Освободи меня

             Красноглазый задумчиво следил за сидящими рядом с троном с левого бока Охотником и Мечником; он сам полулежал на троне, вытянув ноги и подперев голову рукой. Те горячо спорили о том, как быстрее и проще развести костёр. Красноглазый закатил глаза и чуть в голос не застонал. Мало ему было историй о путешествиях от Охотника, как добавился ещё один любитель шариться по лесам! Красноглазый вытянул лицо, вспоминая свою любовь шариться по… пещерам. Жизнь такая интересная штука…       Про костёр парни заговорили по одной причине — Мечник. Так как тот до поры до времени оставался человеком, сырое мясо, как они, есть не мог. Поэтому провинившиеся арахниды, те что пустили его по кругу, теперь снабжали его едой — ловили оленей, зайцев, птиц и всё, что можно съесть, а Охотник помогал с разведением костра. Уже четыре дня прошло, за это время Охотник сошёлся с Мечником, а тот и не против. Хотя Мечник всё ещё ожидал, что его отдадут на съедение или сделают шлюхой, прицепив в какой-нибудь пещере и беспрерывно насилуя. Он спросил у Охотника, как тот вообще пережил такое издевательство, а тот на слове «издевательство» залился громким весёлым смехом. Он всё в самых мельчайших подробностях объяснил ему про наказание и как сошёлся с Красноглазым. И что благодарен ему за всё это. Мечник, услышав рассказ, мягко говоря, был в шоке, но спорить не стал.       Пока мальчики резвились у костра, балуя друг друга рассказами и готовя оленину, — Красноглазый был удивлён, но запах жареного мяса ему нравился, хотя есть его и не хотелось, ну, может, разве что самый малюсенький кусочек, — Королева пытался выполнить своё обещание насчёт желания Охотника. Тот целый день думал и в итоге сошёлся на одном, решив, что это будет самым интересным…       Красноглазый четвёртый день гнал нескольких крупных пауков и десятки мелких в один из людских городков к парню по имени Карл… он же кузнец, он же человек, он же старший брат Охотника. Таким было его желание — притащить боящегося до усрачки членистоногих старшего брата в логово арахнидов и сделать таким же, как и он сам. Красноглазый согласился: в принципе, на это он был способен. Вот только ему стало интересно, не помрёт ли тот от страха, когда в его дом вломятся пауки и так нагло похитят его? И притащат к тёмным. Красноглазый мысленно расхохотался, предчувствуя веселье. Кто сказал, что он просто так его похищать собрался?       Парни сбоку зашушукались, и Красноглазый услышал своё имя. Вслушиваться он не старался, слух и без этого позволял расслышать, как Охотник его расхваливает, уделяя большую часть истории его потрясающей сладкой раздолбанной дыре. Красноглазый закатил глаза. Он со всем этим так и не трахался ещё. Хотелось затащить Стража в угол потемнее, чтобы всласть напрыгаться на его членах. Ага, держи карман шире — сначала желание. Сам пообещал же…       Глазами пауков он видел всё. Чем больше он использовал это умение, тем легче оно давалось с каждым разом. Он смотрел не только одним пауком, но всеми сразу. Вначале было сложно собрать всё это в единую картину; голова от тысячи картинок сразу разрывалась от боли, но постепенно он обуздал это. Зрачки в вертикальном глазу постоянно мелко дёргались из стороны в сторону, тогда как обычные глаза в такие моменты он закрывал, чтобы не отвлекаться.       К исходу пятого дня пауки — скорость которых не уступала скорости коня в галопе — достигли деревни. Тащить Карла обратно в пещеры они будут ещё дольше: пауки не настолько крупные, чтобы посадить его на спину, придётся очень постараться, чтобы не заставлять ждать.       Проникнуть в город незамеченными паукам не составило труда даже посреди белого дня; Красноглазый велел им отдохнуть и поесть, чтобы если вдруг придётся драться или улепётывать со всех ног — у них были на это силы. Пока крупные тарантулы сидели в некой засаде, спрятавшись на чердаке двухэтажного каменного дома, мелкие собратья расползлись по всему городку, выискивая того самого Карла, — а мужиков с таким именем оказалось ну уж очень много.       