Лучик света во мгле

      Дождь все не унимался. Погода разбушевалась не на шутку. Зефир медленно ходила внутри какой-то пещеры, пиная камушек, который ранее валялся на земле. Иккинг поглаживал голову Беззубика сидя у костра и наблюдал за дочерью.       Языки пламени, отрываясь от общего очага в непонятной человеческим глазам свистопляске взмывали ввысь, сгорая за пару секунд. Отец и дочь долгое время хранили молчание. Никто не решался начать разговор первым. Огонь постепенно прогревал воздух и всадники перестали ежиться от холода. — Почему именно Хедер? — Что, прости? — Почему не Рыбьеног, не Сморкала, не Забияка? Почему ты выбрал Хедер? — мельтешившая перед глазами Зефир остановилась напротив отца, уперев руки в боки, — зачем было столько тащиться за ней, если можно было взять кого-то из тех, кто был рядом? — Зефир, она моя давняя подруга и, — Иккинг на секунду замолчал, раздумывая над тем, рассказывать ли о том, что женщина сама его искала долгое время или нет. — И? — девушка шагнула к отцу и уселась напротив него. Куда она клонила вождь понять не мог. — Ты еще слишком мала и не понимаешь, возможно, даже не веришь моим словам, но, Зефир, я никогда не желал бы тебе зла. И Хедер с нами только для того, чтобы защитить тебя и помочь найти себя, — он мягко взял руки дочери в свои и заглянул ей в глаза, — я не врал тебе про Беззубика. Ты и сама это видишь. Неужели, ты усомнишься в моих словах сейчас?       К глазам девушки подступали слезы. Её всегда растили толпой. Сколько она себя помнила — она была переходящей игрушкой в руках окружающих. Нет, ей не пользовались. Наоборот, потакали всем ее капризам. Отец ни разу не давал ее в обиду. Но, едва он смог взять свою опеку под контроль, она, Зефир, слонялась по всей деревне. Да, Иккинг уделял ей так много времени, сколько мог. Он срывался с собраний, если она пропадала, успокаивал даже тогда, когда был совсем без сил. Но было что-то, чего ей не хватало. Возможно, этим чем-то был разговор по душам о маме… Лишь единожды отец поговорил с ней об этом. До сих пор девушка бережно хранила в своем сердце историю о маме, которая стала храбрейшим драконом, хоть и понимала, что это не так. — Пап, — голос слегка хрипел, но Зефир понимала, что если сейчас себя не переборет, то еще один шанс спросить о смерти мамы может представиться не скоро, — пожалуйста, расскажи как она умерла. Я должна знать. Она… Она зовет меня. Этот голос, я боюсь, понимаешь?       Сердце вождя стремительно полетело в пропасть. Такой простой вопрос, а причинил такую боль. Мужчина собирался с силами, понимая, что разговора все равно не избежать. Он готовился собственноручно разорвать раны, которые затягивались долго и мучительно. — Никто так до конца и не понял, что произошло в ту ночь, — взгляд окутала пелена, Хэддок перенесся в тот злосчастный день, когда потерял практически все, что ему было дорого, — дым. Очень много дыма. Что-то загорелось, но что мы так и не узнали. Ты была в другой комнате и кто-то должен был идти за тобой. Я просил Астрид не делать глупостей, просил бежать оттуда и как можно скорее. Я не знаю, что тогда произошло, почему она не смогла выбраться, но когда я понял, что ты в безопасности и начал искать Астрид…       Рассказ оборвался. По щекам девушки текли горячие слезы. Она видела, что отец держится ихо всех сил и что эта история дается ему тяжело. Слишком тяжело. — Мне сказали, что она не выбралась. А когда мы вынесли ее тело, — перед глазами вновь стояла та страшная ночь и тело любимой женщины, укрытое белым полотном, — на него было невозможно смотреть. Я никогда не думал, что твою маму может так… В ту ночь вместе с твоей мамой ушла частичка моей души. Я так и не смог простить себе, что не уберег ее. — Ты не виноват, пап, — Зефир уткнулась в отцовскую грудь, не сдерживая слез.       