***
Вонхо открывает глаза, находясь в кромешной тьме, но зрение всё равно позволяет увидеть проползающую по его ноге крысу, которую он тут же отпинывает. И даже не сразу замечает, что лежит на холодном бетонном полу, а ни свисает на цепях. Он оглядывает себя, отмечая крупные синяки и ссадины. Всё тело болит и ноет, напоминая одну цельную гематому, затылок же дико саднит от удара. Головокружение и тошнота, видимо, его близкие спутники на ближайшее время. Вонхо хрипит пересушенным горлом, которое кроме крови и вязкой слюны ничего не может сглотнуть, и озирается по сторонам. Глаза его так же отдают бликами как и крысиные, делая его схожим с ними и таким же ничтожным в этом подвале, где нет ни воды, ни еды, ни маленького окна. Только стены голые и дверь металлическая. Отовсюду несёт мочой, помётом крыс и недавно начинавшегося разлагаться тела, по всей видимости - бывшего здесь "обитателя" пленного, которого слава хвосту - убрали отсюда. Вонхо морщится и через рот дышать пытается, но вонь на языке оседает, добавляя привкусу слюны и крови свою "особенную" горечь. — Опять, сука, по рёбрам.. — хрипло негодовал он, держась за эти самые рёбра. В мутном сознании складывалась смешные мысль, что все эти уроды передают информацию друг-другу об ударах, чтобы остальные били в одно и тоже место. Со смешком, он пытается поудобней усесться, чтобы не задевать свой хвост. Им всё ещё было больно шевелить, из-за попавшего на поясницу удара, но к счастью, перелома на нём не было. Вонхо не толкает дверь и не ощупывает стены, потому, что знает, что это - бесполезно. Громко рыкнув на ещё одну крысу и перепугав этим их всех, из-за чего те начали с писком метаться к плинтусам, он начал думать о чём-то более лучшем, чем о том, что может ожидать его дальше. Но чёртовы мысли продолжали путаться, вспыхивая в голове с не хронологическим порядком. Время текло медленно и вязко, а может и вообще остановилось. Он не помнит, сколько уже сидит так изнемогая от тошноты, голода и жажды, думая о блестящих чёрных глазах и о пухлых губах. Что сейчас делают обладатели этого?***
Хёнвон тихо обматерил всех, кого мог, пока собирался на снятие нового ролика для рекламы. Настроение было паршивое. Бесило абсолютно всё. Стилисты толпятся перед ним, работая в пять пар рук. Двое тянули его волосы, стараясь не обжечь плойкой светлые ушки, ещё двое поправляли мейк и одежду, а пятая пара рук старалась подобрать нужную обувь, пытаясь не задеть шёлковый пушистый хвост, что теплился на длинных ногах парня. Хорошо, что из его хвоста снова не сделали тоненькую "ниточку", прилизав лаком и муссом всю шёрстку. Стилисты терзали его беспощадно, пока не прозвенел звонок и запыхавшийся менеджер не сообщил, что пора начинать. Хёнвон облегченно выдохнул, когда все от него отошли и, выпив таблетку, пошел к съёмочной площадке. Свет слепит, девять камер следят за каждым движением, два десятка пар глаз так же внимательно наблюдают, а сценарист даёт указания, развалившись на удобном стульчике. Режиссер смотрит в экраны ноутбуков, которые показывали глазами камер всё, что происходит на съёмочной площадке, и надевает наушники. Хёнвону нужно сыграть раздражение на якобы отстающие часы, которые потом сменит на новые и долго служащие, с кричащей гравировкой бренда. Он справляется с этим на отлично со второго дубля, так как раздражение ему сейчас хоть отбавляй. Стафф хвалит, режиссёр доволен, менеджер перестал теребить свой галстук, а Хёнвон желает поскорее врезать Вонхо, который вновь умудрился занять почти все его мысли.***
Вонхо потерялся во времени. В кромешной тьме подвальной камеры не было понятно утро ли сейчас, ночь или вечер. Он старался вообще ни о чем не думать, а единственное здесь развлечение заключалось в шугании крыс. И те сначала лазали по нему, когда он засыпал, но через какое-то время перестали пробегать своими ледяными лапками по горячему телу, чувствуя в нём нарастающую угрозу. Скрипнула металлическая дверь, впуская режущий глаза свет, от которого Вонхо тут же щурится. Его грубо отпинывают на пол и всемером придавливают к бетону, чтобы тот не имел возможности вырваться, пока на него цепляют кандалы. Но Вонхо всё равно пытается, только вот сил почему-то практически нет. — Сколько он здесь? — послышался