Освободи меня

             А шёл уже четвёртый день…       Красноглазый, цыкнув, чуть сморщил носик, рассматривая не переставая хнычущего Карла. Пауки словно специально выводили его, часто мелькая перед глазами, отчего тот принимался истерично визжать и дёргаться. Дёргайся не дёргайся — всё равно никуда не денется. Красноглазый, откровенно не зная, что с ним делать, привязал его в десятке шагов перед троном. Ну, как привязал — приклеил с помощью паутины, сделав что-то вроде ошейника и поводка, отчего тот плечами лежал на прохладном полу. Руки, чтобы не махал, делая из себя недоптицу, связал за спиной. Широко разведённые ноги приклеили так же, с помощью паутины. Он всё пытался опустить задницу… хотя, скорее, усердно делал вид, ибо задиралась она у него на диво часто.       Красноглазый покосился вправо, где в гамаке из паутины тихо застонал мучающийся жаром Мечник. Справлялся он хорошо — и даже очень. Изменения уже были налицо: почернели глаза, пальцы на руках изогнулись, а кожа на них затвердела. Защитник пару раз проявлял раздражающее упрямство и пытался прорваться к нему, но Страж и Воин по приказу Королевы его выпроваживали. Однажды дошло до драки.       Пошевелившийся Охотник привлёк внимание. Красноглазый любовно погладил его по голове, точно верного пса, а следом протянул руку и звонко пошлёпал по ягодице. Тот поднял голову, глянул на него с хитрым прищуром и накинулся с развратными поцелуями. Красноглазый отвечал не менее горячо. Их язычки сплетались раз за разом. Руки гладили ноги, ягодицы, хватались за бёдра и соски. Они так увлеклись друг другом, что не сразу поняли, что Карл, заткнувшись, таращится на них большими голодными глазами.       Обративший внимание на Карла Красноглазый игриво щипнул Охотника за попку, спихнул его с себя и, грациозно поднявшись, направился к пленнику. Карл напрягся: из такой позы ему было не особо удобно рассматривать Королеву колонии тёмных. Хотя он пялился на его ножки.       Красноглазый обошёл его по кругу, придирчиво рассматривая. Фигурка что надо. Даром что истеричка… Он присел возле задницы, приблизился к ней и ощутимо куснул, отчего Карл вздрогнул, однако вскрикивать и не думал. Красноглазый оскалился, укусил до крови, и вот тогда Карл начал кричать. Облизав ладонь и пальцы, Красноглазый сделал невинную моську, отвёл руку в сторону и, не жалея сил, вмазал прямо по анусу. Карл захныкал, что ему больно, и тут с трона поднялся Охотник. С решительным видом он залепил брату рот и удовлетворительно кивнул. На что Красноглазый довольно заулыбался. Зато Карл принялся громко и на диво звонко мычать на каждый сильный шлепок по своей дырке.       Карл, тяжело дыша, мысленно молился всем богам подряд, чтобы те ниспослали кару на тёмных тварей, включая нерадивого младшего братца. Ну или десятку конных рыцарей в латных доспехах, которых он будет не против отблагодарить. Собой. Можно по нескольку раз. За ночь. Ну или день. Как пойдёт… От мечтаний его отвлёк очередной увесистый удар по анусу, и он снова болезненно застонал. Дырка и так уже ныла, а эта тварь с красными глазами никак от него не отставал.       Само собой, Красноглазый на одних шлепках останавливаться не собирался. Но ему нравилось, как от каждого удара по нежной и такой — пока что — узкой дырке, тот вздрагивает и мелко трясётся. Карлу определённо было страшно, а Красноглазый этим пользовался. Тем более, несмотря на страх, он в любом случае убивать его не собирается, а вот немного поиздеваться, не причиняя серьёзного вреда, это да. Это дело он любил. В голове уже возник небольшой развратный план. Главное, начать! А там — как пойдёт. Хорошо пойдёт…       Побарабанив по ягодицам, отчего те приняли розоватый оттенок, Красноглазый придвинулся к дырке, с интересом её понюхал, улавливая характерный запах. Хихикнув, он плюнул на анус, немного помассировал пальцем, проталкивая слюну в задницу, присел удобнее и шире открыл рот. Оба придатка вытянулись на максимальную длину, вскальзывая в задницу, отчего Карл заволновался ощутимее. Охотник с великим любопытством глядел, что Красноглазый вытворяет такое, даже подошёл ближе.       Отростки вскользнули чуть глубже и начали раздуваться на глазах. Красноглазый всё вопрошал, откуда у Стража столько яда, а теперь сам то же самое проворачивает. Карлу стало волнительно, нечто в его заднице увеличивалось в объёмах, отчего анус всё сильнее растягивался. Слишком сильно растягивался. Он испуганно запищал и начал дёргаться, когда в жопе стало отдавать неприятной болью. Он снова принялся хныкать, из-за чего получил сильный шлепок по ягодице от братца.       