Освободи меня

             Красноглазый тихо постанывал, не в силах оторваться от губ арахнида. Их языки сплетались, облизывали и игрались друг с другом. Одна из пар рук стража жадно мяла его ягодицы, явно желая большего. Охотник на его паучьем теле жался к спине, сам не понимая, чего же хочет. Он всё ещё не до конца осознал, что попал… в сексуальное рабство? По крайней мере, очень на это походило. Охотник невольно вздрогнул, когда руки арахнида пробежали по его телу, спустились к паху, который стали активно наглаживать и сжимать, отчего он возбуждался.       Охотнику вообще было любопытно, чего этот арахнид задумал. Он почти три дня к ним и носа не совал, позволяя человеческим самцам развлекаться друг с другом, а сегодня решил навестить, да ещё и с нежностями. Выглядело это как-то подозрительно. А вот красноглазый ничего такого не чувствовал, да и откровенно было плевать. Его арахнид уделял ему внимание, зачем думать ещё о чём-то?       Подхватив своего мальчишку на руки, он прижался к нему пластинами, которые практически сразу раздвинулись, и на свет показались все три члена. Красноглазый сладострастно закричал, выгибаясь так, чтобы все они оказались внутри как можно глубже. Боль от слишком резкого проникновения только сильнее возбудила. Она давно перестала причинять ему неудобства. Красноглазый иной раз думал, что он полный извращенец, раз такая боль доставляет ему удовольствие.       Сидящий на спине арахнида охотник поёжился. Выглядывая из-под рук стража, он был готов поклясться, что увидел, как с ануса красноглазого стекают капельки крови. Но в этом он уверен не был. Он видел у некоторых существ странные багровые выделения. Может, и это было что-то подобное? Кто ж этих монстров разберёт…       Страж вынес людей из комнаты, при этом он не переставал затрахивать своего мальчика и возбуждать охотника, всячески поглаживая его тело, уделяя больше всего внимания маленьким розовым соскам и средних размеров члену. Охотник чуть ли в голос не застонал, когда тонкие когтистые пальцы обхватили чувственную головку и так сжали её, что по всему телу прошла волна удовольствия. Охотник, всё же не сдержавшись, тихо застонал. Терпеть такой напор было невыносимо. Да ещё и красноглазый так возбуждающе орёт, что по телу табуны мурашек бегают. Он с такой силой насаживал себя на члены арахнида, что в голове точно лава разлилась. Но… хотелось ещё и ещё.       Арахнид отнёс их в пещеру — намного больше, чем предыдущая. Но, как и везде, в ней было полно паутины. Сдёрнув с себя охотника, он толкнул его к плотной паутине, к которой тот сразу приклеился. Охотник пару раз дёрнулся, не понимая, зачем так делать, но когда пришло осознание, что выбраться не получится, оставил как есть. Всё равно сбежать не дадут, так что остаётся просто ждать и наблюдать, надеясь на то, что он не надоел и его не собираются сожрать.       Тем временем арахнид спихнул с себя обиженно засопевшего красноглазого, поднял его руки, обмотав вокруг запястий паутиной, забрался по стене на потолок и потянул за другой конец получившейся веревки, поднимая красноглазого над полом. И, судя по выражению лица красноглазого, он тоже ничего не понимал.       Болтаясь в нескольких метрах над полом, красноглазый вспомнил, что арахнид грозился его наказать за плохое поведение. Стоит ли думать, что это и есть то самое наказание? Сомнения отпали сразу, когда он заметил нескольких огромных пауков. Нервно облизав пересохшие губы, он посмотрел на лениво ползающего по стене арахнида. Коротко хохотнув, он уставился на то, как страж спрыгивает вниз и взбирается на гигантского паука, который, цепляясь всеми лапами за паутину и стены, переворачивается на спину прямо под ним и поднимает заднюю часть тела, на которой арахнид и сидит.       Когда он поравнялся со своим мальчиком, то любовно погладил ноги и помял ягодицы, раздвинув их в стороны, рассматривал немного растянутый анус. Не сдерживая своего порыва, он склонился к нему, и его шероховатый сухой язык скользнул внутрь, отчего красноглазый прерывисто задышал и старательно выпятил зад, чтобы ощутить его как можно глубже. Однако из висящего положения это было немного сложно, но арахнид стал придерживать его за талию, до крови впившись когтями во всё ещё мягкую и нежную кожу.       