***
Минхёк понуро сидит на большом кресле, возле камина. Его снова не пускают к кисе, а в груди неприятно кололо, вызывая тошноту. Если подумать, то это началось тогда, когда началась его первая практика. Может, всё дело в запахе, который поселился в этом здании? Он принимает протянутую учителем антибактериальную салфетку, не обращая внимания вообще ни на что и ни на кого, и начинает вытирать дрожащие ладошки. Перед тем, как протереть и правую, слегка помедлил, внимательно разглядывая её. Словно сомневался - нужно ли стирать след соприкосновения с широкой и горячей груди. Та переставала сжиматься в судорогах боли, как только он прикасался к ней. И самое для него странное, что хотелось продолжать это делать. Прикасаться. — Сонсенним. — Да, Господин? — Когда мы сможем вернуться домой? Мне не нравятся каникулы. — тихо спросил Минхёк, всё ещё смотря на свою подрагивающую ладошку. В груди всё зудело, доставляя дискомфорт, и он коснулся кружевного воротника, в районе сердца. Мягкие складки, - обшитые по краям золотыми нитями, - не смогли заглушить частый стук, позволяя прочувствовать его прохладными пальчиками. — Когда Вы сдадите экзамен. — ответил учитель, поправляя свои белоснежные перчатки и вуаль. — Просто делайте, что нужно. Это Ваша обязанность, Господин. Минхёк подтянул к груди ноги и отвернулся, наблюдая за огнем в камине. Хорошо что здесь нет Ёнри, не то снова бы отчитал за то, что он неправильно сидит. Красно-рыжие всполохи, которые отражались в его чёрных глазах, напоминали одного и единственного друга Ки. Что-то было в этом лисе, что притягивало его к нему. Может, всё дело в острой улыбке, которая демонстрировала ряд таких же острых зубов? Или гипнотические глаза, горящие непонятным огнём из под капюшона? Ой, у него же тоже должен быть хвостик! Очень хочется посмотреть. Минхёк грустно вздохнул, снова дотрагиваясь до груди. Столько непонятных чувств он испытывает сейчас, что кажется сердце выпрыгнет. Безумно хотелось к кисе, ведь только с ним становится спокойно и хорошо. Почему к нему не пускают? От обиды хотелось кричать на всех, кто запрещает идти к своему телохранителю. А перед глазами почему-то всплывало воспоминание, как тот стоял перед ним на коленях. Это вызывало приятные мурашки.***
Как только Вонхо вышел с душевой кабины, его сразу же стали подготавливать для встречи с мальчонкой, не обращая внимания на состояние. Замазывали синяки, укладывали волосы и одевали, как тряпичную куклу, пока он захлебывался в чувствах и воспоминаниях последних событий. Ничего, придёт время и он вновь покажет себя, а пока, пусть они радуются своей победе. Его проводили до двери какой-то очередной комнаты, не отказав себе отпустить пару пошлых шуток. Вонхо недовольно дёрнул хвостом, но сдержался и, зашел в помещение. Здесь было всё так, будто пытались перекрыть уныние комнаты вычурными атрибутами интерьера. Шерстяной ковёр покрывал центр пола, не скрывая по краям холодный бетон. В стене был камин, покрытый мраморными плитками, а стеклянный стол, что стоял почти в самом углу, отражал блики огня. У камина стояло широкое бордовое кресло, с высокой и изогнутой полукругом спинкой, а её чёрная деревянная окантовка была вырезана сложными узорами. Второе такое же кресло было более отвёрнуто от стены. Как раз возле него стоял "учитель" мальчонки, словно жнец смерти, окутанный светом от огня в камине. Вонхо снова сдерживается, лишь бы не придушить его, и тут же морщится от боли, что вновь прошибла его тело, когда Минхёк подбежал к нему и начал стискивать в объятии. Он присел на одно колено, чтобы было удобнее, и как только худенькие ручки сцепились на его шеи, тут же обмяк, бессильно приникая к маленькому телу. Опираясь лбом о худенькое плечо, он старается не показать, что ему приходятся болезненными эти объятия. И уже в который раз ищет сам у себя оправдание своим чувствам и поведению. — Как ты? — хрипло спрашивает Вонхо, приобнимая в ответ. Маленькие ладошки, что успокаивающе поглаживают его, приносят и боль и облегчение, ненамеренно проходясь по сине-зелёным синякам, которые скрывают тональные средства и одежда. — Хорошо. — ответил Минхёк, прикрывая глаза от приятного жара тела. — Почему меня не пускали к тебе? Ты прячешься от меня? — Нет, я не прячусь от тебя. Просто у меня были кое-какие дела. Услышав ответ и успокоившись, Минхёк потёрся щекой о горячую шею, ласкаясь как маленький котёнок. В этих объятиях ему было до невозможности спокойно и правильно. Вонхо прикрыл глаза, стараясь дышать как можно поверхностнее, чтобы из-за глубоких вдохов не простреливала новая боль. Плюс ещё к этому, он уже давно не принимал свои таблетки, из-за чего чувства и инстинкты обострялись всё сильнее. Держать в узде внутреннего кота было сложно, все силы уходили на то, чтобы стойко держаться перед мальчонкой, которого одновременно хочется оттолкнуть от себя и прижать крепче. Это сводило с ума. Ладно хоть не было сил сделать ни то, ни другое. Мысли, действия, чувства, и всё что происходит здесь, в этом здании - было абсолютно неправильным. Да и этот неизменный букет контраста по отношению к мальчонке - изводил ещё сильнее, чем раньше, но не позволять обнимать себя он не мог, снова и снова зарываясь носом в мягкие волосы.***
