Вонхо стоял возле своего шкафа и собирал вещи, пытаясь унять свой хвост, который нервно «подметал» ковёр на протяжении вот уже всего вечера. Ему сообщили, что багаж брать необязательно, его снабдят всем, чем нужно, но он настоял на своём. Не нужно, чтобы ещё какой-то мальчишка одевал его, хоть в этом и нет ничего такого, ведь тот теперь его временный хозяин. Вот только возраст мальчонки бьёт по гордости.
Утром Вонхо уже здесь не будет. Утром эта жизнь уже будет закончена, но начнётся новая. Голова забита мыслями и раздражением, даже на того же Шону, хоть Вонхо и понимает, что виконт бессилен против самого герцога. Отказывать в услуге было бы крайне глупо и недальновидно.
Вонхо сообщили, что его заберут в поместье, но ненадолго, ведь «Господину Минхёку» пора обучаться школьными знаниями. Подумать только.. Нет, кажется, ему никогда не смириться с этим.
Нужно попытаться думать оптимистично. Допустим, эту ситуацию можно разглядеть как годовой отпуск. Даже напрягаться не придётся. Просто ходи за этим ребёнком, сопровождай в школу - школу! - и не знай напряга. Тебя будут кормить и поить. Чем не круизный лагерь, чтоб его?
Когда чемодан был сложен, Вонхо, наконец, запрыгнул на свою высокую кровать, что упиралась почти в потолок, и уткнулся лицом в упругую подушку. Он неоправданно сильно устал за этот вечер. Чуткий сон подкрался совсем бесшумно, как кошки подкрадываются к своей жертве. И, почти как и всегда, снилось что-то неспокойное, вынуждая ушки подрагивать каждый раз, когда наваливалась очередная волна чего-то нехорошего.
Всю ночь сон был беспокойным и туманным, как и ближайшее будущее Вонхо.
Дверь тихо скрипнула и занавесы Морфея резко распахнулись, уронив на голову реальность. В комнату вошел сонный Хёнвон с зубной щёткой во рту, полотенцем на шее и влажными ушками, которые, видимо, ещё не успели высохнуть после утреннего душа. Он зевнул, показывая клычки, и потерев глаза, которые как всегда не хотели открываться с утра пораньше, сонно сказал:
— За тобой твой хозяин приехал. Карета уже ждёт,
телохранитель, — хмыкнув последнее слово, он, почёсывая затылок, повернулся к двери.
— Почему карета? Я думал, заедет машина и удастся без излишнего внимания, — отозвался с кровати Вонхо, сонно, но не менее ловко спрыгивая на пол и хватая своё полотенце.
Ему и так стыдно за контракт с ребёнком, и чем скорее и незаметнее пролетит этот год, тем лучше. И незаметнее не только для него. Хотелось бы, чтобы как меньше народу узнало об этом. Такой контракт может запятнать, - если совсем не перечеркнуть, - всю дальнейшую карьеру, что началась буквально несколько часов назад.
Белый лист только-только открылся, а на нём уже клякса в виде няньки. После такого его никто серьезно воспринимать не будет. Никто не увидит в нём профессионализм и даже редкая порода не спасёт. Неужели этот год только начало и теперь из-за этого последуют только
такие?
— А я откуда знаю? Видимо захотели именно карету, — сморщился Хёнвон. — Спроси у своего
хозяина.
— Хёнвон, если и дальше продолжишь, то я укушу тебя.
— Куда дальше-то? Максимум через час тебя уже тут не будет, так что дай посмаковать такой шанс, — отозвался тот, убирая зубную щётку со рта, — И, кстати, кусал ведь уже, и, знаешь, это чертовски заводит, — усмехнулся Хёнвон и, как-то резко дёрнув ручку двери, скрылся в коридоре.
Вонхо хмыкнул, закусив губу. В голове было куча подобных моментов, которые воспоминаниями хоть немного отвлекли от нерадушных мыслей. Их обоих многое связывает.
***
Горячая ванна расслабила тело, но не успокоила голову, которая всё ещё не хотела осознавать, что через несколько минут он уедет
в новую семью.
Именно 'семью', ведь у нэко принято считать, что тот, кто забрал под свою крышу — является семьёй, даже если это временно. Ибо те опекают, кормят, дают кров над головой и тому подобное, а нэко в свою очередь отплачивают своей защитой. Это было бы даже хорошо и, наверно, правильно, если бы не заключались контракты, не платили за услуги, а выбор был бы свободным с обоих сторон, а ни только одной.
Каждый кот тайно мечтает о семье, но Вонхо не просто какой-то кот, у него иная порода. А у таких свои законы, свои правила, и таких нельзя «укротить», а те, кто пытается — обречены на провал, в тяжелом случае — на гибель.
Нарочито медленно одеваясь, - словно это хоть как-то спасёт или повлияет на контракт, который вдруг таинственным образом потеряется или рассыпется прахом, - Вонхо уверенно вцепился в свой чемодан и вышел из комнаты, не оглядываясь и больше не задерживаясь дольше положенного.
Шону встретил его в главном холле, коротко кивнув. Он провожает одного из своих лучших учеников, мысленно желая ему удачи. Он как никто другой знает, как она будет нужна в той семье. Но с виду - просто равнодушно молчит, давая Вонхо возможности попрощаться с этим местом, в котором тот провёл всю свою осознанную жизнь. И пусть этот срок заключается в пятнадцати лет, - это не много, - но более чем достаточно, что бы называть эти стены своим домом.
Они шли молча, пока не миновали плиточный двор, подходя к карете, которая уже готова отправиться в путь. Кучер ещё раз проверил ремешки и связки, а слуга, забрав чемодан у Вонхо, закреплял его позади кабины.