Охотник за ними наблюдал с замиранием сердца. Паук-гигант его пугал — и сильно. Казалось, что если такая махина нападёт, от неё не спасёт ни арахнид-страж, ни тем более красноглазый недоарахнид. От созерцания такой волнительно-похотливо-нежной картины охотнику стало как-то тоскливо. Он и к себе захотел подобного внимания, но слишком сильно на это не надеялся. Да и в голове стала часто промелькивать мысль, что пусть его вообще не замечают. По крайней мере, сейчас.       Задрав красноглазому ноги так, чтобы они не висели, он прижал их к его бокам и обмотал паутиной. Причём настолько плотно, что пошевелиться было сложно. Проведя руками по его груди, он оставил три царапины. Сжав пальцами крупные горошины сосков, он не без удовольствия ощутил их твёрдость. Облизнув его спину от самой шеи до копчика, взялся за ягодицы и сильнее развёл их в стороны.       Охотник округлил глаза от ужаса, когда гигантский паук вывалил свой член. Дыхание от этого пугающего зрелища перехватило, что он даже не нашёл в себе силы закричать. Паук приподнялся чуть выше, и кончик члена ткнулся в анус, который под такой размер был недостаточно растянут. Красноглазый испуганно замер. В прошлый раз его растянули пауки поменьше, но арахнид трахал его недостаточно долго, чтобы анус был подготовлен к такому размеру. Он хотел было попросить этого не делать, но страж накрыл его рот своей рукой, залепив паутиной. И тот принялся протестующе мычать.       Твоё наказание.       Красноглазый, замычав, отрицательно замотал головой. С одной стороны, он этого желал, но с другой, было немного страшно. Последний раз, когда подобный гигант его насаживал на свой член, он думал, тот ему прямо в желудок вдалбливается. Но от ощущения, как он заполнял его изнутри, уже хотелось кончить.       Придерживая своего мальчика за зад, арахнид приподнял его, а вместе с этим приподнимался и паук. Когда определённая высота была соблюдена, страж посадил красноглазого на член паука, и тот резко подался наверх, неглубоко врываясь внутрь и вырывая громкий скулёж. И тут… арахнид резко убрал руки, отчего красноглазый, надрывая голосовые связки, взвыл, когда гигантский член в одно мгновение вскользнул на всю длину. Не сдержавшись, он обмочился. Фонтан золотой жидкости вырвался так резко и неожиданно, что этого, казалось, никто не ожидал.       Охотник охнул. Всё его тело сотрясалось от страха, словно это в него за один толчок на всю длину всадили такой член. Но самое ужасное, по его мнению, было то, что паук даже не пытался как-то притормозить: он резко вскидывал заднюю часть, отчего член активно вдалбливался в задницу не перестающего мычащего красноглазого, которому казалось, что его разрывают изнутри. Член этого паука оказался ничуть не меньше, чем у предыдущего. Чувствовалось, как он доставал до живота. Из-за толчков такой силы он, точно зайчик, подпрыгивал на нём, и чем дольше это продолжалось, тем больше ему казалось, что ещё немного, и паук начнёт запихиваться в него сам.       Анус нещадно болел. От чувства, как его резко растянули, из глаз ручьями текли слёзы. Внутрь словно сунули раскалённый прут. Жар от боли и наслаждения разливался такой беспощадной волной, что от каждого нового толчка было ощущение, что он постепенно лишается рассудка. Что эта похоть накрывает его с головой, отчего ни в чём более не было нужды — только чтобы его вот так насиловали. И чем чаще, тем лучше.       Арахнид этим наслаждался. Зрелище растянутой дырки мальчика того стоило. Ему было даже удивительно, что она не начала кровоточить. Не то чтобы он на это надеялся, но что-то в этом определённо было… Особый запах крови опьянял бы больше, а от мысли, откуда она выделяется, похоть накрывала бы быстрее.       Засмотревшись, как мальчик подскакивает от каждого толчка и не переставая вопит, арахнид и сам не на шутку возбудился. Он подполз немного ближе к основанию члена, заставил паука замереть, но лишь до тех пор, пока сам не вскользнул своими членами в мальчика, отчего тот хрипло захныкал, и паук снова принялся двигаться.       