— Не бойся, ему понравится. — говорит Чжухон, наблюдая за тем, как Минхёк теребит в руках коробочку, явно нервничая. Ведь тот так долго выбирал и ждал это украшение, которое всем своим видом будет кричать о том, что киса его и ничей больше.
— Сколько время? — уже в который раз спросил Минхёк, донимая тем самым Кайла.
— На двадцать секунд больше, чем до этого, Господин, — почти прошипел тот, сжимая ни в чём не повинную руку Фила.
— Скоро мой киса приедет, я вас познакомлю! — заявил Минхёк, блестящими глазами посмотрев на Чжухона и затараторив без остановки: — У него ушки такие милые! А хвостик сильный-сильный! И сам он тоже сильный! Очень-очень красивый! А ещё, он всегда горячий и мне с ним тепло, даже одеяло не нужно! Мне очень нравится целовать его и ему это тоже нравится, ведь он крепко-крепко обнимает меня! А ещё, нравится видеть, как его зрачки большими становятся, из-за этого почему-то появляются странные желания. Но я выполню их все-все! Потому что киса - мой! И я никому не разрешу мешать моим желаниям. Даже если они самые странные на всей планете! Вот так вот. Сколько время, Кайл?
То, как взорвался и начал психовать Кайл, никто не услышал, из-за свиста тормозов машины, которая эффектно припарковалась возле них. Из неё вышли в обнимку две пары, смеясь, громко разговаривая и перебивая друг друга. Буквально через пол минуты, недалеко от них начала останавливаться карета, заметив которую, Чжухон вдруг быстро попрощался и пообещал новую встречу, с мороженным в виде извинения. Минхёк даже не успел ничего ему ответить.
Выходя из кареты вместе с парой слуг, Ёнри с ходу начал причитать о том, что если Вонхо не появится через пять минут, то он такой-то и такой-то сделает что-то там. Мин не слушал его, а только отвернулся и продолжил теребить коробочку. Впрочем, Вонхо успел и приехал спустя три минуты, паркуясь почти так же как и те зеваки. Он снял шлем, ответив на улыбку Минхёка, после чего обнял того в ответ, как только мальчонка подбежал к нему и прижался, чуть не сбивая с ног.
Мин потянул руки вверх и стал подпрыгивать, чтобы зацепиться за широкие плечи, но пальцы соскальзывали с них из-за одежды. Попыток он не прекращал, лишь сильнее вытянул губки, вцепившись в футболку у плеч и стал тянуть к себе. Вонхо усмехается, облизывает свои губы и наклоняется, быстро и легко чмокнув младшего.
— Прекратите это немедленно! — тут же закричал Ёнри, а Кайл присвистнул, за что получил испепеляющий взгляд от этого мужчины.
Но Вонхо на них совсем не обратил внимания, не желая сталкиваться даже взглядами, ведь тогда сразу же выйдет из себя. Минхёк тоже проигнорировал выкрик Ёнри, лишь ещё шире улыбаясь. В его глазах блестели маленькие чертята, сверкая бунтом и непокорностью, а так же удовлетворением происходящего и лёгкого поцелуя, в котором не отказали.
— Что в твоей коробочке, малыш? — спросил Вонхо, заметив как тот сжимает её в руке до побелевших пальцев.
— Секрет! — радостно отвечает тот, прижав её к груди. — Вообще-то, я хотел...
— Уже время! Нам пора ехать! — снова встрял Ёнри, махнув рукой в сторону кареты.
— Я поеду на мотоцикле! — хмуро поворачивается к нему Минхёк.
— Это исключено, Господин. Этот транспорт не безопасен. Вы поедите в карете.
Мальчишка хочет возразить, но Вонхо кладёт ладонь на его плечо и говорит, что воспитатель прав. А те редкие моменты, когда они ездили на мотоцикле вдвоём - огромное исключение.
— Тогда, я поеду на машине вместе с Филом и Кайлом! — заявил Минхёк и направился к автомобилю, хмуро остановившись возле него. От былых блеска в глазах и улыбки ничего не осталось.