незнакомый голос. — Четыре дня и три ночи, сэр, — тут же последовал ответ, после которого Вонхо снова хватают за волосы и дёргают, поворачивая его избитое лицо на свет. Губы сухие и до крови потресканные, в их уголках корочкой собралась запёкшаяся кровь, а светлая чёлка лезла в глаза твёрдыми сосульками, прикрывая очередной его лиловый синяк. Тело так же покрыто следами от избиения, высохшей и потрескавшейся кровью, да грязью бетонного пола, на котором Вонхо спал, пребывая всё это время в затхлом подвале. И хоть он и старался спать сидя, чтобы ненароком не попасть в вонючую лужицу или крысиный помёт, всё равно, просыпаясь, обнаруживал себя в лежачем положении. Возможно, он бы и мог спать сидя, ведь ему не в первой так приходилось делать на обучении, просто виной тому по всей видимости его постоянные "гости", которые иногда заходили и дружелюбно приносили новые порции синяков и ссадин, разбавляя своим присутствием время пребывания среди каменных стен и крыс. — Дайте ему немного воды и еды, после, пусть ещё столько же пробудет здесь, пока не сломается и не будет приручен. Навещайте его почаще, только не переусердствуйте. У нас нет времени на его восстановление переломанных костей. — Серьёзно думаешь, что приручить меня сможете? — из всех сил что есть, прохрепел Вонхо, и каждое его слово, каждая буква отдавалась болью в пересохшем горле, раздирая его словно когтями. — Вскоре прибудет Господин на экзамен, приготовьте это отродье к его приезду. — проигнорировал его мужчина. Вонхо дёрнулся сразу, как только услышал в разговоре нотки Минхёка, но его позорно повело в сторону из-за резкого движения, а щека неприятно запульсировала из-за удара каким-то предметом. Когда кандалы защелкнулись, его повели по узкому коридору, который освещали нервные лампочки с каким-то грязным налётом. «Вскоре прибудет Господин на экзамен». Куда? Сюда? Зачем им везти ребёнка в это злосчастное место? Поданная грязная вода смягчила сухое горло, отдавая странным, но знакомым привкусом. Что-то это напоминало, а вот что именно - тяжело вспомнить. Еду, точнее то, что принесли - сложно назвать едой, Вонхо не хотел пережёвывать и тем более глотать, его просто выворачивало. Из-за этого, двум амбалам пришлось силком это запихивать в него. После всех этих процедур, нэко снова заперли в том подвале-камере, где он метался от стены до стены два дня, в жутком возбуждении. Вот что это был за вкус.. Уроды. Это подло, низко, грязно, унизительно. Сил сопротивляться не было, точнее эти силы перекрывал съехавший набекрень разум. И как только тот прояснялся, процедура опять повторялась, словно бы они чувствовали, что действие отходит. Кандалы не снимали, что ещё сильнее злило и сводило с ума. Ещё через очередные двое суток, которые Вонхо показались чуть ли не в два года, его снова вытащили на яркий свет грязных ламп и приковали в каком-то зале всё те же два амбала, которые насильно впихивали в него подобие еды. — Эй, а может развлечёмся, а? — предложил своему знакомому, здоровяк, что стоял поближе к прикованному Вонхо, который тут же зарычал на него. — Ты только глянь, да он точно зверь и его дрессировать нужно. — Мы ему лошадиную дозу подмешали, а ему хоть бы хны! — усмехнулся второй, разглядывая хоть и избитое, но всё такое же идеальное подтянутое тело. Он чуть наклонился и заглянул в расширенные зрачки: — Эй, хвостатый, тебе кошачьей мятки не принести? Вонхо вело так, что он еле фокусировал взгляд. Первый раз, когда он здесь очнулся - и рядом не стоял. Возбудитель бурлил под кожей, а при упоминании умопомрачительной мяты, он и вовсе чуть не замурлыкал, прося скорее исполнить то, что они так задумали. Но вместо мурчания, снова послышался твёрдый рык. Вонхо слишком горд для этого унижения. — Да она же на него не действует! — Кошачья мята действует на всех котов, — послышался уже знакомый голос. К ним подходил тот двадцати пяти летний парень. — И на этого киску тоже. Просто он приучен сдерживаться и держать себя под контролем. Шону действительно неплохо обучает своих бойцов. Но, я знаю, где их слабые места. Вонхо дернули за цепь и снова приковали в чуть подвешенном состоянии, а парень подошёл к нему вплотную. Его руки заскользили по забитым ногам вверх, размазывая грязь на