***
Минхёк хмуро тыкает палочками в яичные роллы, игнорируя документ, что положил на стол Ёнри. Мужчина был непривычно вежлив, но это не умоляло злости и раздражения мальчишки. Он не помнит, как с его комнаты унесли убитых им и что после этого было. Боль всё ещё присутствовала. — Это сообщение о том, что все готовятся к Вашему возвращению, Господин. — пояснил Ёнри, указав на раскрытый пергамент. Минхёк поджал всё ещё бледные губы и выронив палочки, согнулся пополам, ударившись лбом о стол. Физическая и душевная боль - рвали его на части, но обратно в больницу не хотелось. Теперь, это место ассоциируется у него только с плохими чувствами. Потому что там, Вонхо впервые накричал на него. Там, тот отказал в подарке, который Мин так тщательно подбирал для него. Там, Вонхо назвал его ребёнком и ушел, хлопнув дверью, громкий звук от которой до сих пор стоял в голове. Минхёк искренне любит и надеялся, что его киса ответит тем же. Но его ласка оказалась обманом. Тот всегда будет принимать его за ребёнка, ни во что не ставя его чувства к нему. — Господин, Вам плохо? Ёнри снова был проигнорирован. Минхёк слез со стула, чувствуя как пот стекает по вискам и спине, и держась за живот, попытался ровнее встать. — Я же могу убрать контракт? Он мне больше не нужен. Ёнри сразу же понял, о каком контракте пошла речь, и поэтому тут же принял довольный и гордый вид. — Конечно, Господин. Я вызову этого зверя и мы избавимся от этого контракта. Я очень рад, что Вы осознали свою ошибку. Минхёк уже хотел дёрнуться на него, за то что тот назвал Вонхо "зверем", а на словах "свою ошибку", кинул хмурый взгляд на мужчину, но боль помешала делать резких движений. Да и чувство предательства от Вонхо остро билось в жилах, даже несмотря на то, что он сам до конца не осознаёт, что означает это понимание слова "предательство". Сколько в ней граней и разных подтекстов, зависящих от чувств к предавшему человеку. — Я хочу на практику. Ёнри снова довольно склонил голову, словно бы совсем не замечая болезненную бледность юного Господина.***
Вонхо всё утро не мог найти себе места. С тех пор, как он проснулся вместе с рассветом и Хёнвоном, уснуть так и не удалось. Морфей всё никак не хотел окутывать его, но зато неплохо дразнил. И, кажется, он трижды умудрился задремать за столиком кафе, но соскользнувший со стола локоть и прекрасный слух нэко, не дали нормально впасть в сон. Яркие лучи весеннего солнца попадали на столик через стекло, а проезжающие на велосипедах или самокатах люди, отбрасывали на него свои мелькающие тени. В голове мысли оставляли разводы и это ужасно бесило, а ещё каким-то образом отнимало силы. Хоть возраст и остановился, он как-никак всё-таки был старше, но в данный момент - чувствовал себя вообще пятнадцатилетним. Неким подростком, которым управляет переходный возраст и паранойя чувств. И всё это из-за двенадцатилетнего мальчишки. Вонхо хмыкнул сам себе и снова принялся крутить в руке картонный стаканчик давно остывшего кофе. Нужно будет встретить Хёнвона и наконец дать название их отношениям. Он больше не хочет такие перескакивающие встречи: то не видеться, то вести себя как просто знакомые, то друзья, то ругаются, хоть и крайне редко и несерьёзно, то как парочка, то как оголодавшие любовники. Эти странные волны хочется, наконец, остановить и примкнуть к спокойному штилю, с мурчанием и ласками. И всё-таки, выводило из себя то, что хоть он сейчас и думает об этом, но в голове упрямо присутствует Минхёк. Как-то укоризненно, и начинай Вонхо поворачивать мысли в его сторону, так окутывает паника за случившееся этой ночью. Он пытался отказываться от мальчишки и тот наверняка почувствовал это. От этой мысли пробежалась дрожь и Вонхо в последнюю секунду остановил себя в порыве того, чтобы не поехать к нему и не рассказать в подробностях о минувшей ночи. Оправдаться. Что с ним сделал этот мальчишка? Он словно школьник, боится появится перед ним и получить укоризненный взгляд, или что похуже.. Тот и так прогнал его. Но о мыслях этого взгляда, прошлись мурашки и, к своему собственному стыду, безумное возбуждение. Вонхо вцепился в свои волосы через кепку и с силой начал оттягивать их. — Дурдом.. Сразу вспомнился давнишний случай на поле боя, где во время своей смерти он увидел взрослого Минхёка, смотрящего на него стальными глазами и убивающего не дрогнувшей рукой. Всё это было так чётко и в таких подробностях.. А он ведь вот уже как два года обучает его техникой владения катаной. Для того, чтобы тот потом этой же техникой владения и убил его? Из-за этого воспоминания его так передёрнуло, что стаканчик в руках плеснул остывшее кофе на стол, чудом не попав на джинсы. Со стуком отставив его, Вонхо тихонечко взвыл, после чего потянулся к салфеткам. Он уже не гордый воин, который даже и за границу больше не ездит, чтобы сдерживать наступления врагов, которые так и провоцируют на войну. Сейчас он больше не чувствует себя таким серьёзным, каким был раньше. Он такой же маленький мальчик как и Минхёк. Даже возраст его остановился и не желает расти, усмехаясь. Выходя из кафе, Вонхо думает съездить за город, в поместье, чтобы встретить и сказать Хёнвону о своём принятом