В последнее время, у мальчонки очень резко менялось настроение. Он чаще стал психовать и демонстрировать своё недовольство, а порой совсем вёл себя непонятно. Это тот самый переходный возраст? Вонхо поёжился от этих мыслей. Не может этого быть. Мальчонка ещё совсем ребёнок. Просто очень сильно устаёт. Он не хочет принимать факт о том, что этот ребёнок стремительно взрослеет, ведь с каждым годом и днём - притяжение к нему набирает всё новые и новые грани, из-за чего становилось порой не по себе.
Поездка в поликлинику была немного напряжённой. Вонхо иногда ровнялся с машиной, кидая взгляды в салон. Минхёк сидел на заднем сиденье, хмуро сжимая свою коробочку и редко перекидываясь парой фраз с Филом.
В самой же поликлинике, провожаемый врачами, младший выходил из кабинетов всё с более испуганным видом. Вонхо уже хотел подойти и спросить в чём дело, но Ёнри неожиданно появился перед ним, перекрыв путь. Он был явно взбешён и терпел всю дорогу.
— Этот ваш контракт обязывает сопровождать Господина и хранить его жизнь как зеницу ока, а ни целоваться с ним!
— Его желания - закон. Разве не так? — язвить не хотелось, но оно само вырвалось.
— Он просто не понимает, что зверь совращает его и пачкает...
Вонхо вспыхивает и хватает Ёнри за грудки, грубо притягивая его к своему лицу:
— Скажи ещё раз подобное про совращение и тогда я действительно покажу тебе истинного зверя.
— Месье, — прокашлялся интерн, обращаясь к Ёнри и почти не обращая внимания на то, что тот едва ли стоит на носочках, а его воротник упрямо трещит из-за сильного натяжения крепкой хватки. — Вас ожидают в кабинете глав врача, для подписания дополнительного соглашения на дальнейшие осмотры Господина.
Вонхо отпускает мужчину и тот поправляет свою одежду, с невозмутимым видом последовав за молодым парнем, а сам садится на стул, приложившись затылком к белой стене. От билетов во Францию Хёнвон отказался, сославшись на слишком долгий перелёт, да и от других поездок тоже. Он предложил просто провести время вдвоём, как они делали это раньше, и Вонхо согласился.
Поэтому, они вчера почти всю ночь смотрели дораму, обсуждали сюжет, гадали что будет дальше и чем всё закончится, наслаждаясь нежностью и уютом. А иногда не перематывали концовку серий, целуясь во время титров медленно и мокро, растягивая такие моменты. Так же вспоминали и прошлое, когда были подростками, смеясь над своим некоторым поведением и немного подстёгивая друг друга. Порой, очень не вовремя, в мыслях возникал мальчонка, а фантомный запах его кожи и вовсе заставлял вздрагивать. Из-за этого приходилось одёргивать себя. А на утро, он чуть не проспал, почти не удивляясь тому, что Хёнвона не было рядом. Тот почти никогда не остаётся на целый сон, уезжая с рассветом по своим делам.
Из мыслей вырывает прикосновение к хвосту, который немного отодвинули. Вонхо открывает глаза. Хмурый Минхёк садится к нему на колени и прячет своё лицо в изгибе его шеи, так и продолжая держать эту странную коробочку.
— Что с твоим настроением? — тихо спрашивает Вонхо, слегка пригладив мягкие волосы младшего.
— Чжухони ушел и я не смог познакомить вас. А ещё я хотел поехать с тобой на мотоцикле. И Ёнри ещё кричит сильно, бесит.
— Что он там кричит? — Вонхо пытается взглянуть на младшего, но тот уложил свою голову ему на плечо, водя указательным пальцем по его подбородку и шеи, и нехотя пожал плечами. — А врачи тебя чем напугали? Ты не заболел?
— Сказали, что скоро настанет.. — Минхёк прервался, тяжело сглотнув и сильнее прижавшись, а затем совсем тихо продолжил: — мутационная дис.. дисфония. Я мутирую! И что тогда?! Из-за этого ты не захочешь подарок от меня! Чжухони тоже уйдёт от такого как я! И Ки тоже!
