***
Вонхо глубоко поклонился, как только Чонха вошла в свой маленький, низкий дом. — Спасибо, Госпожа. — Что Вы, — махнула она рукой. — Я не Госпожа. Выпрямляйтесь, не вгоняйте в краску старуху. Как себя чувствуете? — Уже лучше, спасибо. И простите моё агрессивное поведение, я был не в себе, — Вонхо было ужасно неловко и неудобно перед ней. У него были опухшие глаза от долго сна из-за снотворного, которое он принимал на протяжении последней недели, чтобы не наломать дров. — И спасибо за Минхёка. Как он? Надеюсь, я не обидел его тогда? Не перешёл.. границ? Мало что помню. Чонха лукаво прищурилась и захихикала, отмахиваясь от него. Сейчас она больше походила на юркую девчушку, с серебряными волосами цвета луны, нежели на пожилую женщину. — Ещё один негодник! Не обидели. Он светился как натёртое блюдце! Но впредь, прошу в следующий раз воздержаться. Понимаю, Вы молодой парень, горячая кровь кипит, но зелёный он ещё, для таких украшений на шее. Вонхо словно ледяной водой окатили. Что он творил?! Но от чего ему сильнее не по себе: что он всё равно жалеет, что плохо помнит как наслаждался лаской, позволяя себе то, что сейчас ни за что не сделает. — Хотя, я тоже хороша. Привела, не выдержав. Сердце за него болело. — Вы не должны оправдываться, — отвернулся Вонхо к маленькому деревянному окошку, вцепившись в свои волосы и оттягивая их. — Мне пора возвращаться в Сеул. Меня привезли сюда неожиданно и против воли. Передайте, пожалуйста, Минхёку, что... — Ещё чего! — всплеснула руками Чонха. — Когда дело касается Вас, Господин никого слушать не хочет! Сразу фырчит. Так что сами передадите ему свои слова. Но уверенны, что стоит уезжать так скоро, после того как пришли в себя? Да и Господин не захочет отпускать Вас. Этот светлый мальчик очень привязан к Вам. Как и я к нему, мысленно произносит Вонхо, но вслух отвечает: — Уверен. У меня ученики в Сеуле, обязанности. Нужно решить некоторые вопросы. Я и так месяц уже отсутствую там. Да и Вы очень рискуете, приютив меня. Не стоит искушать судьбу. Если вдруг что-то случится... — Бросьте! — снова отмахнулась Чонха, убирая склянки от снотворного в какой-то ящик, со скрипучими маленькими дверцами. — Я приняла Вас в свой дом тоже против Вашей воли, Вы были мертвы, так что мне и нести ответственность. Поэтому прекращайте терзаться, как маленький. Лучше поговорите с Господином и успокойте его, если он слишком болезненно отреагирует на слова о уходе.***
У Минхёка черти в глазах пляшут, пока он провожает взглядом отца, в предвкушении. Он заламывает пальцы, ожидая когда советники начнут расходиться, чтобы подловить одного конкретного, на чью долю выпало стать между молотом и наковальней. Минхёк то и дело поглядывал в окно, с которого открывался вид на небольшие улицы дворцового двора. И вот, наконец, нужный человек идёт прямо в его сторону, намереваясь как всегда пройти мимо, но его останавливают. — Мне нужна помощь советника. За окном начал виднеться огонь, постепенно увеличиваясь, а мужчина поворачивается к мальчишке и приподнимает брови, осматривая его небрежным взглядом: — Обратитесь к своим слугам. Вы не Император и даже не наследник. Не в Вашей компетенции обращаться ко мне. Тем более, за какой-то помощью. — Но я уверен, что в твоих интересах будет оказать мне нужную помощь, советник. — Должен разочаровать Вашу детскую наивность и юношеский максимализм. — Я всё равно получу то, что хочу. Минхёк упрямо смотрит на советника, но вскоре отводит взгляд, подходит ближе к окну и наблюдает, как разрастается огонь, жадно облизывая стены одного из домов. В чёрных глазах отражается это пламя, что всполохами танцует вместе с его разозлёнными чертями. Мужчину тоже привлекает происходящее на улице и, пока он тоже всматривается туда, Мин бесцеремонно суёт ему в руку отрезанную прядь. Советник тут же опускает взгляд и непонимающе смотрит на волосы в своей руке. — Я - хочу отомстить отцу, — начинает перечислять Минхёк с таким видом и хвастовством, будто показывает собранную редкую коллекцию. — Ты - поможешь мне с этим. Это - волосы твоей жены. А там - горит ваш дом. Не узнал его? — Что за бред, — хмурится мужчина, совсем не понимая. — Вы сумасшедший. — А это - игрушка, — заканчивает Минхёк, действительно достав из кармана одну из игрушек, которую забрал из дома советника. — Увидишь свою семью, если сделаешь то, что мне нужно. Он знает, что говорить, ведь сам не раз слышал такие угрозы в свою сторону. А мужчина сразу же узнаёт игрушку, ведь та принадлежит его дочери. Выражение лица и взгляд сразу меняются. Он снова смотрит на прядь волос, затем на пылающий дом, после чего медленно и зло поворачивается к Минхёку: — Вы действительно истинный тиран. Тот улыбается ему в ответ. Вокруг столько зла, что самому приходится быть монстром, чтобы выжить. А мужчина подрывается с места и бежит, намереваясь как можно скорее оказаться у своего дома и спасти семью. Но уже нечего там спасать. Дом сгорит безвозвратно, пока он доберётся до него. А его жена и дочь - уже за пределами отравленных дворцовых стен. Минхёк снова смотрит на пожар за окном и улыбка тут же пропадает с лица. Его всегда называли тираном. Просто людям нравится это говорить, судить, и им всё равно. Они не знают его и не хотят знать. Не выслушивают и не слышат. Тоже не хотят. Так почему бы не соответствовать их ожиданиям? Они хотят видеть в нём тирана и для них он всегда им будет, чтобы не делал. — Ох, что твориться-то, — послышался за спиной голос Чонхы, что приложила ладонь к груди. Минхёк резко оборачивается к ней в страхе, пытаясь подобрать слова, чтобы объясниться. Сказать, что он на самом деле не плохой, что он не причинил вреда семье советника, что всё не так, как она думает. Что он не тиран! Но Чонха покачивает головой и вздыхает: — Как солома горит! Надеюсь, никто не пострадал. Как бы на соседние дома огонь не перешёл.. Минхёк расслабленно выдыхает - она не слышала его разговор с советником. — Там никто не пострадал, Чонха. Будь уверена. Старушка отвернулась от окна и с нежной улыбкой пригладила растрёпанные чёрные волосы мальчишки: — Столько страшного творится, но Ваша вера в лучшее.. Оставайтесь всегда таким, Господин. Идёмте, кое-кто хочет поговорить с Вами.***
Шумные жители снуют туда сюда, громко разговаривая друг с другом. Кто-то рассказывает о своих делах, планах, кто-то обсуждает горящий дом, а кто-то торгуется у мясных лавочек, желая повыгодней совершить покупку. Вонхо поправляет накидку и ещё ниже опускает капюшон, когда стражники проходят мимо. Ночью уйти не получится, так-как ворота закрывают и проверяют всех входящих и выходящих. А днём - они открыты. И есть хорошая возможность смешаться в толпе с остальными жителями. Ненадолго прикрыв глаза, он тянет носом воздух: — Думаешь, что сможешь подкрасться ко мне даже среди стольких людей? Минхёк недовольно фыркнул - не получилось, а Вонхо повернулся к нему: — Как ты? Всё хорошо? — Да, — в ответ блестит глазами, заставив старшего подозрительно прищуриться: — Задумал что-то, — Минхёк снова кивнул в ответ, подтверждая сказанное утверждение, и Вонхо вздохнул. — Не наделай глупостей, очень тебя прошу. — Почему мы на улице? — перевёл тему Мин, как можно беззаботнее оглядываясь по сторонам. Очень хотелось обнять своего кота, снова почувствовать его ласку, как неделю назад, но здесь нельзя этого делать. Слишком много посторонних глаз и ушей. Вместо ответа, Вонхо отошел за угол одной из торговых лавок, где менее людно, и Минхёк пошел следом за ним, пряча нос в меховой накидке, от холодного ветра. — Мне пора возвращаться. Больше здесь нельзя находиться и рисковать так. — Нет, я не пускаю тебя! — Я не спрашиваю твоего позволения, — прищурился Вонхо, отвечая на хмурый взгляд чёрных глаз. — А ставлю перед фактом. И встретился с тобой сейчас лишь потому, чтобы ты потом не волновался. Не хмурься, подумай о жизни Чонхы, если о моей не думаешь. Минхёк отвёл взгляд. Ему обидно, что в его родном доме никому не безопасно, а ещё обиднее, что его кот считает, что он не думает о его жизни. — Я тоже скоро уеду. Давай тогда вместе вернёмся. Вонхо устало потёр переносицу и встал поближе: — Посмотри на меня, малыш. Я это всё сказал не для того, чтобы как-то вынудить тебя покинуть свой дом. Твоё место - здесь, ты наследник. Не волнуйся, мы будем видеться. Хорошо? — Отдай контракт, — не стал отвечать Минхёк, требовательно протянув руку. Он не хочет ему ничего объяснять, всё равно тот не поймёт, будет уговаривать остаться. Хочется покинуть дворец, потому что он ненавидит здесь всё, а ни потому, что старший решил уйти. Просто думал, что они вместе покинут это место, когда план придёт в исполнение. Вонхо послушно достал из внутреннего кармана их личный контракт: — Мне стоит повторить: чтобы ты не делал глупостей? Минхёк снова не ответил, выхватив пергамент и спрятав за воротником кафтана. А Вонхо не выдержал и прижался к его губам, немного втянул в себя нижнюю и сразу же отстранился. Проморгавшись от неожиданного и быстрого поцелуя, младший облизнул губы и потянулся за новой порцией, но Вонхо сделал шаг назад, не позволяя: — Слушайся Чонху, хорошо? Мне так будет спокойней. И дождавшись кивка в знак согласия, ушёл, растворяясь среди толпы. Минхёк поджал губы, сохраняя на них горячий след от губ старшего, и нахмурился, сдерживаясь о того, чтобы не убежать от сюда вслед за ним. А вдруг план не сработает? Вдруг он навсегда останется в этих стенах, продолжая жить в них в разочаровании от родителей и дома. Вдруг Вонхо поймают и снова приволокут сюда? Вдруг больше не будет возможности увидеться с ним? Нет. Нельзя так думать. Нужно быть уверенным в своих решениях и действиях.***
