***
Минхёк лежит в ванне, выточенной из горного камня и наполненной медовым молоком, с маленькими комочками лаванды. Он разглядывает свои ободранные после побега ладони, стараясь не обращать внимание на толпу присутствующих. Чонха сказала, что эта процедура должна успокоить как внутреннее состояние, так и внешнее. Да, раны уже не так щиплет, но обещанного спокойствия нет. — Долго мне так лежать? — Столько, сколько нужно, Господин, — отстранённо ответил Ёнри, наблюдая как слуги приготавливают для Минхёка одежду, а затем повернулся к мальчишке, еле сдерживаясь. — Как Вы посмели учинить такую выходку? Сбегать из дома, да ещё так! Сегодня, я доложу об этом Его Величеству! Минхёк хмуро отвернулся от мужчины, разглядывая чёрно-белые разводы мрамора, коим были отделаны стены и пол просторной ванной комнаты. Один из слуг подлил ему тёплого молока из кувшина, а второй добавил зачем-то ещё и ромашки. — Я не девчонка! — не выдержал Мин, с возмущением смотря на плавающие головки цветов и стал вылавливать их вместе с лавандой, перекидывая через бортик. — Но, Господин, — растерялся слуга, подбирая накиданное и беспомощно переводя взгляд на Ёнри, а тот выхватил у других присутствующих здесь слуг льняной мешочек и высыпал всё его содержимое Минхёку в медовое молоко. Мальчишка попытался вскочить, но поскользнулся и нырнул с головой, скатившись на дно. Спешно цепляясь за бортики, барахтаясь, он кое как вынырнул и стал отплёвываться от попавшего в нос и рот молока. Затем уже аккуратно поднялся и вылез, сплошь покрытый цветами, некоторые из которых он снял со своей головы и кинул их в невозмутимого Ёнри. Посуетившийся слуга протянул большое пушистое полотенце и Минхёк недовольно выхватил его, укутываясь по самую макушку и хмуро направляясь в комнату. Там, стоя перед большим резным зеркалом, он стал вытаскивать из волос остальные цветы, за этим занятием его и застала вошедшая Чонха. — Как отдохнули, Господин? Минхёк смерил старушку раздражённым взглядом, желая запустить пару цветков и в неё. Пожилая женщина немного улыбнулась, после чего подошла к нему и стала аккуратно помогать избавиться от лаванды, мелкие цветочки которой сложнее всего было выцепить из волос. — Кто же ныряет при такой процедуре, Господин? — Это ты с Ёнри виноваты! Зачем мне кидать в ванну эти дурацкие цветы?! — Я пропущу мимо ушей неподобающее слово, молодой человек, — шутливо пригрозила пальцем Чонха и продолжила возиться в мокрых волосах недовольного мальчишки. — Молоко питает и увлажняет кожу, делая её на ощупь как самый дорогой шелк, лаванда обладает прекрасным ранозаживляющим и болеутоляющим свойствами, а ромашка позволяет снять нервное перенапряжение и расслабиться. Минхёк посмотрел через отражение на застрявшие белые лепестки ромашки в волосах и ещё сильнее нахмурился. Что-то этот чудо-цветок не справляется со своими свойствами, а лишь наоборот добавляет нервного напряжения, от которого по словам старухи должен избавлять. — Плюс ко всему, от Вас теперь ещё и очень приятно пахнет, Господин. Минхёк отвернулся от своего отражения в зеркале, а в голове мелькнула мысль, что и без этих цветов Вонхо нравится его запах, ведь тот часто водит носом по его полосам и коже, обжигая дыханием. Пошли мурашки. Мин зажмурился и сильнее укутался в пуховое полотенце. Он безумно соскучился. И не только по нему, а ещё по Ки, Чжухону, и вечно болтающих между собой Филом с Кайлом. Даже, наверное, соскучился бы и по Ёнри, если бы того не было. Мин кинул взгляд в сторону ванной комнаты и тут же неприятно сморщился. Нет, по нему он бы точно не стал скучать. Отец был крайне недоволен его ночным поступком, от чего досталось всем. И ему самому и стражникам и даже Ёнри. И последнее - не могло не порадовать Минхёка, хоть он и огрёб пять ударов плетью по спине. Остальные же отделались не так просто. Император запретил лечить спину мальчишки, а после и вовсе заставил его чувствовать и радость и страх одновременно: — Раз ты продолжаешь делать такое унижение, я прикажу привезти сюда этого безобразного мутанта, к которому ты решил сбежать как последняя... Посмотрю на него, чтобы увидеть из-за кого ты предаёшь и унижаешь мою плоть и кровь! Но не думай, что ты сможешь увидеться с ним, неблагодарный мальчишка! И не думай, что ты незаменим! Надеюсь, ты понял смысл моих слов. А теперь прочь! Уведите его с глаз моих! Двое из сотни цепко схватили шипящего из-за боли в спине Минхёка, который еле сдерживался, чтобы не открыть рот. Ведь чтобы он сейчас не сказал, сделает только хуже. Отец в ярости. Возле дверей и под балконом караулила стража, отрезав любые попытки выйти из комнаты или спрыгнуть с этого самого балкона ко всем чертям. Минхёк лежал лицом вниз, закусив подушку зубами. О том, что можно лежать на боку или тем более на спине и речи не шло. Плеть отняла эту возможность до тех пор, пока раны не заживут. В комнату тихо вошла вздыхающая Чонха, аккуратно присев на краешек большой кровати. Достала из кармана фартука мазь, которую втихую взяла с собой, и попросила мальчишку снять рубаху. Минхёк взглянул на старушку, затем на маленькую стеклянную баночку в её руках и отвернулся: — Отец казнит тебя, если узнает. — Я столько прожила, что и смерти уже не боюсь, — отмахнулась Чонха, откупоривая пробку. — Да и как он узнает, если это наш секрет? Давайте, Господин, снимайте рубаху. Помажу и боль отступит. — Мне не больно, — храбрится Минхёк и в страхе думает о Вонхо. Что отец с ним сделает? Если обидит, то он никогда его не простит за это. Вернёт в десятикратном размере! Только вот как? Если из комнаты теперь даже выйти не может. — Он накажет его? — Кого, Господин? — мягко спросила Чонха, как можно аккуратнее задирая рубаху мальчишки. — Моего котика, — еле слышно ответил Минхёк и болезненно застонал, когда потревожили ткань на спине. Вздутые и длинные тёмно красные полосы от ударов плети покрывали его худую спину, в некоторых местах переходя в фиолетовый цвет. Его не в первый раз наказали подобным образом, но впервые так сильно. — Кожу не рассекли, хорошо. Быстро заживёт, — смазывая отметины забормотала старушка, не отвечая на вопрос. — Я не позволю этого, — продолжал свои мысли Минхёк, сильнее вдавливаясь лицом в подушку. — Что мне делать, Чонха? Никто кроме меня не смеет наказывать его. Старушка лишь вздохнула, продолжая наносить мазь на спину мальчишки, понимая теперь, что он не просто