решении. Он, наконец, предложит тому быть полноценно вместе. Хватит с них этих перескакивающих волн и неопределённости. Раньше это даже заводило, но теперь хочется уже наконец определиться. И он сделал это. Осталось только озвучить Хёнвону и решение за ним. А дальше - будь что будет. Чувство того, что Че откажет ему - не было. Он бы тоже не отказал, если бы тот раньше предложил. И ещё, так он сможет отрешиться от своего хозяина. Наверно. Сердце заходилось от волнения. Но чем именно вызвано это волнение? И вообще, волнение ли это? — Привет, кошак. — Да вы видимо издеваетесь, — буркнул Вонхо, увидев через тонированное опускающееся стекло острую лисью морду. — Ты сталкер? Караулишь меня, как чёртов извращенец.. Чего тебе? — Куда намылился? — сладко поинтересовался рыжий, совсем не обращая внимание на его бубнёж. — К Хёнвону, а тебе то что? Науськивай не науськивай Минхёка, а себя охмурить я не позволю. Езжай по своим хитрым делам. — Уже охмурён, пупсик. Ну и зачем же тебе к Хёнвону? Только не говори, что планируешь изменить моему другу. Я этого не позволю. — Чего ты несёшь? И.. "Не позволю"? Давай ты ещё будешь лезть в мою жизнь! Эй! Такси! Такси! — Вонхо замахал рукой жёлтой машине, огибая капот собеседника. — Если из-за тебя мелкий изменится, всё может пойти, так сказать, под твой хвост. Все планы. Да и всё равно у тебя ничего не выйдет. У Хёнвона давно есть хозяин. Ещё до вашего с ним знакомства. — Пошёл ты. Вонхо запрыгнул в наконец остановившуюся машину и та поехала за город. Всю дорогу он нервничал. С одной стороны - лис ещё не разу не ошибался и всё, что он говорил - было правдой. Но с другой стороны, тот мог воспользоваться этим и пошатнуть уверенность, наврав. Что он собственно и сделал. У Хёнвона есть хозяин? Да что за бред? Бред.***
Шону небрежно отшвырнул на край стола приказ о явке во дворец Лингун, и растерев ладонями лицо, поднялся с кресла, подходя к ящику и доставая от туда бутылку виски. Плеснув алкоголь прямо в бокал с кофе, виконт залпом осушает его. Теперь, ничего не будет так, как прежде. Пергамент с гербом дома Ли приковывает взгляд, из-за чего хочется разорвать его. От него никогда не отстанут. Быть может, если бы он хоть немного поделился с кем-то тем, что происходит, было бы легче? Нет. Определённо нет. Это только его ноша и ответственность. Бокал из под кофе снова наполнился, но теперь уже только одним крепким напитком. Шону усмехается своему такому малодушному поведению и решает впервые наплевать на всё, вновь делая два больших глотка. Хотя бы сегодня. Пока есть возможность, он побудет обычным человеком хотя бы сегодня. Да, он сможет максимально оттянуть явку в Пусан, но при этом, её всё равно не избежать. Он понимает, что раз пришел приказ именно с этой печатью, то из дворца его больше не выпустят. Император не глуп и знает обо всём, раз уж послал этот документ. Поболтав с ребятами из группы, Хёнвон идёт по коридору поместья и натыкается на виконта. Боль, стыд и обида заставили замереть, словно ноги приросли к тёмному паркету. Он оглядывает Шону с ног до головы, впервые замечая его в таком состоянии: волосы немного взъерошены, галстук ослаблен, а неожиданный запах виски - режет по обонянию, напрочь перекрывая дурманящий запах его тела. — Что с тобой? — задаёт глупый вопрос Хёнвон и тут же морщится, желая стереть его. — Пожалуйста, просто ненавидь меня чуть меньше, и я буду в порядке. — отстранённо отвечает Шону, облокотившись спиной о стену и откидывая назад голову, вперившись мутным взглядом в потолок. — Мне нужно тебе кое-что сказать. — Нечего здесь говорить. — огрызается Хёнвон, но с места почему-то не сдвигается. — Хёнвон.. — устало вздыхает Шону, ненадолго прикрыв глаза. — Хоть раз, выслушай меня. Это важно. — Важно?! — тут же вспыхивает тот, облизывая вмиг пересохшие губы. — Что у тебя лживого ублюдка может быть важного, по отношению ко мне? Ничего! И у меня к тебе - тоже! Думаю, сегодняшняя ночь - доказала это, так что... — Угомонись. Приказ был тихим но очень сильным. Хёнвон тяжело и рвано дышал, пытаясь испепелить Шону взглядом, сжимая кулаки. А тот вплотную подошел к нему и нежно взял за подбородок, слегка приподнимая: — Если бы ты хоть раз выслушал. Не рычал, а просто выслушал меня, Хёнвон. Я скажу тебе... — Нет. — перебивая, злобно шипит тот через зубы, борясь с волей хозяина. И виконт не выдерживает, тоже вмиг разозлившись. Опускает взгляд на его такие манящие и скривлённые злостью губы, тут же приникая к ним в жёстком поцелуе. Спустя столько лет, их губы встретились вновь, срывая разум и здравый смысл яркими вспышками. Хёнвон толкает Шону, что хмурится через грубый поцелуй, но сам же при этом жмётся к нему, сгорая от обиды и ненависти, от безумного наслаждения, когда тот не при этих попытках даже на миллиметр не сдвигается с места, прижимая к себе ещё крепче. Стон наслаждения от убивающих волю губ - вырывается прежде, чем Че успевает осмыслить его, переплетаясь с рычанием обиды от предательства, со стороны хозяина. Тот пренебрёг им, предал, растоптал, так какого чёрта он продолжает плавиться в его руках? Шону чувствует выпущенные его нэко клыки и разворачивает его, прижав спиной к стене: к которой сам несколько мгновений назад облокачивался. Наслаждается стоном, который не слышал больше шести лет, и ловит каждый миг, когда Хёнвон постепенно расслабляется в его руках, уже не так сильно кусая губы. Че теряется и захлёбывается в своих чувствах, позволяя себе и Шону пустить руки под одежду друг друга, оглаживая ладонями вмиг ставшей чувствительную кожу, но гордость вдруг резко взбрыкнула в груди, и он отталкивает от себя виконта, загнанно дыша: — Не смей прикасаться ко мне.***
