Освободи меня

             Парень продолжал тащить охотника за шкирку, точно провинившегося котёнка. А тот, в свою очередь, даже и не предпринимал попыток к сопротивлению. Пару раз он пытался умолять, чтобы этот… недоарахнид отпустил его, обещал, что никому и ничего не скажет, что забудет о них. Парень только посмеивался и отрицательно мотал головой: отпускать свою игрушку он не собирался. По крайней мере, не сейчас. Игрушка ещё новая, непорченая. Зачем отпускать? Ещё слишком рано. Было интересно, что он с ним сделает, когда наиграется. Убьёт? Сожрёт? Отдаст поиграть паукам или арахнидам? В любом случае гадать ему не хотелось. Юнец пока что интересный, а остальное определится потом.       Его в какой-то степени потянуло на философию. Ему стало любопытно: можно ли будет поговорить с юным охотником? Обсудить какую-нибудь мелочь. Любую. Неважную. Просто поболтать. Например, обсудить его неудачную охоту на тёмных тварей. Юнец наверняка очень огорчён своей неудачей и потерей товарищей. Или своей… бесполезностью. Он ведь так никого и не убил. Парень тихо хихикнул.       Хотя для начала хорошо бы уйти с широкой утоптанной дороги в лес, чтобы не наткнуться на местных. Нет, парень был уверен, что если он действительно попадёт в беду, то его арахнид сметёт всё на своём пути, но вытащит его. Но рисковать не хотелось. У них ещё столько сложностей впереди. Широко улыбнувшись, парень свернул к лесу. Где-то поблизости должен быть ручей. Если он правильно помнил. Ведь в этих местах он был давным-давно, ещё совсем крохой.       Охотник, не переставая мелко дрожать, смотрел на чёрных, словно сама тьма, больших тарантулов. Находясь на грани забытия, он молился всем подряд, чтобы его разум, наконец, померк, и он не увидел того, что этот полукровка, или кто он там, собирается с ним делать. Он безвольной куклой висел в хватке тонких длинных пальцев с тонкими же прозрачно-чёрными когтями. На вид они такие ломкие и слабые — сожми посильнее, и сломаются. Но в мозгу хорошо отпечаталось, как полукровка с лёгкостью разодрал ими кольчугу.       Как только маленькие паучки передали сигнал более крупным собратьям, те, издав громкое шипение, заставили охотника затрястись от страха сильнее, а парня повернуться к ним. Тарантулы шустро взобрались на пригорок, и парень, заулыбавшись ещё шире, направился следом. Тащить охотника становилось проблематичным, так как лес был весьма богат на кустарники с ягодами, между которыми пробираться становилось всё сложнее. Но и забрасывать на плечо или брать на руки воняющего своими же испражнениями охотника откровенно не хотелось. Хотя охотник и сам не рвался на руки к монстру.       Перебросив юнца через очередной куст, куда следом перепрыгнул и сам парень с тарантулами, он выдохнул с облегчением, увидев нагромождение камней, между которыми образовалось небольшое озерцо. Оно узким ручьём извивалось между деревьями, утекая дальше. Подхватив охотника, он в несколько широких шагов достиг камней и, не церемонясь, швырнул парня в воду, а сам присел на камень, опустив в неё ноги.       Чуть не захлебнувшись, охотник молотил руками по воде, пытаясь бороться со страхом — плавать всё же он умел. Взяв себя в руки, он встал на ноги: как оказалось, там неглубоко — до середины груди. Утонуть, конечно, и в луже на дороге можно, но всё-таки он же не настолько немощный. Приятная прохладная вода остужала тело, отрезвляла разум, заставляя смотреть на всё более серьёзно. Хотя на что смотреть? На десяток тарантулов размером с крупного пса? Которые к тому же спокойно перепрыгивали с камня на камень. Да ещё и этот монстр в облике человека, разлёгся, точно принц на ложе, и смотрит с хитрым блеском в багровых глазах.       С каждой минутой охотнику хотелось всё больше сорваться с места и убежать. Но тут же приходило осознание того, что эти твари тьмы его не отпустят. Ближайшая деревня от этого места два дня ходу. Пауки бегали всё же быстрее, чем он. А ещё этот… охотник покосился на красноглазого. А тот растянулся на большом валуне, улёгся на него боком, подперев рукой голову, согнув одну ногу в колене.       — Что ты со мной сделаешь? — дрожащим голосом спросил охотник.       — Я думал, ты догадаешься, что я хочу, чтобы ты помылся, — весело рассмеялся парень. — От тебя же воняет. Сними одежду и вытри с себя всё это. Не могу больше выносить этот запах.       — А что если бы этого водоёма здесь не было? — непонимающе протянул охотник.       — Я знал про него, поэтому и решил заглянуть, — парень пожал плечами.       — И откуда знал? — под тяжёлым взглядом багровых глаз охотник нехотя принялся раздеваться.       — Мне нравится твой настрой на поговорить! — рассмеялся тот и улёгся на живот, согнув обе ноги в коленях и широко разведя их. Тарантулы позади него немного заволновались. — А знаю оттуда, что жил неподалеку какое-то время. Если я правильно помню, та деревня сейчас заброшена.       — Так ты человек?! — охнул охотник и застыл, смотря на парня большими глазами.       — А на кого я по-твоему похож? — хмыкнул тот.       — Но… у тебя глаза красные! И эта чернота на руках и ногах, когти! И уши… а ещё и отростки на голове. Как же ты стал таким?! Это они с тобой что-то сделали?! — охотник ткнул пальцем в пауков, которые ещё ближе подползли к любовнику их вожака.       — Этакая смена сущности, — хохотнул парень и сел, положив ногу на ногу. — Люди мне ничего хорошего не сделали. Я всегда тянулся к неизведанному. Арахнид вытащил меня из западни, и тогда я возжелал его. И в благодарность за то, что я остался с ним, он сделал меня таким, — он развёл руки в стороны.       — Так, получается, это всё по твоей воле? — неверяще выдохнул охотник, и когда красноглазый кивнул, округлил глаза ещё больше. — Но это же неправильно! — завопил он, сделав шаг назад, оступился и с тихим вскриком, поднимая брызги, плюхнулся в воду.       — Почему неправильно? — полюбопытствовал парень, медленно поднявшись на ноги и терпеливо дождавшись, пока охотник откашляется от воды.       — Ты же человек!       — И что? — не сдержавшись, парень громко расхохотался.       Охотник открыл было рот, чтобы высказаться в защиту людей, но осёкся: заметив насмешливый взгляд монстра, он закрыл рот и отвернулся. Смысла говорить такому хоть что-то не было. Решив продемонстрировать юнцу всю свою горячую любовь к паукам, парень повернулся к нему спиной, поманил к себе двух тарантулов, один из которых с готовностью перевернулся на спину и сжал лапки, чтобы не мешались. Охотник на всё это смотрел с подозрением и непониманием. Он снова принялся мелко дрожать, когда тарантул высунул член, а человекоподобный монстр медленно на него сел и глухо застонал от удовольствия.       Одного члена парню было мало. Хотя это больше подходило для того, чтобы безопасно себя растянуть. Склизкий отросток быстро двигался внутри. Заскучавшее без каких-либо ласк за последние несколько дней тело желало большего. Оно содрогалось от пробегающих по нему волн удовольствия. Парень даже напрочь забыл про охотника, а когда в него вторгся второй тарантул, ему стало плевать на всё вокруг.       Изо рта вместо сбившегося горячего дыхания стали вырываться громкие стоны. Тело объяло жаром похоти и страсти. Желание росло. Тарантулы, конечно, не те же самые, что были в погребе, но двигались так же — быстро, рвано и не щадя. Но этого уже было мало. Хотелось ещё и ещё. Он представил три члена своего арахнида, вспомнил ощущения от их неслаженных движений внутри себя, и тело стало возбуждаться ещё сильнее, желая одного единственного арахнида-стража.       На член взобралось два древесных паука. Их тонкие и длинные члены проникли в уретру, растягивая её, от чего парня начало сотрясать ещё сильнее. В соски с силой вжались два коричнево-чёрных тарантула, и разум начал плыть. Парень тихо поскуливал от охватившего его удовольствия. Однако он немного напрягся, когда трахающие его пауки сдвинулись в разные стороны: тот, что забрался на спину, потянул вверх, а тот, что снизу — вниз. Их члены не выскользнули, что было немного удивительно, но анус раздвинулся, и парень охнул, когда внутрь протиснулся подаренный арахнидом тарантул.       Парень этого не видел, но тарантул принёс в жвалах небольшую тёмно-зелёную капельку — яд стража. Протиснувшись внутрь, он заставил парня кричать громче — ворсинки тыкались в нежную плоть, да и пауки вновь принялись затрахивать его. Тарантул, заставив своего хозяина зашипеть от боли и с силой сжаться — на радость пауков, — прижал яд к выступившей капельке крови и принялся втирать его в ранку. Это походило на то, словно лекарь втирает в рану специальную мазь, чтобы убить инфекцию или не дать ей появиться.       Всё тело парня словно в момент охватило огнём. В голове точно взорвали что-то. Разум отказывался соображать. Пауки кончили, добавляя и своего яда, а заодно и чуть не утопив мелкого собрата, который с трудом выбрался из западни и с хлюпаньем брякнулся в лужу спермы. Выгнувшись, парень открыл рот, в котором виднелись двойные клыки, и что есть силы закричал. И его крик был таким же, как и у арахнидов. А услышавший это страж довольно улыбнулся — его мальчик стал совсем как они.       