Он обнял дочь — единственное, что у него осталось. Совсем как когда-то в ее детстве. До его ушей доносились приглушенные всхлипы. Девочка содрогалась всем телом, сжимала в кулак рукав его рубахи, но не успокаивалась.       Хэддок утешал себя мыслью о том, что Зефир должна была узнать правду, какой бы она не была. Он был рад, что дочь не осудила его, не сочла предателем, лишившим ее материнской любви, но воспоминания о смерти жены дались ему крайне тяжело и будь он мальчишкой, наверное, тоже заплакал бы.       Беззубик, проурчав что-то, опустил взгляд и устроился поудобнее. Его грустные глаза наблюдали за отцом и дочерью. Дракон знал, что его семья сейчас в безопасности. Однако, это не облегчало его тоски за друга.       Пещеру озарило каким-то мистическим светом. Иккинг был готов поклясться, что это не молния. Однако, раздавшийся через пару секунд мощный раскат грома говорил ему об обратно. Молнии засверкали с новой силой. В пещере раздался звук тяжелых шагов.       Зефир в одно мгновение успокоилась и еще крепче прижалась к отцу, зная, что он всегда защитит ее. Иккинг прижал дочь сильнее, встав вместе с ней на ноги, и свободной рукой вытащил меч. — Кто здесь? — Хэддок отодвинул дочь за спину.       Ответом послужили лишь новые еще более сильные раскаты грома и приближающиеся тяжелый шаги. Незваный гость замер, не выходя на свет, оставив вождю Олуха возможность построить догадки кто бы это мог быть. Иккинг поудобнее перехватил меч и постарался разглядеть темный силуэт. — Выходи на свет, — потребовал Хэддок, готовясь в случае чего обороняться. Он знал, что Беззубик спасет его дочь во чтобы то ни стало, — не прячься. Ну? — Ты все еще жив? — хрипловатым голосом спросил огромный силуэт, таившийся в тени.       Этот голос. Он казался Иккингу слишком уж знакомым. Он никак не мог вспомнить, где его слышал, но был более чем уверен, что его обладатель настроен весьма не дружелюбно. — Ты задаешься вопросом кто я, — соперник будто насмехался, — я подскажу. Твой отец лишился жизни, спасая своего глупого, самонадеянного отпрыска.       Страшная догадка поразила мужчину. Нет, это не мог быть он. Столько лет прошло. Хэддок не проронил ни слова, предоставляя возможность своему врагу договорить свою пламенную речь. — Какая глупая смерть. А ты все так же трясешься за жизни других? У тебя не так много близких осталось, да? Та блондиночка, как ее? Кажется Астрид? — Иккинг вздрогнул, — можешь не отвечать, вижу, что правильно сказал. Я был уверен, что никто из вас не выберется из полыхающего дома. Но кто же знал, что ты настолько отчаянно будешь спасать своего ребенка, что бросишься в окно? — Ты ее убил, — Хэддок был готов разорвать стоящего в тени на кусочки, а потом то что останется разорвать еще раз, но его сдерживала лишь рука дочери, лежавшая на его плече. — Это лишь малое из того, что я мог сделать. Кто у тебя остался? Кажется знаю, та женщина, за которой ты проделал такой путь, — раздался щелчок и на свет вытолкнули Хедер. — Хедер, — Зефир ринулась к истекающей кровью женщине, — держись.       Женщина пыталась остановить суетящуюся девушку, понимая, что ей уже не поможешь. Руки слабели, в глазах все расплывалось и она уже не могла сфокусировать свой взгляд на чем-то. Голова кружилась. Хедер из последних сил держалась за рану на животе, которая была слишком глубокой для того, чтобы ее вылечить. — Нет, Зефир, отойди, — устрашающий хрип заставил девушку дернуться, но та все равно не отошла.       Иккинг шагнул к дочери и притянул к себе. Мужчина склонился над умирающей подругой. — Он ни перед чем не остановится, — голос слабел и последние слова едва можно было расслышать, но вождь Олуха все понял.       В нем закипала злость и ненависть. Все эти эмоции переполняли мужчину, пульсировали в висках, в венах закипала кровь. Этот человек медленно, но верно отнимал у него самое дорогое. Раз за разом нанося все более и более глубокие раны.