Такси наконец останавливается и Вонхо выходит из машины, уверенно шагая по каменной тропинке. Поднимается на террасу и на него тут же налетает Хёнвон. Мощная резная дверь угрожающе хлопается о стену. — Что..? — Вонхо отстраняет от себя налетевшего. — Хёнвон? Ты чего? Раскрасневшийся Че, загнанно дышит, хмурится и стреляет взглядом молнии. Расширенные зрачки почти полностью скрывают его изменившую цвет радужку глаз. Через пару мгновений, тот обнимает его и болезненно впивается ногтями в спину. — Всё.. в порядке? — интересуется Вонхо, слегка морщась из-за острых когтей. — Нет, не в порядке! Терпеть не могу! Они сели в машину Хёнвона, но тот устроился на пассажирском сиденье, отдавая Вонхо место водителя. Выпив таблетки, Че уставился в окно. Хосок ещё долго краем глаза улавливал его нервные помахивания хвостом и сам начинал нервничать. Из-за чего всегда спокойный Хёнвон в таком состоянии? Что могло вызвать у него столько эмоций? Такую бурю мог вызвать только.. хозяин. Хотя, что за абсурд. Они много раз пересекались и ничего такого, Вонхо не замечал. Или, просто был невнимательным? Чёрт, этот лис поселил в нём кучу сомнений. В том, в чём Вонхо был уверенным почти двадцать минут назад, уже не мог. Одолевали сомнения. Он вынырнул из раздумий, ослабив хватку, которой сжал руль и вновь покосился на Хёнвона. Метания пушистого хвоста окончились - тот уснул. На перекрёстке, Вонхо уверенно меняет направление. А проехав ещё какое-то время, останавливает машину возле тоненьких проулков, которые ведут вниз. Заглушив двигатель, он тихо вздыхает, но всё-таки выходит и салона. Нервно мигает вывеска с названием паба. Скрипит старая дубовая дверь, тревожа не менее старый колокольчик. Тёмно-рыжий сидит всё на том же месте, - за самым дальним столиком у самого тёмного угла. — С чего ты взял, что у него есть хозяин? Лис поднял на него взгляд и блеснув глазами, оскалился в улыбке: — Знал, что тебя это заинтересует. — С какой стати у него вдруг появился хозяин? Это ведь ложь, так? Ты специально поселил сомнения. — Для начала, затолкни свою гордость себе под хвост. Идёт? Как можно глубже. И не доставай её оттуда, никогда. — Не пойти ли тебе туда же? — Смотри какой, пришёл за ответом на свой вопрос и грубит. Фу, как некультурно. Что, кошак, так и уйдешь? Не хочешь ответа услышать? — А знаешь, я уже знаю ответ, — развернулся Вонхо. — Ты просто хитрюга и лжец, который подминает всё под свои лапы и играет на чувствах других, давя тем самым психологически. Видимо, у тебя был хороший учитель в этом. — О да. Знаешь, как его зовут? Жизнь. — рыкнул хищник и воспользовавшись тем, что Вонхо остановился, продолжил: — Что ж, а теперь поговорим о тебе. Решил, что твоя шея свободна, когда Хёнвон так нагло снял с тебя ошейник? Да, пупсик, я видел вас тогда. К слову, Минхёк тоже. И как ты думаешь, какие же у него были чувства, когда он увидел, как Хёнвон снимает с тебя его подарок? Который так равнодушно и беспечно продолжал лежать на асфальте, пока я не поднял его.. — лис наигранно схватился за сердце, скривившись якобы от боли, а затем снова оскалился: — Ты не знаешь, как он тогда плакал и кричал. Что? Правда глаза колит? Нечего на меня так смотреть. А ты эгоист, Вонхо. Принял его, а сам сбегаешь. Совсем как ещё один мой знакомый. Только, тот - хозяин и херовый. Один топтался на своём нэко, а другой, топчется на своём хозяине. Тебе просто сходит это с рук из-за того, что Минхёк ещё пока мал. Но, дети растут, Вонхо. Ты не представляешь, как любое твоё действие и решение влияет на него. Будь Минхёк старше, ты бы и мысли допускать не смел о том, чтобы отказаться от него. Не говоря уже о том, чтобы отдаваться другим. Как ты покажешься перед ребёнком, кошак? Хоть бы следы бурной ночки замазал. Уверен, ты знаешь, что при любой близости - он всё это чувствует? Да-а уж. Я бы прикончил тебя, но ты нужен Минхёку. Добровольно поступать так с ним? Да ты хуже, чем тот знакомый. Тот хотя бы делал это по незнанию. Но Минхёк не глуп, несмотря но то, что ему пока всего лишь двенадцать. А если тебе удаётся так обманывать его, то это только показывает то, что ты не достоин его детской наивности и слепой веры в тебя. Да, у Хёнвона есть хозяин. И вот уже больше шести лет. Не знал? Не замечал? А всё потому, что тот тоже кретин. Не буду говорить, кто это. Думаю, ты и сам узнаешь, как только разуешь свои глаза и перестанешь думать только о себе, — лис на некоторое время замолчал, сверля взглядом Вонхо, который тоже не торопился что-либо говорить. И после паузы, опять продолжил: — Что ж. Ответ ты получил. А теперь.. что, куда, и насколько глубоко засовывать - ты в курсе.***