У красноглазого сложилось такое впечатление, что в него засунули конский член. Всё-таки несмотря на размер паука, член у него меньше, чем конский. Но сейчас, когда страж решил присоединиться к этому — стало казаться именно так. Тело всё сильнее охватывало пламя. Боль сладкими волнами растекалась по каждой клеточке, взрывая в голове бомбы. Об их выносливости он помнил, чего про себя сказать не мог, кончив сразу, как арахнид не жалея вогнал в него свою плоть. Красноглазому подумалось, что ещё немного, и его разорвут напополам. От громких болезненных воплей он уже сорвал голос. Но… даже если бы у него была возможность, останавливаться бы он их не просил. В голове набатом стучало: хочу ещё больше.       Когда в уретру красноглазого ворвалось сразу три длинных тонких членика, он заскулил протяжно и болезненно, отчего снова описался и тут же кончил, чуть своими струями не смыв со своего члена древесных пауков, которые, подождав, когда он снова успокоится, принялись трахать его плоть. Как тут можно вообще успокоиться? В его заднице огромный член паука, арахнид добавил своих, хотя благодаря этому толчки гиганта были не такими откровенно жёсткими. Бедные, побагровевшие от покусываний соски нещадно ныли, один из тарантулов, высунув член, тыкался им в сосок, а второй в разные стороны тянуло сразу трое.       Красноглазый готов был сознания лишиться, когда заметил, как с потолка спустились ещё двое небольших пауков — размером с крупного пса; арахнид, хмыкнув, поманил их пальцами, и те, опустившись ниже, пристроились на болтающейся паутине. Красноглазый панически замотал головой. Но пауки поменьше, высунув свои члены, активно пытались растянуть его ещё сильнее. А у красноглазого даже сил вопить не было, когда ещё и два паука проникли в него, отчего анус, натянувшись, впустил член гиганта ещё глубже.       Мысли в голове красноглазого путались; его маленькую, некогда такую узкую дырочку затрахивало сразу шесть членов. Перед глазами от изнеможения всё плыло. Но… покой только снится, — так, кажется, говорят? Только он подумал, что это всё, что куда уж больше, как над ним спустился ещё один гигант. Арахнид сорвал паутину с его рта, грубо его открыл, и внутрь бесцеремонно был всажен ещё один член. Красноглазый издал какой-то странный булькающий звук. Изменения в теле сделали его более крепким и выносливым, но его пугал тот факт, с какой настойчивостью гигант сверху вдалбливает в его рот свой член. И если он станет делать это сильнее, он разорвёт ему глотку…       На всё это… безобразие, охотник смотрел широко распахнутыми глазами. Он сам не понимал, отчего плачет. Несмотря на крики и стоны красноглазого, сразу было видно, что пугало это его только вначале, а теперь он получает удовольствие. Но… его затрахивают со всех сторон. Анус… охотник недоумевал, как такая узкая дырка не порвалась… а что вытворяли с его членом? Неужели это нисколько не больно и настолько приятно, что красноглазый уже столько раз подряд кончил. Ещё и описался.       А паук сверху? Охотник замер, с ужасом смотря, как свисающий с потолка гигант опускается ниже. Красноглазый задёргался, но выбора у него и не было: член гиганта вдолбился сильнее, протискиваясь в узкую глотку почти до самого конца. Охотник не верил своим глазам: наверняка член такого размера достаёт до самого желудка. В голову пришла до смешного странная картина, что недоарахнид, как поросёнок, которого насадили на вертел, когда прут втыкали с одной стороны, а он вылезал с другой.       Охотник, к своему дикому ужасу, не понимал, нравится ли ему это зрелище или оно противно ему настолько, что всё равно отдаёт пульсацией в заднице. Он тихо захныкал, осознавая, что и сам хочет чего-то подобного. Он мысленно проклял красноглазого, считая, что тот, точно демон совратил его, испортив его разум, в котором теперь была только одна мысль: кто бы посильнее его отымел.       Он заметил возле входа одного из арахнидов, который, наблюдая за сценкой, двигал рукой по члену. Охотник облизнулся. Он хотел было его окликнуть, но слова застряли в пересохшем горле. Он снова посмотрел, как красноглазого дерут со всех сторон, как тот в очередной раз кончил. Охотник даже заметил, как он облизывает член долбящего его в рот паука. Облизнувшись, охотник снова повернулся к уже смотрящему на него арахниду.       