Четыре дня прошли как на иголках. Без Чжухона было ещё скучнее, ведь тот тоже ушёл, когда уводил дочку советника. Он сразу извинился и сказал, что не хочет возвращаться сюда, а так же, что ждёт новостей о смерти Императора и победы. Минхёк согласился с ним. Отсутсвие его друга заметили только несколько слуг, что убирались в его комнате, и Чонха. Остальным было плевать на "игрушку" младшего Господина. Есть и есть. Нет и нет. Всё равно. Того привезли сюда на день рождения Минхёка, по его желанию, и не считали его человеком. Чжухон был здесь как собственность мальчишки, и если тот захотел избавиться от него и выпроводил, то пусть. Чонха очень переживала, что младший Господин остался без друга. И боялась того, как он отреагирует на уход хвостатого, но к её удивлению, мальчишка был спокоен. Нервничал, конечно, зато не ходил бледной тенью. — Господин, не переживайте. Всё будет хорошо. Погладив своей тёплой морщинистой рукой острое плечо Минхёка, она мягко улыбнулась ему. Но тот переживал по другому поводу: что нет ответа от советника. Хотя точно знал, что мужчина ничего не рассказал отцу, иначе давно бы уже плетью высекли. Он знает чего хочет. По крайней мере - сейчас. Но ему страшно. Очень страшно быть одному, даже не смотря на Чонху. В конце концов, она не может заменить всех. Хочется просто сесть и свернуться в комочек, чтобы пришел кто-то большой и сильный, и сказал, что нечего бояться, что он может успокоиться и вдохнуть свободно, что всё это один из очередных страшных снов и теперь пора проснуться, насладиться солнцем и теплом. Но Минхёк сейчас стоит в пустынном коридоре вместе с седовласой Чонхой, он не спит, а за окном - тьма. Лишь их отражение и отражение настенных подсвечников, на которых танцуют маленькие огоньки, медленно пожирая фитиль. Огонь всегда завораживал Минхёка, но сейчас, в этом дворце ему не хватает искусственного света обычных лампочек. — Чонха, ты не разочаруешься и не разлюбишь меня? — Что Вы такое говорите, Господин? — с напускной строгостью спросила старушка. — Никогда так не думайте! Разве это возможно? Вы самый светлый, добрый и ранимый из всех, кого я когда-либо знала за все свои немалые года. — А что если я не такой и ты ошибаешься? — вскинул на неё взгляд Минхёк и тут же перевёл его на свечу, боясь смотреть ей в глаза, иначе расплачется. — Я очень злюсь, Чонха. Постоянно. Ещё мне страшно и боюсь заплакать. Но мне нельзя. Я должен быть сильным, защищать своё. Любыми способами. Даже если... — Господин, — мягко прервала его Чонха, поправив как всегда топорщащиеся волосы мальчишки, что лезут ему в глаза, — Некоторые люди взрослеют, а другие просто становятся старше. Я слышала, мы все можем вырасти однажды. Только вот ещё не встречала тех, кому это удалось. До встречи с Вами, — она тоже перевела взгляд на свечу: — Но я хочу напеть Вам одну песню из старого фильма, который мне однажды посчастливилось посмотреть. Он вроде бы российский, если я правильно помню.. Называется: "Буратино". Напеть Вам? Старушка вернула взгляд на черноглазого мальчишку, и тот, не отрываясь от пламени свечи, еле заметно кивнул ей, в знак согласия. Чонха снова мягко улыбнулась, и погрузившись в воспоминания, хрипловато напела оставшиеся в памяти строчки:Юный друг, всегда будь юным, Ты взрослеть не торопись, Будь весёлым, дерзким, шумным! Драться надо - так дерись! Никогда не знай покоя, Плачь и смейся невпопад, Я сама была такою Триста лет тому назад...
Минхёк зажмурился и крепко обнял старушку, а та стала лаского гладить его по волосам. Её талия необъятна, взгляд по девичьи весёлый, руки морщинистые, ладони шершавые и грубоватые, от постоянной работы, но объятия по матерински нежные и тёплые, что аж плакать хочется, спрятав лицо в пышной груди. От неё пахнет неким уютом и теми самыми булочками с корицей, что они вместе неоднократно таскали с кухни, как последние воришки, чтобы потом спрятаться и втихую съесть их до последней крошки, облизывая пальцы. Сначала, Минхёку это показалось абсурдным, ведь его всю жизнь воспитывают правилами этикета, и облизывание пальцев - было как минимум некрасивым, но когда старушка сказала "давай же! Не вытирать ведь всё самое вкусное о платок!", он неуверенно лизнул прилипшую к пальцам сладкую корицу. И она оказалась права. Это было очень вкусно и при этом весело! — Чонха. — Да, Господин? — Поедешь со мной в Сеул? Будем там жить вместе. Я, мой киса и ты. Ёнри здесь оставим, он там никому не нужен! Поедешь? Чонха засмеялась, покрепче стискивая мальчишку в объятиях и потирая его худую спину: — Кто ж меня туда отпустит? Да и к тому же, мой дом и место здесь, Господин. Как и Ваше. — Нет, — отстранился Минхёк, заискивающе заглядывая в её глаза. — И я поговорю с отцом. Уверен, он отпустит тебя. Или ты не хочешь? — Вы уверены? И будет ли правильным - покинуть свой родной дом? — снисходительно улыбнулась Чонха, а Минхёк утвердительно кивнул, сверкая решимостью в глазах. — Вы - светлый лучик, что осветил жизнью меня и этот дворец. Но раз Ваше решение неизменно, я с радостью поддержу и последую за Вами. Словно мотылёк за светом. Даже в мир технологий Сеула. Задам жару местным девчонкам! Минхёк широко улыбнулся на весёлый смешок старушки. У них у обоих сверкают глаза неким бунтарством и озорством. Она самая лучшая! — А из самых красивых и стойких, — продолжала Чонха, подняв палец вверх. — Буду отбирать в Ваш гарем. С Вашим характером только такие смогут ужиться в нём!***
Советник все эти дни был как на измене. Конечно, он не поверил тринадцатилетнему мальчишке, хоть и прекрасно понимал, что Ли никогда не разбрасываются словами. А этот подросток - именно наследник Ли, и слухи о нём разошлись сразу же после его рождения. Не о том, что в Императорской семье пополнение, а о том, кем именно является новорождённый. Люди сразу поняли, что грядут тёмные времена, как только ребёнок подрастёт. И не ошиблись. Он ещё зелёный, а уже слишком жесток. Переплюнул в этом даже своего отца, а тот никогда не отличался мягкостью и сочувствием. Мужчина думал много и долго. С одной стороны - Император, которому он служит, с другой - его сын, наследник. А между ними собственная семья, которую он так и не смог найти. Ни в сгоревших развалинах бывшего дома, ни у родственников, ни у каких-либо знакомых. Даже своих слуг отправлял, чтобы те стучались в каждый дом и искали его жену и дочь, но всё тщетно. А время идёт. И скорее всего, их просто убили, но ведь Ли никогда не разбрасываются пустыми словами, а это значит, что его семья жива. Это он и повторял как мантру, на протяжении всех этих дней. Подойдя к Чонхе и приказав ей позвать младшего Господина, он стал ожидать, пока вмиг побледневшая старуха убежала за мальчишкой. Подперев рукой голову, Минхёк сидит за столом и смотрит на пергамент, который демонстрирует его навык каллиграфии. Уже не так коряво, как пару лет назад, но всё-таки да идеала ещё далеко. Если бы учитель увидел как он сидит, вмиг бы отчитал. Но, к счастью, в комнате только двое слуг и никто не делает замечаний. Меланхолично вздохнув, он поправляет белоснежный рукав ханбока, чтобы не замарать его и не размазать чернила на пергаменте, тянется за кистью и приступает вновь выводить иероглифы. В комнату влетает бледная Чонха, заставив чертыхнуться. Рука дёргается, кисть оставляет некрасивую полоску на пергаменте, перечеркнув старания, а рукав влезает в разбавленные чернила. — Какого хрена?! — вырвалось излюбленное Чжухоном выражение. — Негодник! Вот влепила бы затрещину