— Ходил в «Black Fox»? — поинтересовался Хёнвон, который уже не спал. — Хёнвон, я.. Чёрт, — Вонхо вздохнул, проводя ладонью по лицу, — Ты за руль? — тот только отрицательно покачал головой и поудобнее разместился на пассажирском, прибавляя музыку и показывая всем своим видом, что водить машину он не желает. — Отвезти тебя или со мной поедешь? — Тебе куда-то нужно? — Да. Через пятнадцать минут Минхёка нужно сопроводить на практику. Я опаздываю. Пристегнись. Хёнвон пристегнулся и уставившись невидящим взглядом в окно, начал щёлкать фисташками. А Вонхо игнорировал мысль, что Минхёк прогнал его. Как бы то не было, он обязан его сопровождать на любые выезды, мало ли что может случиться по дороге, особенно - учитывая прошлый опыт. И тем более, согласно контракту, жизнь мальчонки уже в прямом смысле - полностью в его руках. Да и сохранять её он будет несмотря ни на что. — Хёнвон. — М? — Почему ты не говорил, что у тебя есть хозяин? — Чего? От куда ты знаешь? Это Шону, да? Это он тебе сказал? Козлина.. обещал держать слово! — Так это правда, — слабо улыбнулся Вонхо, не замечая, как снова сжимает руль. У него сейчас нет сил повернуться и посмотреть на Хёнвона. Зато тот смотрел на него во все глаза. — Так ты не знал? — Надеялся, что это ложь. Значит, Шону? — Это он тебе сказал? — скрестил руки Хёнвон и вновь отвернулся к окну. — Нет. — Знаешь, почему я хочу иметь возможность - повернуть время вспять? Из-за этого. Тогда бы я просто повернул бы на другую улицу или сбавил шаг. Один только чёртов шаг и мы бы с ним не встретились! И не было бы всего этого дерьма.. — Хёнвон потянулся за припрятанными сигаретами, но остановился. Шону запретил вредить себе. Это только снова вывело из себя. — Я его ненавижу! Терпеть не могу этого козла! — Хёнвон.. — И что, что у нас есть хозяева? — спросил тот, вызвав странное чувство дежавю. Когда-то, Вонхо сам себе задал этот вопрос. — Ты же чувствуешь.. Хос, тебе ведь тоже хорошо со мной так же, как и мне с тобой. А эта херь с хозяевами.. Ошибка. У нас свои жизни и свой выбор. — Да, у нас свой выбор и мы его сделали. Из-за этого выбора у нас и есть хозяева, Хёнвон. Раньше, я бы наплевал на всё и схватив тебя, уехал как можно дальше. И раз уж быть честным, хотел сегодня предложить тебе подобное. Но, узнал о твоём хозяине, и.. Вонхо ненадолго умолк. Раз факт о наличии у Хёнвона хозяина - правда.. Он прекрасно понимает, что Че чувствует к Шону. Это тянущую связь и жажду. В горле пересохло. Шону - его брат. Как же стыдно. Перед ним, перед Хёнвоном и перед своими чувствами к нему. Захотелось исчезнуть из этого мира, но и разлюбить он не может по щелчку пальцев, поэтому это причиняет дополнительную боль. — Я не знаю, что у тебя случилось с Шону, — продолжил Вонхо, прочистив горло и просверливая дыры в проезжающих мимо автомобилей, — Но раз он твой хозяин, значит - ты к нему чувствуешь то же, что и я к Минхёку... Осознавая это, меня переполняет эгоистичная ревность. А быть вот так друг с другом, только - мучиться. Ты не представляешь, как я хочу тебя, Хёнвон. И люблю, — Вонхо плотно прижимает ушки, но заставляет себя говорить дальше, стараясь держать голос в узде, чтобы тот не дрогнул: — Но так же, я хочу быть и с Минхёком. Меня это, если честно - бесит. Чёрт подери, ему же двенадцать лет! Твою мать... — То, как ты продержался в дали от него целый год - только доказывает ошибку выбора. Будь он настоящим хозяином - ты бы с трудом продержался без него едва ли пол года. Сегодня - отвратительный день. — Согласен. Возможно, и про пол года тоже.. — Нет, ты не понимаешь. С этим ребёнком - ты не был настолько близок, и не вкусил всю суть связи хозяина и нэко, Хос. И вряд ли поймёшь меня. Так что не пытайся сказать что-то в эту сторону. — Так объясни мне. Хёнвон отвернулся, пытаясь сдерживать эмоции. Вонхо впервые видел его таким уязвимым и это ударило по сердцу. Тот всегда выглядит безупречно и дерзко, какие бы трудности не встревали у него на пути. Вальяжный, нежный, ленивый, но втащит так, то не проследишь за ударом, потеряешься, от неожиданного нападения. Всегда держит лицо перед остальными, даже если всё вокруг полыхает огнём. Грация и распиздяйство - великолепно сочетаются в нём, как инь и янь. Хёнвон никогда и ни в ком не нуждался, всегда был независим и непоколебимым. Всегда появлялся неожиданно, но нужно, словно освежающий ветер в душную и жаркую погоду. Он - легкий бриз лазурного океана, приносящий тёплый дождь, не перекрывающий солнце. Но при этом, он никогда не бежал по первому зову. Сам решал, когда придти и когда уйти. И это делало его незаменимым. Но эта его боль, злость и уязвимость в лице и голосе, заставляли Вонхо чувствовать себя ничтожеством. Они столько лет знают друг друга, он столько лет влюблён в него, но не заметил истинных чувств Хёнвона. Такой важной и сильнейшей связи нэко с хозяином. И стало бесить то, что он не может сейчас упиваться чувством собственной слепоты к этому и своим эгоизмом, так как чувства к собственному хозяину - перекрывали всё это. — Ты ведь знаешь, что ошейник значит для нас. — Да. — выдавил из себя Вонхо, крепко сжимая руль, а Хёнвон равнодушно ответил: — Он напялил мой ошейник на другого. Прямо на глазах свидетелей. Вонхо сжал челюсть. Это больше, чем замужество у людей с какими-то кольцами. Это отдача себя целиком и полностью - своему хозяину. Любовь, верность, преданность, безоговорочная и непоколебимая вера и доверие. Все жизни, всё своё существо - отдаешь только лишь одному человеку. Укладываешь у его ног всего себя, свои желания, мысли, тело и душу. Шону прекрасно знает это значение. Так как он допустил такое? Как самому себе позволил поступить подобным образом? — Наверняка этому поступку есть объяснение. Связь нерушима. — буркнул Вонхо, хмуро глядя на дорогу и утопая в разрыве своих чувств. Хёнвон на его высказывание лишь раздражённо фыркнул, вновь отворачиваясь к окну.***