Арахнид-воин не таясь подошёл к нему, грубо задрал и развёл ноги, закинув их на плечи. Его член, хоть и один, был достаточно большим и чем-то напоминал жало. Охотник прекрасно видел его неровности, и как тот истекает слизью. Не привыкший к грубости, он охнул, от боли в анусе по телу пробежала не совсем приятная дрожь. Подобным монстрам нежность вообще была чужда. Поэтому и воин не жалея засадил ему на всю длину, прижался максимально плотно и задвигался быстрыми резкими толчками, каждый раз вызывая у охотника желание разреветься в голос. Он, правда, и так пустил два ручья слёз, но обмочиться не обмочился; и стоило телу привыкнуть к такому ритму, как он стал просто стонать от удовольствия.       Охотник взвыл, когда его арахнид, сцапав нескольких тарантулов, кинул их на его торс, а те со знанием дела оккупировали его член, больно кусая за яйца и головку, царапая нежную кожу своими волосками. От каждого сжатия жвал на своей плоти охотник, не переставая, вскрикивал и начал извиваться. Воину это определённо не понравилось и, желая успокоить наглого человеческого мальчишку, до боли сжал его соски и потянул на себя. Охотник, взвыв громче, резко выгнулся дугой и всё же обмочился. От пронзающей боли словно некуда было деться.       Арахнид-воин, которому нравилась тугость ануса человека, грубо вдалбливался. Ему не нравилось, когда тот начинал слишком сильно сжиматься, затрудняя движение, а ещё это его хныканье. Но стоило его немного наказать — подёргать за соски, к примеру, — как он, хоть и вопил громче, но становился более покладистым.       Когда охотник открыл рот и чуть вытянул язык, воину стало любопытно, так ли приятен влажный рот, как говорил страж. Подавшись вперёд, он поцеловал человека. Грубо и не умело, в очередной раз причиняя боль. Но это оказалось действительно приятным. Влажный ротик так и манил вылизать его, а мягкий язык словно шептал откусить его… Воин оторвался от губ — если причинит ему вред, это не понравится любовнику их вождя.       Арахнид-страж чувствовал, что его мальчик на грани. Хриплые стоны уже не доносились из его отраханого рта, в заднице хлюпало так, словно туда все разом кончили. Да и её тугость почти не ощущалась. Первой от красноглазого, после того как кончили, отползла вся мелочь, включая двух больших пауков. Тому, что свисал с потолка, как и тому, что лежал на полу, страж под страхом смерти запретил кончать в его мальчика. Наказание наказанием, но его кишки по пещере потом созерцать не хотелось. Да и не наигрался он с ним ещё.       Судорожно дёрнувшись, оба гиганта начали поспешно вытаскивать свои члены, заливая пол спермой. Арахнид, хмыкнув, спрыгнул вниз вместе со своим мальчиком и положил его прямо в образовавшуюся лужу выделений. Он довольно облизнулся от развратного вида хрипло дышащего и мелко вздрагивающего мальчика, а его растянутая дырка не могла не порадовать. Потрясающее зрелище! Он оглянулся и посмотрел на всхлипывающего охотника, который, повиснув на паутине, широко расставленными ногами стоял на полу. Из его задницы активно вытекало семя воина. Посмотрев на охотника, с сосков которого стекали капельки крови, он с интересом глянул на своего мальчика; немного подумав, он отодрал охотника от паутины и швырнул к красноглазому.       У охотника голова шла кругом от происходящего, а про красноглазого и говорить нечего. Он рассматривал его растянутую дырочку: страж перевернул своего мальчика лицом вниз, ещё сильнее измазав во всяческих жидкостях, при этом широко развёл ноги, продолжая любоваться раздолбанным анусом. Охотник вдруг подумал, что сейчас в него и рука с лёгкостью пролезет… Он подался вперёд, ткнулся лицом в задницу красноглазого, вылизывая вытекающую из него сперму. Это казалось ему таким вкусным и сладким.       