Пауки ползали почти весь день, найдя нужного; его вообще оказалось сложно с кем-то перепутать — Красноглазый бы узнал в нём старшего брата Охотника без детального описания: они точно близнецы, вот только один постарше и более мужественен, а второй… милый юнец. Красноглазый направил своих разведчиков ближе к парню, который усердно ковырялся в кузнечных инструментах. Обернувшись, он увидел следящее за ним животное, и его перекосило от отвращения. Красноглазый издал короткий смешок…       Карл уставился на мерзкую мелкую тварь на полу кузни и только поднял ногу, чтобы его раздавить, как тот рванул прямо на него. Взвизгнув с испугу, Карл шарахнулся в сторону, и паучок пробежал мимо, спрятавшись между ящиков. Карл стыдливо огляделся, а ну кто увидит, что он как баба разорался из-за такой мелочи, и засмеёт.       Красноглазый прикусил мизинец. По телу прошла приятная волна животного желания быть оттраханным. Карл… Кузнец взялся за молот, раздул меха, добавил в печь поленьев, положил на наковальню заготовку клинка. Рельефные, чётко выраженные мускулы заходили ходуном. По его спине пробежала крупная капля пота. Жар от печи заставлял потеть — и очень сильно; к тому же, работа была далеко не лёгкой, а сверху ещё и стоящая на улице жара: в небе ни облачка, так что нечему закрыть солнечные лучи изнывающим от духоты людям.       Капля пота скатилась с виска кузнеца по шее и ключице. Она так соблазнительно обогнула тёмный ореол вокруг крупного соска, что Красноглазый не смог сдержаться и облизнулся. Собирая по пути более мелкие капли, она скатилась к поясу штанов — их мешковатость не скрывала размера члена. Кузнец занёс руку, чтобы после опустить зажатый в ней молот на заготовку, отчего в подмышке показался несколько детский пушок светлых редких волос. Насколько успел заметить Красноглазый, у Охотника волос вообще нигде не было: подмышки, как и пах, чистые, а на ногах настолько мало, что даже смешно, а ведь он уже не ребёнок. Хотя, скорее всего, теперь они и не вырастут — в таком виде он застрял на долгие годы…       Кузнец тяжело выдохнул, оглядел клинок, недовольно поморщился и отошёл с ним к печи, положил на самый край и махнул рукой. Он прошёл к стоявшим за небольшой стенкой бочкам и различным коробкам, воровато оглянулся, прислушался к шуму на улице, достал из-за ящика небольшую шкатулку; открыв её, уставился на деревянный гладкий стержень. Медленно проведя кончиком языка по губам, он извлёк его, из шкатулки же достал округлую серебряную коробочку, отвинтил крышку и обмакнул пальцы в желтоватую мазь, покрывая ею стержень, а после смазал свой анус, пропихнув в него сразу два пальца, заодно и растягивая.       Красноглазый приподнял левую бровь, чувствуя, как увлажняется в его заднице. Подглядывать, оказывается, весьма весёлое занятие. Приспустив штаны, Карл с таким блаженством на лице насадил себя на деревяшку, что, казалось, кончит прямо в этот же момент. Пауки подобрались ближе, стараясь оставаться незамеченными для человека и чтобы Королеве всё было лучше видно.       Красноглазому от вида ануса кузнеца на стержне сразу стало понятно, что занимается он этим непотребством очень часто, ибо растянут был хорошо. Готовый экземпляр для члена паука-гиганта…       Прижавшись стержнем в заднице к бочке, Карл медленно задвигался на нём, помогая себе дрочкой. Он старательно избегал опускаться слишком низко, чтобы, видимо, попка не «съела» импровизированный хуец. Он начал двигаться активнее, тихо постанывая и томно дыша. Вторую руку он положил на торс и пальцами сжал сосок. Красноглазый бы не отказался подоить его…       — Карл, ты здесь? — в кузню зашла невысокая, немного полноватая девушка, в руках она держала кувшин, накрытый белой тряпицей. — Я принесла тебе прохладного молока!       