Минхёк старался насколько мог и умел - игнорировать Вонхо, не смотреть на него. Тот ещё и с Хёнвоном приехал, который остался в машине. Несмотря на слабость, он упрямо продолжал действовать по указаниям учителя, стараясь не отвлекаться на боль в животе. Вонхо смотрит, как бледный мальчишка проходит отвратительную практику и сжимает кулаки. Хочется разодрать учителя-палача на мелкие кусочки. — Навевает на воспоминания? — вдруг подал голос слуга, ведь когда-то сам Вонхо был так же прикован в той комнате, ощущая на себе обучение Минхёка. — Как ты смеешь открывать рот в мою сторону? — зашипел он и отвернулся от окна, не в силах больше смотреть на происходящее. Слуга слегка поклонился в качестве извинения и отошел в сторону, а Вонхо убрал руки в карманы своих джинс, облокачиваясь спиной о стену. Он прикрыл глаза и старался вообще ни о чём не думать, абстрагироваться от всего, что сейчас происходит. Но через какое-то время, дверь из "комнаты практики" открылась, возвращая в реальность. Сначала, от туда вышел Ёнри, и заговорил подчёркнуто официально, как раньше: — Можете гордиться нашим Господином, Вонхо. Он взялся за ум и прекрасно справляется с любой учёбой. И ещё одно: он хочет разорвать с Вами контракт, поэтому подготовьте пергамент. — Нет. Подписи на крови можно аннулировать лишь... — Не зачитывайте мне правил, — равнодушно прервал Ёнри. — Как Вы правильно вчера подметили: желания Господина - закон. Не так ли? Из отвратительной комнаты теперь вышел учитель и сам Минхёк. Вуаль попрежнему скрывала лицо мужчины, но Вонхо ярко ощутил на себе его взгляд, желая выцарапать тому глаза. Оторвавшись от скрытого лица, он проводил взглядом мальчишку, что попрежнему даже и не взглянул на него, проходя мимо. — Если он этого хочет, то пусть сам мне скажет об этом. — Господин не желает разговаривать с Вами. Как я уже говорил: он взялся за ум. Ёнри небрежно вздёрнул подбородок и пошел вслед за Минхёком. Сопровождать куда либо мальчишку стало безумно тяжело.***
Всё изменилось. Меньше, чем за двое суток - мир сошел с ума и перевернулся. Кто бы мог подумать, что игнорирование со стороны двенадцатилетнего мальчишки так подкосит? А Хёнвон... Вздохнув, Вонхо ударяет по спидометру мотоцикла. Минхёк отказался от урока боя, поэтому он решает в это освободившееся время поехать к виконту. В поместье ничего не поменялось, но атмосфера в нём ощущалась уже по другому. Смех и голоса парней из тренировочного зала доносились до самого коридора, позволяя на мгновение ощутить себя в прошлом. В то время, когда Вонхо был обычным нэко, тренировался с ребятами, так же дурачился с ними, прятал от Шону пиццу, сбегал порой на крышу, чтобы понежиться на солнышке, и не было никаких контрактов. Тогда, он ещё не столкнулся с маленьким Минхёком, который играл со своим псом. Не помнил о том, что в детстве повстречал его беременную мать, впервые почувствовав связь. Тогда не было хозяина ни у него, ни у Хёнвона. По крайней мере, в то время он ещё не знал об этом. Не было тяжести этих знаний, что оковами стягивают сердце. Вонхо стряхивает головой и открывает дверь в кабинет виконта, заставляя себя стоять на месте. Тот привычно сидел за своим столом, окруженный кипой пергаментов, и что-то писал. — Здравствуй, котёнок. — кинул на Вонхо быстрый взгляд, не отрываясь от своего занятия. — Прости меня. — За что простить? — За то что влюбился в Хёнвона. Шону тут же перестал писать, словно бы застыв. Он понял, что Вонхо теперь знает о их связи. — Неужели он сам рассказал? — Я узнал не от него, но.. Почему ты не злишься на меня? — Мне не на что на тебя злиться, котёнок. — вздохнул Шону, наконец поднимая взгляд и смотря прямо на Вонхо, а тот сморщился от лаского прозвища с детства. — Не называй меня так. От этого ещё паршивее. Мы ведь.. Мы переспали, Шону. — Я знаю. Чувствовал. — виконт оторвал от него взгляд и снова отдал всё своё внимание документам. Вонхо пригнул ушки, зажмурившись. Получается, Минхёк тоже почувствовал? Нет. Он отшвырнул эту мысль и опёрся руками о стол: — Ну так наори на меня! Ударь, прогони! Хоть что-то! — Это было решение Хёнвона, как я могу злиться? Ну, ударю я тебя, а что дальше? Ничего от этого не изменится, Вонхо. А если таким образом хочешь заглушить совесть, то не мучайся ею, ты же не знал. Лучше прими своего хозяина и перестанешь сгорать. Всё встанет на свои места. — Не хочу, — Вонхо устало упал в кресло, сильно сжимая переносицу пальцами. — Ничего уже не будет на своих местах. Я не жалею о случившимся, и