Сountdown to you, bastard

Бэкбом лениво открывает глаза и вспоминает всё то, что случилось вчера. Губы расплываются в коварной улыбке от картины, когда его брат валяется на полу, плюётся кровью и пытается ещё что-то там сказать, но у него не хватает сил. Внутри разрастается чувство победы. — Нужно знать своё место, — усмехается Бом и выходит из своей комнаты. Дома тихо и скучно, как и каждый божий день. На кухне никого нет, даже следов после завтрака не осталось. В раковине нет посуды. Бэкбом потирает макушку, начинает думать о том, что возможно, брат не выходил из своей комнаты. Где-то внутри появляется волнение, но оно сразу же перекрывается самодовольной фразой, брошенной в воздух: — Конечно, как такой дохляк сможет подняться с постели после вчерашнего? Кружка чёрного кофе, холодной бутерброд из белого хлеба, неровно нарезанного сыра и листа капусты — завтрак явно не отличался роскошью и каким-либо привлекательным внешним видом, чтобы его хотелось съесть. Бом привык закидывать в себя еду, чтобы было. Вечером его ждал пир по поводу отличного избиения главы студсовета и отдельной колонки новостей в университетском сплетнике. Поднявшись обратно в свою комнату, он вспоминает, что Хённи не может оставить своё утро без душа, завтрака и упражнений. Его брат просто не мог остаться незамеченным или хотя бы неуслышанным, поэтому Бэкбом подходит к чужой двери. Заходит в комнату резко и гордо, будто пытался кого-то испугать и одновременно пристыдить, но комната отзывается тишиной и пустотой. На постели следы крови, ящики выдвинуты и чуть ли не вытащены из шкафов, одежда разбросана по полу, точнее, остатки от неё. Бом бросается к письменному столу, который оказывается полностью опустошённым. — Подонок! — вырывается прямо из груди, в которой уже пожар. Бэк не может сдерживаться — он человек-зажигалка, которому обязательно надо куда-то выплеснуть свои эмоции. Зеркало треском оглушает парня, осколки летят во все стороны, задевая лицо, а окровавленный кулак продолжает бить по остаткам стекла, пробивает основание зеркала, ломает рамку, а затем переключается на стол. Щепки попадают в глаза, заставляя щуриться и громко ругаться, но у Бэкбома в голове только одна цель — разрушить всё нахрен, чтобы как следует отомстить своему брату-придурку, у которого хватило смелости сбежать. В машине у Чондэ холодно и отвратительно пахнет. Наконец-то Бэк понял, чем от него воняет, когда он напивается в стельку. Как-то начинает пропадать желание быть таким бунтарём, и Бэкбому это не нравится. Кулак со все дури впечатывается в собственное лицо, чтобы напомнить себе, что нельзя расслабляться и давать слабину. — Что-то случилось? — Чондэ спокойно ведёт машину, осматривая ссадины на кулаках и застрявшие в кожи маленькие кусочки стекла. — Всего лишь разрушил комнату Бэкхёна, — фыркнул. Бому не хотелось говорить, что вызвало такой гнев, но слова сами вырвались и не собирались заканчиваться. — Понимаешь, вчера вечером он просто ушёл к себе в комнату, послав меня нахуй, и больше не выходил. Я уж думал, что он в отключке валяется, собирался будить его и напоминать, что его репутация хорошенького покосится, если он не придёт в шарагу, но его просто не было в комнате. Я зашёл, а там настоящий погром. Его нет, вещей нет. — Свалил от тебя Хённи, — Бэк ударил Чондэ по ноге, потому что слышать такое стало резко неприятно и даже обидно. Бэкбом не думал, что его брат когда-нибудь наберётся смелости, чтобы ответить ему и уйти. В планах не было пункта «отпустить Бэкхёна на свободу и жить без него». — И что теперь делать? — Чондэ лишь посмотрел на Бома, как на последнего идиота. — Дать ему жить спокойно, Бэк, — это было так логично и просто, что не укладывалось в голове. Бом представил, что теперь каждое утро будет начинать самостоятельно, в полной тишине, без напоминаний о том, какая он тварь. Он не будет видеть Хённи, крутящегося у зеркала, медленно поедающего свой салат, состоящий только из зелени, укладывающего свои итак идеальные волосы. Это совсем не то, что хотел чувствовать Бом. Внутри вместо гнева теперь росла обида, что его просто так бросили, и грусть, что от него даже брат сбежал. Но появившиеся в машине Сехун и Минсок, развеяли эту минутную