Кузнец охнул, вздрогнул с испугу, сильнее сел на деревяшку, напряг анус и дёрнул штаны обратно — вытащить его бы он не успел, на это ушло бы больше времени, да и запах, к тому же — девушке только один шаг в сторону сделать, и его будет видно. Не хотелось бы попадаться на таких делах. А то его на реальный кол насадят…       — О! Карл, ты не слышал? Я звала тебя! — девушка с укором посмотрела на кузнеца, а тот, заливаясь седьмым потом, старался и сжимать дырку на деревяшке, и прижимать ногой к другой ноге вставший член.       — Прости, Мира, что-то я немного задумался! — он нервно кашлянул, чувствуя, как брусочек начинает выскальзывать из ануса и постарался сжаться сильнее.       Ведомый Королевой, один из больших пауков — размером с кулак — выскочил из-за бочки, приземлившись прямо за кузнецом, вне поля зрения хихикающей девицы и тем более парня, который лепетал какую-то несуразицу. Тарантул взобрался по сапогу, а после и по широкой штанине, которая позволяла ему подняться по ноге практически беспрепятственно. У Карла мурашки по спине забегали, когда он почувствовал, что по нему кто-то взбирается. Страх тупой болью отдал в затылке. Ему хотелось завизжать, но перед девчонкой он старательно храбрился и сдерживался. Из-за того, что он так расслабился, деревяшка начала активнее выскальзывать. Карл в этот момент пытался понять, чего ему бояться больше: большущего паука на своей жопе или то, что из этой же жопы сейчас выпадет «член». Да и его собственный член вот-вот упрётся в штаны, натянув их. Позор на всю жизнь…       Выпучив глаза, Карл тихо охнул: добравшись до ягодиц, тарантул, зацепившись за них, надавил на брусок, вталкивая его обратно, раздвинул попку, устраиваясь между половинками — чтобы не так сильно выпирать. По телу Карла пробежала дрожь, он сделал шаг в сторону; член, дёрнувшись, не встал, как должно было быть, а наоборот, каким-то странным образом прижался между ног. Он напрягся сильнее, когда в уретру вскользнуло что-то небольшое и очень склизкое. И тут до него дошло, что паук трахает его член своим.       — Карл, ты в порядке? — взволнованно спросила Мира, подойдя к нему ближе. — Ты побледнел и выглядишь напуганным. Что-то случилось?       — Нет… — сдавленно выдохнул кузнец, изо всех сил борясь с желанием завопить от страха и броситься наутёк, а потом неделю прятаться где-нибудь, где вообще нет пауков.       — Правда? Ты выглядишь нездоровым! Наверное, устал очень?       — Да, ты права… — голос Карла надломился, и он замолчал, судорожно пытаясь придумать, как отправить надоедливую девчонку куда подальше и предпринять что-то против паука.       Карл чуть не завопил. От резкой боли в члене он заметно вздрогнул и сильнее вытаращился на Миру. А девчонка вообще не понимала, что с ним такое происходит. Сжимая нежную головку колкими лапками, паук сильнее потянул его на себя, вытянув свой дальше, и более активно задвигал тельцем, отчего у Карла от страха живот узлом завязывался. Те лапки, которыми он держал деревяшку, медленно потянул на себя, а после и от, до самого упора, отчего ворсинки ощутимо тыкались в анус. Карла медленно окутывал ужас…       — Мира, иди… домой… пожалуйста, — прерывисто выдавил кузнец, борясь с позывами нагнуться вперёд и выставить задницу.       — Но…       — Прошу! — кузнец старался не сердиться, но сейчас обстоятельства, мягко говоря, были странные.       — Как хочешь! — девушка обиженно фыркнула, резко развернулась, покачнув мощной, вываливающейся из декольте грудью, и подалась восвояси, перед выходом поставив кувшин с молоком на стоящий рядом стол.       Как только девушка вышла, Карл, наплевав, что она может и вернуться, сорвал штаны и, изогнувшись, уставился на чёрного, точно сама тьма, мохнатого тарантула, который активненько имел его член своим. От увиденного у кузнеца перехватило дыхание, сердце зашлось в таком бешеном ритме, что грозилось разорваться. Несколько пар паучьих глаз упёрлись в человека, который пытался собрать мысли в кучу и скинуть мерзкого гада с себя. Тарантул раскрыл жвала, и кузнец, испуганно икнув, сделал шаг вперёд, запнулся о штаны и грохнулся на пол, больно ударившись подбородком и всхлипнув от боли в кишке, когда дерево слишком больно ткнулось в нежную стенку.       