Освободи меня

             За спиной раздался бьющий по ушам визг, от которого Красноглазый даже вздрогнул и резко обернулся. До носа — обострившегося под воздействием изменений — донёсся запах крови, вперемешку ещё с чем-то. Скорее всего, выделений королевы, которая такого явно не ожидала. Красноглазого подмывало подскочить на ноги, запрыгать на месте с воплями: «Так тебе и надо!». Но, естественно, он сдержался. Выглядеть дураком перед Стражем желания не было.       А Страж целенаправленно вёз его куда-то… Вообще, он присмотрел потрясающее место для своего мальчика. Он надеялся, что ему понравится. Хотя нужно было сначала разобраться с проблемой. Не серьёзной, но неприятной. Красноглазый удивлённо изогнул брови, когда тот привёз его в достаточно огромную пещеру, в которой пауки тёмных уже старательно оплели всё паутиной. После стычки их осталось всего ничего, и сейчас их колония как никогда нуждалась в пополнении, а это место станет прекрасным хранилищем для кладки, стражем которой станет сам Красноглазый. С его-то жаждой проливать чужую кровь… И жаждой спариваться со своими. Вот только кто станет первым? То есть — главным самцом. Это ведь далеко не последнее место в колонии. Первый после Королевы.       Никто не будет оспаривать тот факт, что главный претендент на это место — Страж. Да и сам Красноглазый дал это понять. Кто помимо Стража из арахнидов к нему ещё прикасался? Только Воин. Но у того свой самец. Самец, от которого отдаёт вонью королевы. Две в одной колонии? Обычно это заканчивалось смертью одной из них. Обычно… но у них вообще ни разу не обычная ситуация: королевой стал человеческий самец. Хотя от человеческого в них обоих осталось чуть. Да и Охотник явно показал, что верен Красноглазому и не стремится быть главным. Интересно, что будет, если королева родит от королевы?       Красноглазый огляделся, одобрительно покивал и спрыгнул со Стража, болезненно поморщившись от ощущений в анусе. Он прошёл к идущей с самого потолка до пола по диагонали плотной паутине, немного пролез по ней и, широко расставив ноги, выпятил объёмный зад, глянув на Стража, который от него и не отставал.       Предельно внимательно осмотрев словно сросшийся анус — ещё и приобретший неприятный желтоватый оттенок, — Страж высунул язык и осторожно провёл им рядом с анусом. Красноглазый, ощущая неприятное жжение, сжал кулаки и скрипнул клыками. Выглянув через плечо, чтобы понять, чего Страж замер, издал протяжный вздох, а по телу прошёл нетерпеливый трепет: арахнид, высунув язык, наполнял его ядом, отчего тот принялся заметно раздуваться.       До ануса дотронулось нечто приятно-прохладное и склизкое — язык Стража. Он нежно водил им по заднице, обильно покрывая тёмно-зелёной липковатой слизью, которая ощутимо снимала боль и помогала колечку тугих мышц постепенно размыкаться, принося благоговейное облегчение. Красноглазый вздрогнув от боли, громко вскрикнул и тут же застонал, когда раздувшийся язык начал активно двигаться внутри, смазывая повреждённые и кровоточащие стенки.       Каково же Красноглазому было, когда язык удлинился настолько, что ощутимо ткнулся в разодранную шипом преграду. Он и сам не заметил, как начал двигать бёдрами, чтобы распухший язык тыкался в неё почаще. Красноглазый тихо взвизгнул, когда самый кончик языка стал более тонким, вскользнул в дырочку внутри. Мягко говоря, было больно. Он даже перестал выпячивать задницу, за что получил ощутимый шлепок.       У Стража не было даже мыслей навредить Королеве ещё больше. Он лишь хотел помочь нейтрализовать вражеский яд, а заодно и ускорить внутреннюю регенерацию, ибо отрава альбиноса выжгла практически всё, что для них было нехорошо. Но как же его отвлекали эти изгибы, как тот призывно выпячивал бёдра, сильнее насаживая себя на его язык, который, несмотря на то, что раздулся, был далеко не совсем толстым. Страж даже посмеялся: что будет, когда Красноглазый увидит его изменившиеся члены? От одного вида кончит сразу.       Красноглазый тихо пискнул, когда яд Стража ощутимым потоком начал изливаться в него, медленно заполняя. После ощущения кончи пауков, которая разрывала его изнутри, это пока что было весьма приятно. Пока что… Красноглазый прерывисто задышал, чувствуя, как Страж ему осторожно дрочит, как пальцы сжимают яички, бёдра. Особенно стало приятным, когда он положил руки на ягодицы, надавив возле ануса пальцами, стал постепенно разводить их в стороны, растягивая его ещё сильнее.       