слабость, возвращая парня в привычное состояние. — Эй, придурки, наша вчерашняя овечка сбежала, — Бом посмотрел в водительское зеркало на задние сиденья. У Сехуна по лицу расплылась коварная улыбка, а в глазах засияли кровожадные искры, от чего самому Бэку стало не по себе. — Выходим на охоту? — Минсок безразлично спросил, стараясь удержать на месте Хуна, который порывался вылезти из машины и искать след потерянного брата. Всех немного напрягла такая безудержная страсть к поискам, но вскоре все расслабились, стоило Мину вырубить парня. — С ним что-то не так, — буркнул Чондэ, осматривая озабоченная лицо приятеля. — Он же повернутый на всех этих розысках, так что, стоило ожидать, что он загорится этой идеей. К тому же, если это связано с Хённи, то… — Минсок резко остановился, но Бэкбом заставил его продолжать. — Если это связано с Хённи, то он будет в первых рядах, потому что его цель — заполучить твоего брата любыми способами. — Вот это поворот. Так у нас тут заговор против главаря строится, — Чондэ присвистнул. — Конечно, это противно, что ему нравится мой брат до таких чёртиков. Но тут скорее заговор против тебя, Дэ, нежели меня, — Бом поправил причёску и опустил на сиденье. Слишком много разочарований за этот день. — Да мне твой брат особо и не нужен. Я пристаю к нему только для того, чтобы душонку из него вытрясти. Он у тебя несексуальный, — кулак прилетел Чондэ прямо в лицо, из-за чего тот чуть не потерял управление машиной. — Чтобы больше я не слышал от тебя какие-либо комментарии в адрес моего брата, — Бэкбом потёр костяшки, от которых не осталось живого места, и посмотрел назад на Минсока, который был очень удивлён поведением их главаря. — Что-то ты стал сентиментальным, — пробурчал он. — Думаю, вчера мы зашли слишком далеко. Всё оставшееся время в машине царила тишина, прерываемая невнятными высказываниями Сехуна, который никак не мог прийти в себя. Всё-таки, Минсок мастер своего дела. Университет встретил их холодными и громоздкими стенами, которые не предвкушали ничего хорошего. Парни разошлись по своим кабинетам, а Бэкбом стоял около кабинета ректора, придумывая, как бы ему остаться в этом заведении и замять инцидент с рефератом. — Я же сказал, чтобы ты проваливал из этого университета, — ректор стоял на своём и не собирался даже подумать о том, что студенту стоит дать второй шанс. — Давайте забудем, прошу, просто умоляю Вас, — Бэкбом реально переходил все черты мыслимого. Он никогда не просил и не молил кого-либо. С каждым новым словом он чувствовал, как его гордость и самолюбие стремительно падают вниз. Если бы не идиотский диплом, который так хотят его родители и понимание на подсознательном уровне, что ему просто необходимо хоть немного учиться, Бэкбом давно бы вылетел из этого кабинета, слегка приукрасив лицо мужчины напротив и забыл бы вообще об этом районе. — Кажется, я уже в рамку повесил его, так что, нет. На всю жизнь запомню твою потрясающую работу, — мужчина ухмылялся и смотрел на то, как парень напротив ломается. Он ждал того самого момента, когда студент окончательно поборет себя. Это и было его работой — унижать таких бесстыдных бандитов, которые самостоятельно надели на себя корону, чтобы те наконец-то поняли, что всё-такие есть люди выше их. Стыдить, не чтобы самому потешиться, а чтобы разбить их укоренившиеся понятия жизни, помочь преступить себя и сделать их них настоящих людей, а не быдло. — Пожалуйста, мне очень надо, — с последним вздохом, Бэкбом сглотнул, и его гордость окончательно отмерла. Он упал на колени. — В этом семестре я принесу все работы. — Этого недостаточно, Бён Бэкбом, — ректор внимательно наблюдал за тем, как студент ругает его в своей голове всевозможным матом, а затем поднимает своей разбитый и потерянный взгляд и говорит, что в конце семестра он сдаст все экзамены на четыре. — В конце семестра твоё имя должно быть первым в списке лучших. У Бэкбома сердце ушло в пятки. Он должен обогнать своего брата. Такое просто невозможно. — Хорошо, всё так и будет, — Бом несколько раз кланяется перед тем как уйти. На вялых ногах он еле доходит до двери, а затем еле-еле закрывает её, стараясь держать себя в руках. Просто не верится. Он, человек, который никогда не сдаёт