ссадинах. Хосок скалился в беззвучном рычании и отпихивал от себя сумасшедшего, пытаясь отбиться безумно ослабленным телом от навязчивых рук, что обжигали его кожу под действием дозы возбудителей. Он сквозь зубы начинает материть парня, но воздух из лёгких вышибает, когда тот сжимает пальцы вокруг шеи, покрытой синяками, а второй рукой в боксёры пролезает, сжимая возбужденную плоть. Тело прошибает дрожью, а спина так позорно предавая своего хозяина, выгибается, приводя Вонхо в жгучее отвращение, которое непонятно точно, на кого обращено. На своё предательское тело, на этого безумца или на цепи. Парень же заглядывает в мутные глаза и проводит пальцем по мокрой головке, а второй рукой уже к пояснице ведёт, надавливая на ту слегка, но требовательно. Вонхо словно себя теряет, громко услышав собственный стон, хоть тот и был тихим. Он в кровь губу закусывает и голову опрокидывает, чувствуя, как по сухому языку стекают горячие капли, с металлическим привкусом собственной крови. Парень облизывает его грязную грудь, проводя ладонью по стволу, и тот снова приятно-позорно задыхается, пытаясь вдохнуть побольше воздуха. — Больные ублюдки, — хрипит Вонхо, смиряя своего мучителя и двоих амбалов взглядом непонятным, мутным, в котором словно дёготь со льдом плескается, наводя извращённое удовольствие и презрение. Два здоровяка, наблюдавшие за всем этим, давно свои штаны спустили, яро и быстро двигая руками, а парень только к Вонхо ещё ближе встал, не отпуская его член и снова заглядывая в глаза: — А ты извращенец, — шепчет он почти в губы потрескавшиеся и окровавленные из-за укусов, и после своих слов, доводит того до предела. Хосок застывает на пару секунд, переставая дышать, а следом испытывает волну самого отвратительного в его жизни оргазма, пачкая чужую руку и себя. Он ненавидит. Ненавидит это извращённое, униженное и ужасно грязное удовольствие, которое только что испытал. Дышит загнанно и в ответ заглядывает в глаза напротив: — Ты боишься, — прошептал он, а парень еле заметно вздрогнул от его слов. Говорить получалось загнанно, из-за отдышки и кружившейся головы. Он совсем старается не обращать внимание на то, что только что было. Они здесь все сейчас отвратительно грязны. — Хоть я сейчас и в цепях, но пленниками мы все здесь являемся. А когда я освобожусь, то убью вас всех. Ты это прекрасно понимаешь. — Значит, мы все тогда станем свободны. — еле слышно прошептал парень, почти не шевеля губами, чем очень удивил Вонхо, ведь тот совсем не ожидал ответа. Но после, он криво улыбнулся, облизываясь: — Но перед этим, мы будем наслаждаться компанией друг-друга. Ну же, попроси меня. Разве тебе было неприятно сейчас? Я вот вижу, что очень приятно. Он размазал липкость на руке по губам Вонхо, а затем, слизал её, и со смехом ударил под бок. От отвращения всего, что окружает его здесь столько дней, потянуло проблеваться, но было нечем. Приступы волнами подходили, но внутри пусто, выходить нечему. Парень же болезненно зажал скулы, чуть ли не пальцами открывая рот, и взяв бокал со стола, начал вливать его содержимое. — Ну что, будешь просить меня? Или я так и буду проявлять инициативу? — показушно надул он губы, якобы обижаясь. А Вонхо выплёвывает жидкость из бокала ему в лицо: — Пошел ты. — и снова принял попытку ударить головой по его разбитому носу. Но из-за слабости и ехавшей картинки перед глазами, эта попытка выглядела неуклюжей и жалкой. Парень вытирает лицо ладонью и вновь даёт звонкую пощечину, позвав двух амбалов, которые до этого яростно дрочили на него. Они с ухмылками начали подходить ближе, но были прерваны открывшейся дверью: — Господин скоро подъедет. Готовьте его, — приказал какой-то мужчина и Вонхо сразу же опустили на пол, расслабив натянутые цепи. Ноги тут же подкашиваются, не удерживая тело, но его силком поднимают. Звякают кандалы и воспользовавшись моментом, Хосок пинает одного из мужчин, толкая второго руками. Те с рыком кидаются на него и снова с ног ватных валят, нанося по телу новые удары. Парень останавливает их, хватает за волосы и дергает на себя, приближая злое лицо Вонхо к своему: — Вот и пряник, котик. Долгожданная встреча с Минхёком. Скучал по нему? — он улыбается, но когда чувствует новую попытку вырваться и слышит рычание, то сразу