прости, но не могу по щелчку пальцев стереть свои чувства. А зная о вашей связи.. Теперь понимаю, почему Хёнвон выглядел порой так болезненно и был как не в себе. Почему ты отказался от него? — Я не отказывался от него, — неожиданно резко отвечает Шону. — И никогда не сделаю этого. Не говори о том, чего не знаешь. — Ты ведь надел ошейник на другого, что может быть хуже такого поступка со стороны хозяина? — И этим я спас ему жизнь! — вспыхивает Шону, но быстро успокаивается и устало откидывается на спинку кресла, отшвырнув перьевую ручку. — Его бы убили. Я не мог этого допустить. Император не терпит связей с нэко. Он как-то узнал об этом и вмиг послал своих головорезов, чтобы убедиться, что сын виконта связался с "позорной и предательской" для Империи связью. На тот день, я вовремя узнал, кто и зачем сюда едет. Отец успел предупредить меня и сказал, что если я хочу спасти своего кота, то нужно сделать должное. Я так и поступил. Ошейник, что выбирал для Хёнвона, надел на другого, когда все приехали. Чтобы они засвидетельствовали это и увели своё подозрение от него. После этого, нас забрали во дворец. Сначала публично казнили несчастного, которому я самолично подписал смертный приговор, сделав вид, что у меня с ним связь. Затем и моего отца, за то, что позволил случиться такому предательству. Меня оставили в живых, как сломленного и перенявшего звание виконта. И я бы действительно сломался, если бы потерял Хёнвона и не смог спасти. По возвращению в поместье, я тяжело отходил от смерти отца и угрызению совести за убийство невиновного нэко. Хотел всё объяснить Хёнвону, но он отстранился от меня. Рычал, шипел и не подпускал к себе. Совсем не хотел меня слушать. Этот его характер.. Возможно, мне стоило его предупредить заранее, но я боялся. Боялся, что он пойдёт со мной, выдаст себя. Я не до конца ещё осознавал нашей связи, не знал, насколько сильно сделал ему больно. Столько лет прошло, а он до сих пор не хочет меня слушать. Мы связаны, но словно бы совсем чужие друг другу. Теперь, он причиняет мне боль, в отместку, заставляя столько лет чувствовать его близость с другими. Иногда я теряю терпение, но он слишком упрям. Стараюсь не давить на него, но порой он вынуждает, увлекшись своим бунтом против меня. — Он любит тебя.. — тихо говорит Вонхо, скорее для себя самого, чем для виконта. — Я знаю. — так же тихо отвечает тот, сверля глазами приказ о вызове во дворец.***
Чангюн опирается локтями о парапет уличного кафе и бездумно наблюдает за прохожими. Он как всегда в кепке и в капюшоне, а косая чёлка прикрывает его глаза. Со своим отсутствием эмоций и угрюмым видом, он выглядет старше себя самого. Словно уставший и дряхлый старик в теле молодого парня. — Эй, мелкий, о чём задумался? — толкнул его плечом Вонхо, зеркаля его позу. — Я лишь на год младше тебя, не начинай. — ровно отозвался Чангюн, но всё-таки ответил: — День сегодня паршивый. — Согласен, — тут же меняется в лице Вонхо, хмуро смотря на машину, водитель который пытался втиснуться по разметке, коряво паркуясь. — Скажи, что это не моя вина. — Это твоя вина. Не знаю, что произошло, но это твоя вина. И в том, что давно не было дождя - тоже. Вонхо удивлённо повернулся к Чангюну и хлопнул его хвостом. — Спасибо? Ты настоящий друг. Парень поджал губы, но их уголки немного и едва заметно дрогнули, словно бы тот пытался сдержать улыбку. А затем он снова угрюмо продолжил наблюдать за людьми. — Да, определённо твоя вина. Но я верю тебе и в тебя. Если Минхёк - будущее здесь, то ты - будущее всех нас. Всех нэко. Имя мальчонки полоснуло по груди, но Вонхо дёрнул ушками и снова посмотрел на Чангюна, фыркнув: — Словно в любви признался.. Откуда такая вера в меня? Почему? Мне аж неловко. — Я просто уверен в этом. Вот и всё. — пожал плечами Чангюн, ещё ниже натягивая на глаза кепку. — Я не тот, в кого можно так верить. Со своими чувствами то разобраться не могу, а уж быть "будущим", тем более. Ты перепутал меня с каким-то другим котом. — Вонхо зачесал пальцами волосы и решил перевести тему: — Почему ты прячешься? Лис в таких местах не появляется. — Зато его глаза и уши всюду. — буркнул Чангюн. — У всех сложности с хозяевами.. Они как-то одновременно вздохнули, из-за чего Вонхо стало от этого смешно. Он закинул руку на плечи парня и прижав к себе, потёр кулаком по его макушке через капюшон и кепку. Чангюн тихо и беззлобно зарычал, но вырываться не стал. Лишь недовольно зафыркал, когда его отпустили, и засунул руки в карманы. Они пошли к проспекту. — В какой стороне твой дом? — Не нужно меня провожать. — усмехнулся Вонхо, махнув рукой. — Не собирался. Я хочу пойти в противоположную сторону. — ответил Чангюн, неловко попрощавшись, и низко опустив голову, пошел дальше. Такое его зажатое и равнодушное поведение было уже привычным. Была твёрдая уверенность, что этот парень на самом деле очень ранимый и мягкий, а это всё - вынужденная оболочка.***