Вонхо не успевал за его мыслями, чтобы уловить хотя бы дольку логики в панике младшего. Тот просто выкрикнул какую-то кашу.
— Минхёкки, малыш, мутационная дисфония - это вполне нормальное явление. Все мальчики через неё проходят. В этом ничего страшного нет. Это лишь означает, что ты взрослеешь.. — Вонхо вздохнул. Да, Минхёк действительно взрослеет. Переходный возраст. Половое созревание.. Он был в панике не меньше младшего, ведь не знает, что в дальнейших случаях делать и как себя вести. Главное, чтобы тот не задавал неудобных вопросов, но зная его.. Он по-любому будет делать это.
— Взрослею? — тут же оживился Минхёк, оторвав голову от широкого плеча и заглядывая в тёмные глаза.
— Да, но для меня ты всегда будешь маленьким комочком... — Вонхо тут же зашипел через зубы, так как младший опять укусил его.
— Я не маленький комочек! — возмутился Мин и слез с его колен, хмуро направляясь в следующий кабинет.
Вонхо провожает его взглядом, потирая место укуса, а затем снова откидывает голову назад, прикрыв глаза. Затылок вновь ощутил холод белой стены, а мысли вновь заполнили всю голову. Его жизнь в который раз обретает центр в виде этого мальчишки, а радиус сужается всё сильнее. Это немного напрягает. Хотя, кому он врёт? Это действительно напрягает.
Он не может посвятить всю свою жизнь наследнику Ли. Это предательство, по отношению к самому себе и своей семье. Своему роду. Младший утягивает, как болото. И чем сильнее и активнее барахтаешься, тем больше тонешь. Нужно поставить чёткие границы и не смешивать личное отношение к нему - со своей работой и долгом. Особенно, если брать во внимание их контракт. А по отношению к Хёнвону - наоборот. Давно уже хочется стереть эти границы. Но.. как? Как это всё сделать? Чувства разрывают на мелкие кусочки.
В груди начало щемить, а до слуха стали доходить крики врачей. Вонхо сначала нахмурился и прижал ушки, чтобы не отвлекали все эти звуки, но когда мимо пробежали несколько врачей, пришлось забыть о тишине этого больничного коридора.
По сути, у тех такая же безумная работа, как и у него самого. Часто не высыпаются, стараются спасти жизни своих пациентов, порой даже не доедают из-за графика и носятся сломя голову. Чистый стресс.
— Что здесь произошло? — поймал одного из врачей Вонхо, когда их стало пробегать слишком уж много. Но, зачем он это спросил? Чисто из любопытства. Ведь ничего не сможет сделать и как-либо помочь, за неимением медицинского образования и знаний.
— Там.. — сморщился врач, сипло дыша и держась за бок, а второй рукой махать в сторону восточного крыла. — Там Господ...
Вонхо не стал дальше слушать. Просто побежал в ту же сторону, куда и остальные работники поликлиники. Он растолкал столпившихся вокруг Минхёка и резко остановился, чувствуя, как воздух застрял в лёгких. Младший лежал на полу и прижимал к груди эту треклятую коробочку, свернувшись калачиком. Он был весь вспотевший и стонал от боли, сильно жмурясь.
Аккуратно взяв его на руки, Вонхо оглядел всех, кто был в белых халатах:
— Чего вы встали?! Куда его нести?!
Но все врачи будто бы оторопели, глупо хлопая глазами и не сдвигаясь с места, чем сильно начали злить. Но вот, из этой толпы отделился один единственный человек, со спокойным лицом сообщая номер свободной палаты и указывая рукой в правильном направлении.
Вонхо медлить не стал, сразу же направляясь туда и выискивая глазами нужный номер на белых дверях, стараясь не задохнуться от паники. Минхёк в его руках еле держал глаза открытыми, что-то бормоча и морщась от боли.
— Тише, мой маленький, всё пройдет, всё будет хорошо.