влюблён. Всё намного хуже. У них связь. Ох, если бы она знала, что делать. За что это всё выпало на её век? Святой дух переоценил бедную старуху. Хоть она и вырастила многих, но с этим мальчиком не знает что делать и как быть. — Никто не смеет идти против воли Императора, Господин. Как он решит, так и будет. Даже не думайте что-либо вытворить. — Но я тоже ведь буду Императором! — возмутился Минхёк, резко развернувшись и сев, из-за чего сразу же пожалел об этом, так как спину пронзило болью и он снова сморщился, с шипением опустив плечи. Его голос срывается и немного хрипит, становясь то выше, то ниже. — Пока Вы делаете всё, чтобы им не быть. Гневите своего отца и делаете необдуманные поступки. У Вас скоро день рождения, Господин. Тринадцать лет исполнится, так поступите по взрослому. Склонитесь перед Его Высочеством, принесите свои извинения и беспрекословно выполняйте свои обязанности и его приказы, — старушка увидела целую гамму возмущения на чуть бледноватом лице мальчишки и пока тот не успел открыть рот, продолжила, немного покивав: — Да, да, поступать по взрослому - это не только давать приказы и решать судьбы заключенных, Господин. Это ещё и умение принять смирение, знать, когда нужно склониться и замолчать, даже если этого не хочется и мешает гордость, а когда поднять голову и высказаться. Думать, прежде чем что-либо говорить и делать, а ни безрассудно нырять в омут эмоций. Минхёку неприятно слушать эти нравоучения, поэтому он стал хмуро смотреть на свою катану, что слабо блестела в свете пламени свеч. Не нырять в омут эмоций? Но только так он добился желаемого, только так он ответил обидчику в школе, только так добился того, что слуги его не беспокоят, только так Вонхо стал принадлежать ему и только так тот отвечает на его желание поцеловать. Думая о нём, внутри волнами стало подниматься некое предвкушение, в надежде на встречу. Раз отец даст приказ привезти его сюда, то совсем скоро он будет рядом. Но как с ним увидеться? Ему ни в коем случае не позволят сделать этого и этот факт начинает ужасно злить. Когда уже все поймут, наконец, что он не отпустит своё? Не отдаст. Эмоции и мысли сменяются одна за другой. Чонха ещё немного повздыхала, а затем похлопала Минхёка по коленке и спрятав пузырёк с мазью, вышла из комнаты.***
Вонхо совсем не ожидал того, что сорвётся на парне, тихо и утробно зарычав, словно предупреждая, хотя сам же почти раздел его. Может быть дело в натянутых нервах из-за отсутствия Минхёка или того, что Хэвон уехал после звонка на телефон, не дойдя до дверей отеля, но он слегка откидывает от себя руки молодого парня, который потянулся к нему для того, чтобы избавить его от одежды. — Я сделал что-то не так? — Нет, всё нормально, — стушевался Вонхо, отходя к окну. Губы немного покраснели от поцелуев, а напряженное тело впитывало каждую ласку, но удовлетворения от чужих прикосновений не было от слова совсем. Он нуждается в разрядке, в тепле обнаженного тела рядом, но не может удовлетвориться этим. Это только сильнее выводило из себя, заставляя сжимать кулаки и челюсть. Но парень подходит к нему ближе и обнимает со спины, почти так же как это делает Хёнвон. Это сравнение объятий вспыхивает в голове и Вонхо тут же разворачивается, в глубоком поцелуе прижимая парня к себе. Подталкивает его к постели и как только тот на неё падает, сразу же оказывается сверху, избавляясь от оставшейся одежды. Он старается быть ласков, но всё-таки иногда срывается из-за нервов и злости. К своему стыду, который Вонхо сейчас забросил в самый дальний уголок мыслей, сминая разгоряченное тело, он думает в этот момент даже не о Хёнвоне.. И полностью уверен, что все эти прикосновения к нему были бы совсем другими, если бы это был.. Каждое действие парня какое-то не такое. Он не знает, как бы себя вёл и прикасался к нему взрослый Минхёк, но точно знает, что не так. По другому. И снова срывается, подсознательно ища и ожидая других прикосновений, другого шумного дыхания и стона. Тело горит как и разум. Нельзя-нельзя-нельзя - твердит себе одновременно с толчками собственных бёдер. Нельзя и неправильно думать и представлять повзрослевшего мальчишку, но ничего не может с собой поделать. Развернув парня спиной и поднимая его корпус так, что они теперь вдвоём стояли на коленях, Вонхо снова входит в него и крепко прижимает к себе, водя носом по затылку и изгибу шеи, пытаясь уловить особенных запах чёрных диких ягод, который вызывает огонь и спокойствие одновременно. Не находит, рычит из-за этого и кусается, делая движения более рваными и резкими. Парень откидывает голову ему на плечо и царапает предплечье, шипя от грубоватых движений и укусов. Вонхо пытается окунуться в этот омут наслаждения. Так, чтобы хоть несколько минут ни о чём не думать. Так, чтобы успокоиться, насладиться, насытиться. Он опускает свою правую руку и сжимает чужое бедро, после чего, с таким же сильным нажимом ведёт горячей ладонью к стоящему члену парня, с удовольствием чувствуя гладкую кожу. Вот только лишь один человек способен выбить из его головы всё лишне, только один человек способен дать такое желаемое сейчас спокойствие, только один человек может управлять его внутреннем пожаром, даже не прилагая для этого усилий. Лишь один единственный человек. Мальчишка. Который порой выводит из себя настолько сильно, что аж страшно за собственные действия. Оргазм вышел сильным, но каким-то безвкусным. Вонхо доводит рукой до пика своего одноразового партнёра и сразу после этого падает на спину, прикрыв лицо в изгибе локтя и тяжело дыша. Из-за такого положения подушки были в ногах, поэтому он вторую руку кладёт себе под голову. — У тебя реально есть хозяин? — спрашивает парень, разглядывая на горячей и взмокшей шеи Вонхо белоснежный ошейник, даже не представляя, что хозяин у него - двенадцатилетний мальчишка. — Не твоё дело. — И он не против всего этого? Вонхо не выдерживает, резко подрывается с постели и рявкнув, направляется в душ: — Что-то ты не особо задавался такими вопросами, когда царапался и стонал подо мной. Смывая с себя запах секса и тела этого парня, он не думает о том, что был слишком резок в своём высказывании и мог задеть его. Ведь сразу предупредил, что это не его дело, но тот продолжил, вот и нарвался. У тебя реально есть хозяин? И он не против этого? Эти вопросы били по голове, но Вонхо лишь только хмурился, растирая по телу