Из раза в раз их отрывали друг друга для практики, а затем вновь чуть ли не запирали их вдвоём. Вонхо как по расписанию забирали, изводили, давали Минхёку испытывать на нём практику, а после, награждали "пряником" - отпуская его к нему. Ладошки обнимали и гладили, после того, как оставляли новые рубцы и будущие шрамы на горячем теле. Это чуть ли не начинало входить в ненормальную привычку: упиваться руками, которые доводили его до грани, которым убить его - раз плюнуть. Но учитель каждый раз останавливал Минхёка на той самой грани, словно бы был в голове у его телохранителя, зная - когда его жизнь висит уже на самом последнем волоске, не позволяя тому забыться в мягкой тьме. С каждым таким разом, Вонхо всё меньше чувствовал себя тем, кем был раньше. Его насильно опускают к плинтусам, всё больше убеждаясь, что от дикого кота почти ничего не осталось. Его не ломают избиения и насилие во многих действий, но ломают маленькие ладошки, пробуя на нём свою практику. Чего они все добиваются? Октябрь с таким расписанием, был особенно холодным.***
— Прошу Вас, Сондже, проходите, — встретил мужчину Джину, широко открывая дверь, в пригласительном жесте указывая в коридор, бетонный пол которого был покрыт чёрно-красным ковром. — Где же Ёнри? — слегка выгнул бровь тот и переступил порог помещения. — Он был вынужден уехать, но уверяю Вас, что через пару дней вернётся, а я... — Причина моего визита, здесь? — бесцеремонно перебил мужчина и не дожидаясь нового приглашения, начал проходить в глубь длинного коридора, без малого интереса осматриваясь по сторонам. — Господин уже поужинал и лёг спать. А нэко.. — Я знаю про него, — чуть улыбнулся Сондже и резко развернулся на носочках лакированных туфель, из-за чего те неприятно заскрипели. Он взглянул в глаза напротив. — Да, Джину, знаю. И где же сие великолепие? — Великолепие? — переспросил парень, но тем не менее не стал ожидать ответа и повёл гостя в комнату, где спали Минхёк и Вонхо. — Вы потревожите сон Господина и заберёте у него нэко? — А они спят в одной комнате? — восторженно и как-то заговорщецки блеснул глазами Сондже. — В одной постели, — поправил его Джину, гадко улыбаясь, и остановился возле нужной двери, слегка склонив голову. — Временная комната Господина. Простите за дерзость, но Вы не ответили на мой вопрос. А Сондже и не торопился отвечать на него. Он приоткрыл дверь и луч света из коридора, стремительно пополз от шерстяного ковра к голой стене, разрезая комнату пополам. Широкая кровать была закидана разными подушками и большим одеялом, уголок которого свисал к полу. Среди постельных принадлежностей еле виднелись две макушки, так непозволительно идеально сочетаясь из тёмных и светлых волос. Сондже довольно скалиться и вновь закрывает дверь, стремительно уходя обратно на выход. — Что Вы намерены делать? — тут же пошел за ним Джину, заглядывая в лицо мужчины. — Ох, Ёнри постарался на славу. Всё ещё даже лучше, чем было. Я сначала был в ярости, ведь в Доме Ли уже начинают пошоптывать слухи, но... Джину, я понимаю, ты не знаешь всех тонкостей природы нэко, но уж поверь мне, что никто так не сможет изничтожить это животное, как его собственный хозяин. О да, Господин его хозяин. Я получал отчёты, и уверяю, что эти коты могут ослушаться любого приказа, кроме приказа тех, кого они приняли. Господин и сам того не замечая, сделает из него идеального пса, а я только помогу поспособствовать этому. Он уже начал это делать, видимо на уровне подсознания. Я лишь приехал убедиться в этом. Это животное сделает из Господина того, кто нам нужен, уж поверь мне. Сначала, мы пытались повлиять на ребёнка, но судя по отчётам, на него влияет только этот.. хвостатый. Мы ждём уже восемь лет, а сдвиг начался только когда появился этот, поэтому можно подождать и ещё столько же. Оно того стоит. И ещё, Джину, передай Господину вот это. Сондже протянул парню футляр из чёрного бархата и ухмыльнувшись добавил: — Ты же не знаешь, верно, кем был рождён Господин Ли Мин Хёк? — Нашим неминуемым будущим. — ровно ответил Джину, принимая футляр из рук собеседника. — Я так и думал.. — засмеялся Сондже из-за незнания парня и, кивая самому себе, словно только в который раз убеждался сегодня своим мыслям, — Конечно, ведь о истинном его рождении знают только несколько людей. Ну, как людей.. Один из них чёртов лис, но я держу его в узде за его слабое место, а точнее это слабое место в его узде. Это как посмотреть, — вновь засмеялся мужчина, явно прибывая в хорошем настроении. И посмотрев на непонимающее лицо парня, кашлянул, добавив: — И передай Ёнри, чтобы он не препятствовал связи между хозяином и нэко. Это бесполезно. Как говорят - против природы не попрёшь. Рано или поздно он глобально повлияет на него, наша же задача - просто ожидать того замечательного момента. Доброй ночи, Джину. И не забудь отдать это нашему юному Господину, пусть он подарит это своей зверушке. На этих словах, он даже как-то более воодушевлённо направился к выходной двери и поправив свой серый сюртук, вдохнул полной грудью, после чего скрылся в ночи. Джину лишь с лёгким поклоном проводил его, закрыл изнутри дверь, кинул взгляд в сторону, где была временная спальня Минхёка и взглянул на бархатный футляр с золотой застёжкой, который он продолжал держать в своей руке. Сондже хочет использовать Вонхо, а затем избавиться, ведь если он продолжит быть с Минхёком когда того вернут в родной дом, то тоже получит не малое влияние на остальных и сможет контролировать любого, ведь на то позволяют полномочия личного телохранителя, а этого Сондже допустить не собирается.***