— Удачи, котёнок, — наконец сказал Шону, когда тот же слуга распахнул дверцу в пригласительном жесте.
— Спасибо, — буркнул тот через плечо, усаживаясь в карету.
Надо бы, наверно, ещё что-то сказать, ведь оба чувствуют себя немного неловко. Но они молчат. Виконт провожает своего очередного котёнка к чужим людям «на работу» по контракту.
Формальность, которой они должны придерживаться.
Шону сцепил руки за спиной и проводил взглядом движения слуги, когда тот захлопнул дверцу. Послышался щелчок замка, чуть скрипнула карета, когда этот же слуга запрыгнул позади кабинки - рядом с чемоданом; после громкое «йя» кучера, свист плети и цоканье подкованных копыт, заглушающие фырканье лошадей. Шону вздохнул, стоя ещё с пару секунд, а потом чуть расправил плечи и, не расцепляя рук за спиной, направился обратно в особняк.
Он как никто другой знает, что Вонхо редкий «котик», а так же, что тот очень способный и должен справиться со всеми крюками герцога, не потратив свои жизни.
Когда колёса скрипнули, и карета дёрнулась, Вонхо облегчённо размяк на не очень мягком сиденье. Он рад, что едет один, и никто сейчас не сидит рядом или напротив, создавая неловкую атмосферу. В принципе, ему всё равно на окружающих, но излишнее внимание он, правда, не сильно любит, а теперь и тем более. Нужно держаться нейтрально ото всех и сосредоточиться только на своём хозяине. Было бы даже смешно, не будь так печально..
Вообще, в карете ехать не очень удобно, он не привык. В них перемещаются только знатные люди. Хоть он и нэко благородного господина, но в карете ездил крайне редко, ведь всех котиков не перевезёшь в ней, а они почти каждый сезон ездят в Сеул. В машине как-то удобнее — не трясёт так и не укачивает, словно на корабле или в люльке. Если бы у него был слабый организм, давно бы вывернул свой желудок наизнанку.
Отдёрнув тоненькую занавеску, Вонхо принялся смотреть в окно, погружаясь в свои мысли и настраиваясь на то, что будет теперь телохранителем. Да так глубоко задумался, что даже уже не слышит проезжающие мимо машины и цоканье копыт лошадей, - как этой кареты, так и остальных, кто проносился мимо. Ничего сложного не будет в том, чтобы защищать мальчонку от разных бугаев, тем более от подобных тем, кто «похищал» его вчера. И в который уже раз он думает об этом?
Просто, это зря истраченное время. Целый год - просто взять и выкинуть. Никакой пользы и проку. Мысли роем пчел шумели в голове, накатывая некое беспокойство о том, - что его ожидает, когда дверца кареты вновь распахнётся? Как долго будет тянуться этот год? И в случае чего, как разорвать контракт, нанеся как можно меньше ущерба обоим сторонам, или хотя бы Шону?
Очнулся Вонхо от своих мыслей, когда стало слишком тихо. Точнее, звуки машин и остального вида транспорта не наблюдалось. Вонхо проморгался и, выгнув спину, вновь припал к окну. Вид расстилался на зеленеющие холмы, за которыми еле виднелся город. После, цоканье копыт начало раздаваться эхом, словно капли воды в сырой пещере, и всё накрыло тенью. Они проезжали через небольшой тоннель.
В принципе, дорога в нём была не такой уж и длинной, и вскоре глаза вновь ослепило яркое солнце, а каменные стены тоннеля сменились на резной и железный заборчик.
— Добро пожаловать, хоть и ненадолго, — безэмоционально встретил Вонхо какой-то мужчина, когда карета остановилась, и его проводили в просторный холл поместья. — Вы Шин Хосок...?
— Вонхо.
— ...Моё имя Джон, я смотритель этого чудесного поместья. — не обращая внимание на исправление, всё так же продолжил мужчина. — И должен проследить за тем, чтобы Вам было комфортно. Я выслушаю Ваши предпочтения в кушанье и покоях, а так же мы должны обсудить с Вами скорый переезд в город. Но об этом потом. Ваш хозяин ожидает Вас и просит прощения за то, что не смог встретить лично. Следуйте за Ын Ёном, он покажет Вам вашу комнату, а позже, я вернусь и выслушаю пожелания.
Джон указал ладонью на того слугу, что держал чемодан Вонхо и, слегка поклонившись, ушёл. Ын Ён отвесил низкий поклон и направился в нужную им сторону. Вонхо не особо смотрел по сторонам: коридоры тянулись за коридорами, широкие и резные лестницы, фарфоровые вазы, впечатляющие люстры и электронные камины, от которых конечно же нет никакого тепла, но они видимо, для декора. Много места и света, а некоторые помещения были особо вычурные, крича о положении хозяина.
Когда они остановились возле белых дверей с золотистыми ручками, Вонхо путь перегородил очередной житель этого поместья. А когда Ын растворил двери, мужчина выставил руку с указкой, какие бывают в школах, и не дал пройти. Вонхо чуть выгнул бровь, а тот, наконец, подал голос:
— Осмотр на наличие оружия, — пояснил он и начал медленно обходить Вонхо, осматривая его с ног до головы.
Осмотрщик снова протянул указку, для того, чтобы её кончиком оттопырить накидку, разглядывая чёрно-белую рубашку, после он дотронулся до скул Вонхо, вынуждая слегка опрокинуть голову. Для котов это слабая сторона — шея очень нежная и чувствительная, хищники всегда норовят перегрызть именно её, поэтому он еле слышно зарычал. Но мужчина не останавливался и кажется, совсем не был впечатлён или хоть немного напуган. Кончик указки медленно прошелся по пульсирующей венке и начал скользить к рельефному торсу.