Он не знал что ещё говорить младшему и как сейчас помочь ему, а только шептал эти слова, пока не выбил ногой дверь нужной палаты, сразу же укладывая его на больничную койку. Видеть его таким бледным и мычащим от боли было невыносимо.
— Где вас там всех носит?! — сразу же психует Вонхо, когда в палату забежали нагнавшие их врачи.
Работники облепили койку и стали отталкивать нэко подальше, чтобы тот не мешался. Говорили какие-то слова и заумные врачебные определения, которые совсем не отражались в голове. В ушах зашумело, а на губах появилась улыбка. Вонхо дёрнулся, как только осознал, что ухмыляется. В страхе начал оглядываться, словно бы убеждаясь, что никто этого не заметил, а затем, перевёл взгляд на свои трясущиеся руки. Когти стали удлиняться.
Этот мальчишка заболел? Мучается от боли? Умирает? Поделом ему и его роду. Нечего было оставлять его без должного присмотра. Пусть заплатит за всё, что они все совершили. Пусть справедливость восторжествует и, наконец, наступит новый мир.
— Нет..
Мир! Где никто не будет жить в страхе и боли. Где нэко смогут спокойно существовать и не принадлежать кому-либо, словно бы какая-то вещь!
— Месье?
Вонхо морщится и открывает глаза, обнаружив себя сидящем на полу, после чего, сталкивается взглядом с интерном. Парень, немногим старше него, заглядывает в глаза:
— Месье, Вам плохо?
— Что с Минхёком?
— Господин уснул. У него был сильный стресс и аллергическая реакция на лекарство. Теперь, всё хорошо. Вам тоже следует отдохнуть.
Вонхо поднялся на ноги и перевёл взгляд на Минхёка. Тот был бледным, но некоторый румянец уже проглядывался. Интерн попытался выпроводить нэко из палаты, но его сразу оттолкнули, после чего парень молча оставил их наедине. А Вонхо хмуро подошел к небольшому креслу и сел в него, разглядывая мальчишку.
— Ты сводишь меня с ума, знаешь это?
Минхёк тоже немного нахмурился и слегка повернул голову, продолжая смотреть какие-то свои сны. Тишину палаты нарушали настенные часы, своим размеренным тиканьем. Вонхо махнул хвостом, укладывая его на колени и облокотился на спинку кресла, продолжая разглядывать младшего.
Его мягкие чёрные волосы липли к вискам и лбу, ресницы иногда подрагивали и он хмурился, плотно сжимая бледные губы.
Послышался тихий щелчок сломанной дверной ручки и Вонхо приоткрыл глаза, не заметив, что тоже уснул. Он быстро хватает за руку врача, что испуганно дёрнулся из-за этого, держа в руке шприц.
— Что это?
— Витамины. — ответил мужчина, протянув вскрытую ампулу.
— Докажи. — потребовал Вонхо, продолжая держать его за кисть руки. — Или мне самому вколоть тебе это дерьмо?
Свободной рукой, врач задрал рукав белого халата и вколол себе набранную в шприц жидкость из ампулы. Вонхо ещё с пару секунд смотрел на место укола, а затем кивнул и отпустил его руку.
Мужчина выкинул шприц и вскрыл новый, вновь набирая с той же ампулы желтоватую жидкость, после чего ввел иглу в тонкую руку спящего Минхёка.
— Господин скоро проснётся. Его мед.карта заполнена, можете ознакомиться.
Вонхо принял бесполезную книжку и безразлично пролистал, потому что в неё никогда почти ничего существенного не вписывали. Никто не будет открыто вести записи здоровья наследника Империи, всё держалось в строгой тайне. Врач покинул палату, а Вонхо отшвырнул медицинскую книжку на тумбочку, что стояла рядом с больничной койкой. Он уже хотел снова погрузиться в свои мысли, но взгляд зацепился за коробочку, которую Минхёк весь день теребил и не выпускал из рук.
— Кис?
Так и не успев дотронуться до неё, Вонхо отнял руку и повернулся к младшему:
— Проснулся? Ничего не болит?