за такие выражения! — погрозила пальцем Чонха, а Минхёк с недовольным шипением убрал рукав из чернильницы. — Всем выйти. Слуги послушно удалились и Мин хмуро посмотрел на старушку. Что случилось? Почему она такая бледная? Зачем выпроводила слуг? Что-то серьезное хочет обсудить? Может, Вонхо приехал?! Он же обещал, что они будут видеться! Но задать вопрос Чонха не позволила, заговорив первой: — Господин, что случилось? Почему советник Императора требует Вас к себе? — Правда?! — радостно подскакивает Мин, тут же позабыв о испорченном пергаменте и грязном рукаве. — Он что-нибудь сказал? Передал? — Только то, чтобы Вы немедленно пришли к нему. Святые духи! Господин, что же Вы натворили такого? Но Минхёк уже не слушал её охов и вздыханий, и скорее поторопился в коридор, уточнив о том, где именно советник его ждёт. Чонха семенила следом, то и дело вздыхая и всплёскивая руками. Уже на половине пути Минхёк сбавил шаг, чтобы не показывать советнику, как он сильно ждал его ответа и торопился. — Что в слове "один", ты не поняла? — зашипел и без того раздражённый мужчина, увидев Чонху. Мальчишка обернулся к ней и кивнул, как бы говоря, что она должна оставить их наедине, а советник с неприязнью вперил взгляд в чёрные глаза, как только Чонха удалилась. — Я впечатлён Вашей изворотливостью. Говорите, что Вам от меня нужно и отдайте мою жену и дочь. — Нужно свидетельствовать моей клятве трону. Мужчина удивлённо приподнял брови, а затем усмехнулся: — Император не внёс Ваше имя в наследники. Без его участия, сколько клятв не произнесите - трон Вашим не станет. — Его участие необязательно. Ты же знаешь, как и все советники, почему трон называют - кровавым, — с сомнением смотрел на мужчину Минхёк, чувствуя как надежда готова рухнуть в любой момент. — Да, знаю. Но с чего мне Вам верить? Кто даст гарантию, что моя семья не гниёт сейчас в какой-нибудь канаве?! — Только я могу дать такую гарантию, — нахмурился Мин и достал с пояса в несколько раз сложенный листочек, протянув его советнику. Тот выхватил его, нетерпеливо развернул и стал жадно всматриваться в корявый рисунок, который нарисовала для него дочь. — Как именно мне нужно действовать при клятве? Мужчина ещё какое-то время любовался рисунком, позабыв о мальчишке, затем аккуратно сложил его и убрал в карман. Он служит Императору, крови Ли, и освидетельствование не является изменой, так как в жилах мальчишки та же самая кровь. Прежде чем ответить, он с головы до ног осмотрел стоящего перед ним Минхёка. Волосы, которые давно бы уже нужно нормально отстричь - растрепанны, чёрные глаза блестят как лихорадочные, воротник ханбока небрежно прилегает к груди, а длинный рукав.. о боже.. испачкан в чернилах! Да ещё и пояс завязан слабо и криво. И этот пацан грозит женой и дочерью! — После Вашей клятвы, сначала казнят Вас, а потом меня, так как после смерти - Вы уже перестанете являться наследником. Это бесполезно. — Моя смерть и жизнь не принадлежит ни мне, ни отцу, — радостно улыбнулся Минхёк, сверкая глазами. — Он не сможет казнить меня. А значит и тебя тоже. Теперь, он достал из воротника пергамент и снова протянул нахмуренному советнику. Тот сначала смотрел на мальчишку, а затем на бессрочный контракт, под которым стоят два кровавых отпечатка. — Вы слишком умны для своих лет, — буркнул мужчина, и в его взгляде наконец появились отголоски уважения. Теперь он смотрел по другому, почти как на равного, и это не могло не радовать Минхёка, в глазах которого сверкала неприкрытая гордость. И пусть контракт был подписан вовсе не с такими намерениями, а просто чтобы Вонхо никуда от него не делся, зато сейчас, это спасёт ему жизнь! Советник огляделся вокруг и вернул пергамент мальчишке: — Перед клятвой, Вы должны отказаться от еды и напитков на три дня. Только вода. И когда умирающая луна будет сменяться новолунием, отдать свою кровь трону, тем самым принося клятву. Это будет означать, что старое время уходит и приходит новое, под новым покровителем. Когда они рассчитали начало новолуния, за три дня до этого явления, Минхёк строго следовал правилам. Приходилось хоть как-то изворачиваться, потому что совсем не есть было невозможно. Слуги на пару с Чонхой - донимали очень сильно. Никто не собирался выпускать его со стола, пока он не поест. Поэтому куриные ножки отправлялись в полёт через балкон, как и то, что можно было ещё туда выкинуть, за исключением жидкого, от которого Минхёк наотрез отказывался, а остальные радовались, что он поклевал хотя бы мясо. Не привыкший к отказу от пищи организм, сдавал его со всеми потрохами. Живот урчал так громко, что аж злило. А порой приходилось еле сдерживаться, чтобы не съесть хотя бы пару ложек овощного супа или маленькое крылышко, запеченное в ягодном соусе. Из-за голода повысилась раздражительность, а на третий день закружилась голова, из-за чего никакие уроки не шли в нужном русле. Минхёк еле дождался наступления четвёртого дня, боясь проспать. Утомляемость повысилась ещё сильнее. Когда слуги были прогнаны, а вздыхающая и причитающая Чонха ушла, Мин вскочил с постели, пытаясь себя хоть чем-то занять, лишь бы не уснуть. В тронный зал он попал почти без приключений, благо знал теперь о том, по каким коридорам можно пройти незаметнее. Дверь была приоткрыта, а стража не препятствовала, ведь до этого туда вошли одни из приближённых советников Императора. И мало ли зачем вызвали мальчишку. Минхёк очень удивился, когда увидел, что советник не один. Семеро из четырнадцати - стояли почти в ряд, и он уже было подумал, что всё было зря и план мести провалился. Но нет. Те стояли молча и внимательно смотрели на него. Ведь на их глазах наступало будущее всей Империи, свидетелями чего они сейчас станут. Кинув взгляд на огромное окно в пол, за которым еле виднелась тонкая луна, выглядывающая из под туч, Минхёк чувствовал как громко колотится его сердце, из-за чего голова закружилась ещё сильнее. Медлить нельзя. Он достал кинжал, впервые подошел к трону настолько близко, ощущая непонятный из-за этого трепет, и сверкая в полутьме чёрными глазами, кое-как заставил себя порезать ладонь. Ту пронзило обжигающей болью. — Отдавая кровь свою - даю клятву на века, — прошептал Минхёк, а затем прижал руку к спинке трона. Теперь нет дороги назад. Вместе с новорождённой луной, наступает и новое будущее. Но почему он тогда не чувствует должного расслабления и облегчения из-за этого? Почему наоборот ощущает, как тяжесть золотого трона придавливает к земле, словно бы погребая заживо? От волнения ли или от этой тяжести, холодные руки задрожали, а тьма в углах дворца будто бы оживилась, ликуя. Теперь, она будет пожирать новую обещанную ей душу, став её единственным спутником. Минхёк чувствует это. Узнаёт её. Ведь та уже давно начала посещать его во снах, противно хлюпая смоляными щупальцами. Опустив голову и облизнув вмиг пересохшие губы, он стал зачитывать старое сказание первых правителей, и голос его расползался тихим эхом по всему тронному залу: — Когда горы коснуться луны, когда суша окажется морем - свет потонет в глубинах тьмы, для не знающих обернувшись горем. — И если этого не познаешь ты, то во век не будешь спокоен, — склонив головы, вторили ему советники. А Минхёк словно бы только сейчас понял сказанное, нахмурившись. Он сидит на возвышении, а тьма под ногами стремительно поднимается выше, нашёптывая и маня к себе. Касается щиколоток, колен, поясницы, груди, шеи, намереваясь утопить. И он тонет в ней, не имея возможности закричать. Но прежде чем окунуться в неё с головой, замечает, как среди этой тьмы грациозно и мягко ступает пума, излучая яркий свет. Голубые глаза дикой кошки смотрят пронзительно, обжигая, а клыкастая пасть раскрывается в оглушающем рыке. Минхёк вздрагивает и отдёргивает руку от трона, широко распахнув глаза. Делает шаг назад и переводит испуганный взгляд на советников, что сразу же склонились перед ним в глубоком поклоне. Теми словами, что были произнесены, он благословил и проклял себя одновременно. И, возможно, оно того стоило? — Добро пожаловать, Ваше Высочество, — чуть выступил вперёд самый старший из присутствующих советников, а Минхёк отрицательно замотал головой, сморщившись от нового обращения: — Нет. Я никогда не сяду на этот проклятый трон. Он мне не нужен. Я это сделал, только чтобы отомстить. — Мы свидетельствовали не ради Вашей мести, Ваше Высочество. Империи нужен прямой наследник. Вы дали клятву. И отныне, трон никогда не отпустит Вас.***
