонил голову Рицу. – Сможешь порисовать красками прямо на мне? С лица Шо тут же пропала нахальная улыбка и он широко раскрытыми глазами всматривался в Рицу, будто не мог поверить своим ушам. – Ты… Ты хочешь? Чтобы я?… – запинаясь, начал он. Еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться, Рицу кивнул. Эта взволнованность и оживленность в глазах Шо только больше укрепило мысль, что Рицу не зря это предложил. – Но она же… – переведя взгляд обратно на девушку, Шо указал на нее рукой, но договорить у него не получилось. Все и так было понятно без слов. Девушка на стене была обнаженная и Шо крайне сильно удивился, что обычно воздержанный и закрытый Рицу просил сделать с ним нечто подобное. С ним. Нечто. Подобное. – Думаю, я справлюсь, – уверенно сказал Рицу. Шо нервно рассмеялся, его стало чуть потряхивать. Конечно, Рицу ожидал, что Шо начнет бурно реагировать, но как-то он вел себя слишком взволнованно, так что Рицу даже успел забеспокоиться. – Окей! – прокричал Шо громче, чем следовало. – Всё подготовлю, всё сделаю! Настолько всё быстро сделаю, что ты передумать не успеешь! Выскочив из объятий, Шо побежал собирать оставленные то тут, то там баллончики в сумку. – Не передумаю, – спокойно сказал Рицу, улыбаясь, глядя на носящего со скоростью света Шо. Но Шо от этого не успокоился и не остановился, наоборот, он, закинув сумку за плечо, в мгновение ока оказался рядом с Рицу и, схватив его за руку, потащил в сторону, откуда они пришли. – Побежали домой! – он все еще был слишком взбудораженный. – Нет, ты домой, а я – в художественный. – Магазины закрыты, – нахмурился Рицу. На улице давно стояла ночь, но Шо, видимо, это не волновало. Поэтому Рицу замедлился, чтобы они возвращались домой не спеша. И снова Рицу приходилось быть для Шо тормозом, не только стараясь оградить его от тупых затей (что у него не очень получалось), но хотя бы не действовать опрометчиво и бежать впереди поезда. Запыхавшийся Шо утихомирился, следуя неторопливому ритму Рицу. И хоть Рицу чувствовал, что эта идея достаточно рискованная и неизвестно, что он сам будет думать о ней уже утром (а ведь он пообещал, что не передумает), он не жалел, что предложил. Раз он хотел чтобы Шо был с ним рядом счастливый, стоило немного пересмотреть свои приоритеты и взгляды, попробовав что-то необычное.