Придатки раздулись не так, как язык у Стража, а много меньше, наверное, это из-за того, что их два, или того, что они всё-таки не язык. Красноглазый немного выждал, а затем, с полным удовольствия стоном, выплеснул их содержимое в кишку. Карл снова принялся хныкать. Жижа постепенно заполняла его. Поначалу было даже как-то приятно, немного волнительно. До определённого момента: пока её не стало слишком много. Яд медленно перетекал глубже, в животе от этого уже ощутимо бурлило, и появилось некое давление и чувство растяжения. Карл с испугу попытался опустить зад, но Охотник уже успел обмотать его паутиной и подвесить за ту, что спустил для него с потолка крупный паук.       Красноглазый, продолжая заливать мычащего Карла ядом, с интересом глянул, как Охотник отошёл чуть в сторону, сжал руками свисающую с потолка паутину, прогнулся в спине, выпячивая зад. Он немного повёл бёдрами, как на спину тут же прыгнул крупный паук. Охотник издал протяжный тихий стон, когда его попку пронзил небольшой склизкий член. Хотя скучать от одного ему долго не дали. Весьма шустро к нему подбежало ещё двое таких же, упираясь половиной лап в пол, а частью — за широко расставленные ноги Охотника. Он вскрикнул, когда его анус резко растянулся под натиском ещё двух членов.       Красноглазый даже не заметил, как замер, наслаждаясь зрелищем, как его Охотника дерут сразу три члена. Хотя, судя по его лицу, ему этого было мало, и плевать, что дырка немного побаливает и что пауки трахают, нисколько себя не сдерживая — было мало! Ибо слишком короткие и не дотягиваются до самых чувственных точек.       Он всполошился, только когда Карл начал настойчиво напрягаться, чтобы вытолкнуть из себя всю жижу. Красноглазый быстро убрал придатки, втягивая их обратно, и с довольным видом залепил анус паутиной, чтобы ничего не вытекло. В животе достаточно громко бурлило. Красноглазый, тихо и ехидно хихикая, тыкал в пузо Карла пальцем, а тот вздрагивал и смотрел с мольбой, тихо всхлипывая.       Подождав ещё немного, Красноглазый нагло уселся на спину Карла, сорвал паутину и с восхищением уставился на мощный поток яда и испражнений. Вот только из-за этого вида, и как дырка под таким напором раскрывается и вытягивается, он не сделал, как хотел изначально, этакий мешочек для всего этого. Карл, громко кряхтя, усиленно напрягался, выдавливая из себя всю жижу.       Дождавшись, пока Карл успокоится, Красноглазый сунул палец в его дырку и напористо потянул на себя. Рядом тут же оказался Охотник; пауки топтались неподалёку, судя по всему, им не дали закончить. Охотник так же сунул палец в анус, но потянул вниз, отчего вытянувшая дырочка стала напоминать овал. Карл от такого давления затрясся активнее и начал с силой дёргать задницей. Красноглазый, облизнувшись, свободной рукой ударил по бедру, и тот присмирел.       Хихикнув, Охотник сунул второй палец и потянул в сторону; повторяя, Красноглазый сделал так же, и из дырочки анус стал походить на квадратик, который они вдвоём старательно растягивали, несмотря на то, что Карл к такому явно был не совсем готов. Он громко мычал, отрицательно мотал головой, его тело сотрясалось от мелкой дрожи. И он снова принялся хныкать, пустив два ручья слёз. В попке болело, животик до сих пор ныл, а его продолжали мучить. Ему так и хотелось завопить: «Где же вы, мои спасители?!».       Красноглазый и Охотник в четыре пальца продолжали тянуть дырку в разные стороны. Они сместили их в другие места, чтобы не тянуть в одном. Под их активным и безудержным натиском анус весьма быстро был растянут до небольшой дырки. В принципе, большего им и не надо было.       Охотник отошёл в сторону, улёгся на пол и раздвинул ноги. Его задницу сразу оккупировало пять пауков, которые один за другим пропихнули члены в относительно узкий анус, заставив его застонать от удовольствия. На это непотребство Воин долго смотреть не стал. Не стал он и разгонять пауков, которые при его приближении заметно замедлились, а кто-то и вовсе замер. А ну как разозлится, что его мальчишку без него трахают — такому их раздавить ничего не стоит. Тем более, что первая кладка есть, так что таких и жалеть не стоит.       Но нет, убивать Воин никого не собирался. Он лишь еле как пристроился между пауков, чтобы действительно никого не растоптать, задрал паучье тело практически перпендикулярно полу и, высунув свой член, без всякого пропихнул его в дырку Охотника, отчего тот вскрикнул и зашипел, пустив слезинку. Анус словно огнём обожгло от боли. Он принялся несдержанно кричать от той активности, с какой двигался в нём член Воина, который своим острым концом упрямо тыкался в одну и ту же точку. Конечно же, специально.       Чем больше Воин всматривался в творящееся безобразие, тем сильнее ему хотелось ткнуть когтем в ту самую точку на анусе, чтобы заставить своего мальчонку визжать. Однако из-за пауков до неё пока не добраться. Пока… но как только это будет возможно, он обязательно это сделает. Ведь от этого приятен не только его голос, но и с какой силой он сжимается.       