белоснежную пену. Что ему теперь, ждать несколько лет, пока мальчишка вырастет? Быть всё это время монашкой без секса? Да даже природа этого не стерпит, особенно во время гона. Да и не факт, что они в каком-то далёком будущем будут делить друг с другом тела. Да, он втайне даже от самого себя желает, чтобы мальчишка скорее уже вырос, но как только начинает осознанно это представлять, то покрывается неприятными мурашками. Минхёк всегда останется для него ребёнком. Маленьким, худеньким и черноглазым воронёнком. Он буквально растёт у него на глазах, словно собственный сын. Как можно желать его в интимном плане? Вонхо передёрнул плечами от собственных мыслей, а затем ещё и разозлился. Это он так врёт сам себе? Инстинкты и разум, что формировался среди долгого проживания среди людей, чуть ли не устроили войну между собой. Он чуть ли не взвыл, зарываясь пальцами в мокрые волосы. Ему здесь и сейчас нужен Минхёк. Просто рядом. Даже если они снова начнут ругаться между собой, но зато этот неугомонный мальчишка будет рядом. Вонхо признаётся сам себе, что соскучился по нему. И не так, как раньше. Ведь до этого, когда они не виделись почти год, он не так скучал. Во-первых, ещё не признавал тогда в нём своего хозяина, во-вторых, прекрасно знал и понимал, что в любой момент сможет увидеть его. А сейчас нет. И это осознание заставляет чуть ли не выть. Ему стыдно пред самим собой за такие чувства. Взрослый ведь человек. Он же не зелёная девица, чтобы сходить с ума от ломки, из-за отсутствия второй половинки. Вторая половинка.. Вонхо вслух усмехается и начинает смывать с себя мыльную пену. О чём он вообще думает? Отсутсвие мальчишки плавит его мозг похлеще, чем его порой слишком близкое присутствие. — Блять.. Ну что за дебил? — вслух спрашивает самого себя Вонхо и отшвыривает полотенце, обнажённым выходя из душевой и направляясь к парню, который к его удивлению не уехал, а остался в номере. Он забирает у того сигарету и затягивается, вспоминая, что в последний раз так делал на Новый год, отбирая никотин у Хёнвона. Тогда он ещё не знал о его связи с Шону, да и сам был без ошейника. — Не знал, что ты куришь. Вонхо пожал плечами на это заявление и снова затянулся, немного подольше задержав дым в лёгких. А что вообще этот парень знает о нём, чтобы говорить так? — Если я тебя задел, то можешь высказаться и гордо уйти. Но если... — Гордо уйти я мог ещё тогда, когда ты ушел в душ. Сейчас уже поздно веером махать. И дело не в гордости. Ты был резок, но её не задел, не льсти себе. — А в чём тогда дело? Почему не ушел? — Потому что как и многие - безумно желал переспать с нэко, — пожал плечами парень и забрал обратно свою сигарету, зажимая её зубами и затягиваясь. — Да и сам ты почти не кажешься кретином. — Почти? — хмыкнул Вонхо, всматриваясь в ту даль, которую смог открыть вид балкона этого номера, при своей небольшой способности из-за расположения и не очень высокого этажа. Парень тоже усмехнулся, но пояснять не стал, теперь добровольно протягивая скуренную на половину сигарету. Вонхо принял её, немного затянулся и сразу же вышвырнул. Голова кружилась из-за крепкого никотина, который он не вдыхал уже очень давно, да и не хотелось дальше чувствовать этот запах и осадки горячи на языке. — Твои укусы были болезненными, конечно, но послевкусие от них непередаваемое. Они зудят и напрашиваются на продолжение того, как ты их вылизывал. А эти когти и рычание.. — Так если ты тоже как и я - не насытился, то может вернёмся с этого собачьего холода обратно в номер, на смятую постель? Или хочешь другую локацию?***
Чжухон уже в который раз приходит в парк, но ни охрана Минхёка, ни он сам - не появляются. Это заставляет нервничать. Сидя на лавочке, он дёргает ногой, размышляя о том, что где-то облажался. Где-то сказанул не то и повёл себя не так, раз с ним не хотят видеться и не выходят на связь. Ещё и как на зло у него не было номера Вонхо. Когда тот позвонил ему в первый и последний раз, это был входящий с таксофона. Потому и его личного номера не осталось, а ведь тот как банный лист - прилипший к Минхёку. По любому знает как он, где он и почему. Если бы у Чжу был его номер, то он давно бы уже позвонил ему и спросил о Минхёке. Почему тот не приезжает и не видится с ним, заставляя ежедневно прокручивать в голове всякие разные варианты, что становятся со временем лишь только хуже. Неужели тот узнал о его секрете и теперь отвернулся? Да нет, быть того не может. Чжухон встаёт с лавочки, снова обводя взглядом осенний парк. Очень холодно, ветер пронизывающий и противный, а тучи скрывали солнце. Но даже оно бы не спасло унылые краски сгнивших и замёрзших листьев, что раньше пестрели своими красками. — Это Вы "Чжухонни"? — вдруг осведомился какой-то прохожий, вырывая из мыслей. — А похож? — с вызовом спросил тот, но всё-таки застыл на месте. Лишь один человек его так звал. И это Минхёк. А этот "прохожий" не мог знать об этом, если только... — Вас заказал наш Господин, в качестве подарка на его день рождения, — не стал отвечать на вопрос мужчина, с равнодушным и уставшим выражением лица. — Следуйте за мной. — В Пусан? В дворец Лингун? — Чжухон пытался говорит ровно, чтобы не задохнуться от этого осознания и дрожи в теле. Мужчина лишь указал рукой на припаркованную недалеко карету, а незамеченная до этого охрана - перекрыла все пути отступления. Чжу начали разрывать эмоции, но подчинённые дворца не стали выжидать, пока он с ними наконец справится. Лишь быстро скрутили и впихнули в карету, на протяжении всей долгой дороги без устали держа остриё кинжалов у его горла.***