же меняется в лице, шипя в самые губы: — Я напою тебя мятой и закрою с ним в одной комнате, если выкинешь хоть одну глупость. Мы с удовольствием понаблюдаем, как ты будешь ублажаться с ним. Понял меня? Не слышу?! — Да. — выдавливает из себя Хосок, крепко сжимая челюсть. — Вот видишь, можешь же быть послушным, когда хочешь. Он отпускает волосы и гладит по голове, в который раз вызывая дикое желание перегрызть ему эту руку. Но приходиться из последних сил и остатка не опьяненного разума - держать себя в руках. Мало ли что они сделают с ребёнком. Или, что ещё хуже, он сам что-нибудь натворит, не отдавая себе отчета в своих действиях. Мужчины хватают Вонхо под руки и волокут куда-то. Сначала был всё тот же пустой и безжизненный коридор, но потом, они словно бы переместились в другое здание. На полу был расстелен красно-черный ковёр; стены были с однотонными обоями, разбавляемые картинами, а с потолка свисали мини-люстры, давая мягкий свет. Они открывают какую-то дверь и усаживают нэко на кресло. Слуги тут же подбегают к нему и начинают протирать лицо и тело влажными полотенцами, заставляя шипеть, когда проходились по одним из самых болезненных участков кожи. Раны горели, но усталость взяла своё, отключая голову и отправляя хозяина в мир без сновидений. Открыв глаза - как показалось Вонхо - через секунду, он замечает себя полностью одетым в официальный костюм, с расшитым камзолом. А макияж скрыл на лице следы побоев. Хосок пытается встать, но сил в теле нет. Сколько он находился в камере? Неделю? Две? А сколько просидел в отключке на этом кресле? — Воспитание идёт тебе на пользу. — услышал он до жути знакомый голос, который прошиб голову раскалённой спицей. Вонхо подрывается с места, злобно смотря на Ёнри и цепляясь за столик, чтобы не упасть. — Давай без глупостей. Ты ведь знаешь, что будет, если снова оступишься. — Зачем это всё? — Ты про наряд? Господин должен тебя увидеть в полном здравии. — сморщился Ёнри. — Он отказывается что-либо делать, проедая мне мозг требованием увидеться с тобой. А твоя задача - отправить его на экзамен. — Мне что.. заставлять его делать уроки? — раздраженно усмехнулся Вонхо, снова почувствовав кровь с открывшейся ранке на губе. — Нет. Тебя он послушает. — подошел мужчина почти вплотную, заставляя сжимать кулаки, лишь бы не сорваться, поддаваясь желанию превратить его лицо в кровавое месиво. — Но если и надо будет, то заставишь. Или я повыдираю из тебя все твои жизни. — он с отвращением отвернулся от нэко и подошел к дверям, заглядывая на свои наручные часы. — Время подошло. Вонхо, ты же жаждал узнать об обучении и воспитании Господина? Идём, я тебе покажу. Он хорошо учился, ты будешь гордиться своим подопечным. Ёнри кивнул охране, выходя их комнаты. Мужчины снова подхватили Вонхо и опять потащили его по коридорам. Он не хотел видеться с Минхёком. Не хотел, чтобы тот его обнимал, а ведь этот тактильный мальчонка сразу же обнимет. Не хотелось, чтобы этот светлый и весёлый ребёнок касался до его грязного тела, пачкаясь. И хоть его оттерли полотенцами, унижение и грязь этого места, со всем происходящим в его стенах, навсегда пропитались под кожу. И ему теперь никогда не отмыться от этого. Тошно. Противно.***
Минхёк выходит из кареты вместе со своим учителем, лицо которого всегда скрыто вуалью, и прячет носик в свой мягкий шарф. Наступил октябрь, а заходящее солнце уже не грело, позволяя ветру быть пронизывающе холодным. Слуги стали провожать к большим дверям, широко раскрывая их и впуская мальчонку с учителем внутрь. В помещении было теплее, а напольные ковры, что были в цвет его родного дома, заглушали шаги. Ёнри стоял ровно по середине коридора, высверливая в Минхёке дыру, в нетерпеливом ожидании. Тот надулся ещё сильнее, увидев своего воспитателя. — Проходите, Господин. Сегодня у нас практика. Ваша практика. — Я сделаю это и увижу кису? — с надеждой в голосе спросил мальчонка, сильнее прячась в шарф. Он очень испугался в тот давний вечер, когда увидел, как его всегда сильный телохранитель рухнул на пол, валяясь на нём как брошенный робот. Но слуги не позволили добежать до него, заперев в комнате. После этого, киса больше не приходил, а ночной кошмар с черной жижей стал навещать каждую ночь. Ёнри утвердительно кивнул, молча отвечая на его вопрос, и направился дальше по коридору. Минхёк обернулся на своего учителя и последовал за ним, хмуро глядя себе под ноги. Через несколько поворотов, паласы уже не покрывали пол, не скрывая его холодный бетон. Железные двери открылись с неприятным скрипом, приглашая в такую же бетонную "комнату".***