Каникулы Минхёка подходили к концу и никто не отменял прямые обязанности Вонхо. Поэтому, перед началом нового учебного семестра, он сопровождал своего подопечного в поликлинику, где тому проверяли как растёт коренной зуб, на месте выпавшего молочного, и проводили ещё кучу врачебных манипуляций. Вонхо был рад покинуть то злосчастное место, но знал, что им обоим придётся возвращаться туда вновь, пока чёртов экзамен не будет сдан. Когда ему вернули катану и он сжал рукоятку, что так привычно и легко лежала в руке, по телу прошлись приятные мурашки. Оружие напомнило ему, кем он является. Силы и уверенность вновь наполнили всё нутро, когда уже начало казаться, что его всё-таки сломили при помощи маленьких ладошек. Пока Минхёк на полном медосмотре, Вонхо уже обошел всю больницу вдоль и поперёк, а теперь вышел, избавляясь от духоты помещения. Он стоит возле главного входа поликлиники и как можно глубже вдыхает слегка морозный воздух, убрав руки в карманы куртки. На улице уже стемнело и автомат с газировками привлекает своё внимание. Не долго думая, он подходит к нему и не успевает нажать на номер с минералкой, как останавливает свой палец над кнопкой. — Не то жажда проклятая мучает? За ним стоял некто в чёрной накидке с большим капюшоном, но не нужно быть ясновидцем, что бы не узнать кто это. Оскал улыбки острых зубов узкой морды, сладкий голос и поблёскивание глаз, не говоря уже о еле виднеющимся кончике невероятно пушистого тёмно-рыжего хвоста. — Странно, как тебя ещё не замучила, — отозвался Вонхо, кинув на него мимолётный взгляд и всё-таки нажав на нужный номер. Послышалось движение пружины, после чего, стук полной бутылки о одно. — Надо же, уже второй раз вижу тебя вне паба. Удивительно, а то я уж сначала думал, что ты приклеил свой пушистый зад к тому стулу. — Мне вот интересно, — не обращая внимание на его высказывания, начал лис, медленно и плавно подходя к нему. — В чём причина того, что ты до сих пор продолжаешь тупить? — Чего несешь? — устало спросил Вонхо, и уже хотел открыть минералку, чтобы сделать несколько глотков, как чёрная и изящно тонкая лапа резко вцепилась в бутылку, дырявя её острыми когтями. — Что за детский сад.. — Я буквально чувствую, как от тебя смердит болью. Такая боль особенней всего, когда её причиняет хозяин. — прищурился лис, всё ещё не отпуская пластик, газированная вода с которого, с шипением лилась тонкой струйкой на асфальт. — Прекрати уже свои метания и обрати внимание на очевидные вещи. — На очевидные вещи? — нахмурился Вонхо, пропуская мимо ушей слово "хозяин" и отпуская бутылку, которую лис тут же ловко закинул в мусорный ящик. — Ребёнка обучают пыткам и заставляют проходить этот кошмар во время практики, ломая ему психику. В кого они его превратят такими темпами? "Очевидные вещи" дают свои ответы на этот вопрос. — Мы возле больницы, иди изливай свою душу психологу. — равнодушно хмыкнул хищник, которого ни капли не удивили слова Вонхо. — Ты всё равно ничего не изменишь. Жизнь мальчика расписана чуть ли не вплоть до секунды. У него нет выбора. Он всё равно станет тем, кем является с самого рождения. Кровь не очистить. Но зато ты можешь повлиять на него. Согласись, уж лучше ты, чем окружающая его свита. — Лисёнок! — послышался визг Минхёка, который начал подбегать к ним, сопровождаемый больничной охраной и врачом. Их прерванный диалог так и остался висеть в воздухе. Мужчина протянул Вонхо тоненькую папочку с анализами и заключениями, начав отчёт по поводу здоровья мальчонки. Минхёк же потянул лиса за накидку, обращая его внимание на себя. — Ки, у тебя же есть хвостик? Покажешь мне? — Ну Вы и наглец, юный Господин! — оскалился хищник. — Так мал, а уже так коварен. Вонхо ещё натерпится от тебя, да? — Я люблю кису. — ответил Минхёк, с непониманием глядя на своего друга. — О-о-о, не сомневаюсь в этом. — хохотнул тот, сильнее кутаясь в свою накидку, чувствуя на себе взгляды больничной охраны. К счастью, те не подходили, так как телохранитель мальчонки никак не обращал внимание на подозрительную личность в безмерном капюшоне, продолжая вести диалог с врачом. Минхёк ещё какое-то время сверлил лиса непониманием в чёрных глазах, а затем буд-то что-то вспомнил и, подойдя к охране, один из которых держал сумку с его личными вещами, что-то вытащил оттуда, после чего, вновь вернулся к Ки. — Это подарок для кисы. Ему понравиться? Лис наблюдал, как маленькие пальчики открывают золотою застёжку на чёрном бархатном футляре, внутри которого, на белой шелковой подушечке - лежал ошейник из тонкой чёрной кожи. Хриплый смех вырвался сам по себе, из-за чего Вонхо кинул на него недовольный взгляд. — Берешь быка за рога? — с восторгом спросил лис, глядя на нахмурившегося мальчонку. — Ты мне нравишься всё больше и больше! Знаешь, что означает этот подарок? — Минхёк отрицательно замотал головой, а хищник наклонился и приблизил острую морду к его лицу, проведя языком по ровному ряду острых зубов. — Это означает, что твой кот принадлежит тебе и только тебе. Всегда, целиком и полностью. Минхёк сразу же просиял счастливой улыбкой. Ему нравиться, что Ки называет кису его котом, а так же, что тот всегда будет с ним. Аж мурашки прошлись по всему телу. Лис усмехнулся и снова выпрямился. Угораздило же этих двоих обзавестись настолько сильной связью друг к другу. Дом Ли всегда был врагом нэко. Интересно, что будет, когда там узнают