Он потянулся к его лбу и убрал мешающуюся прилипшую чёлку, аккуратно пригладив мягкие волосы. Минхёк взял его руку и потёрся щекой о горячую ладонь, вызвав улыбку. Вонхо провёл большим пальцем по его щеке и наклонился, легонько поцеловав.
— Ты примешь мой подарок? — оживился от этой ласки младший и, неуклюже сел на койке, взяв коробочку и протянув её Вонхо.
Тот с сомнением взял её и приоткрыв крышку, тут же захлопнул.
— Минхёкки.
— Я хочу, чтобы это было у тебя.
— Ты хоть понимаешь, что это означает? — Вонхо не хочет злиться, но чувствует, как раздражение поднимается к горлу, а на шее ощутилось фантомное прикосновение ошейника к коже.
— Да!
— Нет, Минхёкки, не понимаешь! Даже не можешь осознать, насколько это серьёзно! Как сильно это свяжет нас!
— Почему ты злишься? — с обидой спросил Минхёк и тоже нахмурился. — Не хочешь быть моим? Ты не любишь меня?
— Слышишь себя? Ты даже не понимаешь, что говоришь сейчас!
— Понимаю!
— Нет, потому что ты ещё ребёнок! — психует Вонхо, а Минхёк вздрагивает, словно бы его ударили, и зажмурившись, отворачивается, накрывшись одеялом с головой. — Чёрт.. Прости, маленький. Я не...
— Уходи. Не хочу тебя видеть.
— Минхёкки. Я ляпнул не подумав.
—
Уходи!
Жёсткий приказ прошелся током по всему телу. Вонхо чуть не до треска сжимает лакированную деревянную коробочку и выходит из палаты, оглушительно хлопнув дверью.
***
Удар за ударом обрушивается на лица и тела нескольких парней. Катана не нужна. Хочется использовать только кулаки. Злость бьёт в ушах набатом, даже драка не помогает остудить её. Вонхо не чувствует ответных ударов, лишь с рыком наносит свои собственные, даже и не пытаясь уклоняться.
Соперников становится больше, а в спину прилетает битой, вызывая ещё больше злости. Парень снова замахивается, целясь в затылок, но ловит сюрикен. Лезвие вонзается в руку, а бита со звоном падает на асфальт. Вонхо оборачивается и замечает упавшую биту, а затем и Чангюна, который снова посылает сюрикен в противника.
— Ты спас мне жизнь. — хмыкает Вонхо, подмечая, что такой удар в затылок был бы смертельным.
— Сам себе удивляюсь. — отвечает Чангюн и встаёт рядом. — Любишь нарываться на проблемы?
Ответа не последовало, так как Вонхо снова отвлёкся на драку, да и вопрос был скорее всего риторическим. Они оба наносили и отражали удары, пока не послышалось от одного из парней:
— Лисья подстилка!
Чангюн вмиг замирает, а затем медленно поворачивается в сторону выкрикнувшего:
— Повтори.
— А что, слух подводит? — ухмыляется парень и его вмиг хватают за горло, прижав к кирпичной стене.
— Я сказал: повтори.
— Ты не изменился. Был и остаёшься подстилкой рыжего бес...
Вонхо уворачивается от удара, толкает хвостом противника и, поворачивается к Чангюну. Как раз во время того, когда тот поднимает руку и наотмашь ударяет парня. Тот хватается за окровавленное лицо, на котором виднелись четыре глубоких полосок от когтей, и заваливается на асфальт, шипя проклятия. Но отползти ему не позволяют. Чангюн снова хватает его за горло, после чего слышится хруст. Парень вмиг обмякает.
Увидев убитого, остальные разбежались. Вонхо смотрит на Чангюна не отрываясь, а затем быстро подходит к нему и срывает с его головы кепку. Тот тяжело дышит и медленно поднимает ушки, что были плотно прижаты к затылку.
— Доволен? — ровно спрашивает Чангюн, а затем протягивает руку. — Отдай.
— Почему я не почувствовал тебя? — спрашивает Вонхо, возвращая ему кепку. — Да и глаза..