Вонхо старается идти сам, но ослабленное тело и остатки наркотиков в организме - отбрасывают его самостоятельность, из-за чего чуть ли не через каждые два метра приходилось виснуть на руках двух амбалов. И вот, в нос проникает запах осени, что остался от одежды проходящих в этом коридоре людей. А ненормально обостренные слух и обоняние улавливают и запах Минхёка, донося в мутное сознание его тихий голос. Ноги снова подкашиваются и Вонхо мычит, прикрывая глаза. От осознания, что мальчонка здесь, вело ещё сильнее. Хочется уйти. Исчезнуть самому, а ещё лучше, чтобы исчез ребёнок с этого отвратительного места, где происходят ещё более отвратительные вещи. — Эй! Смотри давай. — встряхнул его мужчина, поворачивая голову к широкому стеклу, через которое было видно всё, что происходит за ним. Учитель стоял спиной к окну, сцепив руки в белых перчатках у себя за спиной. Второй мужчина, находящийся там, вместе с Минхёком подошел к железному столу, возле которого, он включил лампу и Хосок очень удивился, увидев прикованного, как и он сам до этого, парня. Тот был так же раздет до трусов и, кажется, без сознания. Мужчина же деловито начал: — Как мы и говорили, Господин, пытки - это искусство. Искусство причинять боль, в минимальном уродстве тела или же наоборот. Мастерство подчинять себе или вытаскивать нужную нам информацию. Ломать пальцы, дёргать ногти - это всё безвкусица и проявление отсутствия воображения. Вот например, этот парень был пойман за кражу и неоднократно, чего мы его лишим и чем проучим? Если тот парень назвал эту встречу "пряником", то урод сильно ошибся. Эта была самая настоящая плеть, что ударяла с ледяным свистом от каждого действия и сказанного слова, что происходили в той комнате. Вонхо хмуро наблюдал за этим палачом, силясь с желанием увести от туда ребёнка, а Минхёк же указал пальчиком на кисть руки прикованного к столу парня. — Верно, за кражу мы отрубаем два пальца, за повторную - кисть руки или же всю руку, в зависимости от причинённого им ущерба воровства. Но, — мужчина одел резиновые медицинские перчатки и взяв в руку два металлических предмета, продолжил, указывая на руку парня: — Не обязательно уродовать его, чтобы лишить возможности воровать этой рукой. Смотрите, Господин, мы тут сделали надрез, аккуратно, чтобы не задеть вены и, видим перед собой суставы, — он указал металлическим зажимом на упомянутый сустав и аккуратно поддел его. — Если мы потянем вот так, то как видите - сгибается палец. Эти суставы идут от каждого пальца и ведут к главному, который тянется по предплечью, локтю и уже к самому плечу. Если мы обрежем этот сустав, то лишим возможности двигать соответствующем пальцем, а если возьмём повыше, то обездвижим всю кисть руки. Тем самым, и рука будет целой и воровать он ею больше не сможет. Просто останется небольшой шрам из-за шва, но шрамы ведь украшают мужчин, верно? Этот псих улыбнулся и улыбка эта даже могла показаться нежной и доброй, если бы не тот факт, что он обучал ребёнка таким вещам, показывая всё на практике. После, он указал на другой стол, на котором поблёскивали хирургические предметы: — Итак, как мы с Вами уже знаем, существует несколько видов медицинских ножей. Какой именно Вы возьмёте, чтобы перерезать данный сустав? Минхёк немного подумав, снова указал пальчиком на один из представленных блестящих под лампой ножей, а мужчина вновь удовлетворённо кивнул. — Верно, нам понадобиться «резекционный нож», предназначенный для рассечения капсулы суставов, суставных хрящей, мощных вне и внутрисуставных связок. Возьмите, Господин. Обрежьте. Вонхо снова затошнило и он в который раз чувствует всю палитру отвращения, испытывая ненависть к своему состоянию, к этим людям, ко всему происходящему в этих проклятых стенах, даже к контракту. Если бы не этот свиток, ничего бы этого не приходилось пережить. Не пришлось бы против своей воли наблюдать за тем, как чистого и невинного