о том, что юный Господин признал в своём телохранителе - своего кота, да ещё и пометит его ошейником. Острая ухмылка сама по себе растягивается в довольном оскале. — Почему ты ещё здесь? — спросил Хосок, когда врач вместе с больничной охраной ушли обратно в поликлинику. Он убрал папку с заключением в сумку Минхёка, плотно застегнув на ней молнию. — Не щетинься так, Вонхо. Я не особо горю энтузиазмом иметь с тобой дело, ты всё таки тоже преступник из-за его похищения однажды, — кивнул лис на мальчонку. — И рано или поздно об этом снова вспомнят, когда ты перестанешь быть им полезен. Просто, мы с ним видишь ли друзья. И раз так получилось, то могли бы оба быть друг-другу полезными. Смотри-ка, — лис снова оскалился и вновь поправив свою чёрную накидку, которая соскальзывала с шерстяного тела, склонился к Минхёку и в пол голоса начал говорить ему: — Ну-ка, приятель, усмири-ка этого шипастого кота. Он снова обижает твоего друга, — мальчонка только захихикал, радостно глядя на недовольного Вонхо, а лис продолжал сверкать острыми зубами и говорить: — Хочешь, чтобы он был послушным? — Киса слушает меня, — улыбался Минхёк, сверкая глазами, и подошел к своему телохранителю. Взяв его за руку, он потянул её вниз, вынуждая того присесть на корточки. А когда их взгляды пересеклись, то протянул ему бархатный футляр. Вонхо открыл застёжку и в ступоре просидев какое-то мгновение, уставился на мальчонку. — Это.. — Это означает, что ты мой киса и никуда не уйдёшь, тебя никто заберёт! — гордо заявил Минхёк и сверкая счастливой улыбкой, взял "украшение" с шелковой подушечки.Маленькие тонкие пальчики, трепетно заскользили по горячей шеи.
Послышался слабый щелчок застёжки кожаного ошейника.
Вонхо сидит как в прострации, глядя сквозь мальчонку. Этот "аксессуар" слегка сдавливает шею, постоянно напоминая о том, чем является. Вызывает смешанные чувства раздражения и наслаждения, заставив громко сглотнуть. Гордость неистово протестует, но суть удовлетворяется тем, что принадлежит. Он даже не может пошевелиться, а тело кинуло в кошмарный жар. С каждым разом всё сложнее объясниться перед самим собой за то, что происходит у него внутри, по отношению к Минхёку. Ошейник - гордость нэко, но не в случае Вонхо. Нет, этот ребёнок не может быть его хозяином. Никто не может. Откуда у него эта вещь? Кто надоумил? Эта чёрная полоска кожи - "чужая", неправильная. Это только сильнее унижало. Кто-то посчитал это забавным? У Минхёка мурашки побежали, когда он оглядел подарок на шее своего телохранителя. Это было безумно красиво. Если что-то подобное ещё существует, то хотелось бы примерить их все. Поддаваясь какому-то непонятному порыву, он поддевает прохладными пальчиками чёрный ошейник и слегка тянет на себя. Зрачки голубых глаз стремительно расширились, а светлые ушки пригнулись к затылку. Вонхо чуть более осознанно заглянул в чёрные глаза и вновь потерял себя, когда океан внутри них накрыл с головой огромными волнами, а его сухих горячих губ коснулись мягкие губки Минхёка. Тело прошибло электрическим разрядом, подкашивая и без того онемевшие ноги. Почему он настолько бессилен перед ним? Лис скалился, сверкая острыми зубами, наблюдая за заметной дрожью нэко. Быть свидетелем подобного обряда - это честь и огромная редкость. В основном они происходят наедине. Дети всегда знают больше, чем хотелось бы взрослым. Хозяин есть хозяин, "инстинкты" никуда не денешь. Наверняка возраст мальчонки бьёт по самолюбию, но не сопротивляйся, котик. Твоя дрожь - это лишь малая верхушка айсберга. Минхёк чуть отстранился, аккуратно отпуская полоску чёрной кожи и, блестя своими чёрными глазами, заглянул в помутнённый взгляд напротив. Перед ним почти на коленях стоял Вонхо, по прежнему прижимая такие очаровательные ушки, и смотря на него слегка отстранённо. Кажется, сейчас нет никого вокруг, только они двое. Минхёку безумно нравиться такой киса, внутри него зашевелилось что-то, что хочет подчинять, и дальше ощущая эти безумные мурашки. Настолько сильный ураган чувств бушевал внутри маленькой груди, что перехватило дыхание. Радостно пропищав, он скорее обнял своего ошалелого телохранителя, слегка припрыгивая на месте. — Мой юный друг, а ты быстро сориентировался. — усмехнулся лис, даже и не скрывая своего издевательского оскала. — Это ты надоумил его... — начал рычать на него Хосок, всё ещё не смея отстраниться от ластящегося к нему радостного Минхёка. — Ой, Вонхо, тебе лишь бы крайнего найти. — махнул своей лапой хищник, сверкая глазами из под капюшона. — Разве нэко возможно заставить сделать выбор? Ты сам его сделал. Признай уже, что тебя так колошматит - от своего хозяина. И не забудь наш с тобой разговор. В твоих руках сейчас, - в самом что ни на есть прямом смысле, - будущее всех нас. Не облажайся. Не дай ему превратиться в того, кого из него хотят вылепить. Давай оба получим желаемое. — Очень интересно, чего такого ты желаешь? — Выжить, до лучшего будущего. — хищник махнул свои тёмно-рыжим пушистым хвостом под накидкой и ушёл, оставляя этих двоих позади себя. А Вонхо только теперь заметил, как загнанно и часто он дышит.***