— Я сейчас эту указку тебе в зад засуну, — спокойно сказал Вонхо, когда упомянутый предмет заскользил к бёдрам.
Он не смотрел на этого мужчину, отображая свой взгляд прямо перед собой, поэтому тот не увидел опасного огонька в его глазах. Осмотрщик фыркнул и, сунув указку в руки слуги, который терпеливо ждал Вонхо, начал руками ощупывать тело, как это делают полицейские.
— Если не нравится этот предмет, в действие с удовольствием пущу руки. Кстати, ты не имеешь права нападать на жителей этого поместья. Запомни это, чтобы жизни не терять и не вынуждать надевать на тебя воспитывающий ошейник, раз уж умом тебя не наделили перед приездом сюда.
Вонхо усмехнулся и, продолжая сверлить взглядом пространство перед собой, медленно вдохнул. Ему оставалось только перебирать в голове правила телохранителя, словно мантру.
Мужчина сначала действительно ощупывал наличие оружия, как делают это органы правопорядка, но после уже стал проверять границы дозволенного. Он прошелся ладонями по талии, разглядывая тело, что скрыто под рубашкой, заскользил к бёдрам и снова обошел, опуская руки к пояснице. Он только слышал о нэко, но никогда не видел их в живую, да ещё и так близко. Этого кота привели сюда служить и если тот будет задирать нос, он живенько укажет ему его место. Ведь чаще всего он слышал о их не только выдающихся способностей, но и о большой гордости, которая в этом месте страшно карается.
— Не тронь мой хвост, — предупредил Вонхо, когда наглые пальцы заскользили к основанию этой части тела.
Мужчина только криво улыбнулся, разглядывая вид сзади, а после всё-таки нашёл храбрости и наглости, чтобы пройтись рукой по мощному хвосту, едва ли сцепляя на нём пальцы в кольцо. Вонхо резко развернулся и, схватив его за шею, приподнял, припечатывая к стене, от чего слуга Ын Ён тихо пискнул и дёрнулся от неожиданности подобного действия.
— Не стоит испытывать меня, — так же спокойно сказал Вонхо, сверлив наглеца уже голубыми глазами, — А проверять на наличие оружия — тем более, потому что самое главное оружие всегда при мне, — он чуть сильнее сдавил его шею, и мужчина почувствовал демонстративно удлиняющиеся острые когти.
— Пока служишь в этой семье, забудь о своей дерзости и гордости, не то тебе это быстро вырвут на корню и воспитают как подобает. — прохрипел осмотрщик с дергающейся от нехватки кислорода ухмылкой.
Вонхо не признает себе, но тот прав. Что ж, первый рабочий день всегда комом? Косяк прям с порога, а он ещё даже со своим хозяином не встретился. Вонхо отпустил мужчину так же резко, как и схватил, а потом махнул головой слуге, в знак того, чтобы тот показывал дорогу.
Второй раз переграждать путь не стали.
Они вошли в общую комнату. Та была светлой и просторной, с панорамными окнами; в ней почти не было мебели, кроме пары софы, опять же электронного камина и домашней мини-пальмы, что стояла у стены. Ын Ён подошел к ещё одним белым дверям и, прежде чем распахнуть их, стукнул дважды.
Как только Вонхо прошёл за ним в следующую просторную комнату, ребёнок вскочил с лоджии, что была закидана подушками, и, опустив руку с пультом, во все глаза начал смотреть на своего телохранителя.
Повисла тишина. И этот пацаненок действительно его хозяин?
К этому сложно будет привыкнуть.
Вертолётик, которым ребёнок управлял до этого, врезался в стену и с жужжанием упал на паркет. Минхёк хотел что-то сказать, так как уже вдохнул и открыл рот, но, видимо, передумал. Глаза у него чуть опухшие и покрасневшие, наверно, плакал ночью, а нос и ладошки — ободраны после вчерашнего, но намазаны какой-то заживляющей мазью. Было видно, что лекари старательно хлопотали над этими царапинами.
Джон передавал извинения от лица господина, что тот не смог лично встретить своего телохранителя. Он в принципе и не обязан делать этого, но Вонхо показалось, что ребёнка просто напросто заперли тут, а эти извинения совсем ему не принадлежат.
— Ваша спальня, месье.
Видимо, они слишком долго пялились друг на друга, раз Ын Ён впервые подал голос, склонившись, и указал на дверь, что вела в упомянутую комнату.
Эта дверь была такой же белой, как и остальные, с золотистой ручкой, а рядом с ней была ещё одна и, скорее всего, вела в спальню ребёнка. Ын Ён оставил багаж на пороге и с поклоном удалился.
Вонхо быстренько прошёлся взглядом по общей комнате: широкое окно с лоджией, на стенах пара непонятных картин, мальчонка, смущёно закусывающий губы с лёгкой улыбкой, валяющийся вертолётик, софа, резное массивное кресло, кресло-качалка, шерстяные коврики, что были расположены вразброс, но создавали некий вид уюта; два резных комода из красного дерева, на одном из которых стояли на подставке несколько книг, а посередине всей комнаты квадратный и низкий столик с подушками.
И вроде бы всё должно создавать уют, но тут от него только некое подобие. Больше веет пустотой. Или может это только так кажется, потому что место новое и стоит хоть немного привыкнуть?
Вонхо ещё раз прошёлся глазами по интерьеру и, повернувшись к своей двери, распахнул её, но прежде чем он вошёл, его остановил голос мальчика:
— Киса! — робко позвал Минхёк, наконец, решившись обратиться к нему.
—
Вонхо, — поправил его тот и развернулся к ребёнку в пол корпуса. — Я буду разбирать вещи, дверь оставлю открытой, так что если понадоблюсь, ты знаешь, где я.