ребёнка ломают и пачкают в грязи этого помещения. Он сжал кулаки и кинулся, чтобы воткнуть этот самый резекционный нож в шею палача, но оскалившийся Ёнри перегородил ему путь: — Испытываешь моё терпение? Вонхо сжал челюсть, сотрясаясь от ярости, а один из амбалов схватил его за скулы, вновь поворачивая его голову к окну, заставляя и дальше молча наблюдать. Минхёк кротко взглянул в глаза палача, стушевался немного, после чего перевёл взгляд на стол и, взяв нож, слегка сморщившись разрезал нужный сустав. Острое лезвие прошлось легко и гладко, так же как катана его кисы проходит через тела своих жертв. После проделанной процедуры, он быстро положил нож на место и отбежал к стене, тут же пряча своё лицо. Теперь Вонхо понял, почему Минхёк всегда ластился к нему, как только выходил из кабинета квартиры, где его обучали теорией. Учитель в белых перчатках подошел к "жертве", осмотрел результат работы и, кивнув в знак одобрения, вышел из "комнаты". Мужчина же принялся аккуратно зашивать разрез руки этого прикованного парня, который всё-таки видимо был под наркозом. Они не стали оставлять того в сознании, чтобы мальчонка не испугался его воплей боли. Тот ещё пока не готов. Когда "безликий" вышел, Вонхо сразу же напрягся, но удерживающие его руки сжали в своих тисках ещё сильнее, уводя подальше отсюда. — Вы больные ублюдки! — рычал он всем сразу. — Если не прекратишь, мы поиграем с Господином так же, как с тобой поиграл Джину́. — прошипели в ответ возле самого уха. И Хосок не знает откуда у него взялись силы, но на своё мимолётное удивление, он вырывается из хватки, повалив на пол того мужчину, который это всё сказал. С ненавистью вбивая кулаки в его лицо, он ничего не слышал, ничего не чувствовал и никого не видел. Ничего лишнего. Только грузное тело под ним и с каждым ударом всё больше окровавленное лицо. Второй мужчина не сразу пришел в себя, тупо уставившись на нэко, который с завидной силой вбивает его коллегу в пол. Он моргает пару раз и дергается к ним, кое-как оторвав Вонхо от потерявшего сознание второго громилы. И уже было приготовился отбиваться от своей порции ударов, но тело в его руках резко ослабло. Хосок просто повис на нём, потеряв остатки своих сил. Сквозь мутный разум, он почувствовал, как его усадили в мягкое кресло с высокой спинкой. Как захлопнулась дверь, пройдясь рябью перед глазами. Как стиснули в объятиях, а в нос моментально проник запах мягких волос. Вонхо резко распахивает глаза и сразу же морщится, зашипев от боли. Минхёк крепко обнимал его своими худыми и острыми ручонками, сдавливая его избитое тело: — Киса. — едва слышно, с какой-то паникой, произносит он куда-то в район воротника от камзола. Хосок знает, из-за чего эта паника. Теперь полностью понимает. И он хочет скинуть с себя мальчонку, даже предпринимает такую попытку, чтобы тот не испачкался ещё и им, но сил совсем не осталось. Хочется сказать, чтобы этот глупышка уходил от сюда, не прикасался так чисто и доверчиво. Чтобы демоны не сожрали его сердце и душу, очерняя их. Чтобы не ломали его. Но вместо этого, он зарывается носом в его угольные и невероятно мягкие волосы, жадно делая глубокий вдох. Он выкрикивает все эти слова только в своей мутной голове. Чувствует через объятия, как Минхёк скучал по нему. Снова прикрывает веки, боясь заглянуть в его чёрные глаза и рассыпаться пеплом прямо в этом кресле, от стыда и бессилия. Чувствует на сбитых в кровь костяшках мягкие волосы, когда слегка придерживает голову Минхёка, и почти невесомо целует его в макушку и лоб. Вновь делает вдох, ведя носом за его ухом, уходя к виску. Тот смеётся, вжимая голову в плечи, из-за щекотки, а Вонхо чувствует на своих губах собственную улыбку. И снова целует, аккуратно ведя носом по его коже головы, осторожно пропуская через пальцы шелковые волосы. Он буквально дышит им, словно набираясь сил. Буд-то бы они находятся сейчас в чистом оазисе грязной пустыни прогнившего мира. Нега и некое удовлетворение растекалось по всему телу, избавляя от боли и расслабляя ещё сильнее. Минхёк со счастливым смехом усаживается поудобнее на его коленях, задевая один из самых болезненных ушибов. И пронзившая тело боль отрезвляет как от пощечины. Хосок открывает глаза, с широкими зрачками, и резко вдавливает