Хосок крепко сжимает руль, где-то на задворках сознания радуясь, что в прошлый раз выбил машину, сменив тем самым осточертевшую карету. Ведь сейчас можно было отвлечься на дорогу, сосредотачиваясь на вождении. Брови были сведены к переносице, на шее ярко ощущался ошейник, когда он задевает его кадыком, сглатывая вязкую слюну пересохшим горлом, а хвост метался из стороны в сторону, то и дело постукивая по коробке передач. Зато Минхёк был весьма очень даже довольным, светившись как натёртый медный чайник. Он пытался поймать разгневанный хвост, хихикая, когда шерстка едва касалась его пальчиков, но ремень безопасности не давал дотянуться. Непонятное счастье лилось через край, из-за чего приходилось сдерживаться, чтобы не запищать и не затопать ногами. — Не трогай мой хвост, Минхёкки. Мальчонка надулся и скрестил руки на груди, но теперь вместо своей "охоты" за упомянутой частью тела, стал разглядывать своего телохранителя. Тот напряженно отвернул ушки, а глаза отдавали бликами каждый раз, когда взгляд падал на боковое зеркало, перед тем как перестроиться в другой ряд на дороге. Минхёк восхищенно и тихо вздохнул. Он потянулся к нему с их первой встречи, чувствуя уют и защиту, и не прогадал. Впервые в жизни принял решение сам, выбирая его. Он помнит, как дрожали пальчики, когда ставил свой отпечаток на договоре. А у Вонхо внутри происходит какая-то война. Он борется сам с собой, своими ощущениями и чувствами, пользуясь единственным оправданием которое имел: - это всё происходящее внутри него по отношению к мальчонке - из-за отсутствия таблеток и кошмарного расписания в кандалах. Но от этого легче не становилось. Старая знакомая кошка в мыслях, вновь свернулась клубком, напоминая, что однажды, он и без всего этого - впервые зарылся носом в мягкие волосы, наслаждаясь их запахом всю ночь. Всегда безрассудно бежал за ним. Руки ещё крепче сжали руль, скрипя искусственной кожей. И не смотря на то, что он всё равно продолжит защищать Минхёка во что бы то не стало, ошейник, - согретый от жара его собственной кожи, - вынуждал проклинать тот чёртов вечер, когда он столкнулся с мальчонкой. А точнее тот столкнулся с ним, налетев. К проклятиям добавился и Шону, который поспособствовал подписанию контракта. И этот пергамент, который всегда должен находиться при нём, обжигал сейчас через ткань одежды, напрашиваясь на то, чтобы разорвать его на мелкие кусочки. — Блять. — выдохнул Вонхо, когда увидел у входа в высотку Ёнри и Шону, среди ровно стоящих слуг. И если первый мужчина моментально поднял злость ещё выше, одним только своим присутствием, являясь самым последним человеком в мире, которого сейчас хотелось бы видеть, то со вторым он не был готов хоть как-то пересечься. — Блять. — повторил за ним Минхёк. — Так, малой, не повторять плохие слова. — пригрозил Вонхо, паркуя машину у входа. — А почему ты говоришь так, если это плохо? — Потому что меня бесит Ёнри. — И меня он бесит! — Минхёкки, я всё сказал. — предупреждающе ответил Вонхо, но губы предательски дёрнулись в улыбке, из-за чего пришлось отвернуться, а затем и помрачнеть, когда пересёкся взгляд с Ёнри. Шону не смотрел в их сторону, продолжая вести диалог с воспитателем. Посмотрев в зеркало, Хосок снова сглотнул, вновь ощущая чёрную полоску окольцовывающую шею. Взгляд был злой и затравленный. Хотелось остаться в салоне, пока все не разойдутся, но такая мысль была сразу же откинута за малодушие. Выходя из машины, забрав сумку Минхёка и открыв тому дверь, он крепко сжимал челюсть, подняв ворот куртки как можно выше. Только бы не сорваться. После того, как все поклонились мальчонке в приветствии, Шону коротко кивнул Вонхо. — Здравствуй, котёнок. — и хоть они пересеклись глазами на пару мгновений, создалось крепкое впечатление, что внимательный взгляд виконта подметил в нём абсолютно все изменения. Это ещё только сильнее добавило раздражения и злости, от неловкости. — Думаю, следует продолжить разговор в следующий раз. — обратился он уже к Ёнри. Тот согласился и Шону сразу же направился к своей машине. — Говорят, ты стал, наконец, послушным и узнал своё место. — проводив его взглядом, обратился к Вонхо Ёнри. А когда нэко оказался достаточно близко, он не дал ему пройти дальше, зацепившись взглядом до его ошейника и потянувшись к нему. Вонхо тут же отбросил его руку от себя, чувствуя пульсирующую ярость в ушах. Мужчина же продолжил говорить, обращаясь теперь к мальчонке: — Я рад, Господин, что Вы посадили на цепь этого зверя. Это была последняя капля на сегодня. Хосок вспыхивает как спичка, с рыком обнажая катану и прижимая её острое лезвие к чужому горлу, пустив по коже тонкую струйку крови. — Киса! — вскрикнул Минхёк. К его шее так же был прижат кинжал одного из слуги, пуская такую же красную дорожку. Вонхо лишь громче зарычал, чувствуя как похолодели пальцы рук, а сердце забилось чаще. — Ненавижу. — выговаривает он через сжатые зубы, осторожно убирая оружие с горла мужчины. Слуга повторяет его действие, тоже отпуская шею Минхёка из плена лезвия. Тот сразу же подбегает к своему телохранителю и прижимается к нему, крепко жмурясь и цепляясь за его бедро. — Рано или поздно ты умрёшь от моей руки. Будь уверен. — Это будет для меня честь, ведь я умру вместе с Господином. — ровно отвечает Ёнри. Тяжело дыша, Вонхо убирает в саю свою катану и присаживается на корточки, упираясь один коленом в дорожную плитку, из-за чего Минхёку пришлось разорвать свои объятия. Он аккуратно проводит пальцем по его тонкой шее, размазав на ней кровь. А если бы он не успел вовремя остановиться? Думать об этом не хотелось. От того, как все словно ни в чём небывало снова склонились перед Минхёком, пропуская его с телохранителем в