Он пронаблюдал, как счастливо засиял мальчонка, активно кивая, и, взяв свой чемодан, наконец, вошёл в свою спальню, не закрывая за собой дверь.
Комната была не очень большой. Шкаф, комод, прикрывающий пол ковролин, ещё одна дверь, что ведёт к спальне Минхёка; пуфик перед широкой кроватью, а у её изголовья, как и по стандарту — две прикроватные тумбы. Сама же постель была обычной, невысокой и слишком мягкой. Вонхо теперь знает, что первым делом скажет Джону заменить.
Он раскрыл шкаф и, открыв чемодан, начал разбирать свои вещи, краем глаза замечая, как к нему осторожно заглядывает Минхёк, ковыряя свои ногти. Если у мальчика и есть смущённость, то её, видимо, вытесняет детское любопытство.
Ну, ещё бы, интересно же «тайно» наблюдать за парнем, который такой высокий и красивый, и ушки иной раз прижимает, когда думает на какую именно полку сложить те или иные вещи; а толстый хвост с загнутым кончиком, - как ручка зонтика, чтобы тот не волочился по полу, - и вовсе вызывал наивысший восторг. Минхёк чуть ли не пищал от радости и удовольствия, что это его защитник, охранник, телохранитель и, возможно, даже друг. Хотя, нет. Не «возможно», а он просто обязан подружиться с этим храбрым и сильным кисой!
— И долго ты будешь шпионить за мной? — спросил Вонхо, поворачиваясь к Минхёку, который в испуге, что его обнаружили, тут же скрылся за дверной косяк, а уже оттуда подал голос:
— Поиграй со мной, мне скучно.
Ну, нет, сейчас бы лучше потренироваться или в зал пойти для поддержания тела в тонусе, а не играть в машинки или салки с мальчишкой. Вонхо убрал в сторону свой чемодан и беззвучно подошел к двери, засовывая руки в карманы и упираясь плечом о косяк.
— Я твой телохранитель, — ответил он, от чего Минхёк вздрогнул от неожиданности и задрал голову вверх, смотря восхищённым взглядом на светлые и чуть пушистые ушки нэко. — А это значит, что я должен защищать тебя от злодеев, а не от скуки, — продолжал Вонхо и наклонился к нему, не высовывая рук из карманов. — Знаешь, что неприлично так пялиться?
Минхёк только закатился своим детским смехом, протягивая руки к таким манящим ушкам, и, прежде чем Вонхо успел подумать отстраниться от него, в двери чётко дважды стукнули, заставляя младшего отдёрнуть руки назад. Вошёл Джон, который ранее встретил Вонхо по приезду. В руке он держал блокнот и ручку, готовый записывать пожелания нэко.
Отвесив низкий поклон Минхёку, Джон поревёл взгляд на Вонхо и заговорил:
— Как и обещал, я с визитом и готов выслушать, а так же обговорить детали вашего проживания в Сеуле, которое начнётся с лета. У нас осталось пара месяцев, поэтому надеюсь, что всё успеем. После нашей беседы - прикажу подать обед. Вы, наверняка, проголодались и устали с дороги.
Вонхо только теперь обратно выпрямился и кивнул. Джон щёлкнул авторучкой и очень быстро начал записывать всё то, что тот говорил. После заметок про предпочтения в еде, в которой в основном был рацион из мяса и фруктов, они перешли к обсуждению проживания в городе.
Вонхо говорил, что им нужен дом или на край — квартира, но с низким этажом, чтобы в случае чего, можно было выпрыгнуть из окна. Сам нэко, в принципе, может сигать с большой высоты, но Минхёк — нет. Так же говорил, что у него должен быть быстрый доступ к спальне мальчика, как и здесь. Кровать же должна быть высокой к потолку и жёсткой, но подушки должны быть мягкими и упругими. На вопрос о одеяле и предпочтение материала Вонхо уже немного задумался. Покрывалом он пользуется очень редко, но пусть будет, а на материал всё равно.
Катану нужно подтачивать и чистить каждый раз после использования, поэтому нужен тот, кто будет делать это. Так же он сказал про машину, сразу же отказав варианту с каретой, но Джон всё-таки настоял на хотя бы скромном экипаже, ведь: «Минхёк — Господин, а не какой-то безродный мальчишка». Вот только какого именно статуса, рода и кто его родители, рассказать не удосужились, да и Вонхо не должно это заботить, кроме безопасности мальчика.
После почти часового разговора, где Минхёк тихо восхищался каждый раз, когда киса упоминал о нём, Джон, наконец, ушёл, а слуги внесли подносы с обедом.
— Приятного аппетита, — блестел глазами Минхёк, ерзая на подушке и постукивая, как краб, палочками.
— Спасибо, и тебе, — ответил Вонхо.
Минхёк почти не ел и каждый раз отвлекался на то, чтобы понаблюдать за тем, как ест его телохранитель. А вдруг киса кушает как-то по-особенному, не так, как все? Но хоть тот ел обычно, мальчику всё же что-то казалось в этом особенное. Может, маленькие и очень острые на вид, беленькие клычки? Или то, как ушки совсем слегка «отворачиваются» к затылку, когда тот откусывает яблоко? А хвостик что делает?
— Может, хватит? — наконец не выдержал Вонхо, когда Минхёк начал как можно незаметнее заглядывать под столик, чтобы узнать поведение его хвоста. — Ешь давай, а не глазами хлопай. Остыло уже всё.
Его посещают мысли, что выбрали его не за отличные способности, породу и даже прекрасную защиту, которые он может предоставить, а просто за то, чтобы пялиться. Но мысли эти он старался отгонять, сосредотачиваясь на своих обязанностях, которые не должны меняться, будь подопечному хоть годик или сто лет. Нужно всегда относиться серьёзно к своей работе. Чёрт..