Император с холодной ухмылкой оглядывает советников, поглаживая свой перстень на указательном пальце. В его взгляде настолько колючая сталь, что никто не смеет поднимать головы. Он не просто зол, а в ярости. Потому что мальчишка посмел бросить ему вызов, действуя за спиной вместе с крысами. Под его ногами валяется печать Минхёка, вместе к кровавым контрактом жизни и смерти. Как тот только посмел? Позарился на трон, да ещё заключил контракт с нэко! Кто его надоумил? Нужно было сразу избавиться от этого зверья, чтобы тот не затуманивал его разум! — Думаешь, тебе хватит сил противостоять мне? — Император посмотрел теперь на мальчишку, что сразу отвёл глаза, не сумев выдержать на себе такого стального взгляда. — Наивно полагаешь, что сумеешь забрать Империю и мой трон? Ты убил ту женщину с её ребёнком, которых якобы спрятал, но всё равно остался в проигрыше. Теперь скажи, стоило ли оно того? Минхёк вскинул взгляд на вмиг побледневшего советника. Тот выглядел так, будто у него только что забрали сердце и душу. — Нет! Я их не убивал! Они живы! — Их головы уже ждут своего главу семейства в его новом доме, — Император не отрывал глаз от мальчишки, который бледнел почти наравне с советником. — И это ты столкнул их к казне. Из-за тебя они лишились жизни. И всё-таки, не смотря на твою наивность, я должен признать, что ты сумел заручится поддержкой моих советников. Этих крыс. Теперь я больше вижу, что моя кровь в тебе превосходит грязь. Ты становишься похожим на меня. — Я не похож на тебя! — чуть ли не с истерикой закричал Минхёк, отшатнувшись от слов отца. — Сколько не отрицай, всё равно убедишься в этом. Ты сын своего отца. Мой сын. И ты бросил мне вызов, посмел прикоснуться к моему трону. Решил, что отныне можешь свободно летать? Хочешь противостоять мне? Жаждешь войны? Да будет так. Ты ещё не раз пожалеешь о своём поступке. Неоперившийся птенец всё равно разобьётся, как бы он не махал крыльями. А теперь прочь. Минхёк кое-как дошел до спальни. Ноги не слушались. Он бросил вызов отцу, отомстил, сделал то, что хотел. Но почему тогда не чувствует вкуса победы и ликования? Почему наоборот ощущает себя проигравшим? Ему сейчас настолько страшно и мерзко, что жить не хочется. Он выходит на балкон, видя перед глазами бледное, безжизненное лицо советника и его маленькой дочери. Не смог сдержать своего слова, из-за него убили семью того мужчины! Минхёк зажмуривается, хватается за парапет и закидывает на него сначала одну ногу, затем вторую, после чего так и сидит, всматриваясь вдаль, что расстилается за дворцовыми стенами. Слева виднеется кусочек моря, а справа, где-то там вдали - Сеул. Его город, наместником которого Минхёк стал. Вскоре, по всей Империи пройдётся волна неопровержимых слухов, что безликий наследник вышел в свет. Журналы, газеты, новостные каналы - все будут сообщать об этом, пестря заголовками и фото с чёрным силуэтом, в котором будет знак вопроса. Все будут гадать о том, как же выглядит их наследник, не замечая, что он ходит по улице среди них. — Господин! Не смейте прыгать! — неожиданно вскрикнула появившаяся за спиной Чонха, крепко обхватив его поперёк туловища, из-за чего Минхёк и впрямь чуть не упал. — Негодник такой! А как же я?! А как же Ваш хвостатый?! А как же... — Да не собирался я прыгать! — возмутился Мин, кое-как слезая с парапета, потому что хватка кряхтящей старушки усложняла эту задачу. — Собирайся, Чонха. Мы скоро, наконец, уезжаем в Сеул. Экипаж для выезда уже подготовлен. — Бросив вызов Императору - Вы поступили безрассудно, но очень смело. Я буду каждый день молиться, чтобы Вам хватило этой смелости и сил, чтобы идти дальше.. А соберусь я быстро, Господин, в моих пожитках не так много платьев, чтобы распихивать их в несколько чемоданов. — Вот приедем, и я закажу тебе тысячу платьев! Самых-самых красивых! — гордо кивнул Минхёк, направляясь с Чонхой в коридор, чтобы как можно скорее выйти за пределы дворцовых стен. С каждым шагом его охватывало чувство облегчения, словно каменные плиты потихоньку крошатся с плеч. А факт того, что они поедут на машине, прибавляло толику радости. Ведь так будет намного комфортнее и быстрее, чем в карете. — Ой жук, ой жук, — закачала головой старушка. А где-то позади них, стражи сотни схватили Ёнри и поволокли его в тронный зал. Он должен приглядывать за мальчишкой и следить за ним, но тот сотворил такое под его носом, и Император не намерен прощать это. Минхёк переступает порог высоких массивных дверей и полной грудью вдыхает морозный зимний воздух. Чувство проигрыша давит на грудь, и он осматривает колонну тонированных машин, возле которых суетятся с чемоданами и охапками документов слуги, что поедут с ним. Как Его Высочество, он не может иметь своих советников, в отличии от Императора, но у него теперь есть чины, что будут помогать в управлении Сеулом. Минхёк садиться в одну из машин, дверцу которой открыл водитель, и пытается успокоиться. Он возвращается в город, там его Вонхо, Чжухон и Ки, а ещё с ним едет Чонха, что может быть лучше этого? Народу на улице очень много. Среди них и те, кто уедет вместе с наследником, и обычные жители дворцового двора. Некоторые кланяться, некоторые с любопытством наблюдают за проходящей суматохой. Минхёк не может усидеть на месте, то и дело спрашивая у водителя, когда они уже наконец уедут. А когда обернулся и через заднее стекло увидел растрёпанного Ёнри, что гордо поправил на своей груди жабо и направился так же к машинам, то сразу же хмуро отвернулся от мужчины, скрестив на груди руки. Интересно, в какую машину разместили Чонху? Наконец, все расселись по своим местам и колонна автомобилей медленно тронулась с места, учащая сердцебиение и вызывая радостную улыбку. Минхёк ёрзает на месте и мнёт пальцы, то и дело облизывая губы. Чем ближе к воротам, тем радостнее он становиться, даже несмотря на угрозы отца. Да и народу становится лишь больше. Скорее всего, они рады его уезду так же, как и он сам. Но вот, Минхёк слышит их. Барабаны. Вся колонна автомобилей останавливается и он поворачивает голову к окну, вид из которого вровень открывается на длинный эшафот. На нём стоят несколько палачей, держа наготове руки у рычагов, а на люках, с петлями на шее, стоят нэко, ушки которых обрезанные Минхёком собственноручно. Мин большими глазами проходиться по ним взглядом и сердце пропускает удар, когда замечает среди них Чонху. У всех стоящих на эшафоте висят кривые таблички, сообщающие о предательстве Империи. Минхёк тут же кричит и дёргает ручку дверцы, но та не поддается, не открывается, а барабанная дробь ускорятся в ритме, вместе со стуком его сердца. Он испуганно возвращает взгляд на лицо старушки, как раз в тот момент, когда палачи дёргают рычаг и люки под ногами жертв открываются. — НЕТ! — во всё горло кричит Минхёк, припечатывая дрожащую ладонь к стеклу. У него вновь забрали ниточку радости, что только что оторвалась от сердца. Казнённые повисли на крепких петлях, едва покачиваясь на натянутой верёвке из-за тяжести тела, а с неба пошел первый снег, белоснежными снежинками покрывая всё вокруг, словно бы стараясь скрыть грязь этого дворца. Но её никак и ничем уже не скроешь. Она въелась в это место намертво и даже белый снег становиться отвратительно грязным, при лёгком соприкосновении. Минхёк зажмуривается. Шершавые ладони Чонхы больше никогда не будут тёплыми, её морщинистые руки больше никогда не обнимут, а остекленевшие глаза с погасшими в них огоньком и добротой, больше никогда не посмотрят с заботой и нежностью. Эту озорную, невероятно светлую и очень смелую старушку, все запомнят теперь как предательницу этой грязной Империи, наследником которой является Минхёк. ...я с радостью поддержу и последую за Вами. Как мотылёк за светом. Она не смогла последовать за ним. Лишь как мотылёк сгорела, приблизившись к этому свету слишком близко. Её место здесь. И она никогда не сможет покинуть пределы дворца. Ни тогда, ни тем более сейчас. Люди в толпе беснуются и поднимают кулаки вверх, плюя в сторону повешенных. Они призирают и ненавидят их, без толики сочувствия смотря на старушку и изуродованных нэко. Толпа шевелится как огромный клубок змей, что шипит проклятия. Экипаж снова тронулся с места, продолжив путь, а Минхёк яростно обернулся и сжав дрожащие кулаки, посмотрел на террасу, где стоит его отец с гордо поднятой головой, поглаживая перстень и равнодушно провожая взглядом колонну автомобилей. Где-то через пару машин, с ровной осанкой сидит Ёнри. Он не наблюдал за казнью, лишь снова поправил жабо, прочистив горло, и неотрывно смотрел вперёд. Старуха сама виновата, он её предупреждал. И совсем не мучается в совести, что спас свою жизнь от гнева Императора тем, что рассказал о её сокрытии нэко в собственном доме.***