Минхёк ходит туда сюда, заламывая пальцы. Он чуть лоб не расшиб, кланяясь перед отцом и вымаливая у того прощения. Да, они были не искренние, но ему всё равно на это. Но собственные слова о том, что он от всей души и сердца просит прощение, что он всё понял, осознал, что он к тому же не достойный, глупый и так далее - резали горло, из-за чего ему тогда казалось, что поперхнётся ими. Плевать. Главное, что это принесло свои плоды, как и наставляла его старуха Чонха. И пусть она наставляла ещё и на искренность, но какая разница? Раз итог один и тот же. Он никогда не раскается. Потому что не за что. Но при этом, самое сложное было - это снова выходить к народу. Минхёк часто стоял у окон и парапетов, от которых раскрывался вид на дворцовый двор, и украдкой смотрел сверху вниз на жителей. Проникался чувством, что все те люди, что попадают в его поле зрения, а так же и те, которых ещё больше в не его - его будущие жители и подчиненные, которых он будет оберегать. Создаст новую систему, правила, иерархию, в которых жители его Империи приклонят колено, будут почитать и уважать его. Гордиться и любить. Но пару дней назад, его наивность в очередной раз рухнула, превращаясь в ещё одну ступень. Тогда Минхёк шел по главному двору только лишь с двумя обычными стражниками за спиной, как и до этого. И казалось бы, что всё пройдёт потрясающе, ведь после первого случая - никто больше не смел что-либо выкрикивать, говорить вслух и даже шептаться. Но когда он почти миновал главные ворота, кто-то из толпы всё-таки снова начал кидаться камнями и тухлыми овощами. На этот раз, отец не вмешался, да это и не нужно было. Повинуясь здешним правилам, Минхёк сам взмахнул рукой и ситуация повторилась, но на этот раз, один из стражников не убил первого попавшегося из толпы, а по приказу начал проталкиваться среди людей и проткнул катаной именно того, кто кидался не только подручными средствами, но и ядовитыми словами. Так, Минхёк обошелся меньшей кровью. Ведь не сделай он этого, вновь была бы публичная казнь, где отрубили бы головы любым, кого успела схватить стража во время паники. Он спас многие жизни. Но после этого, уже ближе к вечеру, слухи среди жителей прошлись ещё быстрее, чем их шёпот во время того самого инцидента. Все начали разносить молву о том, что юный тиран ещё жёстче своих предков, ведь те, по крайне мере, не убивали так просто в его возрасте. И когда перед сном Минхёк снова украдкой выглянул и стал наблюдать за жителями, те каким-то неведомым чудом сразу же увидели его в темноте многочисленных окон дворца. Прознали как-то, где он вдруг выглянул, хотя до этого, не замечали даже самого Императора. Они тут же кланялись, после чего спешно покидали поле зрения. Но Минхёк хотел не этого. Он хотел видеть в глазах народа искренность, преданность и любовь. Да что же он делает не так? Каждое его действие все воспринимают по своему, как только им удобно. А истинность видеть не хотят. Потому что сами в грязи по уши. Но благодаря этому, отец снизошел до дарования своего прощения. На день рождения Минхёка - был приказ выполнить любое его желание. Конечно же, речи о Вонхо и быть не должно, поэтому мальчишка заказал то, чтобы с ним рядом был хотя бы его лучший друг - Чжухон. И поэтому сейчас мерил коридор шагами, заламывая за спиной пальцы. Что если Чжухонни разочаруется в нём, узнав, что его - Минхёка - презирает его будущий народ ещё больше, чем его отца? Что если тот разозлится? Передумает дружить с ним? В презрении отвернётся от него? Сам назовёт его "тираном" как и все остальные? Что делать тогда? Как быть? Минхёк захлёбывается в собственных эмоциях, как никогда пытаясь держать себя в руках. Ведь как только он начал следовать советам старушки, начала проглядываться надежда. Ведь благодаря этому - он теперь ждёт приезда своего лучшего друга. Может, если и дальше всё пойдет в том же духе, то он сможет увидеться и с Вонхо..? — Когда уже его привезут? — нетерпеливо спрашивает Минхёк у Чонхы. Он не задумывается о том, что говорит о человеке как о вещи. Что того словно посылку везут к нему по приказу. Ведь на то Чжу и лучший друг, чтобы понимать, что Мин не это имеет ввиду. Да и ещё он привык к такому обращению к остальным. Почти всегда каждое его слово беспрекословно выполнялось. А сегодня - особенно. — Они будут здесь с минуты на минуту, — с улыбкой кивает Чонха, радуясь, что мальчишка в последнее время стал вести себя сдержанно. Она знала, что эта сдержанность не на долго, чуть ли не чувствовала это, благодаря своему большому опыту, но молчала. Ведь чему быть - того не миновать. А пока, нужно всем им выжимать как можно больше выгоды из сложившийся ситуации. Открываются огромные двери и плотно окружающие Чжухона стражи, вошли во огромный холл. — Чжухонни! — обрадовался Минхёк, и после его выкрика стража тут же сделал шаг в сторону, давая возможность не только нормально увидеться, но и приблизиться к шестнадцатилетнему подростку. Мин подбегает к Чжухону, но тут же останавливается и мнётся, вспомнив о недавнем страхе. Но парень сам сокращает между ними дистанцию и крепко обнимает, дыша в плечо. — Я так рад.. — еле внятно пробурчал Чжу, страх и паника которого сменились решительностью, как только он увидел мальчишку. — Почему ты не сказал, что уедешь? Я ведь ждал тебя в парке почти каждый день! — Меня просто забрали. Никто не слушает здесь моих приказов, — нехотя признается Минхёк и немного ослабляет объятия, боясь, что Чжухон оттолкнёт его. — Поговорите в комнате, — склоняясь, напомнила о себе Чонха, всеми силами подавая знаки Минхёку, чтобы тот послушался и последовал совету, подальше от лишних ушей. Мальчишка услышал её и понял, поэтому сразу же повёл к себе, но стража их не пустила. Его другу запрещено было свободно расхаживать по дворцу, тем более - заходить в пределы его спальни. Пришлось идти до во временной комнаты Чжухона. — Да уж, — бурчит тот, как только они избавились от стражи, оставив их за дверью. — Я и с твоим котом не смог связаться. Минхёк тут же мрачнеет, но всё равно, хоть немного, его душу согрело то, что даже лучший друг называет Вонхо - его котом. — Ты виделся с ним? Захотелось вдруг узнать и расспросить у Чжухона всё, что связанно с Вонхо. Вывернуть всё, что тот знает о нём, выведать его тайны и секреты. Ведь он Господин. Хозяин! Разве он не может иметь права обладать всей этой информацией? Знать о каждом его дыхании и чихе? Может, конечно. Просто, ещё не знает как. Поэтому и задаёт импульсивные вопросы, что вырываются у него помимо воли. — Неа, — отвечает растерявшийся Чжухон, растрепав на затылке волосы. — Уже почти месяц как мы с ним не виделись. Минхёк испытал от этого ответа некое облегчение, но при этом и насторожился сильнее. Где его котик? С кем он? Чутьё подсказывает, что тот там, где не должен быть. Где не позволено быть. А тем более, с кем. Дыхание начало становиться короче и чаще, вынуждая задыхаться от ревности, но все-таки была уверенность, что всё равно его котик принадлежит только ему. И толи дело в чувстве хозяина, который ощущает мысли нэко о себе, толи в детской наивности, но Мин не сильно уж переживает и ревнует, вернув себе более менее нормальное дыхание. Хоть