Минхёк тут же выпрямился и заулыбался.
— Ты такой красивый!
Вонхо даже и не знает, как реагировать. Ответить «спасибо», просто улыбнуться, сгоняя тем самым свой вид телохранителя и показывая свою кошачью притягательность? Хотя, кажется, с этим на «отлично» справляются его ушки и хвост. Или ответить что-то ещё? Бред же. Как вообще вести себя с ребёнком?
Кажется, что всё будет сложнее, чем он представлял.
А что он себе вообще представлял? Что восьмилетний ребёнок будет сдержанным, говорить только по делу и обсуждать свой выход в люди, обговаривая кто с ним встретиться и на ком именно заострить своё внимание и чутьё? Ну не смешно ли? Наверное, своей наивностью Вонхо недалеко ушёл от этого мальчика.
— Можно потрогать? — робко спросил Минхёк и, не дожидаясь ответа, потянул свои маленькие и загребущие ручонки, которые были в царапинах, к его хвосту, что спящей змеёй расположился на подушке и плавно скатывался на шерстяной коврик.
— Эй! — возмутился Вонхо, одёргивая свой хвост и пряча его подальше от детских и цепких пальчиков. Минхёк даже вздрогнул. Он так трепетал, пока тянулся к нему, что это неожиданное «эй» испугало его. — Так, давай усвоим кое-что. Первое и самое важное — нельзя. трогать. мой. хвост. Понятно?
— А ушки? — попытал надежду Минхёк, поджимая губы и стараясь смотреть как можно жалобнее.
— И ушки тоже.
Нельзя, — устало вздохнул Вонхо, на которого, видимо, не подействовало обаяние мальчонки.
Такой ответ не обрадовал младшего, потому что подбородок опасно задрожал, сообщая о том, что ещё немного, и мальчик разревётся. Вонхо поспешно встал и направился в свою комнату, пока плотину слёз не прорвало. Но Минхёк проглотил это критичное и преследовавшее его ужасное слово «нельзя» и тоже вскочил, догоняя Вонхо и теребя его за штанину, выпячивая нижнюю губу для пущего эффекта обиды.
— Поиграй со мной! Мне скучно.. нууу.. поиграй, — канючил он, не сводя с Вонхо своих блестящих чёрных глаз.
Тот остановился в метре от двери и, опустив взгляд на мальчика, снова начал задаваться вопросом: как ему вести себя с ним? Ну не развлекать же!
— Я с дороги и устал, мне нужно помыться. У тебя вон игрушки есть.
— Но они со мной не играют! — хныкал Минхёк, сжимая его штанину. —
Мне нужно играть с ними. Но так не очень интересно! Кииса, ну поиграй! Нуу.
— Вонхо, — опять поправил его тот. — Скажу прямо: я не хочу играть с тобой, мне это не интересно. Смотри, какой у тебя чудесный вертолёт есть! Поиграй с ним. — попытался смягчить сказанное парень и, сделав шаг к двери, уже коснулся её ручки.
— В саду стоит большой вертолёт, но с ним играть мне не разрешают, — понурил голову Минхёк. — Почему тебе неинтересно играть со мной? Ты же даже не пробовал.
— Не хочу пробовать, я устал.
— А когда отдохнёшь, попробуешь?
— Вот когда отдохну, тогда и посмотрим.
Ответ был каки-то лукавым и точно ничего не обещающим. Но, кажется, мальчика он вполне устроил.
Пока Вонхо принимал душ, он дважды слышал, как маленький кулачок стучится в дверь. После, Минхёк заглядывал к нему в комнату, наверное, каждые пять минут, и спрашивал: «отдохнул ли он?», тем самым ещё больше утомляя. Но твёрдый ответ «нет» не сбивал в нём настроя и надежды на положительный ответ.
После ужина Вонхо успел только опуститься в кресло, чтобы открыть книгу, - которую он привёз с собой, - на нужной странице, как снова последовал уже надоедливый вопрос и всё тот же ответ.
— А когда отдохнёшь? Ты очень долго отдыхаешь!
— Когда донимать меня перестанешь. Это утомляет, займись уже чем-нибудь, — непринуждённо ответил Вонхо, не отрываясь от книги.
В голове пронеслась мысль о том, что младший нашёл, чем заняться — задавать один и тот же вопрос каждые пять минут на протяжении вот уже половины дня. Парень ещё сутки тут не пробыл, а мальчонка уже очень даже надоел. Вонхо отметил для себя, что дети бывают настырными и приставучими. Или только этот такой?
— А чем заняться?
— Я не знаю. Чем-нибудь.
Минхёк только удручённо вздохнул и бухнулся на пол, понурив голову. Вонхо покосился на него и, перелистывая страницу, постарался хоть как-то подать идею, чтобы только бы не играть с ним.
— А чем ты до этого занимался? Во что раньше играл?
— Раньше Рен со мной игрался, — тихо, не поднимая головы, ответил Минхёк, а после, совсем тихо, добавил: — а теперь его нет. Он.. Он потерялся.
Вонхо чуть нахмурился, вспоминая имя «Рен», и где он уже о нём слышал. Кончик хвоста, что свисал с кресла, чуть ли не доставая до паркета, начал нервно вилять, постукивая о деревянную ножку, и вновь приковывая к себе внимание мальчонки. Минхёк только потянулся к нему, чтобы хотя бы исподтишка коснуться, но Вонхо вспомнил, кто такой Рен. Это тот пёс, увиденный им при их первой встрече, которого убили. Шумно вздыхая, он резко опустил книгу, от чего Минхёк снова вздрогнул и, не успев дотянуться, одёрнул свои руки.
— Хорошо, попробую. Но только один раз. Ладно? — посмотрел парень на мальчика, и тот тут же радостно закивал.