— Блокаторы. Линзы. — Чангюн снова пригнул ушки, а поверх кепки накинул ещё и капюшон.
Они оба посмотрели на труп. Тыльной стороной ладони, Вонхо размазал по своему лицу кровь, что тонкой дорожкой текла из разбитой брови.
— Я слышал, что он сказал тебе.
— И что? — Чангюн засунул руки в карманы своей чёрной олимпийки и стал уходить с грязного проулка.
— Ну и вкус у тебя. — отозвался Вонхо. Они вместе шли по краю дороги, игнорируя взгляды редких прохожих. Видимо, зажатый и ссутулившийся парень и нэко, у которого разбито лицо, вызывали немалое любопытство.
— А у самого? Мальчишка рода Ли.
— Твоя правда.
Чангюн хмыкнул, хмуро провожая взглядом некоторые машины, а Вонхо стал смотреть себе под ноги, думая о Минхёке. Тот прогнал его и злость всё ещё кипела. Только не на мальчишку, а на самого себя. Он думал, что выпустит пар в драке, но легче не стало. Ужасно хотелось прижать к себе младшего и вновь услышать его полное нежности и восхищения "киса". Четыре с лишним года прошло, а тот всё продолжает называть его так, отказываясь обращаться к нему по имени.
***
Вонхо стоит на балконе отеля, наблюдая за тем, как внизу торопятся кареты и машины. Небо чистое, без единого облачка, но звёзд всё равно не видно из-за огней города. Пиликает входная дверь номера, впуская гостя, после, тонкие руки обхватывают его за талию, обнимая со спины, а подбородок опускается на широкое плечо.
— Мне всегда казалось, что в большом городе мечтать легче и удобнее. Но, как оказалось, это не так. Как же мечтать, не видя звёзды? Помнишь, как мы придавались этим самым мечтам, лежа на крышах домов? За городом..
— Конечно, помню. И твоя мечта сбылась, Хёнвон.
— Нет, — улыбнулся тот и Вонхо повернулся к нему, не разрывая его объятия. — Модельный бизнес - было просто желание. Разнообразие и бунт. Это не было моей мечтой.
— И какова же тогда она? Твоя мечта?
Хёнвон только непринуждённо пожал плечами, растягивая губы в слабой улыбке:
— Такая же далёкая и не досягаемая как звёзды: иметь возможность - повернуть время вспять.
Вонхо не стал спрашивать причину. У каждого есть такое желание и у каждого свои причины на него.
— Что с твоим лицом? Почему ты опять в ссадинах и синяках?
— Разозлился на себя.
— Иногда ты такой идиот.. — цыкает Хёнвон. — В следующий раз, сообщи мне об этом. Я сам тебя отметелю.
Вонхо усмехнулся и слегка наклонился, прижимаясь губами в поцелуе. Медленном, но настойчивом, притягивая Хёнвона за бёдра и прижимая к себе. Тот так же медленно отвечает и проходится языком по его губам, проникая вглубь.
Стоя на балконе, они прижимаются друг к другу всё плотнее, освещаемые слабом светом неполной луны. Лёгкий стон Че идёт вибрацией в поцелуй, а его тонкие пальцы впиваются в поясницу, опускаясь к ягодицам. По телу проходятся волны, в голове стучит что-то, пытаясь вырваться. Но им обоим всё равно.
Вонхо снова теряется с ним, думая, что всё испытываемое к Минхёку - позабыто. Он не хочет ощущать к младшему то, что ощущает. Не хочет желать его, но желание этого не спрашивает. Оно шепчет о том, как хочет прижать мальчонку к себе, как хочет поцеловать его нежные губы, как хочет вызвать его самый первый стон.
Хочется возвышать его к тем звёздам, сидя у его ног, и быть его нэко, его телохранителем, отцом, наставником, братом, другом и
любимым. Но он отстраняется от него. Не поддаётся своим желаниям, потому что те если и возможны, то не смогут иметь возможности длиться столько, сколько хочется. Он только обожжёт мальчонку, ведь того скоро заберут и Вонхо понимает, что с того момента не сможет быть с ним. От этого будет больно только им обоим. Уж лучше не обнадёживать его и самого себя..