и любая мысль, где с Вонхо рядом нет его самого - сводит с ума. — Кстати, с днём рождения! — даёт пятюню Чжухон, после чего протягивает крутую двойную цепочку, которую можно крепить за "ушки" брюк или джинс. Глаза Минхёка тут же загораются блеском, когда они принимает подарок. Эта цепь отлично подойдёт к его образу на мотоцикл, да ещё и к цепи Вонхо, которая шла в комплекте с ошейником. Но её Мин оставил себе. Не знает почему, просто "на потом". — Не самый крутой подарок, учитывая, что живёшь во дворце... — Это самый крутой подарок! — восхищается Минхёк, перебив терзания друга. — То, что нужно, Чжухони! А этот дворец ничего не даёт. Лишь желание уничтожить его. Чжу сразу же оживился, заёрзав на месте: — Ты не хочешь трона?! — А кто его хочет? — взбрыкнул Минхёк, но тут же успокоился, недовольно пробурчав: — Точнее.. Я хотел сказать.. В общем, да. Хочу, чтобы его не существовало. Но я не предатель! Просто здесь всё не так. Все не такие.. что заключенные, что народ, который я должен защищать! Даже папа! Как он может угрожать моему коту?! А как тот может оставлять меня?! Предатель! Всё пошло по кривой как только меня забрали, Чжухонни! Правильно говорят, что это место проклято.. Если бы я не был здесь, то никто не кидался бы в меня всякими.. и мой киса продолжал бы меня обнимать, нюхать мои волосы и шею, целовать... — Избавь меня от подробностей! — возмущенно перебил Чжухон, морщась и размахивая руками. Но других подробностей и нет. Только лишь перечисленное было между Минхёком и Вонхо. Но первый жаждет чего-то большего. Сам не знает, чего именно, но словно бы внутренний голос направляет. И ему безумно нравится этот путь, его направление. — Если хочешь уничтожить это место, то всё в твоей власти! Сядь на трон, а за тем уничтожь его! До последней молекулы пепла. Только так это можно сделать. Минхёк подловил азарт друга, тоже оживляясь от предвкушения и озорства на очередную авантюру. И ему всё равно какого она размера. Главное, что та хоть кем-то поддерживается.***
Вонхо резко зажимает тормоз, из-за чего его мотоцикл чуть ли не срывается от уверенного управления, прямо под колёса автомобилей и копыт лошадей, тянущих кареты. Он уверенно встаёт на ноги и поднимает байк, медленно выпрямляя спину и напрягая хвост, готовясь к драке. В первую очередь, в поле зрения бросается Ёнри, которого хочется разорвать на мелки кусочки, а потом и Фил с Кайлом. Вонхо быстро прошелся взглядом по присутствующим, в глубине души уже зная, что не найдёт среди них того, кого пытается увидеть. — Вы должны сдаться и добровольно пойти вместе с сопровождением. Разве Вам не интересно, как дела у нашего Господина? Этот вопрос от Ёнри не дал ожидаемого им эффекта. Лишь наоборот. Зверюга не стал слушать, а только лишь удлинил свои когти. Очень много стражи сразу же кругом облепили стоящего возле байка Вонхо, что вызвало у него гордую усмешку. Его одного вон как боятся, вызвав и чуть ли не натравив целый отряд. Что ж сразу не батальон то?! — Прости, ничего личного, — шепнул Фил, следом за Кайлом поднимая оружие. И только благодаря острому слуху, Вонхо разобрал его слова, едва ли заметно кивнув в ответ. Ёнри поправил воротник своего камзола, немного дёргано встряхнув плечами: — Вы никогда не слушались приказов, Шин Хосок. — От Вас - это даже комплемент. Продолжая держать спину ровно, готовый отразить любой выпад, Вонхо запрокидывает ногу на мотоцикл и удерживая сцепление, стал дёргать грипс, из-за чего железный байк несколько раз зарычал, порываясь вперёд. Раз уж его не хотят пропускать, то он сшибёт их всех, но поедет туда, куда собрался. А собрался он к своему хозяину. Пусть и не на личную встречу, но хоть на какую-то, где он даже мельком, но сможет увидеть его и убедиться, что всё с мальчишкой хорошо. И знает, чувствует, что если поедет с этими людьми, обманываясь тем, что с ними - он будет ближе к Минхёку - то точно никогда не увидит его. — Если Вы ослушаетесь меня, я буду вынужден принять крайние меры, — равнодушно отчеканил Ёнри. Но слушать его, опять же, никто и не думал. — Повторяться не буду. Обнажилось острое лезвие боевой катаны. Радужка глаз Вонхо в миг окрасилась голубым, а хвост предупредительно дёрнулся. От его короткого рыка - некоторые немного отошли назад, но не все. И в их число входили те, у кого было оружие с транквилизатором. Эти дротики не перепутать ни с чем, особенно когда сам испытал их однажды на своей шкуре. — Ты же должен помнить судьбу тех, кто имеет смелость выстрелить в меня этим дерьмом, — предупреждает Вонхо, крепко сжимая рукоятку и сверля глазами Ёнри. — Ведь рано или поздно, все они... — В карету его, — прерывает предупреждение и отдаёт приказ Ёнри, махнув рукой. Какая-то секунда, и в шею метко вонзаются несколько дротиков. Боль волной проходится по телу, сжимая судорогой мышцы, после чего, те стремительно стали расслабляться. Из горла вырывается рык с болезненным шипением, а глаза со злостью выхватывают из поля зрения определённый образ мужчины, что гордо и не спеша идёт к каретам. Тело "стекает" с мотоцикла, постепенно спускаясь на ледяной асфальт. Из руки выпадает катана, а в голове одна за одной пропадают мысли, словно бы взрываясь и бесследно исчезая. Вонхо пытается удержать хотя бы одну, с именем Минхёка, но и та - словно скользкая рыба - ловко ускользает. По другую сторону дорожного движения шумно продолжают путь чужие машины, превращаясь в смазанные кляксы. А ржание запряжённых лошадей карет, что перекрыли левую полосу, отдаляется словно по раздражающе длинной трубе. Фил и Кайл остаются на месте, убирая пальцы со пусковых крючков и быстро пробегая взглядом по выстеленным дротикам. Не все были меткими - большинство выстрелило мимо. А остальная охрана решается подойти к Вонхо только тогда, когда тот полностью оказывается лежащим на асфальте. Он ощущает себя неким месивом, что невозможно собрать в одну кучу. Расслабленное и безвольное тело с трудом подымают, всё ещё опасаясь, что тот вот-вот дёрнется и возьмётся кромсать всем глотки. Под щекой оказывается обивка сиденья кареты. Положили, а точнее швырнули на сиденье - не в очень удобную позу, но Вонхо не может сесть или хотя бы перелечь, чтобы хвост не так зажимался между собственным телом и раздражительно-мягкой подушкой. Он с трудом сжимает челюсти, чтобы не напускать слюней. Ощущать себя словно распластавшаяся на горячем песке медуза - не