Уже третий день Минхёк упрямо игнорирует. Он очень обижен, но так же и очень соскучился. Поэтому, дуясь, украдкой порой смотрит на Вонхо, когда тот сопровождает его и не видит этого. Было очень жарко и сильная слабость, а живот почти не позволял полностью выпрямиться, но он продолжал молчать. Вонхо рвано выдыхал, словно бы у него отдышка, и сморщившись, растёр рукой грудь, в области сердца. Было очень тревожно, а неприятная тупая боль накатывала волнами. И от того, что прогнал хозяин, и от того, что продолжал испытывать чувство вины перед Шону и Хёнвоном. Хотелось поговорить с ним, но того ожидаемо выдернули из отпуска, что очень злило и раздражало. Так же и поведение младшего. Он ловит его за руку, когда тот вновь пытается юркнуть мимо: — Можешь и дальше обижаться на меня, но прекрати игнорировать, Минхёкки. — Вонхо сталкивается с ним взглядом и словно бы весь сдувается. — Ты.. весь бледный. Он прижал ладонь к его взмокшему лбу, но младший отшатнулся: — Не трогай. — Как же злишь.. Почему ты такой упрямый?! — Вот и иди тогда к Хёнвон-хёну, всё равно не любишь меня! — Не бросайся такими словами. Это не твоё дело. — зарычал Вонхо, чувствуя как удлиняются когти. Жёсткие слова больно вонзаются и Минхёк поджимает задрожавшие губы, сдерживая слёзы обиды. Он надеялся, что киса извинится и обнимет, что тоже соскучился, что прижмёт к себе, но тот лишь ещё сильнее сделал больно. Он всхлипнул и толкнув его как можно сильнее, убежал по коридору, желая поскорее спрятаться. Вонхо оглушающе рычит и со всей яростью ударяет кулаком в стену. Зачем сказал это? Хотел ведь просто обнять младшего. — Блять.. — он шипит и встряхивает кистью, на которой от удара вновь разбились костяшки, а затем идёт к Ёнри. Младший болеет, так какого чёрта его продолжают привозить в этот подвал?! Почему не смотрят за его здоровьем? Именно эти вопросы он и задал мужчине, на что тот равнодушно ответил: — Так пожелал Господин. Вонхо чуть не взвыл. Ему казалось, что сейчас просто напросто взорвётся. Он решительно идёт к комнате практики, проклиная эти голые бетонные стены, и намеревается взять в охапку Минхёка, чтобы увезти его в больницу, как бы тот не брыкался и не вырывался. Но болевой спазм вмиг останавливает быстрый шаг, подкашивая ноги. Что случилось? Что сейчас там происходит с младшим, раз так больно? Вонхо почему-то накрывает паника, а тревожность усилилась в геометрической прогрессии. Он сжимает челюсть и подрывается с места, не понимая откуда взялся животный страх, заставляющий всё видеть в приглушённых тонах. Пробегая мимо длинного окна, он резко останавливается. Минхёк роняет какой-то медицинский инструмент и весь сжимается, завалившись на пол. К нему подходит учитель, а Вонхо начинает дёргать дверь. Та заперта, но хоть и с третьей попытки, выбить её удалось. Вонхо подбегает к младшему и тут же падает на колени, поворачивая его бледное лицо к себе. Сейчас ему плевать на боль, сковывающую собственное тело, он даже не замечает, как у него трясутся руки. — Минхёкки! Что с тобой? Где болит, малыш? Младший лишь жмурится и стонет, заходясь слезами и сворачиваясь комочком. Руки в белых перчатках начали прикасаться к нему, в разных местах надавливая на живот. Минхёк взвизгнул, разрывая сердце и Вонхо рыкнул на палача, чтобы тот прекратил. — У него аппендицит. Нужна срочная операция. Голос беземоцианзольный, ровный, и Вонхо даже не сразу узнаёт его, от своего страха и паники за младшего. Но затем резко поворачивается к этому учителю и хватает за горло, сорвав второй рукой вуаль. — Ты.. — Вонхо несколько секунд растерянно смотрел в глаза Чангюна, а после чего, не отрывая руки с шеи - встал на ноги, швыряя парня в металлический стол. Всё его содержимое со звоном попадало на бетонный пол и Чангюна, а Вонхо не желал униматься. Он был в ярости. — Я могу спасти его. — прохрипел Гюн, когда его шею снова сжали мёртвой хваткой. — Даже и не смей подходить к нему, ублюдок! Он доверился этому парню, считал, что они хорошо подружились, доверил ему Минхёка, а тот всё это время обучал его пыткам. Столько лет.. Этот двуличный палач был всегда рядом. Присутствовал и когда самого Вонхо пытали. Заставлял младшего делать все эти ужасные вещи... Вонхо рычит и сдавливает его шею ещё сильнее, из-за чего глаза парня уже покраснели, а лицо опухло. Переломить ему шейные позвонки - будет слишком роскошной и лёгкой смертью, но сдержаться невозможно. — Киса.. Голос Минхёка заставляет отпустить Чангюна, который тут же рухнул обратно на пол, сипло кашляя, а Вонхо моментально оказывается рядом с младшим, поднимая его на руки и быстро шепча: — Прости, малыш. Прости. Я мигом отвезу тебя в больницу, всё будет хорошо, обещаю. — Не успеешь.. — хрипло начал Чангюн. — Закрой свою пасть! — тут же рявкает Вонхо, а Минхёк лишь сильнее взвыл от боли, заплакав. Он не успел донести его даже до двери, как Чангюн схватился за плечо. Его спасало то, что у Вонхо на руках был младший. — Я знаю всё о телах. Я могу спасти. Аппендицит может лопнуть в любой момент. Ты потеряешь время и довезешь до больницы труп. Ты убьёшь его. Вонхо затрясло как ненормального. Он закусил губу, сразу же почувствовав вкус крови, и нервно кивнул. Чангюн быстро направился к столу и поднял его, всё ещё потирая шею и кашляя. — Клади его сюда. Вонхо послушно опустил на стол бледного и потного Минхёка, который уже почти в бессознательном состоянии еле держал глаза открытыми и тихо стонал. — Мой маленький. Всё