Как оказалось, играть с ним и не пришлось. Какие бы игрушки Вонхо не брал, — те тут же вызывали интерес мальчонки, и он оживлённо начинал рассказывать и показывать, как играть с ними, как их зовут, и что те умеют. А демонстрируя эти умения, он заигрывался с ними и поглощался собственной игрой.
Вонхо только оставалось сидеть на софе, а Минхёку было достаточно и того, что киса смотрит как он играет, поэтому, старался играть как можно занятнее, чтобы тот не переставал наблюдать. Ведь так — интересней.
Вонхо сидел и думал, чем этот мелкий мог насолить кому-то, зачем его похищали, кто его родители, и почему об этом никто ему не говорит. Почему мальчишка говорит о том, что собака потерялась, когда сам же ревел над убитой? От кого потребуется защищать этого ребёнка? Что Вонхо ждёт в этот год? Что ждёт тут и по переезду в Сеул?
Но после, мысли пошли и об особняке виконта. Кто чем там занимается? А потом вспомнил, что у остальных экзамен, и они уехали в город. Шону наверняка сейчас проверяет всех. А Хёнвон тоже поехал? Или решил пропустить экзамен из-за модельства? Какая сейчас погода в Сеуле? Что именно они там практикуют в этот раз?
Думая о тренировках, он почувствовал, как тело затекло, и, выныривая из своих мыслей, заметил, что Минхёк широко зевает, чуть ли не роняя робота-трансформера.
В дверь пару раз стукнули, прямо тогда, когда стрелка часов перешла на половину десятого. Вошли две служанки и, отвесив поклон, принялись за свои обязанности. Одна из них вошла в комнату Минхёка и начала подготавливать его постель ко сну, вторая приглушать свет.
— Господин, Вам пора ложиться спать, — поклонилась девушка, которая подготавливала кровать мальчика.
Служанки оставили графин с водой, вазу с фруктами и, заглушив последнюю лампу, удалились.
Вот и подошёл к концу первый "рабочий" день. "Карьера телохранителя"..
От неё тут только одно название. - промелькнуло в голове перед тем, как заснуть.
***
Утро наступило, как и обычно — рано. Вставать не хотелось, ибо ночью Вонхо немного засиделся за книгой дольше обычного, потому что то и дело выпадал из реальности за своими мыслями, из-за чего приходилось по сотне раз перечитывать одну и ту же строчку. И так у него около часа выходило на одну страницу.
А проснулся он на шкафу. Хоть и кровать заменили вчера на жёсткую, но та не была высокой, а нужную ему будут делать минимум около недели. Вонхо ловко и бесшумно спрыгнул на пол и, проверив спящего Минхёка, направился в душ. Затем, как только вышел оттуда, услышал стук в дверь, после чего, зашли работники наводить суматоху и желать «доброго утра».
Те же девушки что и вчера - быстренько проходились пушистыми кисточками по красному дереву, избавляясь от пыли, что успела появиться за ночь. Другая взбивала подушки, которые были раскиданы на лоджии; парень раскрыл окна, видимо, для новой пыли и, начал разбрызгивать через распылитель ароматную воду; другие накрывали столик на завтрак и поправляли возле него подушки, а оставшийся паренёк пошёл будить Господина.
Очень много народу - даже для этого не маленького помещения.
Минхёк вышел из комнаты и, потирая ещё спящие глаза, тут же начал искать взглядом Вонхо, а после того, как увидел его, перестал сопротивляться и пятиться, когда слуга пытался увести его, чтобы умыться и почистить зубы.
Вонхо думал, что ему придётся весь год терпеть обычного избалованного и наглого ребёнка, но, Минхёк не кажется таким. Или это опять же - только на первый взгляд?
За завтраком тот снова разглядывал Вонхо, уделяя особое внимание ушкам, так как свой хвост телохранитель спрятал от любопытных и бесстыжих чёрных глаз.
Так проходит каждое утро, вот уже на протяжении трёх недель.
Мало что изменилось с его первого дня на службе. Если это вообще можно так назвать. Дни тянуться слишком медленно и тягуче, без привычного плотного расписания. Вонхо впервые так долго находится вдали от своего дома. Он начинает.. скучать?
Нет той суматохи и шума остальных ребят из группы. Доставщик пиццы не палит их группу перед Шону, который настрого запрещает им употреблять вредную пищу. Нет драки за очередь в душ - иди когда хочешь.
Тишина порой уж слишком тихая, и если раньше Вонхо сбегал на крыши, чтобы послушать именно её, то здесь та была давящей. График полностью отличался от привычного.
Конечно, Вонхо всё так же тренируется, как то было в особняке виконта, а мальчик - как и в первый день - всё так же жадно разглядывает своего молодого телохранителя, пытаясь запомнить каждую мелочь и деталь.
Всё необычное в нём притягивало мальчонку. Хотелось узнать как Вонхо видит, слышит, как чувствует свой хвост. А ещё просто потому, что скучал. Ведь после завтрака, киса уходил в глубь поместья вместе с дворецким. Они о чём-то разговаривали, что-то отмечали в письменном планшете, и времени на самого Минхёка ни у кого не было.
И одно дело, когда в твоих телохранителях обычные люди, которые не имеют таких очаровательных ушек, шикарного хвоста и великолепных клычков. Другое дело - его киса. И пусть он смотрит так же равнодушно, как и предыдущие телохранители или любой из жителя этого поместья, что-то такое было в его взгляде, что Минхёка невероятно притягивало. И вряд ли это кошачий отблеск, если свет на глаза падал под нужным углом.
Чаще всего, киса возвращался ближе к ночи, когда служанки уже укладывали Минхёка спать. Они редко пересекались друг с другом. Мин мог видеть его только по утрам, но иногда, замечал и в своих дверях, всякий раз когда в комнату кто-либо заходил. Вонхо был исключительно за её пределами.