работы, не приходит на экзамены, старается всё проплатить и вообще, с рождения не ученик, теперь должен стать лучшим. От этого в кровь снова выбрасывается норадреналин, Бэкбому нужно успокоиться. Парень направляется в студенческий спортзал, где, по его догадкам, никого сейчас быть не должно. Груша очень удачно была вытащена из подсобки, стояла в самом углу и ждала, когда же ё уже отметелят. Он подрывается с места и чуть ли не бросается на неё, сразу же чувствуя, как осколки зеркала, оставшиеся в кулаках, впиваются ещё сильней. Но Бэкбому приятно чувствовать эту боль. Он бьёт сильнее, рычит на весь зал, не боится, что его кто-то услышит или увидит. — И сколько ещё ты тут выть собрался? — Чонин. Самый смелый из студенческого совета, практически ровня Бэкхёну — вот сведения, которые пронеслись у Бома в голове. Он окинул парня яростным взглядом, заставляя убираться отсюда, но Чонин подошёл вплотную и со всей силы ударил его по лицу. — Только попробуй ещё раз наложить руки на Хённи, придурок, — он ударил ещё раз, побуждая Бома на ответное нападение, но тот остановился, стоило ему услышать кое-что неприятное. — Если попробуешь меня ударить, поверь, тебе не быть даже в пятёрке лучших. Бэкбом прошипел и уставился на синяк на шее ботаника, который так усердно был спрятан за водолазкой. — Сехун? — Бом усмехнулся и начал противно скрипеть, но его оппонент не обращал внимания. Он повернулся на каблучках своих туфель и направился на выход. — Хённи не позволит тебе стать первым. Он тут главный, — Чонин мрачно посмотрел на Бома, принижая его одним взглядом, и поспешно вышел. На весь зал раздались проклятия и глухие удары о грушу. — Что ректор сказал? — Чанёль неожиданно вышел из-за поворота, от чего Бэкбом слегка пошатнулся в сторону. — Оу, кажется, ты не в лучшем состоянии. — Не твоего ума дело, — говорить о его теперешней цели не было желания. Потому что слышать хриплый смех и бас лопоухого — словно яда проглотить — его смех, распространяющий от ушей до костного мозга, прожигающий и липнущий ко всем органам. — Окей, босс, я и так всё узнаю, — он хлопнул Бэка по спине и удалился, сопровождая главаря вопиющим взглядом. Бом поёжился, предчувствуя, что скоро ему придётся пойти против своих же напарников, точнее, противостоять им. Его нюх подсказывал, что где-то за его спиной начинается вселенский заговор, после которого всем будет очень плохо. После всех пар Чондэ забрал парней и повёз к Бёну. Бом был против, но у других задерживаться тоже не хотел. Почему-то было нереально важно быть дома, где осталась хоть маленькая щепотка запаха Хённи, его тюбики с кремами и остатки салата, который он должен был съесть сегодня. — Фигово, — Чондэ трезво оценил обстановку в комнате Бэкхёна. — Ну ты даёшь… Сломал бы ещё стену, что мелочиться-то? — Меньше лишних слов, — Бэкбом начал собирать уцелевшие вещи брата и аккуратно складывать их по стопкам. Это удивило всех, но ни у кого не хватило храбрости сказать об этом. Их лидер менялся — значит, грядут и перемены в банде. Либо всему придёт конец, либо придёт новая глава. Подобное предвещание гуляло во всех головах, от чего становилось неприятно. — Для начала нам надо понять, куда Бэкхён мог уйти, — Минсок первым прерывает тишину. — Конечно же к своим дружкам из совета, — Чондэ наливал всем чай. Крайне странная ситуация, если помнить, кто они, что они обычно пьют и делают после. — Хённи точно не у Чонина, — Сехун демонстративно облизнул губы и ухмыльнулся. — Наш малой умеет разбираться с людьми и доставать из них информацию, — Чанёль одобрительно показал ему большой палец вверх и загрохотал противным смехом. — Остались Кёнсу, Чунмён и Исин, — напомнил Чондэ, уткнувшись в телефон. — А нет, теперь только Кёнсу и Чунмён. — С чего ты так решил? Неужели ты ушёл налево с эти китайцем? — Минсок ревниво посмотрел на водителя их банды. — Нет, — Дэ хмыкнул и послал воздушный поцелуй раздражённому парню. — У него весь профиль забит недавними фотографиями из Китая. — И давно ты обитаешь на его странице? — Минсок фыркнул и увидел злобный взгляд Бэка, который сразу же привёл в чувства и отбросил на второй план все их разборки. Они собрались, чтобы найти Хённи, а не разводить тут любовные интриги. Бэкбом поднялся