Мало-помалу в животе у Красноглазого стало отдавать тягучей болью. Он заметно вздулся. Дыхание становилось более прерывистым и хриплым. Но Страж продолжал извергать яд, словно копил всё это время, именно для этого момента. Красноглазый издал жалобный стон, и язык выскользнул из дырочки, продолжая заливать его попку. Стенки под таким напором ощутимо раздвигались. Яд, соприкасаясь с ранами, щипал, заставляя его сводить ноги, словно он хотел писать. Да даже если и помочится, страшного ничего не будет. Такое уже проходили и не единожды.       Высовывая язык из него полностью, Страж специально вильнул им, точно хвостом, задев простату, отчего Красноглазый вздрогнул всем телом, вцепился в паутину и напрягся ещё сильнее. Заполнив своего мальчика до отказа, Страж убрал язык и зажал анус ладонью, чтобы тот ничего не выплескал. Красноглазый тихо взвыл, мысленно надеясь, что тот не подумает его вниз головой переворачивать, а то опять получится, как с кончей пауков — всё полезет через рот. Сглазил. Страж именно так и сделал, предварительно обмотав его щиколотки паутиной, за которую после дёрнул, заставив того болтаться в воздухе.       Красноглазый, почуяв, как яд стекает глубже, заволновался сильнее. Стражу нужно было, чтобы его слизь попала везде, куда только возможно в теле мальчика, чтобы излечить полученные повреждения. И плевать, что мальчику не особо приятно. Зато какой вид! Раздувшийся живот. Раскрасневшееся слезливое лицо. Скулёж, что ласкал слух. Но самое приятное — умоляющий взгляд; а то, как он высунул язык, — и подавно подталкивало отодрать его не жалея сил.       Выставив руку в сторону, Страж поймал одного из древесных пауков — кто первый успел, того и попка, — которого он тут же сунул наполовину — буквально заднюю вытянутую часть тела, — чтобы закупорить попку, и Красноглазый не смог ничего из себя выдавить. А тот, почуяв, как паук шевелится, сначала немного напрягся, но тут же постарался расслабиться, чтобы ненароком не раздавить его, и тут же вскрикнул, когда тот, извиваясь — то ли специально, то ли нет, — своей попкой ткнулся в простату.       Красноглазый был на грани, разум снова поплыл. От жидкости внутри по телу разбегалась приятная дрожь. Дико хотелось кончить, а Страж, словно почуяв его желание, достал с паутины ещё одного паука, посадил на член, и тот, обнимая, с силой сжал на нём лапки, высунул член и пропихнул внутрь, перекрывая доступ сперме. Красноглазый, издав сдавленный стон, потянулся к члену с явным намерением убрать паучка, но Страж, перехватив его руки, обмотал паутиной и завязал так, что теперь тот болтался практически параллельно полу — всё же задницу он задрал повыше. Поколдовав ещё немного с паутиной, Страж сильнее развёл его ноги, при этом он любовался открывшимися видами.       Прекрасный вид.       Тело Красноглазого объяло огнём. Яд действовал на него точно возбудитель. А возможно, он просто истосковался по лично его вниманию. Когда они вдвоём этим занимались? То пауки, то Охотник… Красноглазый облизнулся, когда страж замер возле его лица — прямо паховыми пластинами. Он уже с готовностью открыл рот, как тот развернулся задом и чуть выгнул паучью часть тела, демонстрируя большой шип. Он и раньше был, просто выглядел не так внушительно. Красноглазый понять ничего не успел, как страж, изловчившись, сунул шип в рот и издал странный звук.       Красноглазый, представляя, что в его рту член, обсасывал оружие Стража со всей страстью и желанием, старательно пытаясь не обращать внимания на тыкающегося в простату паука и того, которому, видимо, надоело сидеть так просто и он принялся трахать его уретру. Красноглазый начал извиваться. Стенки внутри болели, были чувствительны почти до предела, а паук ещё и своими тонкими лапками тыкался. И далеко не только в уретру. Он тихо захныкал, и Страж решил немного над ним сжалиться. Убрав шип, он развернулся лицом, и Красноглазый замер, выпучив глаза, смотря, как изменившиеся паховые пластины расходятся.       Во рту Красноглазого начала выделяться слюна. С такой обильностью, что он не успевал её сглатывать. Страж вытянул один из членов на всю длину — немалую. А когда вытащил все три, показывая их изменения, его мальчик задёргался так желая их, что даже стало смешно. Члены не только удлинились, они ещё и ощутимо увеличились в диаметре. Головка стала толще, но так и осталась на вид, как наконечник стрелы. Они и до этого — все три — занимали в попке немало места, а теперь и подавно.       