самое из приятных чувств. А бороться с тяжелеющими веками и нагло врывающийся в кисельное сознание сон - нет даже желания. Долгий, монотонный стук копыт запряжённой двойки лошадей, наконец, - стихает, и вскоре, карета останавливается, вынуждая Вонхо безвольно съехать на самый край, чудом не упав на пол. Открывается дверца, впуская дневной свет, что так раздражает сонные глаза. Снова подхватывают чьи-то руки и куда-то волокут. Вонхо даже немного усмехается, в силу своих расслабленных мышц лица. Что ж, пусть и дальше пыхтя прут его, ведь идут от карет они уже достаточно долго. Где-то вдалеке бесится и психует разум, пытаясь вернуть управления тела себе. Но даже глазами плохо выхватывается окружающий пейзаж. Всё попрежнему расплывается и немного едет, заставляя расслабленно улыбаться, словно идиот. Это бы могло разозлить, но что такое злость? Вонхо снова усмехнулся. И пока он вспоминал, что такое злость и с чем её едят, его уже доволокли до нужного места. По-крайней мере, ему так показалось, ибо наконец отпустили, оставляя месивом валяться на полу. И только он настроился снова поспать, как его вдруг опять хватают, ставя на колени. Это чуть-чуть раздражает и Вонхо удивляется такому появившемуся чувству, пытаясь понять его проявление. Во-первых, ему не дают вздремнуть, во-вторых, он не перед кем не встанет на колени.. кроме.. кроме... — Кто это? — послышался равнодушный голос, словно бы в это место часто приносят подобных. Если хорошенько прислушаться и принюхаться, то можно различить несколько голосов, что означает, что в помещении Вонхо не один. А так же, почуять молчаливую охрану за своей спиной. Но, подымать тяжёлые веки, чтобы проверить это - ужасно не хотелось. Поэтому он продолжил тянуть дурацкую улыбку, чуть хмурясь, когда снова заговорили: — Телохранитель наследника, сир. — Действительно? Тогда сообщите об этом Его Величеству. И, приведите этого.. телохранителя в порядок. Что вы ему дали? — Это транквилизатор, сир. — Вы ему лошадиную дозу вкололи? Посмотрите в каком он состоянии. — Это меры предосторожности, сир. Он может быть опасен. — Да неужели? — послышался новый голос, заставляя всех присутствующих мигом замолчать. Вонхо всё-таки пришлось с горем пополам открыть глаза. В его шею снова что-то вкололи, прошибая тело новой дрожью. Зато зрение постепенно стало различать отдельные силуэты, которые ужасно медленно обретали чёткость. Кончик хвоста дёрнулся, пальцы на руках и ногах стали пробивать сотни мелких иголочек, словно при судорогах, а на спину надавили чьи-то руки, вынуждая поклониться, едва ли не разбивая лоб об пол. Казалось бы безвозвратно улетевшие мысли, с трудом стали вновь появляться в кружащийся голове. Дурацкая расслабляющая улыбочка медленно пропадает, и уголки губ стекают вниз, словно тающее сливочное масло. На краю беспардонно улетучивающегося сознания, Вонхо усмехается своему сравнению с маслом. Но лишь не на долго. Потому что раздражённые мысли, очень старательно пытаются вернуть в свою оккупацию разум и голову. — И что тогда этот зверь делает рядом с наследником? Голос звучит холодно и равнодушно, но даже с ещё кисельной головой, Вонхо улавливает в нём явную прямую угрозу. Он снова силится не закрывать глаза и направляет взгляд в ту сторону, откуда и доноситься этот голос. На резном красном возвышении, в самом центре залы - стоит трон, а на нём восседает Император, по две стороны от которого, ровно стоят напудренные белокожие девушки. При виде этого мужчины, Вонхо внутренне дёргается. Из-за плывущих мыслей, он сам не может распознать это своё поведение. Толи это из-за того, что ему показалось, словно это Минхёк сидит на возвышении трона, толи от понимания того, что он видит перед собой человека, который безответственно - со стороны родителя - оставил и бросил этого самого Минхёка. Да, это точно его отец. Отец его хозяина. И Вонхо пока не определился, что именно чувствует к этому человеку. Уважение как к Императору? Сомнительно. Ведь законы Империи для него, - как и для всех нэко, - не писаны. У хвостатых свои законы имеются. Уважение как к отцу его хозяина? Или хотя бы просто как к отцу Минхёка? Тоже - сомнительно. Этот человек оставил ребёнка одного, в поместье, где даже не потрудились запомнить рацион его питания: что он любит, а что нет; где его отвратительно домогались, и где ему пришлось отдать свой самый первый и жестокий приказ - убить. Или уважение просто как к человеку? Опять же вряд ли. Этот человек контролирует обучение ребёнка пыткам и их практики. Кого тот хочет вырастить? Наследника? Или внутренне изломанного тирана? И, можно ли вообще назвать его - отцом? — Он не угрожает безопасности наследника, Ваше Величество. Вонхо кое-как повернул голову, чтобы увидеть новый голос говорившего. Это был мужчина чуть выше средних лет, с каким-то пергаментом в руках. Возле него стояли ещё двое мужчин, но моложе. А так же охрана. Точнее, она стояла не совсем возле него, а скорее возле Вонхо, но не в цели его защиты. Они расположились полукругом за его спиной, готовые в любой момент пронзить лезвием насквозь. Вонхо терпеть не может стоять спиной к противнику, но встать банально нет сил. Да и вряд ли это позволят сделать. Поэтому, он остаётся унизительно стоять на коленях, слегка придерживаемый слугой, и жадно впитывающий силу каждой мышцы, что постепенно возвращалась к ним, наполняя. Ох не перед этими людьми ему приклонять колени. Лишь перед одним. Как только он хотя бы сможет по-увереннее двигать конечностями, сразу возьмётся за дело. Плевать, что во дворце. Плевать, кто перед ним, если это не Минхёк. — Его зовут Шин Хо С... — Я знаю его имя, а так же и всё остальное, — прервал доклад Император и встал с трона, подходя к Вонхо. — Знаю, что это отродье присосалось к наследнику, как паразит. Они все до единого такие. Вонхо поднял взгляд, встречаясь с тёмными глазами, которые благодаря его кисельному сознанию и плохому освещению в этом просторном помещении - показались угольно чёрными. Но опять же, не такими. Лишь один владеет таким взглядом. И это не мужчина напротив, хотя сознание и пытается повернуть того в главную роль, а мысли снова поворачиваются в сторону Минхёка, а так же того, что нужно что-то делать. Вот только ноги словно бы деревянные. И пока Вонхо смотрит на подошедшего к нему Императора, фокусирующий взгляд узнаёт всё больше сходства с его хозяином. Ресницы такие