Фил и Кайл болтают о том, что кончились деньки, когда они могли бездельничать, получая при этом деньги. Ведь контракт в силе, а мальчишки в городе не было, что и позволяло им отдыхать на полную катушку. А теперь, маленький чертёныш возвращается и снова будет трепать нервишки своими выходками и поведением. Хотя, большая степень этого "лакомого" кусочка трёпки нервов - принадлежит Вонхо, который не может успокоить свой хвост, чувствуя боль и переживания хозяина. А эти двое - вряд ли признаются в том, что хоть и капельку, но соскучились по этому черноглазому подростку. Вонхо проверяет в телефоне документы, на передачу прав владения его боевой школы искусств. Вскоре, та будет принадлежать Ёндуку - самому младшему с его бывшей группы. Парень с радостью принял предложение, а Шону дал добро, когда они все вместе созвонились по телефону. — Везёт некоторым, — стуча зубами буркнул Фил, поплотнее прижимаясь спиной к груди Кайла, что растирал ему предплечье. — Кровь как кипяток, холода не чувствуют.. — Не волнуйся, я тоже сейчас мёрзну, — ответил Вонхо, кинув на них быстрый взгляд, сверкнув бликами глаз в темноте, после чего снова погрузился в чтение. — Может будешь медленнее махать хвостом? И без того ветер дует.. — опять взмолился продрогший Фил, дыша на ледяные пальцы рук, но в ответ ему лишь кратко рыкнули, заставив Кайла закатить глаза. И только через минут пятнадцать вдалеке показались многочисленные фары, поворачивающей сюда стройной колонны автомобилей. Уставший от дороги, Минхёк вылетел из салона сразу, едва водитель успел открыть ему дверь. Спрятав руки в карманах, он быстро подошел к Вонхо и уткнулся в него лбом, хмуро прикрыв глаза, а тот опустил на него взгляд и шепотом спросил всё ли хорошо, но в ответ получил лишь молчаливое пожатие плечами. Положив одну руку на лопатки младшего, второй рукой Вонхо принял папку с документами, что ему передал один из мужчин. Народу было много, а впереди долгая ночь обсуждений. — Нам теперь работать со всяким сбродом? Этот хвостатый тоже будет присутствовать при разговоре о государственных...? — Ой, лучше не продолжай, чувак, — перебил мужчину Кайл, но уже было поздно. И без того уязвимый смертью Чонхы Минхёк, прекрасно всё услышал, зло повернувшись к говорившему: — А тебе и не придётся работать! Иди и готовься к плахе, сброд! — Минхёкки, — шикнул на него Вонхо, но тот не обратил на это и малейшего внимания: — Не услышал меня? Проваливай! Украсишь своей головой стол переговоров! — Но, Ваше Высочество, я ведь... — Господин, — вмешался Ёнри, привлекая к себе внимание злых чёрных глаз. — Этот мужчина один из Ваших чинов, его нельзя казнить. — А мне плевать! Я здесь наследник и сам решу, что можно, а то нельзя! Ты мне больше не указ! Никто не указ! — прокричал Минхёк и направился к стеклянным дверям небоскрёба. Вся толпа, что по-выходила из машин и суетилась до этого, теперь не издавала ни звука, провожая взглядом худого подростка. Вонхо сжал челюсть, смотря ему в спину. Если он и хотел поговорить с новоприбывшими и разъяснить им некоторые правила, то теперь в этом нет никакого смысла. Он успел догнать Минхёка уже возле лифта. Короткий разговор с ним хоть немного прояснил ситуацию, почему младший вдруг приехал, да ещё в таком настроении и новым титулом. В просторной квартире стало неожиданно тесно. За большим столом, на котором сложили кучу документов, сидели все, кто отвечал за будущую помощь в управлении городом и безопасность Минхёка. Обсуждения длились долго, иногда даже были споры. Решалось где будет главный офис совещания, в каком порядке они будут проходить, расписание, правила и так далее. Минхёк лениво оглядывал всех, никак не желая учавствовать в разговоре, и принципиально не обращал внимания на мужчину, которому пригрозил казнью. А когда совсем начал клевать носом, то слез со стула и подошел к Вонхо, бесцеремонно усевшись к нему на колени. Все на это сразу обратили внимание, но никто не стал комментировать действия наследника, спешно возвращая глаза на пергаменты. — Минхёкки, — шепнул Вонхо, немного склоняя голову в бок, чтобы лучше видеть документы, которые изучает и делает некоторые правки. Минхёку ужасно скучно, нет настроения, а ещё он соскучился. Поёрзав на крепких бёдрах, чтобы поудобнее сесть, он стал болтать ногами и следить за всеми присутствующими в этом помещении. А когда это занятие надоело, то принялся следить за мимикой Вонхо. Тот порой хмурился, когда внимательно читал документы или когда что-либо высказывал от своего лица. Его ушки словно бы жили своей жизнью, поворачиваясь в разные стороны, а порой и вовсе напряжённо отворачивались к затылку, слегка прижимаясь. Беленькие клычки виднелись каждый раз, как только старший начинал что-то говорить. Минхёк то и дело тянулся к нему, чтобы потрогать, но его руку каждый раз перехватывали, опуская и не позволяя отвлекать. Когда очередную попытку пресекли, то тяжело вздохнув, Мин уложил голову на широкое плечо, чувствуя как тембр голоса Вонхо приятно успокаивает, вынуждая глаза закрываться. Он сонно разглядывает тонкие полоски на воротнике рубашки старшего, водит по ним пальцем и теребит одну из верхних расстегнутых пуговиц. Обсуждения всё не заканчиваются и не заканчиваются, начиная немного раздражать. Очень хочется спокойно лечь спать, вместе с Вонхо. Все полоски на воротнике пересчитаны, и не раз, пуговица чуть не оторвалась, а сон влезает под тяжелые веки. Снова тяжело вздохнув, Минхёк уткнулся носом в горячую шею, ощущая подбородком ошейник. Вонхо подвинул к себе другой пергамент, когда почувствовал, как младший лизнул его, заставив немного вздрогнуть от неожиданности. Пришлось перечитывать одну и ту же строчку второй раз, а Минхёк всё никак не хотел угомониться. Он снова лизнул голую кожу, под которой чувствовался пульс, а затем прижался губами к немного выпирающей венке. — Малыш, перестань, ты отвлекаешь, — прошептал Вонхо и попросил Фила повторить вопрос, который успешно прослушал. — Тебе можно так делать, а мне нет? — поинтересовался Минхёк и снова поцеловал его в шею, водя носом по коже, как это делал сам Вонхо. Это было очень приятно, и ему хотелось, чтобы так же приятно было и старшему. А не дождавшись ответа, он укусил его прямо под ошейником. Вонхо зашипел через зубы, взмолившись Великому коту, чтобы не потерять суть обсуждений. Читать он больше не мог, поэтому старательно слушал и продолжал учавствовать в разговоре. А когда младший разомкнул, наконец, челюсть, оставляя на коже внушительный след от зубов, Вонхо стянул его со своих коленей и мягко отстранил хвостом, не позволяя сесть обратно. После чего столкнулся глазами с ухмыляющимся Кайлом, и взглядом попросил его заткнуться. Минхёк устало сморщился и откинул голову назад, равнодушно посмотрев на золотую люстру. Может приказать, чтобы все вышли отсюда? Как ещё отвлечь Вонхо? Оглядевшись по сторонам, он приметил большое кресло и приказал слугам подвинуть его к столу. Те кое как исполнили его волю, с силой двигая это кресло, разнося прерывистый скрипучий шум по всему первому этажу квартиры. Не выдержав, Вонхо раздражённо обернулся и увидел эти жалкие попытки, а так же дольного Минхёка. Пригнув ушки, он резко встал и сам с лёгкостью подвинул треклятое кресло, после чего сел обратно, опять хмуро хватая пергаменты со стола. Младший довольно уселся в это кресло, сцапал на себя хвост и стал поглаживать его, медленно засыпая. Когда стрелки на часах давно перевалили за полночь, обсуждения подошли к концу, но они продолжат его вновь, после того как отдохнут. Многие покинули квартиру, разъехавшись по гостиницам. Какое-то время им придётся пожить в номерах, пока не подберут для себя постоянное жильё. Вонхо устало потянулся и взяв на руки спящего Минхёка, пошел на второй этаж, а не менее уставшие слуги стали аккуратно складывать документы в стопки и относить их в нужное место. С утра удалось лишь немного поговорить с младшим. Вонхо переживал за него, но не мог уделить достаточно времени, потому что большая его часть уходила на совещание и поездки, а так же поиски подходящего места для главного офиса. А когда длинный день подходил к концу и голова гудела как паровоз, он заставлял себя хотя бы принять душ, после чего падал на кровать и моментально засыпал. У него не было сил спорить с Минхёком, который спустя несколько дней, каждый раз укладывался к нему в постель, пока он мылся в душе. Поэтому просто ложился рядом и снова моментально засыпал. Минхёк в свою очередь очень скучал и ему не хватало