хол небоскреба, воротило от отвращения и кипящей ярости. Находиться с этими людьми в одном лифте и вовсе было отвратительно. А как только они переступили порог квартиры, Ёнри сразу позвал личного врача мальчонки, который тут же стал хлопотать над его шеей, выполняя свои манипуляции. Мальчонка держался стойко. Даже не испугался или всплакнул. Кажется, что вообще не обратил внимание, как его нежную кожу поранили. Он просто как-то предупреждающе вскрикнул, напоминая о своём положении, и всё. Такая немыслимая стойкость пугала и восхищала одновременно. Минхёкки, будь ребёнком, помни, что тебе лишь восемь. — Прости, малыш. — шепнул Вонхо, гладя того по волосам. Сидящие на софе, они вдвоем чётко отражались в панорамном окне, из-за включенного света. У обоих были "ошейники". У первого из чёрной кожи, а у второго из белых бинтов, как напоминание, что их жизни не принадлежат им самим. Минхёк сонно клевал носом на широком плече, нежась от приятной ласки. Его никто и никогда так не гладил по волосам, кроме кисы. Никто так не переживал и не заботился. Даже все слуги вместе взятые. Боль в шее ушла на далёкий задний план, оставляя сосредоточение на горячей ладони. Он потянулся пальчиками к своему подарку, трогая и разглядывая его, сладко зевнув. — Нравится? — не понятно с какими эмоциями или даже интонацией, спросил Вонхо и, заглянул в чёрные глаза Минхёка, что поднял на него сонный взгляд. Тот твёрдо и уверенно кивнул, и снова обратил своё внимание на его шею. Поддел пальчиком тугую чёрную кожу "украшения" и слегка потянул, не замечая как зрачки Вонхо вновь стремительно расширились. — Пора спать, тебе завтра в школу. — как можно аккуратнее оторвал его руку от своей шеи Хосок и, спешно поднялся. Каждое утро он вставал ещё раньше обычного, что бы успеть скрыть все следы синяков и ссадин, а под рубашкой каждый раз была надета футболка, чтобы мальчонка даже случайно не увидел уже свои собственные следы.***
К учебному заведению подъезжали разные машины и кареты, а работающие на детей сопроводители, передавали первоклашек уже смотрителям школы. Наблюдая, как Минхёк скрывается за воротами, а потом и стеклянными дверьми, Вонхо садиться обратно в чёрный салон и откидывает голову на спинку сиденья. Теперь он вынужден прятать не только свои ушки и хвост, но ещё и прикрывать шею, на которой так позорно и идеально смотрится ошейник. Решив купить водолазку с высоким горлышком, Вонхо едет в торговый центр, а когда останавливает автомобиль на красном, сердце ухает вниз. На рекламном баннере было фото Хёнвона, который томно смотрит прямо в глаза, приоткрыв свои пухлые губы и положив ладонь на собственную шею. На его тонкой кисти руки красовались механические часы, с открытым циферблатом. Вонхо спешно оторвал взгляд от рекламы, словно бы нэко с фото мог заметить его даже через баннер. Ошейник словно бы обжог кожу, заставив сглотнуть. И как ему это преподнести Хёнвону? Он пока не готов с ним встретиться, даже не смотря на то, что очень хочет. Да и к Хэвону заехать было бы глупо, учитывая в каком сейчас состоянии собственное тело. От раздумий выдернул гудок чужого автомобиля. Уже давно загорелся зелёный и все продолжили движение. Играя желваками, Вонхо крепче перехватил руль и резко дёрнул машину. В торговом он немного отвлекся, пока ходил среди ярких витрин, но в примерочной перед зеркалом, мысли снова становились ярче. Поддаваясь какому-то порыву, он тянется к своему "украшению", разглядывая и чувствуя мурашки, но тут же отдергивает свою руку. Хватает того, что ошейник не переставая контактирует с кожей, не хотелось лишний раз дотрагиваться ещё и руками. На выходе из торгового центра, Вонхо мог поклясться, что увидел уже "настоящего" Хёнвона, который был с неизменным сопровождением менеджера, а так же ещё парой людей и охраной. Как же тесен Сеул. Или это вселенная усмехается над ним? Пришлось в спешке дойти до парковки, быстро ныряя в салон и ругая себя за детское поведение. Он понимает, что оттягивает неизбежное, но всё-таки будет делать это до тех пор, пока может.***
Минхёку всё так же не очень нравиться в школе. Там всё так же задирает его одноклассник, но близко пока не подходит. Видимо после того инцидента, он получил выговор от родителей, из-за чего теперь ограничивается неприятными комментариями в сторону "тихони". Настроение из-за этого пропадало, но каждый раз, когда киса забирает его со школы, улыбка возвращается. Даже когда снова приснился тот кошмар, где он сидит на возвышении, а под ногами шевелится чёрная густая жижа, киса вновь пришел. И не только в самом сне, но и наяву. Его горячая ладонь неизменно ласково поглаживала, успокаивая и прогоняя кошмары. Минхёк потёрся щекой о его ладонь, да так и уснул, прижавшись к ней. Но когда учебная неделя подошла к концу, всё начало меняться. Ёнри почему-то отвел его в свой кабинет, показывая листы с резюме охранников. Мальчонка непонимающе разглядывал их, даже и не думая выбирать кого-то. Зачем ему какие-то дядьки, когда есть киса? А когда Минхёк заметил и пустой контракт, который ему довелось однажды видеть и поставить на нём отпечаток вместе с Вонхо, пальчики непроизвольно сжались. Он нахмурил брови и яро замотал головой. Почему то не хотелось видеть этот документ. Казалось, что если он его коснётся, то киса обидеться и уйдёт. Вонхо снова принял свои таблетки, имея наконец эту возможность. Забирая Минхёка со школы пятничным