же длинные, прямой и аккуратный нос, круглый подбородок и прекрасной формы губы, что так и напрашиваются на ласку. Мужчина однозначно красивый. Но в его взгляде нет той искорки и некоторой наивности, как у Минхёка. Он обжигающе холодный, прямой, с прожилками глубокого отвращения. А лёгкая короткая бородка - визуально заостряет подбородок, чуть уменьшая сходство. И Вонхо бы поёжился от колкого взгляда Императора, но нет. Есть только одни и единственные глаза, взгляд которых может управлять им.. И вот вроде бы Император с наследником донельзя похожи, как могут походить друг на друга отец и сын, но всё же есть в них какое-то весомое различие.. И оно не заключается в некоторых морщинках и бороде. Это различие между ними такое, которое нельзя увидеть с первого раза. Вонхо переполняют мысли и чувства. Голова всё ещё приходит в реальность, а в просветлениях уже бьют одна за одной разные мысли. Этот человек, возвышающийся сейчас над ним, сильный, уверенный и властный. Сам Император. Отец не только своего народа, но и Минхёка. Ребёнка, что скучал по нему, что брошенный жил в Сеуле и не знал, что такое родительское внимание, ласка и семья. Ребёнка, у которого это уютное и тёплое слово - семья, извращено до не узнаваемости. Его семья - это только кровь и пытки, одиночество и смерти. У этого ребёнка, да и у любого другого - так быть не должно. — А так же, я наслышан о их связи, — тихо продолжил Император, с нескрываемым отвращением разглядывая Вонхо, словно бы перед ним был некий мусор, прилипший к бесценному артефакту. — Один такой уже чуть не уничтожил нашу империю, пошатнул престол. Теперь, ещё один хочет забрать у нашего народа наследника.. Этот мужчина произносил вслух свои мысли настолько тихо, что не будь у Вонхо кошачьего слуха, он бы вряд ли разобрал его бубнёж. А ещё, это возможно и потому, что он оглушён своими мыслями и упрямо видит в Императоре - Минхёка. И от стольких схожестях с ним, ему не по себе. Старший Ли выдерживает паузу в пару секунд, а после, выхватывает катану у стоявшего рядом охранника и с рыком замахивается на Вонхо. — Нет, стойте, Ваше Величество! Тот самый мужчина средних лет, что до этого появился в звуке нового голоса, пересёк руку Императора, едва ли сдерживая его. Пергамент, что он держал в руках, зашуршал на каменном полу. — Да как ты смеешь! — Ваше Величество, я заслуживаю казни за свою дерзость. Но, как знать, как отреагирует на его смерть наш юный Господин? Он очень привязан к телохранителю и может не простить Вас. А для Вас и Вашего народа, главное - его вера и доверие. — Ты смеешь говорить мне, своему Императору, что важно, а что нет? — равнодушно спросил Ли, одёргивая руку и чеканя словно монету каждое слово. — Он наследник. Наследник моего трона. И он не смеет и не имеет права не простить своего повелителя, чтобы я не сделал. Мои слова и действия - закон. Для каждого. И каждый должен принимать это, а если осмелится противиться... Император снова взмахнул рукой, крепко сжимая катану и пронзая грудь Вонхо насквозь. Тот вздрогнул всем телом, замерев на какую-то долю секунды и упрямо видя в нём Минхёка. В плывшее сознание проникает старый сон, где повзрослевший мальчишка точно так же убивает его. Взгляд опускается на катану, которой решили забрать его жизнь. Но та не украшена драгоценными камнями, как в старом видении. Кровь наполнила всю полость рта и стала стекать к подбородку, капая на кожаную куртку. Накрывает некая паника. Вонхо не хочет, чтобы Минхёк сейчас чувствовал этот клинок в его груди. Всё таки тот ещё слишком юн, чтобы в полной мере чувствовать всю связь между ними. И всё же боится, что ошибается в своих мыслях. — ...То лишится жизни, — договорил старший Ли, с равнодушием глядя на телохранителя своего сына. — Это моё тебе предупреждение, зверь. Если и дальше продолжишь сбивать наследника с его пути, своими словами и поведением, я уничтожу всё, к чему и к кому прикасались твои руки. Император вынул катану с характерным звуком и хрипом Вонхо, что завалился на пол, пропитывая его своей горячей кровью. Он осмотрел его с головы до ног и договорил: — Наследник трона не принадлежит тебе. Ты принадлежишь ему, и твоя жизнь - это грязь, что пятнает его камзол, — Ли развернулся, приподымая полы своих шелковых накидок, чтобы не запачкаться кровью и, отшвырнув катану, направился обратно к трону. — К счастью, камзол - это всего лишь вещь. Её можно будет выкинуть вместе с тобой. Уберите его от сюда. И пусть он зализывает свои раны подальше от мальчишки. Кое-что про их природу я всё-таки знаю: им труднее всего - без человека. И к несчастью, его слова молчаливо подтверждаются белоснежным ошейником, что испачкался кровью. Император снова сел на свой трон, задумчиво глядя, как уносят тело Вонхо. Он не позволит, чтобы наследника сбили с пути. Чтобы ему давали детские наивности и нежности. Наследник Ли должен быть холоднокровным, должен смотреть только прямо и никуда больше. Он не должен иметь никакой привязанности и должен иметь свою жестокость и твёрдый стержень. Только такой наследник крепко и ровно удержится на троне. И только такой наследник - достоин этого самого трона. А позволять всякому отродью пошатнуть престол - недопустимо. Если нужно будет убить этого мутанта ещё раз, Император прикажет сделать это. И если после этого Минхёк возненавидит его, то пусть. Это даже с какой-то стороны к лучшему. Твёрже будет его разум. Слуги, что с трудом волокли тело Вонхо, остановились, по приказу старших по званию, но напомнили тем, что у них поручение от самого Императора. Чонха оглядела мёртвого, прекрасно догадываясь, что это именно тот, о ком болит сердце их наследника. Ведь слова Императора никогда не бывали пустышками. А когда при осмотре выпадает свиток из внутреннего кармана чёрной кожаной куртки, то старушка сразу же жалеет о том, что хоть и бегло, но прочла его содержимое, моментально ахая и прикрывая рот руками. — Святые духи так и наровят забрать меня раньше срока, — бурчит она себе под нос, пытаясь как можно незаметнее вернуть договор обратно в карман нэко. А затем снова вздрагивает и тут же несвойственно себе - грязно ругается, распознав во вдруг появившемся - Ёнри, — Даже и не думай докладывать об этом Императору! — пригрозила пальцем мужчине, ещё старательнее впихивая в карман пергамент. — Мне на них плевать, они сами заварили такую кашу. И я давно бы уже об этом