Мальчик не мог понять, почему киса оставляет его одного. Он ведь теперь его? Так почему же не разговаривает с ним, не играет?
Минхёк так сильно хотел с ним подружиться, ведь больше ни у кого на свете нет такого кисы, как у него.
Вонхо бродит по бесконечным коридорам поместья, совсем не слушая Джона. Он уже давно понял, что дворецкий ему не расскажет ничего из того, что действительно нужно знать. Да и коридоров хоть и было много, но так же во многие Вонхо никто не водил.
Так же никто не собирался ему показывать секреты этого поместья, тайные лазейки, проходы и выходы. Почему? Конфиденциальность и неразглашение тайн входит в правила и пункты телохранителя. Они же знают об этом, как и о том, что нэко в этом плане самые надёжные. Но всё равно даже и не пытаются что-либо показать или рассказать. Это сбивало с толку. Это ведь их же собственная безопасность.. Вонхо впервые сталкивается с таким.
Наниматели всегда полностью раскрывали и доверяли свою безопасность нэко, показывая все возможные и невозможные пути отступления или укрытия, для своей же защиты. Но только не в этом случае. Вонхо понимает, что всё это с точностью да наоборот скрывают
от него.
И в голове начинает комаром зудеть мысль: а не слишком ли серьёзно от отнёсся к этой работе? И есть ли вообще от кого защищать мальчика? Мысли о том, что его наняли на утешение ребёнка - всё сильнее прилипали к подкорке головного мозга, и отгонять их было всё сложнее.
Гордость рычала и билась дикой пумой в груди, и раз уж ему никто не собирается что-либо показывать, усложняя этим работу телохранителя, Вонхо решает узнать всё сам.
В моменты, когда их встречи с дворецким прекращаются, он не уходит послушным котиком обратно в комнату, а бродит по поместью, возвращаясь только ближе к полуночи.
Но эти прогулки не оправдывают ожидания. За неделю, понемногу, Вонхо обошел всё поместье, но так и не нашел ничего подозрительного.
Постоянно закрытые коридоры, куда даже прислуги ходили очень редко, - не скрывали в себе ничего особенного. Разочарование и чувство зря растраченного времени и таланта на этот контракт, прилипало гадкой шелухой всё больше с каждым днём.
Обойдя закрытые коридоры ещё раз, - благо его беззвучные шаги никто не слышит в тишине поместья, - Вонхо возвращается в комнату, думая о том, чтобы связаться с Шону и расторгнуть контракт.
Он всю свою осознанно прожитую жизнь потратил, чтобы эта катана, - закреплённая на его бедре, - стала его верной спутницей. И сидеть в стенах с сопливым, избалованным ребёнком он не намерен. Да, именно таким он считает этого Минхёка. Тому привозят самые разные игрушки, работают на него по меньшей мере человек десять, и тому ещё что-то нужно, он постоянно что-то просит и постоянно чем-то недоволен.
Если в первые дни пребывания здесь - Минхёк казался обычным мальчишкой, то после прослеживался некий "спад" его поведения.
Вот что ещё нужно маленькому ребёнку? У него же есть всё необходимое.
С такими мыслями и безо всякого энтузиазма, Вонхо возвращается к комнате, но так и не доходит до неё, останавливаясь возле противоположной двери. Уши улавливают знакомые голоса, и не то, чтобы он хотел подслушивать, просто разговор на повышенных тонах с Минхёком, казалось довольно-таки странным. Все трясутся над своим восьмилетним Господином, и этот тон голоса из ряда вон выходящий.
— Зачем Вам идти вместе с ним? — Вонхо узнал голос этого мужчины - тот был тогда с Минхёком, когда говорили с Шону о заключении контракта. — Если хотите прогуляться, мы всё подготовим, не нужно брать телохранителя собой всюду и по таким пустякам, как сад.
— Меня снова заберут, они опять нападали, — послышался теперь голос маленького Минхёка.
— На Вас не нападали! — зашипел мужчина. — Вы просто забегались с Реном и упали! А пёс сбежал! Вы меня поняли?!
Вонхо решил войти и выяснить, почему ребёнка заставляют принять ложь, когда всё было не так? Ведь он сам присутствовал там. Но не успел он протянуть руки к двери, как ему на голову скинули что-то тяжёлое.
В ушах зазвенело, и в ту же секунду послышался грохот. На пол упало треснутое ведёрко, вместе с его содержимым: тряпочкой для пыли, щёткой, специальным шампунем и остальной мелочёвкой бытовой химии, создавая беспорядок.
Нахмурившись, он поднял голову вверх и увидел виновника этого происшествия, а точнее виновницу. Служанка с испугом посмотрела на него, не зная, то ли спрятаться за перила, то ли наоборот показаться и попытаться оправдаться в своей неуклюжести.
И, видимо, выбрала второе, так как засеменила по лестнице и упала в ноги к Вонхо, затараторив, прося прощения:
— Во имя Короля, простите меня! Мой поступок заслуживает наказания!
Девушка была молоденькая, где-то восемнадцати лет. Чёрно-белый подол маленьким парашютиком расплылся по ковру, скрывая её ноги; руки тряслись, а белый чепчик, что был на голове, съехал ей на глаза.
Двери позади Вонхо открылись, и в коридор вышел тот самый мужчина, который с угрожающими шипениями разговаривал с Минхёком.
— Что здесь происходит? — спросил он, перебивая мольбы служанки и оглядывая беспорядок на полу, а после, переводя внимание на Вонхо и эту девушку, которая снова затараторила уже более дрожащим голосом:
— Я неудачно поставила ведёрко на перила, когда убиралась, а оно соскользнуло прямо на месье!