Парень обессиленно завалился на спину, раскинув руки в стороны. Тарантулы и пауки, не менее удовлетворённые, как и их хозяин, верными псами сидели рядом. Парень сладко потянулся. Усталость приятной волной разливалась по всему телу. Соски опять опухли и ощутимо болели. Примерно так же было и в члене — древесные ещё и кончили прямо внутрь, от чего было такое ощущение, что член раздуется. Парень, хоть и не до конца, но был удовлетворён. Он бы не отказался всё же спариться со своим арахнидом. Парень даже не понимал, почему от своего арахнида он получает больше удовольствия, чем от огромного члена гигантских пауков. Было ли дело только в членах? Парень в этом не уверен — он тёк даже просто от осознания, что арахнид принадлежит ему, а стоит впиться в его грубые и жёсткие губы, ощутить его шероховатый сухой язык в своём рту — и он уже готов кончить.       — Это же мерзко… — от сладких размышлений парня отвлёк тихий дрожащий голос охотника, который от этого зрелища вновь описался, а к горлу подступал ком тошноты, вот только блевать уже было нечем.       Парень медленно сел, опёрся локтями о камень и с нотками удивления уставился на юнца. Как понял охотник, судя по выражению его лица, тот со своими игрищами про него и думать забыл. Монстр улыбнулся настолько добродушно и радостно, что охотнику стало ещё страшнее. Кто знает, на что он способен. На какую гнусность и ложь.       — Прости, — парень тихо рассмеялся, — меня немного отвлекли!       На удивление грациозно поднявшись, парень спрыгнул в воду. Не отрывая взгляда от охотника, парень подошёл ближе. Подняв руку, он подушечками пальцев провёл по его щеке, на которой ощущалась лёгкая щетина.       — Ты мне нравишься, — парень забавно сморщил носик. — Но ты так и не помылся, — в его глазах появилась сталь. — Мне помочь?       После последней фразы зашевелились пауки, и охотник трясущимися руками принялся зачерпывать воду и обтирать тело. Отойдя на пару шагов в сторону, парень принялся любоваться им. Не хрупкий, но ещё не вошёл в тот возраст, когда рост тела достигает своего пика. Охотник с хмурой решительностью на лице казался парню таким милым. Хотелось затискать его в крепких объятиях, потаскать в них, как дети своих питомцев. Расчесать ему волосы или погладить по спине. И обязательно, чтобы юнец в этот момент лежал на его ногах и смотрел большими верными глазами.       — Что ты со мной сделаешь? — дрогнувшим голосом спросил охотник.       — Ты мне нравишься, поэтому оставлю в живых, — задумчиво протянул тот.       — А когда наиграешься, сожрёшь? — охотник зыркнул на парня с явной злобой.       — Люди невкусные, — парень поморщился. — Больше люблю оленину.       — Да как ты так можешь?! — воскликнул охотник. — Ты ведь тоже человек!       — Давай не будем ходить по кругу, — рассмеялся парень. — Я возьму тебя с собой, и от тебя будет зависеть, как долго мне будет с тобой интересно.       Парень прижал испуганно икнувшего охотника к камню, сжал за плечи и, дёрнув к себе, повернул спиной и снова прижал к камням. Охотник ощутимо сильнее задышал. Его сердце зашлось в рваном ритме. Страх тупой болью отдавал в затылке. Боль начала усиливаться, когда парень, присев, сжал его ягодицы и развёл их. От дикого вопля и сопротивления его заставил отказаться замерший над ним на камне паук. Его круглые чёрные глаза смотрели без всякого выражения, но охотник был уверен: начни он делать то, что не понравится красноглазому, и этот паук оторвёт ему голову. И несмотря ни на что, жить охотнику хотелось. И сильно.       — Немного расслабься, — шепнул парень, поглаживая анус охотника, а тот со страху наоборот сжался ещё сильнее.       Покачав головой, парень сунул руку между своих ног, немного напрягся, выталкивая на пальцы остатки спермы пауков, и принялся размазывать по охотнику. Палец парня скользнул в анус, охотник ойкнул и мелко задрожал, и тут же вскрикнул, когда тот ткнулся в заветный бугорок и принялся его массировать. Второй рукой он сжал его заметно возбудившийся член.       — Перестань! — выкрикнул охотник, запинаясь практически на каждой букве. — Я же мужчина!       — Я тоже, — хохотнул парень, — но ты же видел, что я делал с пауками.       — Это ненормально! — охотник ощутимо сжимался, пытаясь не пустить два ручья слёз.       — Маленький лгунишка, — прошептал парень, дроча охотнику сильнее, — он у тебя такой твёрдый.       Охотник тихо стонал, чем вызвал азарт у трахающего его пальцем парня, который принялся тыкать в бугорок сильнее с разных сторон и водить по нему коготком, от чего охотник протяжно взвыл и, кончив, обмяк.       — Понравилось? — тихо спросил парень, подхватывая охотника на руки и бережно прижимая к торсу. — Выглядишь таким уставшим!       — Это странно, — еле слышно отозвался охотник, плавающим взглядом смотря на мохнатого чёрного тарантула, который исследовал его колени, перебегая с одного на другого.       — Найду тебе хорошего чувственного арахнида, он тебя сделает таким же счастливым, как и мой меня! — заявил парень, и охотник на это тихо застонал.