внимая Вонхо, но он был очень доволен, когда по ночам тот прижимал его к себе, бурча что-то через сон. В такие моменты, когда самому не очень хотелось спать, он долго рассматривал его и осторожно водил пальцами по скулам и губам, воспроизводя в памяти их ласку. И почти всегда приходилось подрываться, выпутываясь из объятий и убегая в ванну, чтобы встать под холодную воду. Вонхо проснулся от того, что младший чуть не отдавил ему хвост, быстро куда-то ретируясь. Сонно растирая лицо, он зашел в ванную и тут же понял в чём дело. — Выключи воду, Минхёкки. Это не поможет, простудишься только. Просто разберись с этим, вот и всё. Минхёк поднял на него полные испуга глаза, дрожа от холода, а Вонхо вздохнул и сам выключил воду, поняв ещё одну вещь. — Только не говори, что не знаешь как это делать. Младший нахмурился и спрятал взгляд. И вот что с ним делать? Как объяснять? Обычно, подростки сами начинают исследовать своё тело, как только чувствуют в нём изменения и тягу. Вот за что ему это всё? Вонхо зачесал волосы назад и подошел ближе, попросив в пол голоса: — Дай мне руку, не бойся, — Минхёк послушно протянул ладонь, и Вонхо осторожно взял её, направляя: — Теперь возьми его, вот так, — он аккуратно помог правильно ухватиться и сделать пару плавных движений, а когда младший шумно и судорожно вдохнул, убрал свою руку, позволяя тому сделать всё самому. Ведомый приятной негой и своим ощущениям, Минхёк немного ускорился, облокотившись затылком в грудь Вонхо и, шумно дыша, вцепился в него второй рукой, не позволяя тем самым уйти. Всё сосредоточение было на собственных движениях. Он чувствует, как яички постепенно сжимаются и в них скапливается всё наслаждение, вынуждая аж чуть ли не вставать на носочки, после чего, всё скопившееся быстро прошло через член и он кончил, промычав от удовольствия. — Легче? — мягко спросил Вонхо и Минхёк закивал, еле держа себя на дрожащих ногах. Это было немного больно, но очень и очень приятно. — Когда снова почувствуешь напряжение, просто снимай его, и больше не студись под ледяной водой. — Все так делают? Ты тоже? — Да. И мне тоже порой приходится прибегать к такому способу. А теперь мойся и ложись спать. Минхёк снова кивает, облизывая сухие губы, и проводив взглядом растрёпанного ото сна Вонхо, включил теперь уже тёплую воду. В отличии от старшего, он не чувствует никакой неловкости.***
Ближе к весне, всё постепенно начало устаканиваться. Минхёк гуляет с Чжухоном, что рассказывает ему о том, какие слухи ходят среди людей по поводу наследника. Император не дал официального объявления, но сарафанное радио работает на ура. Из уст в уста передаётся информация о том, что некоторые видели экипаж с гербом императорского двора. Но другие всё ещё с сомнением относятся к такой информации. Ведь не может быть такого, что спустя столько лет, - наследник, наконец, покинул дворец, а об этом никто ничего официально не сообщил. Так, люди поделились на две стороны. Те, кто верит в это, и те, кто не верит в активно ходящие повсюду слухи. — Кайл, куда он уезжает? — спрашивает у своего телохранителя Минхёк, наблюдая как Вонхо садится в такси. — У него скоро гон, поэтому он уезжает к своему врачу, — отстранённо отвечает тот, переписываясь с Филом. — Не волнуйся, не надолго уезжает твой ненаглядный. — Что такое "гон"? — он уже не первый раз слышит это слово. — Индивидуальный гормональный всплеск тестостерона, когда сильнее обычного тянет к своей половинке и.. — Кайл оторвался от телефона и вздохнул, посмотрев на Минхёка. — Слушай, я не тот, кто будет тебе рассказывать про секс между мужчинами. — А это возможно?! — как-то уж слишком радостно округлил глаза тот. — Так, даже и не думай донимать меня такими вопросами, мелкий чертёныш! — Кайл! Расскажи мне! — Отвянь! — начал махать рукой Кайл, словно отгоняя приставучего щенка, и вновь вперился в экран мобильного. Минхёк цыкнул и скрестил руки на груди, после чего оторвал от него взгляд и вопросительно посмотрел на Чжухона. — Не, не, не, я пас. Я не знаю, не спрашивай. — Ну Чжухониии, — начал клянчить Минхёк. Раз секс между ним и Вонхо возможен, то это всё меняет! Они смогут быть вместе и приносить друг другу удовольствие, как самые настоящие замужние пары! И теперь не придётся думать о том, что очень хочется получить ласку именно от него, а ни от девчонок, как написано правилами гарема. Чжухон со вздохом достал телефон, не выдержав выпрашивающего взгляда чёрных глаз, и через какое-то время включил видео, где мужчины целуются и постепенно раздевают друг друга. Минхёк стал внимательно смотреть во все глаза, а Кайл повернулся на звук, после чего возвёл глаза к небу: — Похуй. Не моё дело. На видео - мужчины продолжают целоваться, сжимая ягодицы пальцами, и постанывают, когда начинают ласкать друг друга. Крупным планом показывают их возбуждение, которое они крепко хватают и оглаживают через ткань нижнего белья. А через пару слайдов они уже ложатся на постель. Первый мужчина был сверху и водил языком по телу второго, всё ниже и ниже, пока не взял в рот стоящий член. Минхёк громко сглатывает, вдыхая через раз, и вот, телефон беспощадно отнимают, заставляя возмутиться. — Кайл! — Смотреть порнуху в вашем возрасте может и нормально, но все подростки делают это втихаря, а не при взрослых и не улице, чёрт побери! — не выдержал Кайл, а Минхёк стал думать о том, что как жаль, что у него нет телефона. В целях безопасности, ему нельзя иметь этот гаджет. Но как же хочется! Так бы он в любое время мог бы болтать с Чжухоном и скорее всего даже с Ки, а ещё смотреть подобные крутые видео! От этих размышлений его отвлёк разговор проходящих мимо двух женщин, что уже до костей обсосали ходящие слухи вокруг наследника. Их слова о "титулованном мальчишке" задевали своей резкостью, которые были далеки от лести. А так хотелось хоть раз услышать о себе, что наследник очень смелый и стойкий, несмотря на свои тринадцать лет. Минхёк вздыхает и со взглядом обречённого человека, провожает глазами этих женщин, стиснув кулаки. Он столько всего сделал! Почему этого никто не видит? Почему никто не верит? — Пора на собрание, — предупредил Кайл, убирая телефон в карман. Он прекрасно слышал прохожих и прекрасно увидел странную смесь эмоций на лице Минхёка. Такое его выражение лица.. ни к чему хорошему не приводит. Вонхо едет в такси до офиса, взбалтывая жестяную банку с крепким кофе, которое купил в автомате, чтобы в сон клонило не так сильно. Из-за гормонального сбоя и проведённого на "чистую" гона, мистер Хёсоп увеличил дозу, так как он "вкусил" запах своего хозяина в уязвимое время и теперь будет сложнее. А так же сказал, что хочет познакомиться с самим Минхёком, и если что, объяснить тому некоторые ньюнсы, согласно природе нэко. Но Вонхо наотрез отказался от этого. Возле самого офиса, выходя из такси, он сразу заметил машину Кайла. А поднявшись на нужный этаж, осторожно втянул носом воздух, слыша запахи ремонта, посторонних, и один особенный для него. Но к счастью, никакого внутреннего пожара и сдвига по фазе не возникло. Лишь спокойная нега. Открыв банку с кофе и заходя в сам кабинет офиса, Вонхо осматривается, подмечая, что косметический ремонт вышел неплохим. Теперь не придётся каждый раз задыхаться в квартире от посторонних людей, запахи которых даже не успевали выветриться. И так кучи слуг хватает, вместе с тошнотворным Ёнри. За большим столом, что был ровно по середине просторного кабинета, все уже были в сборе. Вонхо почти не опоздал. Мужчины только успели разложить документы. — Больше нельзя тянуть, — продолжал пояснять Хонджун, кратко взглянув на вошедшего. — В общем, нужно решить важные вопросы, не имеющие отлагательств. — Хорошо, тогда я начну, — деловито кивнул Минхёк и повернулся к Вонхо, что привычно встал у него за спиной. — Кис, когда мы займёмся сексом? Вонхо чуть кофе не выплюнул на него, поперхнувшись. Он закашлялся и пригнув ушки, с возмущением опустил взгляд на младшего. Фил с сочувствием посмотрел на него, а Кайл с усмешкой обвёл взглядом мальчишку. — Другие "важные" вопросы, Господин, — поправил Хонджун. Обращение "Ваше Высочество" было отменено наследником, так как оно напоминало ему слова отца о том, что он похож на него. Впрочем, все достаточно быстро привыкли к тому, что мальчишка вспыльчивый в силу своего характера или из-за возраста. — Понял, — снова кивнул Минхёк, повернувшись обратно. — Тогда спрошу ещё раз, когда выйдем с офиса. Вонхо дёрнул хвостом. Он из кожи вон лезет, чтобы не повторилась ситуация, которая была пол года назад, в доме Чонхы. А младший просто берёт и выдаёт такие