Карл обернулся и, еле сдерживая истеричные всхлипы и рыдания, снова потянулся к пауку, чтобы скинуть, а тот опять зашевелил жвалами. Карл, издав сдавленный стон, дотянулся до короткого черенка — этакая помощь, раз страшно прикоснуться к тёмной твари. Но тут же обмер, показалось даже, что сердце внутри замерло. Ужас противной волной накрыл его, когда перед глазами показались четыре здоровых древесных паука, двое из которых с помощью паутины захлопнули двери кузницы и запечатали их.       Перед глазами человека вся жизнь пронеслась. Монстры, которых он безумно боялся, предстали перед ним палачами. Крупные — с псов — твари внушали ужас. Их вытянутые, гладкие тела были цвета тёмного изумруда с желтоватыми пятнами и полосами. Тонкие гибкие лапки с шипами, от вида которых было чувство, что вот-вот они пронзят его тело насквозь, вспорют ему брюхо и вывалят кишки наружу, которые будут с удовольствием пожирать. Мощные жвала с клыками на концах. Ему показалось, что эти «зубы» немного поблёскивают — скорее всего, они отравлены…       В голове кузнеца стало как-то пусто. Под ним растеклась большая лужа. Глаза наполнились слезами, которые хлынули через край мощными потоками. Его мелко трясло, даже уже стало не до того, что творилось на его заднице. Хотелось завопить: «Почему именно я?! В городе столько жителей!». Он выдохнул, упёрся лбом в пол и тихо захныкал.       Тем временем один из пауков пополз ближе, жвалами сжал черенок, чтобы кузнец, если бы нашёл в себе силы драться, ненароком никого им не проткнул, особенно себя, — и откинул в сторону. От звука упавшей палки Карл сорвался, начал рыдать в голос и скулить от страха, чуть ли не захлёбываясь слезами и соплями. Чтобы он не вопил, привлекая чужое внимание, один из тарантулов заклеил его рот паутиной и деловито прополз по плечу и спине к заднице.       Карл начал рыдать сильнее, когда древесные сжали его запястья, потянули над головой и склеили между собой, а после оттащили к стене, прицепив к ней. Красноглазого откровенно раздражала истерика кузнеца. Пока командовал действиями пауков, начинал по-тихому злиться. Появилось желание отхлестать кузнеца, чтобы на нём живого места не осталось. Понятно, что этот городской житель с подобными тварями никогда в жизни не встречался, а если учесть, что он ещё и арахнофоб, то для него происходящее смерти подобно. Какой же контраст с ним составляет Охотник. Тот хоть и боялся, но в такую безумную истерику не впадал. А теперь и подавно влюбляется с ними настолько часто, как только может.       Задрав кузнецу ноги, пауки раздвинули их максимально, перевернули его на спину и так же, как и руки, приклеили к стене, оголив непотребство. Красивый вид паука на подтянутой заднице радовал — смотря кого. Тарантул медленно вынул член из уретры, перестал его держать, и тот выпрямился. Постепенно деревяшка выскользнула из дырки и с глухим стуком упала рядом, а после откатилась в сторону; её грязный вид никого не смутил. Один из пауков подполз ближе, навис над замершем в ужасе человеком, чуть повёл задней частью, вываливая член толщиной с черенок для лопаты и, под дикий визг кузнеца, просунул в него.       От вида паучьей морды и мощных жвал Карл уже был готов лишиться сознания от страха, а то, что он вытворял с его дыркой, приводило в ужас. От осознания, чей член внутри него, становилось мерзко. Карл задёргался сильнее. Из-за соплей уже дышать было сложно, а слёзы текли не переставая.       Ведомый командой Королевы, второй из небольших тарантулов — размером с большое яблоко — забрался на него, залепляя глаза паутиной. Из-за того, что теперь не видно тварей, кузницу стало самую малость полегче. По крайней мере, теперь он не видел их рож и нескольких пар глаз прямо над своим лицом. Член паука неудобства не приносил — и даже наоборот. Но он всё равно принимался хныкать, когда, забывшись, снова вспоминал, кто его трахает.       