будет хорошо, родной. — он поглаживал его по взмокшим волосам, второй рукой вытирая слёзы с щёк младшего, затем в панике спросил: — Почему он такой горячий?! Чангюн подошел с охапкой инструментов и быстро дотронулся до лба Минхёка: — У него жар. Тридцать девять и семь. Отойди от него и помоги мне. — Я не отойду от него! — Помоги мне, Вонхо! Мы теряем время. Чангюн толкнул его и сунул в руки жуткие инструменты, которые Вонхо чуть не уронил из-за трясущихся и непослушных рук. Затем, он быстро подвинул лампу и какой-то чёрный кейс. Вонхо узнал его, ведь всегда видел его в руках, что были в белых перчатках. В голове и сердце диким зверем бьётся страх. Сердце стучит уже в горле, которое зажимает паника. Вонхо пытается дышать и следит за каждым действием парня. Чангюн легко разрывает на Минхёке одежду, отшвыривая лоскуты. Надевает латексные перчатки, берёт какую-то бутылку, обильно поливая её содержимым свои руки и инструменты. Затем, поворачивается к Вонхо и спокойно говорит: — Ты должен помочь мне и не мешаться. Помни, на кону жизнь твоего хозяина. — А если ты убьёшь его?! — дрожь и паника в собственном голосе Вонхо не волновала. Сейчас, самое важное - состояние Минхёка. И где-то на задворках мыслей он осознаёт то, что не переживёт, если с младшим что-то случится. Он готов променять все свои жизни и душу, положить их у его ног, только лишь бы снова иметь возможность видеть его живым и здоровым. Услышать "киса", обнять, почувствовать мягкие губки на своих собственных. — Тогда, он так и так умрёт. — ровно отвечает на вопрос Чангюн, пожав плечами. — Тебе ничего не остаётся, кроме как довериться мне. — Я сделаю всё, что угодно.. Помоги ему. Парень кивает и берёт в руки шприц с тёмной ампулой. — Что это?! — Мидазолам, — спокойно отвечает Чангюн, кратко встряхнув ампулой и вскрывая её, — Это единственный анестетик, который здесь есть. И всего лишь пять миллилитров, — он набирает в шприц жидкость и поднимает его на уровне глаз: — Это значит, что анестезия продлится тридцать минут. Он может умереть, если через тридцать минут не закончить. Операция будет полностью ручной. Здесь нет никаких аппаратов. Готов ли ты спасти его со мной? Вонхо кинул взгляд на Минхёка, страдающего от боли, которая отражается и в нём самом, и снова нежно проводит ладонью по его мягким волосам: — Мой маленький.. — затем жмурится и уверенно кивает, поворачиваясь к Чангюну: — Делай, что нужно. Он должен выжить любой ценой. Чангюн сразу же подходит к напуганному Минхёку и делает укол. Затем приподнимает тому голову и просовывает в рот какой-то дугообразный металлический предмет. Вонхо отворачивается, сжимая кулаки. — Вонхо! — возвращает его внимание Чангюн. — Держи. Это мешок Амбу. Прижми плотнее и нажимай с равным интервалом, не прерываясь. Затем он берет в руки скальпель и начинает резать живот. Вонхо зажмуривается и переводит взгляд на мирно закрытые глаза Минхёка. Голова ужасно кружилась, перед глазами постепенно исчезали краски, одна за одной. Он слышал, как хлюпает кровь, как звенят инструменты, как спокойно и размеренно дышит Чангюн, но не слышал своего собственного дыхания. — Я не смогу без тебя, маленький.. — шепчет Вонхо, видя уже всё в чёрно белых тонах. Колени подгибались, но он заставлял себя стоять прямо и сосредоточиться на нажатии мешка. Сколько времени уже прошло? Такое ощущение, что оно остановилось вместе с его возрастом. Чангюн что-то говорит, но его не слышат. Ещё с десяток размеренных нажатий, а после: — Остановка сердца.. — как через толщу воды доносится до слуха. Вонхо чувствует, как его отталкивают, мутно видит, как Чангюн начал непрямой массаж сердца, в окровавленных перчатках нажимая на худую грудь Минхёка, чувствует как резко и болезненно своё собственное стукнулось в рёбра, а затем тишина. Щека коснулась холодного бетонного пола.***
Жёсткий взгляд тёмно-карих глаз проходится по стеклянной шкатулке, в которой на красной подушке покоились давно обрезанные ушки одного маленького нэко, что был заперт здесь в своих покоях. — Выродка так и не нашли? — Нет, Ваше Величество. — снова глубоко поклонился мужчина, не смея поднимать взгляд на Императора, что был явно не в духе. — Снова принёс мне плохие новости.. Мужчина внутренне вздрогнул, от обманчиво спокойного голоса. Уже не одна голова полетела за такую новость, не хотелось бы лишаться и своей собственной, но деваться некуда. Исчезнуть и спрятаться здесь невозможно. Поэтому, он снова молча и смиренно склоняется в поклоне. — Виконт прислал ответ? — Да. У него пока дела с разрешением военных вмешательств в восточный батальон. Он передаёт свои глубочайшие извинения и безграничное уважение, и сообщает, что вскоре сможет принять приглашение во дворец. — Вырезать всех его зверей, если он не явится. — Слушаюсь, Ваше Величество. — А что с наследником? — Ёнри прислал отчёт, что юный Господин готовится к возвращению из ссылки, Ваше Величество. Но так же, было послание о том, что несколько дней назад им было убито двое слуг. — Вошь меня не интересует. Что-нибудь ещё? — Это всё, Ваше Величество. — Тогда почему ты всё ещё здесь? Мужчина едва заметно дёрнулся и вновь низко поклонившись, поспешил покинуть тронную залу.