вопросы, да ещё и на совете, в присутствии своих чинов. Маленький провокатор. Вонхо понимает, что от ответа ему никуда не деться. Если Минхёк что-то спросил, то любого из под земли достанет, но получит ответ. Раз ему что-то пришло в голову, то его уже не остановить. На совете решили, что пора дать официальное объявление о том, что наследник действительно в городе и взял его бразды правления на себя. После этого, на дальнейших обсуждениях Минхёк сидеть не стал, так как у него по расписанию тренировка. А если быть честным, то это была его очередная отмазка. Просто не нравится ему сидеть здесь за этим столом, со всеми этими чинами. Если и решать что-то очень важное, то лишь ему самому. Без всяких лишних мнений. Он хмуро смотрит на маленькое электронное табло в лифте, наблюдая как цифры сменяют друг друга. Ну.. ему не понравился ответ на свой вопрос. А именно: резкое и возмущённое от Вонхо - "никогда". И после своего "почему?", последовал ещё один короткий и дурацкий ответ - "потому". Это неприятно, непонятно и обидно. Хочется доказать, что эти ответы - лишь бессмысленные слова, которые не будут иметь подтверждения своей правдивости. Вонхо - его, пусть тот шипит и брыкается как хочет. Но! Что Мин задумал, что решил, то так и будет. А если бы он знал, как Вонхо тяжело, как его тянет к нему неконтролируемо, как он без него жизни своей не видит, то стало бы ему легче? Успокоился бы и понял, что нужно тоже потерпеть и подождать? Вряд ли. Ему хочется всё здесь и сейчас. Многого не нужно. Лишь признание и своего котика под боком. Но обязанности и трон давят, забирают одеяло на себя, отдаляя их друг от друга. Это выводит. Он так сильно любит. До беспамятства, до безумия. Сам бы жизнь отдал за старшего. Почему так несправедливо? Почему его сверстники влюбляются, обжимаются по углам, познают друг друга, а он не может? Почему он не может быть таким как все? Почему ему нельзя просто быть рядом со своим котом? Тот ведь тоже любит! Разве нет? Если нет, то он с ума сойдёт от боли и ярости. Можно ли это скинуть на подростковый максимализм? Когда слова громкие и дерзкие, когда клятвы жаркие, но чистые - от всего сердца, и когда океан мира кажется по колено? Или всё-таки он не относиться к "обычным" мальчишкам? У него огромный опыт позади. А сколько ещё предстоит пережить? Он прошел через кровь, боль, предательства, обман и пытки. Но при этом вкусил нежность, дружбу, ласку, защиту и любовь. Он тринадцатилетний мальчишка! Для окружающих. Но внутри он чувствует себя парнем, мужчиной. Тем, кто не откажется от своих слов и выбора. Кто не будет раскидываться этими самыми словами впустую. При этом, сильно давит своё же положение. Как сына своего отца, как наследника, как хозяина.. И он не решал то, у каких родителей ему появиться на свет. Зато может решить остальное. И решил. Разве нет? Вечером дали официальное объявление. Это было немного неожиданно, так как Ёнри вышел в прямой эфир. Прямо в толпу. И заливисто рассказывал о том, что он правая рука наследника и основной его воспитатель. Все вопросы проходят через него, а вот уже решения - от наследника. И Минхёк был рад именно этому заявлению. Хотя бы народ узнает, что решения принимает он сам. Узнают, что он самостоятельный и взрослый. Что это заявление поможет и остальным людям понять это. Но как он ошибался... — Уверен, что хочешь этого? — мягко спросил Вонхо, когда младший весь оставшийся день донимал его по поводу мотоцикла и "покататься по городу". Уже стемнело, а мальчишка всё никак не хотел успокоиться. Опять. — Сейчас - это не лучшая идея, Минхёкки. Лучше будет... — ..Если не хочешь, то тогда отдай мне руль и я сам поеду! — заявил Минхёк, пытаясь усесться на мотоцикл и забрать бразды правления этого байка на себя. Вонхо всматривается в его чёрные глаза и чуть ли не оседает на землю. В этих обсидианах столько решимости и смелости, что аж душит. Почему младший так и не понимает мимолетность жизни? Сколько раз он спасал его, защищал? При таких ситуациях в городе, и всех разошедшихся слухах, самое лучшее решение - это укрыть и защитить. Хотя бы на несколько дней, пока всё не уляжется. Но младший непреклонен. Это бесит. — Держись крепче, — вздохнул Вонхо, пригнув ушки. Он впихнул в руки младшего второй шлем и, пока тот натягивал его на себя, опустил визор на своём, хмуро глядя по сторонам. При объявлении такого шумного скандала и слухов - не лучшая идея ездить по городу, да ещё на мотоцикле. С этим самым наследником. Но кто хоть раз смог нормально вразумить младшего? — Куда хочешь поехать? — В центр! — тут же ответил Минхёк, уже умело запрокинув ногу на сиденье и обхватив руками талию старшего. — Там будут огромные салюты! Хочу увидеть праздник своего народа! Вонхо чуть наклонил голову вбок, ласково, как если бы Мин коснулся его щеки рукой, и обхватив его бёдра своим хвостом, с ревом отправил мотоцикл вперёд. Поспорить можно было и даже почти не бесполезно. Но Минхёк ужасно устал, как и он сам. Поэтому не хотелось ссориться и тратить нервы с силами на препирательства. У Вонхо дурное предчувствие, но руки младшего на его торсе - успокаивают. Минхёк с восторгом рассматривает мелькающие огни от дорожного освещения, фар автомобилей и ярких рекламных вывесок. Можно сказать, что у него сегодня праздник! Как и у его народа. Людей на улице очень много и даже лицо Ёнри, что на весь банер высотного здания, не испортило настроения. Петляя среди машин и карет, Вонхо сделал небольшой круг, прежде чем подъехать к мосту, так как младший хотел покататься. В небе показались фейерверки и Минхёк восторженно закричал, вытянув одну руку вверх. Вонхо улыбнулся, стиснув его хвостом покрепче и вскоре затормозил у самого моста Банпо. С него открывался отличный вид как на сам город и реку Ханган, так и на красочное шоу фонтанов и фейерверков. Минхёк нетерпеливо снял шлем и потянул старшего за руку, чуть ли не прыгая от восторга с такой красоты. Он впервые видит всё это так близко, вживую. Красочно, ярко, шумно, а ещё куча народа и все галдят о своём, свистя и улюлюкая, когда взрываются особенно большие салюты. Мин кричит вместе с ними, чувствуя, как его наполняет энергия и адреналин. Вонхо не сдерживает широкой улыбки, когда тот дёргает его за руку и указывает на сменяющуюся подсветку у фонтанов. Вода из-за этого словно бы цветная, мигает почти в такт фейерверкам. В чёрных глазах, что восторженно широко распахнуты, отражаются все эти огни. И Вонхо ловит себя на мысли, что готов продлить эти моменты на самую вечность. Он встаёт позади Минхёка и обнимает его, тоже наслаждаясь красочным шоу. А тот, находясь под большим впечатлением, старается даже не моргать, чтобы ничего не пропустить. — Кис, смотри! — снова с восторгом кричит Минхёк, указывая на салюты, которые стали складываться в некую картинку, в виде герба Империи. Вонхо стиснул его в объятии ещё крепче и прижался губами к лохматому затылку. Такой Минхёк снова стал казаться обычным мальчиком, что радуется яркому шоу. Без титулов, сложных решений и груза на плечах. Снова обычный ребёнок. — Я вижу, маленький. Очень красиво. Минхёк откинул голову назад, заглядывая в глаза старшего, что отдавали блики, и засмеялся, крепко схватившись за сильные и горячие руки, что продолжали обнимать его. Почему-то было очень легко и свободно, от чего хотелось продолжать смеяться. Теперь-то всё точно будет по другому. Мин воодушевлён и полон решимости. Хочется подбегать к каждому человеку и радостно обнять. Защитить, дать лучшую жизнь, выслушать все их пожелания и просьбы, чтобы после осуществить. Люди ликуют вместе с ним. Это ли не счастье для правителя? За спиной стоит тот, кому не страшно отдать в горячие руки свою жизнь, и делит сейчас эти прекрасные моменты, обнимая. Это ли не счастье для влюблённого мальчишки? — Поцелуй меня, — вдруг тихо просит Минхёк, повернувшись к старшему. У того прекрасный слух и он не сомневается, что среди этого шума и гула, тот хорошо расслышал просьбу. Вонхо тут же прижимает к затылку ушки и оглядывается по сторонам: — Минхёкки, это... — ..