Сжимая пальцами лапы паука, Охотник не переставая громко стонал. Он выпячивал задницу с желанием, чтобы все члены вскользнули глубже, однако под таким натиском его вдалбливали в пол, несколько раз он даже больно ударился членом. Член Воина был жёстким, в принципе, как и всегда; он нашёл одну единственную точку, коршуном бросаясь на неё. Охотник начал всхлипывать, а анус от напряжения судорожно сжиматься.       У Охотника промелькнула мысль или, скорее, желание сунуть в свою задницу свои же пальцы и растянуть дырку ещё сильнее. От этого странного желания разум начал активно плыть. Охваченное огнём похоти тело извивалось и прогибалось под жёстким натиском Воина, который, прямо внутри разделив свой член надвое, на удивление нежно начал тереться ими о стенки, словно поглаживая и успокаивая. От этого Охотник разомлел, его даже уже не волновали дерущие анус пауки, но действия Воина ему нравились…       Дождавшись, пока Охотник расслабится настолько, насколько в такой ситуации это вообще возможно, Воин немного развёл члены, натягивая кишку. Этим он заставил Охотника содрогнуться и застонать громче. А после… на громкий вопль Охотника повернулись все, включая проснувшегося Мечника. Охотнику показалось, что его изнутри иглой проткнули. Воин, выгнув члены острыми концами вверх и вниз, часто прошёлся ими по всей длине — длине членов. От сильных точных ударов по самым чувствительным местам — именно поэтому он и ощупывал кишку, делая вид, что ласкает его, — он ещё и «кончал». Отчего жёсткие струи, точно иглы, вдалбливались в более плотную и чувствительную плоть.       Охотник с таким напряжением содрогался, что мышцы сводило… везде. В заднице разливалось что-то до безумия горячее и вязкое. Воин, от чувства, как его мальчишка оросил член, кончил и сам. Пауки один за одним тихо шипели: для них температура соков Охотника оказалась слишком высокой, и они поспешно впрыскивали в него свою кончу и так же отползали.       Немного придя в себя, Охотник повёл бёдрами, немного приподнимая их; под ним растекалась странная красноватого оттенка жидкость, хотя кровью нисколько и не пахло. Внутри было до странного хорошо, хотя тело наливалось усталостью, однако в жопе продолжало пульсировать. Кишку словно кто тянул в разные стороны… Охотник издал жалобный скулёж и вскинул задницу выше, навстречу члену Воина, который его и не вытаскивал, продолжая ласкать и нежить. От ощущения, как плоть проскользнула глубже, Охотник глухо застонал и стал сам насаживаться на грубую неровную плоть своего Воина.       Поглядывая на разошедшегося мальчишку довольным взглядом, Воин потянул его на себя, подхватывая и придерживая за попку. Члены внутри задвигались более активно, вынуждая того глухо рычать сквозь плотно сомкнутые зубы. Однако стоило Воину повторить свои движения и пройтись «градом» по всем точкам, как он резко выгнулся; Красноглазый, услышав хруст костей, не на шутку испугался, что тот себе спину сломал — так громко заорал.       Из дырки Охотника текло ручьём. Красноватые капли его соков стекали по членам чуть ли не рычащего от удовольствия Воина, капая на пол. Охотник сжимался с такой силой, что стенки внутри плотно обволакивали раздвоенный член. Воин двигался жёстко, заставляя своего мальчишку не замолкая стонать и кричать. Горячность выделений возбуждала сильнее, а бьющая в ноздри вонь от них — и подавно.       Сжав мальчишку за талию, Воин помог ему удобнее встать на своих лапах, тогда как вторыми руками он вцепился в соски, которые принялся «доить», катая их между пальцами, зажимая и натягивая до предела, а то и сильнее. С них сочилось что-то схожее с тем, что текло из задницы, и было сложно понять: это примерно то же самое, или же Воин их в кровь расцарапал.       Охотнику откровенно было плевать. Соски неимоверно болели, однако он уже сам принялся двигаться навстречу Воину, в буквальном смысле долбясь задницей о его пах. А того это подстёгивало сильнее: он схватил мальчишку за волосы, дёрнул на себя, прижимая к торсу. Он задрал ему одну ногу, отчего обзор растянутой дыры для окружающих стал лучше.       Под таким натиском дырка была растянута неслабо. От каждого удара об неё вязкие выделения крупными каплями разлетались в стороны, даже звуки от проникновения — и те стали хлюпающими и чавкающими. Лицо Охотника исказила гримаса удовольствия. Пальцы судорожно сжимались на сильных руках Воина. Он плотно зажмурился и глухо заскулил. В заднице было настолько хорошо, что даже становилось плохо. Воин, продолжая истязать своего мальчонку, снова принялся кончиками тыкать по кишке, изводя его ещё сильнее.       Жёсткие члены изогнулись, концы до боли ущипнули нежную плоть, отчего Охотник, взвизгнув, снова кончил и глухо застонал, чувствуя, как и Воин заполняет его. Истерзанное от безумного спаривания тело жаждало отдыха. Кишка внутри ныла, соски нещадно болели. Болью отдавало и в перенапряжённых мышцах. На каково же было всеобщее удивление, когда Охотник хриплым голосом выдал:       — Хочу ещё…