себя в спинку кресла, силясь оказаться подальше от мальчонки. Что он, чёрт возьми, творит? Это всё поехавший разум. Страх за своё поведение по отношению к Минхёку словно бы обездвижил его. Тошнота и отвращение снова вернулись, накрывая отвратительным пледом. — Ложись спать. — заплетающимся языком говорит Вонхо, еле фокусируясь на расплывающемся лице. Тот с обидой бросает взгляд в его голубые глаза, с огромными зрачками, которые перекрыли почти всю радужку, но всё-таки послушно слезает с коленей, направляясь к постели. Он больше не хочет, чтобы киса уезжал. Им ведь было так весело! Они смеялись вместе, а вокруг всё играло яркими красками. А теперь, снятся кошмары и Ёнри говорит, что его телохранитель уехал из-за его непослушания. И сначала Мин старался слушаться, но киса всё не возвращался. И вот теперь, когда он снова рядом, совершенно не хочется его разочаровывать, чтобы тот опять не оставил его одного. — Я тебя люблю. — шмыгает носом Минхёк и со всей силы вжимается в подушку, с головой укрывшись одеялом. Вонхо вздрагивает от его слов и впивается когтями в подлокотники кресла, играя желваками.***
Шону неизменно сидит в своём кабинете, хмуро постукивая авторучкой по лакированной поверхности стола. Вонхо не приехал на отчёт, вот уже третью неделю пропуская свой визит. Шону не раз отправлял к ним на адрес посыльного, но тот неизменно сообщал одно и то же. "Всё хорошо". Голова заболела из-за новых неприятностей. Сколько ещё разгребать это всё? Наконец, в дверь раздаётся стук, после чего, сюда заглядывает сорокапятилетний мужчина. — Мистер Хёсоп. Спасибо, что приехали. — Здравствуй, Шону. — как всегда тепло улыбается врач, и после приглашения виконта, садится на предложенное ему кресло. — Я всегда рад приехать к своему другу. — Расскажи подробнее про состояние Вонхо. Ты прислал документ, где говориться о его физическом и психическом здоровье, но всё достаточно расплывчато. — На самом деле, это сделано намеренно. — закивал мужчина и пояснил: — Боялся, что бумаги перехватят. Мне, конечно, пришлось отвечать на вопросы Ёнри, но выкладывать ему всё на тарелочке я не горю желанием. Поэтому, рассказал только сухие и маленькие факты. Но он не глупый мужчина, рано или поздно всё равно догадается. Мальчик очень сильно привязал к себе Вонхо, Шону. Думаю, ребёнок сделал это неосознанно. Но в любом случае, они уже слишком много времени рядом друг с другом. Их связь растёт. Это подтвердило состояние мальчонки, когда он чуть не сгорел от жара. Он ещё слишком юн для таких уз. — То есть.. — Да, мой друг. — снова закивал Хёсоп, глядя на хмурое и сосредоточенное лицо Шону. — Что-то такое у этих двоих произошло, что вызвало такую ускоренную и бурную реакцию. Я сначала просто предполагал, когда Вонхо приехал ко мне для осмотра. Анализы показали сильные несостыковки. Но увидев их состояние, мои догадки только подтвердились. Мальчик признал в нём своего нэко. Он его хозяин. Вонхо этого не понимает или не хочет понимать. Естественно это сложно. Ты и сам знаешь об этом не понаслышке. Но, ничего страшного в этом нет. Хотя, я бы сократил их совместное время пребывания, для избежания подобных реакций. Следующий всплеск жара может сжечь мальчонку. — Вонхо что-нибудь тебе говорил? Как там атмосфера в доме? — Нет. Естественно он был раздражен из-за происходящего. Он молодой кот, а его хозяин восьмилетний ребёнок. Это в любом случае стресс, хоть и неосознанный. Шону, ты слишком уж переживаешь. Всё с твоим бойцом хорошо. Он крепкий парень, выдержит. — Я не об этом. — отозвался виконт, и подвинул бумаги поближе, вновь принявшись стучать ручкой. — Вонхо должен был приехать для отчёта ещё в сентябре. Не в его характере нарушать пункты договора и свои обязанности. Ёнри, - как ты сказал, - умный мужчина. Он бы тоже не стал этого делать. А по поводу того, что их с Минхёком нужно разделить.. Думаю ты прав. Хёсоп хотел его поправить, что он говорил не о разделении их друг от друга, а просто хоть немного ограничить во времени, чтобы связь не укреплялась так резко, но всё-таки спорить не стал. А Шону хмуро уставился на листы бумаг. Вонхо и Минхёк.. Слишком опасная смесь пумы и человека, род которого их истреблял вот уже на протяжении нескольких поколений. Они должны испытывать