с места и повёл за собой остальных: — Сначала к Чунмёну, с ним легче всего говорить. Подъехав к большому особняку, кто-то на заднем сиденье присвистнул. — Вот это хоромы он отстроил, — Чанёль в мгновение ока появился у двери и громко забарабанил. — Эй, хозяин, открывай. Чунмён вышел в пижамных штанах и полурасстёгнутой рубашке, от чего глаза громилы напротив чуть на лоб не полезли. Его взгляд начал жадно собирать каждую родинку на его теле, за что Чанёль сразу же получил грубое: — Что тебе надо, идиот? — Чунмён терпеть не мог Ёля и его пошлые замашки. К тому же, им не впервой стоять вот так на его крыльце и обмениваться ласковыми. Но позади стояли ещё парни из банды, поэтому Мён мгновенно выровнялся и поправил на себе одежду. — Бэкхён у тебя? — Бом встал на крыльцо, отодвигая лопоухого в сторону, и надвигаясь горой на парня. — Так тебе и сказал, — Чунмён фыркнул и закрыл дверь прямо перед его носом. Бом не мог отпустить его просто так, поэтому дверь была удачно проломана сапогом. Голова Мёна могла бы спокойно пройти сквозь эту дыру. — Долго ещё цирк устраивать будешь? Если бы Хённи был у меня, то тебе пришло бы письмо с благодарностью о том, что ты наконец-то отстал от него. Что-то ещё надо? — Дверь не забудь поменять, а то простудишься, — Бэкбом развернулся и стремительно направился к машине, пока его напарники попросили прощения у хозяина дома и последовали за Бомом. Кёнсу, по словам соседей, не было дома, но ближе к вечеру свет чудом включился, хотя в квартиру никто не заходил. В окне сразу же показались две фигуры, одна из которых слишком сильно походила на Бома, который сразу же это заметил. Машина была оставлена на обочине, а Чанёль около подъезда, чтобы в случае чего убираться отсюда и заметать следы. — Открывай, мы знаем, что Хённи тут, — но дверь не открывалась ещё минут десять, пока Минсок не нашёл у себя в кармане отмычки и не попытался вскрыть замок. — Только попробуй сломать мне дверь или замочную скважину, — выкрикнул Су, по звукам, отпирающий дверь. — Что так долго? Никак не мог из туалета выйти? — Чондэ засмеялся за спинами напарников, даже не думая заходить в квартиру, потому что был уверен в краткосрочности дела. — Вас услышал, блевать потащило, — Кёнсу отстранился от парней, которые нагло ворвались в его квартиру и начали осматривать каждый метр. Грязные следы оставались на полу, глядя на которые Кёнсу каждому мысленно оторвал голову. — Откуда столько смелости и дерзости? Неужели Бэкхён написал тебе список клише? — Бэкбом подошёл вплотную к парню, впечатав его в стену, и сильно сжал ладонью его лицо. — Где он? — Я не знаю, — шикнул Кёнсу и отвёл взгляд в сторону. — Говори, иначе тебя будет ждать участь, пострашнее той, что вчера отведал мой братец, — позади Бома появились Минсок и Сехун, которые устрашающе смотрели на парня, загнанного в угол. Кёнсу метался внутри, боролся с собственным страхом и желанием выдать Хённи. Ему было чертовски страшно, но он вспомнил слова, что, если Бэкбом найдёт Хённи раньше времени, то просто убьёт его. А смерти своего друга Кёнсу не хотел. — Да не знаю я! — визг поднялся на всю квартиру, чуть ли не оглушив бандюг. — Куда-то ушёл! Его нет в моей квартире, его вещей тоже! Вы же сами это видите! — Су начинал хныкать. Бэкбом грозно шикнул и отступил от него, грубо убирая руку и бросая парня на пол. Тот поджал ноги к себе и принялся тихонько плакать, пока брат его друга ещё раз обошёл квартиру, раскидывая мебель по сторонам. Бом убедился в отсутствии каких-либо следов и покинул квартиру, оставив плачущего Кёнсу, который после его ухода мгновенно вытер слёзы и набрал номер своего друга. — Так куда теперь? — спросил Чондэ, даже не поворачиваясь к главарю. — А я откуда знаю? — он выглядел сильно раздражённым. Бом уткнулся головой в стекло и закрыл глаза. — Отвези меня домой. Никто не стал перечить, даже говорить что-либо. Лучше не беспокоить Бэкбома, когда он в таком довольно редком состоянии. Если бы кто-то из парней осмелился спросить его что-нибудь, то наверняка услышали бы, как Бэк говорит в нос. И если бы не громкая музыка в машине, то они бы точно услышали всхлипы и тихие, но полные боли и непонимания вопросы «почему», адресованные воспоминаниям в голове.