— Киса! — ахнул Минхёк, подбегая к Вонхо и, придерживаясь за его штанину, начал подпрыгивать, вытягивая свободную руку вверх, чтобы дотянуться до его головы и проверить наличие кровавых ран, какие ему начали представляться.
— Прекрати, ты с меня сейчас штаны спустишь, — глядя на Минхёка, сказал Вонхо, выдёргивая штанину из его цепких пальчиков.
Тот развернулся к нему спиной, пытаясь прикрыть от служанки и, нахмурившись, обратился к ней:
— А если тебе на голову ведро кинуть? Больно будет! Плакать начнёшь!
Если у Вонхо это вызывает порыв смешка и какого-то неудобства, то служанка же обвела испуганным взглядом троих присутствующих и, снова склонив голову ещё ниже, начала просить прощения и твердить, что она заслуживает наказания, совсем разрыдавшись.
Мужчина посмотрел на нэко, ожидая его вердикта, ведь это недоразумение случилось с ним, поэтому ему и принимать решение по поводу наказания неуклюжей девчонки.
— Нельзя обижать и трогать моего кису! Прогоните её от сюда! — не унимался Минхёк, перебивая её и хмуря брови. Его тонкий пальчик указал на выход из этого просторного помещения.
— Господин!
Она серьёзно?
Эта девушка и впрямь напугалась вердикта ребёнка.
Её сразу же подняли с пола откуда-то взявшиеся работники поместья, и увели к указанным маленьким пальчиком дверям, с сомнением глядя на Вонхо и ожидая его вердикта.
Неужели здесь действительно заправляет всем восьмилетний мальчишка и указывает, кто будет работать, а кто - нет? Да что уж тут говорить, его решение - изменило судьбу Вонхо, напрочь запятнав его рабочее досье. Что уж говорить о служанке.
Как же раздражает. И с какой стати ничего не понимающий избалованный ребёнок имеет право влиять на судьбы остальных? Если ему конфет на десерт не доложат - он тоже выгонит из поместья, лишив заработка?
— Иди, — повёл подбородком Вонхо, озвучивая своё решение по поводу служанки и отпуская её. — Но больше я не потреплю таких "случайностей".
— Да! — гордо поддакнул его словам Минхёк, а мужчина, что до этого молча и безучастно стоял, склонился перед ним и ушел.
Девушка закрыла ладонями лицо, не унимаясь. Она прекрасно знала, что вердикт юного господина обжалованию не подлежит, что бы не сказал добрый месье. Двери закрылись с обратной стороны.
Этим же вечером той девушки больше не будет в этом поместье.
Когда они вошли в их общую комнату, мальчонка попросил Вонхо встать около кресла. Тот равнодушно остановился, всё ещё мантрой зачитывая в голове обязанности перед хозяином, которые указывали на повиновение.
А Минхёк тем временем встал на мягкое сиденье этого кресла и снова попытался дотянуться до головы Вонхо, чтобы проверить наличие кровоточащих ран.
Его глаза метались от макушки к ушкам, а маленькие пальчики из-за волнения чуть подрагивали. Но даже в таком положении он не мог дотянуться, поэтому, пошатываясь, встал ещё на подлокотник и с новым энтузиазмом опять начал тянуться.
Зато Вонхо чуть выгнул спину и приподнял голову, смотря на него сверху вниз и тем самым не давая возможности дотронуться до себя.
Минхёк, надув губы, опустил руки и посмотрел ему в глаза.
Прямо.
И прошло всего лишь одна секунда, одно мгновение.
Мгновение, что было непростительно долгим.
Вонхо почему-то пробрала небольшая дрожь от этого взгляда.
Мощный хвост чуть дёрнулся, а ушки так и норовили прижиться к затылку, но были удержаны усилиями воли от этого позорного действия.
Казалось, что невозможно, чтобы восьмилетний мальчик смотрел таким пронзительным, пронизывающим насквозь взглядом. Его глаза словно бы на миг посмотри в саму полу-кошачью душу.
Вонхо не вдыхает и не выдыхает, глядя в ответ. Это случилось только на какую-то секунду, но и её было вполне достаточно.
Что именно он почувствовал под
таким взглядом ребёнка?
Честно, захотелось ощетинится и зашипеть, что он делал вообще крайне редко.
Чёртова секунда тянулась длиною в самый настоящий час.
Вонхо не видел в этих глазах блики звёзд и вселенную.
Не начали взрываться салюты, а мир не перевернулся с ног на голову.
Дикий кот внутри шипит и царапается, холку подымает, да клыки острые скалит.
В голове стрелой проносится мысль, что этот восьмилетний ребёнок опасен..?
В чём именно заключается угроза, Вонхо не знает, но как бы не хотелось отвернуться или зарычать, он не делает ни того и ни другого. Просто выдерживает эту злосчастную и ненормально долгую секунду, смотря глаза в глаза, словно бы ему кинули вызов, в котором проигрыш будет ровняться смерти.
И прежде чем он начал чуть наклоняться, под натиском чёрных глаз, давая возможности дотянуться и коснуться себя, Минхёк обиженным воронёнком спрыгнул с кресла и всё ещё дуя щёчки, забрался к окну, прилипая к стеклу лбом.
Воздух в комнате снова стал нормальным и прекратил сгущаться до состояния патоки.
Эм.. а он как-то сгущался? Или просто всему виной задержанное дыхание?
Вонхо посмотрел на свою руку и убрал её за спину: невольно удлинившимися когтями, - сам того не замечая, - он проткнул свою ладонь, сжимая кулаки. Бусинки крови от собственных когтей размазались подушечками пальцев.
Что не так? Почему внутри клокочет такая злость и раздражение?