Мне нужно приказать, чтобы ты сделал это? Вонхо вздохнул, опустив на младшего взгляд. Нет. Не нужно. Он и без этого хочет целовать его до беспамятства. Любить свободно, открыто. Не сдерживаться и не бояться. Осторожно поддев пальцами подбородок Минхёка, он заглядывает в его блестящие чёрные глаза, чувствуя, как уже ноги слабеют, а затем переводит взгляд на его мягкие губы, из-за чего свои собственные закололо как от иголок, в предвкушении нежного прикосновения. Он наклоняется, но слишком медленно. Минхёк не выдерживает и сам встаёт на носочки, чтобы дотянуться, но вздрагивает от оглушающего взрыва. Вонхо тут же выпрямляется, прижав младшего к себе и поворачиваясь к источнику шума. — Смерть тирану! — послышалось из толпы, среди криков запаниковавших людей. — Минхёкки, стой! — рыкнул Вонхо, но тот уже ринулся в самую гущу. Он обнажил катану и кинулся за ним, расталкивая убегающих в противоположную сторону, а Минхёк даже и не думал останавливаться. Он так же толкает паникующих и кричащих людей, широко распахнутыми глазами выглядывая то, что ищет. А что ищет? Сам не знает. Зачем бежит? Что может сейчас сделать? Тоже не знает. Но хоть что-то он ведь может предпринять? Его народ испуган и в панике, возможно кто-то даже пострадал! Он не может просто стоять на месте или уехать, пока остальные бегают здесь, пытаясь спастись. Снова взрыв. Люди закричали ещё сильнее, яростнее толкая друг друга и топча ногами тех, кто упал. Минхёк закрывает уши, чувствуя как стали дрожать собственные ладони, и не успел увернуться. Кто-то, пробегая мимо, ударил его рукой в висок, вынудив потеряться в пространстве. Ноги запнулись и он упал, а сверху навалился другой человек, споткнувшись уже о него. — Вставай! — кричит на мужчину Минхёк, пытаясь его подтолкнуть. Тот словно бы и не заметил, что кого-то чуть не придавил, но последовал совету и побежал дальше, толкая других. Мин тоже стал подниматься, а пробегающий мимо человек пнул его прямо в лицо, вызвав "салюты" уже под веками. Вонхо злится очень и старается не паниковать. Он цепко выглядывает среди толпы нужную ему фигуру и наконец, замечает мальчишку. Тот поднимается, но среди мелькающих людей уже толком и не видно что произошло. Но окровавленное лицо младшего затмило всё в голове. Вонхо кинулся к нему, даже не пытаясь контролировать свою силу, а когда приблизился, то накрыл его собой. На хвост наступили несколько раз и он поджал его, пряча. Снова взрыв. Полетели какие-то осколки, а так же некоторые люди. Кто-то встал и побежал с криком дальше, кто-то уже больше не поднялся. По затылку, спине, пояснице и ногам тоже проходились "пинки" убегающих. Некоторые так же спотыкались о лежащих на асфальте. А когда толпа паникующих поредела, Вонхо сразу поднялся и поднял за собой младшего, крепко удерживая его и обеспокоено заглядывая в глаза: — Когда ты уже снова начнёшь слушаться меня?! Минхёк чувствует, как сильно кружится голова, а в ушах немного звенит. Он смотрит в голубые глаза старшего, почти не ощущая того, что губы и нос разбиты, и усмехается: — Это ты должен слушаться меня. Вонхо готов чуть ли не разорвать его, высказав пару ласковых, но не успевает. — Долой грязнокровного мальчишку, что узурпировал власть над народом Сеула! — послышался голос из рупора, а некоторые люди вторили ему. Минхёк хмурится и подрывается к бунтовщику. Он любит свой народ, как и народ любит его! Они все вместе праздновали официальное представление покровительства наследника, пока эти изменщики не подняли бунт! За что? Что им нужно? Чего они добиваются? Зачем пугают людей и призывают их к беспорядку? — Ну уж нет, малыш, ты поедешь со мной, — перехватывает его поперёк туловища Вонхо и тянет к мотоциклу. — Они не имеют права! — стал брыкаться Минхёк, но руки старшего как горячие тиски. Их невозможно отодрать от себя или хотя бы хоть как либо ослабить. — Пусти меня! — Чего ты сейчас хочешь и можешь сделать?! — рычит Вонхо, когда Мин ни в какую не садился на мотоцикл, упираясь и ударяя кулаками на все места, куда попадал. Он разглядывает окровавленное лицо младшего и сам чуть ли не фантомом чувствует на собственном лице эту самую высыхающую кровь. Вытирает её большим пальцем под носом и на подбородке, еле сдерживаясь. — Могу! Много чего могу! — не успокаивался Минхёк, отворачиваясь от рук Вонхо, — Хватит! Я не умираю! А они вот могут! — он ткнул пальцем в сторону группы людей, что с плакатами продолжали идти дальше и выкрикивать всякие лозунги. — И раз по твоему я ничего не могу сделать, зато можешь ты! Уничтожить этих предателей! — Хочешь, чтобы я пере-убивал их всех? — нахмурился Вонхо, бросив попытки стереть с лица мальчишки кровь. Минхёк утвердительно и жёстко ответил "да". — Ладно. Как пожелаете, Господин. Было очень непривычно слышать от него это обращение. Да ещё с такой язвительностью и холодом. Из-за этого стало не по себе. Минхёк пождал губы, наблюдая, как Вонхо поудобнее перехватил свою катану и направился прямо к бунтующим. — Не надо! — зло кричит Мин, сжимая кулаки и исподлобья наблюдая за процессией недовольных людей. Вонхо снова послушно остановился, обернувшись и скептично выгнув бровь. Минхёк отвёл взгляд и схватив шлем, надел его на себя. — Увези меня от сюда. Всё настроение, вся эйфория и лёгкость исчезли. Снова реальность ударила неожиданно и жёстко. На что он рассчитывал? Продолжающееся шоу фонтанов и фейерверков только лишь усмехались теперь над ним, демонстрируя яркие краски и отголоски недавнего веселья. — Ты как? — слышится вдруг как через вату голос Вонхо. Минхёк недовольно оборачивается, но это выходит через чур медленно, а ноги подкашиваются и отказываются удерживать, валя на асфальт. — Минхёкки! Вонхо подбегает к младшему и еле успевает подставить ладонь под его затылок, чтобы тот не ударился при падении. Он снимает с него шлем, и пытается заглянуть в глаза, спрашивая о том, что случилось. Но Минхёк не отвечает. Лишь бормочет что-то невпопад, а расслышать его слова мешают подошедшие бунтующие, что и разозлило: — Чего вам надо? — готовый к драке зарычал Вонхо, поднимая катану и направляя её острие в толпу. К неожиданности, многие сняли маски и показали своё "лицо", — Вы нэко.. — удивлённо прошептал он, оглядывая всех с головы до ног. — Но.. зачем? Почему? В Империи и так не жалуют хвостатых. Их неофициальная война с правителями рода Ли - всем известна. И так приходится туго, чтобы была возможность выживать здесь, ведь очень многих грубо притесняют. Так зачем же устраивать подобные бунты и ещё сильнее усложнять и без того напряженные отношения между сторонами? — Во имя свободы нашего Вожака! — прокричал кто-то из столпившихся и все разом тут же склонили колено. — Да будет свободен наш дикий пума! Последний из своего рода! Вонхо прижал ушки. От растерянности - он не знает, что им ответить на это. Они - его сородичи, его семья.. Но что за чушь они несут? Он переводит взгляд голубых глаз на младшего и лаского проводит костяшками пальцев по его щеке: — Вам всем лучше уйти отсюда. И как можно скорее. Очень больно было произносить эти слова. Как если бы в горло стали с каждой буквой заливать раскаленное железо. Но ещё больнее видеть то, как неугомонный Минхёк - беспомощно лежит у него на коленях, с окровавленным лицом. Что не так? Чего все хотят? Чего добиваются? — Ты принял лживое людское имя - Шин Хосок. Освободись от этого. Ты - пума. Вонхо. Защитник. Защитник своей родины и своего народа! Наше будущее! Ты ведь чувствуешь тьму в крови этого тирана! Так освободись же от... — Хватит, — сморщившись, прервал говорящего Вонхо, сжимая кулаки с удлинившимися когтями. После сказанных слов, его кот внутри вдруг взбесился. Грудь стало разрывать изнутри, а горло терзает от рычания. Да, он чувствует эту тьму, а так же ненависть к младшему. Всегда это чувствовал. Помнит то, как несколько раз самолично чуть ли не растерзал его. И однажды.. это почти случилось. Но, он помнит и другое. А точнее - чувствует. Чувствует привязанность, любовь, преданность. Но при этом, преданность есть и к своим сородичам. Это рвёт душу на куски. Вонхо медленно перевёл взгляд на говорящего до этого. И только присутствующие смогли заметить то, что его зрачки стали вертикальными: — Он - моё всё. А вы подвергли его жизнь опасности. — Она в опасности с того момента, как он родился. Пока нэко существуют на этом свете, роду Ли не суждено ходить по земле, а тем более - править! — Я не хочу драться с вами.. — снова сморщился Вонхо, роняя катану и хватаясь за голову, словно бы её стали разрывать на многие кусочки, а он пытается оставить всё в целости и невредимости. Ему не впервые говорят о том, что он - будущее. Однажды, так сказал Чангюн. Но почему? Он из обычной семьи, что далека от вожаков! И никогда даже не думал и не представлял себя на этом месте. Никто не смеет так делать. На свете есть только лишь один единственный Великий кот. И как то раз, он даже удостоился чести разговаривать с ним. Они ошиблись. И видимо из-за этого его сейчас разрывают настолько сильные чувства к двум сторонам. Чувства любви и преданности. — Сними этот позорный ошейник!