Через несколько минут зашевелились и остальные пауки. Второй подлез немного сбоку, смещая первого, вытянул свой член и, вталкивая его в анус Карла, который от этого вскрикнул и постарался выгнуться — не вышло, ибо его прижали лапами к полу. По голому торсу пробежались мелкие паучки, достигнув сосков, они принялись их усердно щипать и тянуть. Карл истошно завизжал. Не будь его рот заклеен, его бы много кто услышал. А так его мычание раздавалось достаточно глухо, хотя временами и очень громко.       По телу пробегали волны ужаса и наслаждения. Они сливались в сносящую все стены волну, выбивая его не просто из равновесия, а из привычного понимания некоторых моментов в жизни. Было страшно, что после этого они с ним сделают. Могут оставить в живых и просто уползти, а могут убить. А могут начать жрать прямо во время время изнасилования. Как ни крути, а трахаться с пауками Карл не хотел. Но как бы он ни сопротивлялся, вырваться не получалось.       Надрывая голосовые связки, кузнец завизжал ещё громче, когда его задницу задрали кверху, зафиксировав тело многочисленными лапками, и в неё вторгся третий член. От этого чувства перехватило дыхание. По телу словно прошёл разряд тока. А со следующим визгом он, наконец, сорвал голос, ибо когда в его член вторглись сразу два маленьких, чуть ли не раздирая уретру — стало невыносимо больно. Обоссавшись во второй раз, Карл, наверное, и обделался бы, вот только дыру закупоривало сразу три паучьих члена.       Всё бы ничего, Карл, может, и не вопил бы так, — хотя от членов в его члене было очень больно, а если учесть, как их волосатые тела трутся о мягкую кожу, то становилось совсем туго, — но пауки двигались с такой дикой скоростью, что дырка натиралась быстро. Да ещё и мелочь, которая словно пыталась разодрать соски на части; они и так у него слишком крупные, а под таким натиском опухли и стали ещё больше.       Карл был на грани обморока. Он уже кончил, снова обмочился. Молился, чтобы его перестали насиловать, но… когда, раздирая задницу, в него вскользнул четвёртый член, он только обессиленно дёрнулся, издал хриплый стон и снова принялся хныкать. Члены вольготно орудовали в растянутой дырке, тыкаясь в мягкие стенки, отчего внутри всё колыхалось. Соски от натиска мелких паучков кровоточили и безбожно саднили. Член хоть и не кровоточил, но болел не меньше. Про задницу можно вообще молчать, хотя было бы больнее, если бы он себя не растянул перед первым, а тот не дал ему привыкнуть к такому натиску.       К кузне пару раз подходили и стучали, звали Карла; будь у него силы, он бы ответил. Но он уже даже хрипел как-то очень тихо. Полностью отдав свой зад на растерзание паукам, — как будто у него был выбор, — он просто надеялся, что его не сожрут.       Карл задёргался, когда пауки один за другим начали кончать в него. Спермы было слишком много, а их струи слишком жёсткими. От этой боли и оттого что пауки на члене изверглись в него, — отчего показалось, что член сейчас напополам разорвётся, — он и сам кончил. Как только древесные отползли в стороны, и Карл упал на задницу, её содержимое — далеко не только сперма — мощным потоком вырвалось наружу; анус при этом вытянулся на диво далеко; и по кузнице разнёсся характерный запах. Он даже не стал пытаться цепляться за реальность, позволив разуму отключиться и нырнуть во тьму, подумав, что теперь он хотя бы не увидит, как его жрут…       ТАЩИТЕ ЕГО К НАМ.       Красноглазый моргнул и большими глазами уставился, как Охотник играется с его анусом. Заметив, что Королева пришёл в себя, тот невинно захлопал ресничками, делая вид, что он тут не при делах.       — Лучше бы ты мне там полизал, а не пальцами тыкал, — со вздохом сказал Красноглазый, и Охотник, обрадовавшись, что его за такие дела не наказывают, резко перевернул его с бока на спину и со всей страстью впился в колечко тугих мышц.       Мечник на это дело глянул со смятением и не успел ничего сказать, как Красноглазый, протянув руку, схватил его за член — тот стоял достаточно близко к трону, — подтащив, заставил нависнуть над собой и, открыв рот, принялся сосать.       Смотрящий на это всё Страж мысленно перебирал, кого и в каком порядке он порешит за то, что отвлекают его Королеву от более важных дел.