как минимум неприязнь друг к другу на подсознательном уровне. Но, видимо, Хёсоп прав: Вонхо слишком молод, а мальчонка слишком мал. Но вряд-ли именно это - причина их связи. Дикие коты сами делают выбор.. Эта мысль пронзила насквозь, вспышкой показывая воспоминания многолетней давности. Их февральская встреча, в этом самом поместье, когда был подписан контракт - не самая первая. И как он сразу не догадался? Дверь бесцеремонно распахивается, вырывая из мыслей. Шону резко вскидывает взгляд, сталкиваясь со взглядом Хёнвона. — Хос не у тебя? — Нет. И как ты мог заметить, у меня - гость. В следующий раз, пожалуйста, прояви воспитание. Хёнвон цыкнул, демонстративно закрывая дверь и, бликуя глазами, осмотрел тёмный коридор. Ребята скорее всего уже спят, но спальня Хосока пуста. Что неудивительно, но всё-таки заглянуть стоило. Запустив пальцы в волосы и зачёсывая их назад, Че выходит на террасу. Прикрывает глаза, вдыхая запах осенней ночи и, убирает руки в карманы тонкого кремового пальто, усмехаясь своим мыслям.***
Вонхо пересел на пол, опираясь спиной на стену, и сверлил глазами узорчатый ковёр. Сознание постепенно возвращалось в норму, уже не так сильно расшатывая спальню. Облизав ссадину на губе, он сжимает челюсть и заставляет себя встать на ноги. Кресло помогает не рухнуть обратно, но когти с характерным звуком разрывают его плотную ткань. Минхёк зашуршал одеялом, вынуждая посмотреть на него и убедиться, что тот не проснулся. Вонхо кидает взгляд на графин с водой, но отдергивает себя, в страхе угодить в ловушку с подсыпанными наркотиками. Он снова посмотрел на мальчонку, который растянулся по постеле "звёздочкой", как и всегда. А ему самому приходилось бороться со сном, чтобы утро не наступало как можно дольше. После сегодняшнего, несложно догадаться, в какой манере будет "экзамен". Это дикость. Он не позволит делать эти вещи. Не станет самолично отправлять ребёнка в ту комнату, вынуждая делать страшные вещи. В голове ярко засветились воспоминания о том, как он был прикован, а на теле ощутились руки того парня, заставив сморщиться в отвращении. Вонхо жмуриться до белых точек перед глазами, а затем тихо открывает дверь. Снаружи, по обе стороны, стояли те два амбала. — Не спиться? Сбежишь и оставишь сладкого мальчика нам на десерт? — спросил тот, чьё лицо Хосок чуть не превратил в кашу. Оно было опухшее и из-за этого кривое, а правый глаз и вовсе заплыл, не открываясь. — Только переступи порог этой комнаты и я отгрызу тебе глотку собственными зубами. — К тебе вернулась строптивость? Или ты соскучился по Джину́? — усмехнулся второй, медленно поднимая ладонь и укладывая её на ручку двери, наслаждаясь реакцией телохранителя мальчонки. — Ты только скажи или подмигни, мы вдвоём тоже сможем удовлетворить тебя. Уверяю, останешься довольным. — Заткнись.. — выдохнул Вонхо, снова чувствуя как его начинает трясти от новой вспышки ярости. — Ты ещё не понял, что мои предупреждения иссякли? — равнодушно сказал Ёнри, подходя к ним в окружении охраны. От кого они его должны защищать? Неужели столько человек приставил к себе из-за Вонхо? А даже если и так, то они бы всё равно его не остановили бы. Единственное, что его защищает - это Минхёк, как бы оно не звучало. Воспитатель кивает и вся его охрана тут же скручивает нэко, не давая возможности вырваться, заставляя рычать. Один из них демонстрирует шприц с мутной жидкостью внутри. — Я как раз шел сказать, что можешь меня накачать хоть до потери пульса, но я всё равно не стану вынуждать ребёнка идти на твой сраный экзамен! Его руки и душа останутся чистыми. — Остаться "чистым" не может быть то, что с самого начала - грязное, Вонхо. Наш Господин сдаст экзамен в любом случае. И раз уж так вышло, ты поспособствуешь этому. По хорошему или по плохому. — Нет. — сипло рычит тот, чувствуя как чужая рука только сильнее тянет за волосы, вынуждая запрокидывать голову. — Я ожидал от тебя чуть более умного поступка. — надменно произнёс Ёнри, кивая одному из охранников. — Но, как бы ты не брыкался - всё рано будешь послушным. Мне надоело твоё поведение. Что ж. Со зверем нужно и разговаривать на зверином, верно? Вонхо чувствует укол в шею, а одновременно с этим, один из амбалов тут же заходит в комнату, где спит Минхёк.