Охотник водил по колечку ануса языком, несильно прикусывая и жадно вылизывая. Он устыдился этого ещё больше, чем того факта, что только стал свидетелем изнасилования и возбудился от этого, что его самого ещё недавно насаживали на член. Прерывисто дыша, он судорожно лизал дырку красноглазого, не понимая, что в этом его так возбуждает. Но от осознания этого по его телу проходили волны желания. Прерывисто дыша, он более активно вылизывал дырочку, стараясь просунуть внутрь язык. Охотник помог себе руками, немного раздвигая ягодицы, и чуть ли не стонал от того, что делал.       Сев между его ног на колени, он помял ягодицы и, не без помощи арахнидов, перевернул обратно на спину. Размазывая по красноглазому сперму пауков, охотник глянул, как арахниды, каждый со своей стороны, сильнее раздвигают тому ноги, сгибая в коленях и прижимая их к полу, отчего бёдра приподнялись, и анус стало видно сильнее. Не пытаясь сопротивляться своему любопытству, охотник вымазал руку в сперме и, пробежав пальчиками по анусу, удивляясь тому, насколько он может растянуться, медленно начал проталкивать руку в красноглазого, который от этого вздрогнул всем телом и, хрипло застонав, прижал руки к лицу, смотря на всех сквозь пальцы.       Чувствуя, что охотник всаживает ему по самый локоть, а то и глубже, красноглазый из последних сил цеплялся за реальность, пытаясь от наслаждения не потерять сознание, ибо сил практически не осталось. Вынув руку до половины, охотник стал внутри давить пальцами на стенки, томно выдыхая на дергающегося от этого красноглазого. Продолжая с силой всаживать в него свою руку, охотник протолкнул вторую, и красноглазый выгнулся, но сделать это сильно ему не дали прижавшие его к полу арахниды, которые сами не на шутку возбудились от происходящего.       Охотник двигал руками то вместе, то поочерёдно, смотря, как из затвердевшего члена красноглазого сочится семя. Он пытался хоть немного представить, что тот сейчас испытывает. Он желал того же, но боялся. Ведь его тело не обладало быстрой регенерацией, как у красноглазого, который с лёгкостью… ну или почти с лёгкостью, принимал в себя такие гигантские члены пауков. Для него такая практика будет фатальной. Да и телосложением он мельче. Там точно будет так: сунут член в жопу, а вылезет он изо рта. Красноглазый жалобно заскулил, когда охотник ускорил темп движения одной руки, стараясь всаживать как можно глубже, второй нещадно тыкал в простату, желая довести своего пленителя до очередного оргазма. Красноглазый кончил и тут же описался. Он, не переставая хрипеть и вздрагивать, обмяк, глаза закатились, а с губ не сходила довольно-блаженная улыбка. Арахниды так и оставили его валяться в липкой жиже.       Переглянувшись, арахниды подхватили охотника на руки, зажали между собой, а тот испуганно выпучил глаза. Когда до него дошло, что его хотят затрахать в четыре члена, он начал сопротивляться, но тут же закашлялся и немного успокоился, когда воин ощутимо ткнул ему кулаком в бок. Охотник охнул, когда змееподобные члены стража вскользнули в него. Он откинулся назад, упираясь затылком в плечо воина, который терпеливо дожидался, когда страж позволит и ему проникнуть в желанное горячее и пылкое тело человека.       Охотник ярко чувствовал, как его анус растягивается. До такого, как у красноглазого, ему, конечно, ещё далеко, но он не смог сдержать громкого скулежа, когда в него жёстко проник и жалоподобный член воина. Охотник кричал. И кричал он громко, протяжно и несдержанно. Странно было чувствовать внутри шевеление трёх членов и твёрдость жала. Надолго его от такого не хватило, кончил он быстро, вот только арахнидам было на это плевать, и они продолжали затрахивать его. Воин, тихо зашипев, снова вцепился в его соски, и охотник жалобно заскулил.       Арахнид-страж, чуть отстранившись, ударил чуть ниже живота — в мочевой пузырь, явно вынуждая того обмочиться. От растёкшейся по нему пахучей желтоватой жидкости, арахнид довольно зашипел и кончил, не вынимая членов. Охотник уже в который раз принялся скулить. Ощущение заполняемости было до того странным, что пугало. Да ещё и воин сделал так же. Арахниды швырнули обессиленного охотника в лужу к красноглазому, любуясь их видом, и как из обоих продолжает сочиться. Особенно из задницы охотника, в которого только что кончили.       Думаю, наказание вышло что надо…