Красноглазый шире открыл рот, желая попробовать их, и Страж не стал тянуть. Один из членов, прижавшись к язычку, вскользнул внутрь. Красноглазый тихо и довольно застонал, чувствуя более сильный и терпкий вкус выделений. Он не до конца понимал, нравится ли новый вкус ему или же он противен… Скорее всего, нравится, иначе бы он так старательно его не вылизывал и не насасывал. Член заметно твердел, отчего уплотнялись странные гладкие наросты, которые он заметил не сразу. Язычок скользил между ними, изучая, выискивая самые чувствительные. И вот, только он нашёл такой, как Страж, тихо зашипев, протолкнул член глубже, тогда как два других скользнули на плечи — совать все три разом он пока не рисковал.       Страж этим откровенно наслаждался. Он так долго баловал своего мальчика чужим вниманием, что теперь, когда он только его, ну или почти — мелкие паучки не в счёт, — это казалось ему более возбуждающим. Ещё больше, чем вид его раздолбанной дыры. Его член со всех сторон был зажат узким горлом. Язычок продолжал его активно облизывать. Сквозь губы он прикусывал его, а периодами с силой сжимал их, делая что-то подобие ануса.       От тряски в животе раздалось громкое бурчание, и Красноглазый стыдливо зарделся. Жидкость в нём колыхалась из-за затрахивающего его ротик Стража. А тому захотелось большего. Ещё бы. Мальчик ведь так горячо сосёт. Страж отстранился, медленно обошёл его, любуясь немного увеличившимися сосками, снял с члена паука, и тот, внимая его шёпоту, шустро убежал к соскам, ткнувшись в один членом, попав во впадинку, отчего Красноглазый резко выгнулся и громко застонал. Страж тихо рассмеялся — мальчик становился всё более чувственным.       Разглядывая древесного паука в попке мальчика, Страж высунул сухой язык, провёл им от ануса вверх, к яичкам, сжал их, заставив того в очередной раз выгнуться и вскрикнуть. Не без помощи арахнида паук выбрался из этакой западни и помчался к собрату, занимать второй сосок. Красноглазый от неописуемых ощущений в сосках, словно его несильно за них щипают, чуть не описался. Стерпел. Но вот когда Страж, прикрывая анус рукой, нацелился на него сразу двумя членами — стерпеть не получилось.       Когда два члена, грубо, резко, до слёз раздвинули анус, вылилось немного яда, от острой боли Красноглазый, глухо застонав, обмочился. Он наивно понадеялся, что тот даст немного попривыкнуть, но нет: две головки ткнулись в стенку, натягивая её, отчего мальчик принялся громко стонать.       Страж чуть ли не мурчать от наслаждения начал. Анус крепко его обхватывал. Из-за яда стенки надулись так, что он их и не касался, тыкался только в стенку на пути, наталкиваясь на вздувшийся от возбуждения чувствительный бугорок. Мальчик скулил и кричал от наслаждения, его плавающий взгляд пытался сфокусироваться, но выходило плохо. Перед очередным толчком Страж прижал третий член, и мальчик, взвыв, обильно кончил. Сработавший рефлекс принуждал его судорожно напрягаться в попытках вытолкать яд, который и так просачивался между быстро двигающимися и вдалбливающимися в бугорок членами.       Страж, в принципе, против не был. Да и давно пора было избавлять мальчика от яда. Животик так колышется… Член постоянно дёргается. Страж задвигался быстрее, вслушиваясь в стоны и всхлипы мальчика; он почти не вынимал члены. Чем быстрее он всаживал в мальчишку свою плоть, тем быстрее выливался яд, а следом и стенки стали сужаться, сдавливая его со всех сторон, принося ещё больше наслаждения.       Жар мальчонки опьянял. Горячность его тела сводила с ума. Его громкие крики разносились по пещере, давая и другим понять, что их Королева готова не просто к спариванию, а к намного большему. Страж сейчас как раз усиленно работал над этим, выпуская три струи своего семени. Хотя он ни на что и не надеялся — сейчас мальчик расслабится ещё сильнее, и яд вытечет, смыв всё семя. Но кто сказал, что это в последний раз?       Как Страж и предполагал, стоило ему вынуть опавшие члены, как яд и его сперма вперемешку с соками самого мальчика мощным потоком хлынули из него. Он так засмотрелся на то, как анус раздвигается под таким напором, что пропустил момент, когда тот сам кончил. Знатный же получился фонтан…       — Ты как? — поинтересовался Страж, вставая немного сбоку и всматриваясь в изнемождённое лицо своего мальчика.       — Хочу ещё… — прохныкал тот, и, когда страж помог отпустить его ноги, сразу выпятил зад.       — Настолько сильно соскучился по мне?       — Очень! — выдохнул Красноглазый и ойкнул, когда Страж, распутав его руки, повернул лицом к себе.       Члены Стража скользнули по ягодицам и спине, оставляя влажные дорожки выделений. Пауки, чтобы не быть раздавленными, перебрались ниже. Красноглазый накинулся на своего арахнида со страстными мокрыми поцелуями, вылизывая его рот изнутри, поглаживая его язык и сплетаясь с ним. Он был готов вылизать его всего — с ног до головы. Он и правда начал облизывать его лицо, осторожно водя кончиком языка между прищуренных от удовольствия глаз. Но Страж, немного грубо дёрнув его за длинные волосы, заставил вновь сплести его язык со своим — такое ему нравилось много больше.       Сжав руки на заднице мальчика, Страж немного приподнял его, резко опуская на свою плоть, вырывая из его горла сладострастный вопль. Он резко выгнулся, и если бы арахнид его не держал, то точно бы сверзился на пол. Красноглазый закричал. Из глаз брызнули слёзы, но Страж даже и не думал убирать разрывающих его член пауков, которые уже вдвоём протиснулись в уретру.       Красноглазый ничего, кроме извивающихся внутри него членов Стража и трахающих его член пауков, не чувствовал. Боль сладкой, поглощающей разум волной разливалась по всему телу. Заставляя каждую клеточку трепетать от неконтролируемой похоти. Члены арахнида расходились в сторону, растягивая анус ещё больше. Красноглазый уже охрип, но старательно разводил ноги. Его анус под напором арахнида раскраснелся, вытягивался, когда те выскальзывали, и словно нырял следом, когда проникали. Копьевидные головки своими затвердевшими кончиками тёрлись о нежные стенки, выводя своего обладателя ещё сильнее. Всё тело раз за разом содрогалось, когда один из кончиков вдалбливался в бугорок. Красноглазый был готов потерять сознание, но держался, желая наслаждаться этим бесконечно долго.       Желая ещё больше, Красноглазый, перестав цепляться за крепкие руки Стража, потянулся к своим соскам, зажимая их между пальцами, аккуратно крутя и потягивая. Увидевший это Страж, как говорится, всадил по самые яйца — даром что яиц у него нет, — освободил одну пару рук и так сжал соски мальчика и потянул на себя, что тот натурально завизжал. В голове мелькнула мысль, что Страж пытается ему сделать такие же огромные отростки, как у королевы багровых, а потом просто выдаивать из него те странные выделения. Ему почему-то такого не особо хотелось…       Страж вдалбливался, нисколько себя не сдерживая. В дырке громко хлюпало, яд продолжал просачиваться. Пауки так старательно изнасиловали его уретру, что та растянулась. Соски заметно опухли, хотя до размера багровой им ещё очень далеко. Сам Страж — не на себе, конечно же, а на мальчике — от таких бы не отказался: держать удобнее. Да и дёргать тоже. А можно и пососать. И паукам раздолье — сподручнее члены пихать, чем в те горошины, в которые они тыкаются сейчас. Хлюпало уже даже в члене мальчика; он хрипло скулил, судорожно цепляясь за плечи Стража, мысленно молясь, чтобы тот ему соски не оторвал, а то дёргал он на совесть.       Кто-то до одури прикусил яичко Красноглазого, и тот, заорав, обильно кончил. И снова взвыл от боли, ибо когда сперма полилась мощным потоком, пауков она не согнала, а уретра растянулась ещё больше. Он обессиленно обмяк. Страж, не вынимая членов, заполнял его своим семенем — не сдержался, когда у мальчика сжался не только анус, но и стенки внутри, обдав его таким жаром, что в пору расплавиться.       — Как же хорошо… — хрипло выдавил Красноглазый.       Он даже никак не отреагировал, когда Страж, пока шёл до паутины, висевшей как гамак, держал его вниз головой из соображений, что сперма утечёт как можно глубже. Страж, уложив своего мальчика на паутину, посадил двух древесных пауков рядом с ним и любовно оглядел его истерзанное, покрытое мелкими порезами и синяками тело. Красноглазый напрягся, когда в пещеру заполз огромный чёрный мохнатый тарантул. На его выражение лица Страж только посмеялся. Тарантул подполз ближе и, сев, замер. Никому в ту ночь Страж не позволил прикоснуться к своему мальчику.