вечером, он был почти спокоен. Благо за эту неделю Ёнри больше не попадался на глаза. Но когда машина вырулила на широкий проспект, в окне заднего вида показались две машины. Это естественное явление, но они совсем не отставали, не позволяя перестроиться на другую полосу, вынуждая сбросить скорость. Вскоре, спереди показалась карета, кучер которой резко направил четвёрку лошадей чуть ли не под капот. Вонхо дал по тормозам, хмурясь и понимая, что они не отстанут, пока он послушно не поедет за ними. Так, в зажатом сопровождении, они доехали до знакомого здания. Припарковавшись, Хосок прикрывает глаза и поджимая губы в тонкую полоску, а затем кидает взгляд на мальчонку. Минхёк исподлобья смотрит на две большие железные двери и отводит от них взгляд, разглядывая бардачок. Совсем не хочется туда возвращаться, но он обещал кисе хорошо учиться. Вонхо держит себя в руках, слишком крепко сжимая руль, затем дёргано вырывает ключи из зажигания и слишком громко хлопает дверцей, выходя из машины. Минхёк вздрагивает от неожиданности и ковыряется с ремнём безопасности, пока киса не открывает дверь с его стороны и не помогает отстегнуться. Почему-то очень сильно захотелось обнять его, что мальчонка и сделал. Вонхо сразу же зарывается носом в его волосы, проходясь по коже головы и вдыхая как можно глубже и чаще. Его запах со смесью ароматического детского шампуня, растекался по всем венам и приятно расслаблял. Вонхо вспоминал разговор с Хэвоном, когда они сидели в кафе. Тот ответ, который парень дал ему, до сих пор крутился в голове. Может, причина во всём именно связь с Минхёком? Он же даже засыпал часто на софе и не шел в свою комнату именно из-за того, что там витал запах мальчонки, а в личной комнате не ощущался. И когда он подумал об этом, то всё показалось настолько очевидным, что стало смешно. Смешно от самого себя. Как он мог позволить этому произойти? Где и когда переступил ту самую грань? Из-за своей усмешки, он снова получил новый удар, забыв за собственными мыслями, что его подготавливают к практике мальчонки. Вот только приготовиться к этим убийственным ладошкам невозможно, даже если делать это всю жизнь. По сравнению с той болью, которую доставляют ручки Минхёка, удар Джину показался очень слабым. Снова вырвался смешок. — Тебе весело? — небрежно спросил парень и натянул ошейник, поддев его пальцами. — Хули ты лыбишься? — Просто понял пару вещей. — ответил Вонхо, облизав разбитую губу. — Каких? Что тебе всё-таки нравятся групповушки? Или что соскучился? Можем развлечься, я не скажу твоему хозяину. — А не пойти бы тебе н... — концовка предложения прервалась из-за удара в солнечное сплетение. Вонхо закашлялся, сильнее ощущая боль ведь в это место входила игра, направленная маленькой ладошкой. Такие раны заживали намного дольше. А во время кашля, ему силком впихнули что-то на язык, закрывая рот и нос. — Ух ты, а мне даже смешно. И очень нравиться.. — зашептал Джину, ожидая пока пленник проглотит голубую пилюлю с белоснежной таблеткой. И только когда кадык дёрнулся, сообщая, что они проглочены, он убирает руку. — Такой послушный. Ошейник делает своё дело. Вонхо прекрасно узнал вкус возбудителей, когда пилюля начала таять на языке, а так же и наркотик. И пусть бы он задохнулся, но чёртов глотательный рефлекс взял своё, когда слюней собралось слишком много, из-за горечи и освежающей мяты. По подтянутому телу начали блуждать руки Джину, ласково очерчивая по краям каждую гематому, чувствуя под пальцами как постепенно начал ускоряться пульс нэко, из-за действий препаратов. — Когда закончится практика Минхёка? — стараясь ни на что не обращать внимая, спросил Вонхо, морщась от чужих прикосновений, которые с каждым разом при соприкосновении с его кожей разгоняли жар по телу. — Сколько ещё вы будете его извращать? — Никогда. Эта практика с ним на всю жизнь. Её просто станет меньше, когда он будет готов. Когда сдаст экзамен. — ответил Джину, обдавая своим дыханием кожу на шее и груди. — И что же это за экзамен? — Он должен свершить свою первую казнь. — ответил парень, вгрызаясь в губы Вонхо и запуская свою ладонь под кромку его брюк, оторвав с них пуговицу. Тот пытался отвернуться, сыпя проклятиями через поцелуй и ненавидя своё тело, поддающееся наркотикам. Когда чужие пальцы крепко сжали горячую плоть, выдох получился слишком громким и явным. — Ну как? Покажешь теперь, как ты по нам соскучился? — оторвавшись от горячих губ, спросил Джину. — Пошел ты. на хуй. — отчеканил Вонхо, дергая руками. — На твой? — издевательски спросил парень, приподнимая брови и проходясь ладонью по всей длине чужого члена. — Попроси вежливее, котик.***