Джон был прав: они действительно только усложняют жизни друг другу. Минхёк растёт и делает это стремительно, заставляя чувствовать свою власть хозяина, от которой если и не чувствуешь своей воли, то сбежать почему-то всё равно не хочется, как бы он этого не отрицал. А сегодня, он не подумав обидел его. Но так даже лучше. Не стоит давать начало тому, что не будет иметь продолжения. Пусть лучше тот злится и делает больно - прогоняя от себя, чем погружается в чувства, которые слишком велики для двенадцатилетнего. Пусть не торопится взрослеть.
Кровать неожиданно упирается под колени, из-за чего Вонхо тут же падает на неё, вовлекая за собой Хёнвона. Они не отрываются друг от друга, освобождаясь от одежды. Оба, на окраине осознания понимают, что совершают некую ошибку, тонут в ней, неосознанно желая совсем иные руки, совсем иные губы. Оба рычат от своих же мыслей, и рвут одежду вместе с границей, которой придерживались всё это время.
Они хотят забыться. Хотят сбежать от своих хозяев и жаждут наказать себя за это позорное поведение. И наказывают. Наказывают телами друг друга, не замечая, как поцелуи переходят в болезненное кусание. Тела обжигают, а стоны оглушают, оседая в сознании едким пеплом.
Они оставляют царапины и синяки, сминают простынь и откидывают одеяло, которое белой волной спускается на пол. Оба глупые и не понимают, что связь не разорвать, что делают этим душевную боль не только себе но и своим хозяевам. Двое потерявшихся, не желающих оставлять свою природную гордость, через которую должны переступить все нэко, встретив своего хозяина.
Они ищут друг в друге спасения. Вот только, какой толк спрашивать направление дороги у того, кто сам сбился с пути? Кто такой же потерявшийся и напуганный тем, чего желает. Один боится своих чувств, к своему совсем ещё юному хозяину. Второй, потерялся в боли, которую испытал из-за своего хозяина. В одном бурлит кровь дикой пумы, не желающей принять тот факт, что желает отдать свою волю ребёнку. Что безумно желает его. В другом - бурлит многолетняя обида и боль.
Граница, что они перешли, встретила их резким обрывом. И оба падают с него, лишь крепче прижимая друг друга, отдаваясь этому падению в бездну, наполняя номер отеля звуками рычания, стонов и прикосновений горячих тел.
В эту ночь, Шону в который раз за столько лет, чувствует как его словно ломают изнутри, даря боль, невидимую снаружи. В который раз сгорает в агонии, к которой добавляется боль от осознания того,
что является причиной этого. Вот только, в этот раз это намного больнее. Он роняет печать, которую должен поставить на очередной договор и сжимает челюсти, чтобы не смахнуть всё со своего стола. В конце-концов, это он виноват в этом.. Но тогда, он сам был ещё молод и не понимал, что делает больно Хёнвону. А теперь, тот сломленный и обиженный доламывает себя, до сих пор храня ту боль, что была сделана по незнанию, много лет тому назад.
В эту ночь, Минхёк просыпается от такой же боли. Чувствует всё непонятное, не зная, почему так больно где-то в груди. Почему кровь словно раскаляется, плавя вены? Почему пробивает неистовая ревность и злость? Почему чувствует себя преданным, брошенным? Из-за чего хочется тут же увидеть Вонхо? Поставить его на колени, оставляя около себя, у своих ног. Из-за обиды не позволять притронутся к себе, но.. Минхёк не понимает переполняющие его чувства и эмоции. И кричит. Выгибаясь до хруста в спине, царапая свою худенькую грудь, желая вытащить от туда всё то противное. Он и так еле уснул после больницы, а теперь..
В отличии от виконта, двенадцатилетний мальчишка не умел и не знал как контролировать свои чувства. Да и не хотел. Все слуги, что сбежались на его крики - тут же пожалели об этом. В порыве такого состояния, Минхёк убил двоих из них.