доложил, если бы моя голова из-за этого не была бы под угрозой казни. Так что можешь быть спокойной. Пока что. Чонха махнула рукой в сторону мужчины, словно бы отмахиваясь от бестолкового ребёнка, и приказала страже отнести тело в одну из тайных комнат. — Но Император... — начал один из слуг, но тут же был пересечён строгим взглядом старушки: — Мне доложить ему о том, что вы трое ослушались меня и при этом видели и слышали то, о чём мы все можем поплатиться головой?! — бедолаги побледнели и отрицательно кивнули, едва ли удерживая тяжёлое тело нэко. — Тогда чего упираетесь как бараны?! Живее-живее! Скрюченная и морщинистая Чонха стала подмахивать руками, словно бы поторапливала стадо овец. Ёнри невозмутимо сцепил руки за спиной, вздёргивая подбородок, и посмотрел на неё сверху вниз: — За всю жизнь, не имея возможности иметь детей, ты слишком привязываешься к чужим. И с каждым годом - это всё больше переходит границы твоих обязанностей. Рискуй своей собственной головой, раз так хочется. Но если запахнет жаренным, то знай: я тут же раскрою всю правду. — Из-за того, что тебя однажды отвергли, — ответила задетая Чонха, а Ёнри вдруг весь сжался в жалкий комок, тщетно пытаясь держать гордую осанку и стреляя в неё убийственным взглядом. — Не даёт тебе права переходить на личности, маленький мерзавец. Я воспитывала тебя как собственного сына, пусть даже и не знаю такого чувства как женщина! Вкладывала в твоё воспитание всю свою любовь и заботу! — Чего стоит твоя "любовь" и "забота", когда у тебя было ещё куча осиротевших мальчишек! Невозможно любить всех одинаково! — То, что ты не смог справиться со своими запретными чувствами к бывшей Императрице, не означает то, что я кого-то из моих ребятишек обделила своей любовью и не смогла позаботится о вас как мать. — Да, не означает. Потому что ты ею никогда не была. Ёнри гордо развернулся на пятках и ушел, а Чонха схватилась за сердце, пытаясь сдержать рвущиеся от слишком колких и болезненных слов слёзы, что впились в самую душу. Этот мужчина не единственный, которого она вырастила. Но он был тем самым "любимчиком", которого она слишком уж баловала. И, видимо, тот остался прав в своём высказывании о том, что невозможно любить всех одинаково. Чонха посмотрела в след своему "сыну" и поправила бледно-серебрянные из-за седины волосы, кинув взгляд на мёртвое тело Вонхо. Тяжёлый вздох, как и неконтролируемая слеза, которые ни в коем случае не приветствуются во дворце, вырвались помимо её воли. — Паршивец такой, — буркнула она и раздражённо махнула рукой, давая знак слугам - отнести тело. И непонятно, в чью именно сторону было это высказывание. В сторону Ёнри, что больно полоснул по сердцу своими словами, или в сторону Минхёка, к которому она успела "прикипеть" и из-за которого приходится теперь расхлёбывать кашу, что заварил этот зелёный подросток, с самого первого своего появления здесь. И если бы кто-то услышал их разговор, то обязательно бы впитал слабость этих двоих влиятельных во дворце людей. Чонхы, что знает слишком многое, но старательно умалчивает о секретах, и Ёнри, что имеет прямой доступ к воспитанию наследника и кичится своей бравадой на каждом шагу, тоже имея своё слабое место, как и все обычные люди. Но лишние уши их не слышали. Стража и так перепугана: те даже и не пытались вслушиваться в разговор этих двоих, боясь потерять голову на эшафоте; нэко не дышит, а младший Господин сейчас занят совсем другим. Минхёк изо всех сил старался придерживаться установленных правил, склонялся перед отцом, выпрашивал извинения, вслушивался в каждое слово учителей, и только Чжухон оберегал его от импульсивности. Но не сегодня. Потому что сегодня, Минхёк всем своим нутром чувствовал то, что Вонхо будет рядом. И то, что он сгорит, если хотя бы не увидит его. Поэтому он даже не удивился, когда стража начала суетиться, вызывая у него гордость тем, что его котика сопровождают таким количеством охраны и телохранителей, и что все во дворце безумно боятся его. Включая отца. И только Минхёк в этот список не входит. Просто потому, что это его котик. Самый светлый, добрый, но дикий. Его. И белоснежный ошейник тому подтверждение. Минхёк расправляет плечи, словно птица, что вновь обрела крылья, и еле сдерживает позорно-радостный писк, когда осознаёт, что Вонхо пересёк границу дворца. Он срывается с места и вновь безрассудно мчится по просторным коридорам, пока Чжухон его не останавливает: — Головы решил лишиться?! — Мой киса, Чжухонни! — Ты должен соблюдать здешние правила, чтобы завоевать доверие Императора и получит его трон. Ты ведь хотел уничтожить его! Неужели что-то поменялось?! — Ничего не поменялось, — заверяет его Минхёк, продолжая подкрадываться к настенным гобеленам, чтобы увидеть и услышать всё, что происходит сейчас в тронном зале. Но вдруг стал задыхаться, словно бы грудь резко окутали стальные тиски. Он сжимается, пытаясь дышать, и исподлобья смотрит на гобелен, сжимая дрожащие кулаки. — Минхёкки! — подхватывает его Чжухон, чтобы тот не упал. — Что с тобой?! Но мальчишка не может ничего ответить, продолжая попытки хоть немного вдохнуть, чувствуя как голову пронзила ярость. От его крика сбежалась стража, сразу же хватая и скручивая Чжухона, но Минхёку сейчас не до этого. Он выпрямляется и идёт к тронному залу, ощущая как его наполняет уже знакомое чувство пустоты. Так уже было однажды, когда Вонхо словил запрещённую пулю. Тогда Мин чувствовал себя так же: ни единой эмоции. Пустота. А когда он вошел в тронный зал, страшная догадка, которую Мин с наивностью отмахивал от себя пока шел сюда, подтвердилась. Взгляд приковала лужа крови на полу, заставляя тело дрожать. Он был здесь. Совсем рядом. — Иди и занимайся своими обязанностями, — махнул рукой отец, кинув мимолётный взгляд на вошедшего мальчишку, и продолжил проверять какие-то бумаги, окружённый советниками. Они что-то обсуждали и порой тыкали пальцами в тот или иной пергамент. Минхёк оторвался от лужи крови и исподлобья посмотрел на отца, сжимая дрожащие руки в кулаки. Затем так же посмотрел на трон и стремительно вышел, более не ощущая сердцебиение Вонхо, словно бы своё собственное перестало биться. Перед глазами лишь отец, жажда мести к которому не может заглушить даже вакуум. И это его ошибка, что он недооценивает тринадцатилетнего. Тем более, тот хозяин. И снова же его ошибка, что так же недооценивает и их связь.