Минхёк не хочет идти в ту комнату, где вновь придётся брать в руки длинные иглы. От одного только воспоминания он снова жмуриться, сжимая вмиг вспотевшие ладошки, в которых он держал скальпель. Сегодня не будет игл. Сегодня нужно делать красивые надрезы в нужных местах. Снова затошнило, а в груди вновь начало биться сердце в немой истерике. — Господин, нам пора. — напомнил учитель, указывая путь своей рукой в неизменно белой перчатке. — Я хочу к кисе. Можно мне к нему? — Минхёк поднял взгляд своих больших чёрных глаз, горя надеждой. — После практики. — кивнули ему в ответ, побеспокоив этим движением чёрно-белые бусины, что свисали с головного убора. Мальчонка вновь зажмурился и скорее поспешил в нужное помещение, что бы как можно быстрее закончить и вновь очутиться в успокаивающих объятиях. Он чуть ли не срывается на бег и оказавшись возле двери, быстро толкает её, но тут же встаёт как вкопанный. Взгляд сразу же цепляется за его телохранителя. Минхёку плохо его видно из-за того, что обзор к нему загораживает Джину, но точно видит ушки и хвостик. Он их никогда и ни с кем не перепутает. — Киса! — кричит Мин, но учитель нагоняет его и хватает поперёк тела, быстро уводя прочь. Вонхо будто молнией в мозг ударяют, когда он слышит голос мальчонки. И толи это помогло, толи спешка Джину, когда тот пристёгивал нэко к цепям из-за поджимающего времени, но рука с удлинёнными когтями вырвалась, вцепляясь в глотку к одному из подходящих мужчин. Тот так и остался стоять с припущенными штанами, широко смотря в голубые глаза напротив. — Сейчас я покажу, как соскучился. — сквозь зубы прошипел Вонхо и склонив голову набок, перевёл свой взгляд на его шею. Коготь указательного пальца почти полностью вошел в кожу и прошелся по вздутой из-за давления венке. Кровь сразу же брызнула, окропив мелкими каплями лицо, и стала стремительно стекать по руке. Краем глаза он заметил, как второй мужчина замахивается для удара, но вовремя оттолкнул его хвостом. Сердце уже начинало заходиться как бешеное, ещё сильнее расширяя зрачки и повышая температуру тела. Всё происходило быстро, теряя порой фокус перед глазами. Вонхо не помнит, как убил второго, но зато помнит то, как помутнел взгляд Джину, когда он его с силой прижал к стене. — Убьёшь и меня? — спросил тот, едва шевеля языком и чувствуя, как из-за удара об бетон по затылку стекает кровь, склеивая между собой волосы. — А как же твоё обещание и твоя бравада про честь? Вонхо помнит их уговор, но возвращает парню его же сказанные тогда слова: — Честь? После всего, что между нами было? — ухмыляется он и притягивает Джину к себе, чтобы потом снова впечатать в стену. Голова парня взметнулась как у тряпичной куклы, глаза закатились, а тело ослабло и рухнуло на пол, когда сильные руки ослабили свою хватку. Вонхо тяжело дышал, оглядел тела и, убедившись, что те больше не встанут, быстро кинулся в коридор, захватив свою футболку и натягивая её на себя по пути к выходу. Он не знал, куда увели мальчонку, но быстро шел по запаху, словно на охоте.***
Минхёк брыкался и вырывался пока его тащили подальше, на свежий морозный воздух, чтобы он успокоился. И как понять не могут, что единственное место, где ему спокойно - это руки его телохранителя? В нос проник запах улицы, а тело тут же начал облизывать холодный октябрьский ветер, тут же заставляя замёрзнуть. — Господин, прекратите! Вы срываете свои собственные занятия! — догонял их заместитель Ёнри, сжимая в руке утеплённый камзол мальчонки, который ничего не слушал, продолжая свою истерику. На крики выбежали и остальные "жители" этого здания, хлопая железными дверьми, а мужчина всё продолжал: — Если Вы сейчас же не прекратите свою истерику и не выполните свой долг, я дам распоряжение избавиться от Вонхо раз и навсегда. Скальпель, который мальчонка всё ещё сжимал в руке, полоснул руку его учителя, что держал его в охапке. Тот с шипением выпустил его, прижимая руку к груди. Белоснежная перчатка постепенно пропитывалась красным. А мальчонка тут же подбежал к мужчине, который сказал такие страшные слова. Невозможно избавиться от кисы! Одноклассник, который говорил о том, что заберёт его к себе, Хёнвон-хён, который обнимал его кису и с которым тот смеялся, а ведь Минхёк тогда впервые услышал его смех, предназначенный не ему, ещё Ёнри, который показывал другую охрану. Все пытаются отобрать кису, который единственный на свете показал что такое тепло, уют, чувство защиты и ласка. Который прогоняет все плохие сны и освещает самые тёмные уголки комнат. — Господин! Блеснул маленький и тонкий металл, легко распарывая куртку мужчине. Тот в панике попятился назад, спотыкаясь и падая. Как только он оказался лежащим на холодной земле, Минхёк тут же упал на него сверху, а скальпель быстро вошёл в горло, раня маленькие пальчики и заставляя мужчину давиться собственной кровью, дёргаясь в судорогах. Мальчонка тяжело дышит и большими глазами смотрит на то, что только что сделал, но останавливаться не хочет. Страшно. И этот страх заставляет действовать дальше. Он не сковывает, как в большинстве случаев, а толкает. Пальчики потянулись обратно к скальпелю, чтобы вынуть его и вновь воткнуть в шею умирающего. Учитель обматывает свою руку и наблюдает через вуаль за тем, как восьмилетний ребёнок убивает не моргнув. Как это маленько тельце, слегка сутуло сидит сверху умирающего, не позволяя тому сбежать от него. Заставляя заливать своей кровью их одежду и холодную землю, разводя на ней ещё больше грязи. Минхёк сотрясается от шока и истерики, а пальчики его совсем не слушаются, не желая сгибаться, пульсируя болью из-за пореза. Но вдруг горячие больше руки хватают его и отрывают от умирающего, прижимая к крепкому телу. — Тише малыш, тише, — шептал Вонхо, чувствуя, как тот крупно дрожит, и старается не зацикливаться на том, что только что увидел. Минхёк не плакал. Только словно деревянными руками обнял в ответ, всё ещё широко распахивая глаза, и кажется, что даже не дышал. Валяющийся на земле мужчина перестал дёргаться и затих, а все кто наблюдал за этой картиной, разом склонились перед Минхёком в глубоком поклоне. Господин свершил свою первую казнь. Экзамен сдан. Он убил.