Чимин-хён

Бывает так, что у парней на протяжении нескольких дней устанавливается какая-то тема, которую они все продолжают затрагивать, и к которой продолжают возвращаться. Очень часто это какие-то казусы или дурацкие высказывания, сказанные в порыве момента, и тогда каждый продолжает эту тему мусолить, докучая тому, кто изначально был автором этой самой «шутки». Например, как-то раз мемберы чуть ли не целый месяц изображали смущенного и заикающегося Юнги, когда того похвалила их новая стилистка, говоря, что у Мина очень здоровая кожа и красивый разрез глаз. Ну и почему именно в тот момент с ним рядом сидели Джин и Хосок — те, которые всегда изображают всё чересчур? Юнги не отрицает, он и правда смутился немного, ведь нуна была очень симпатичной, и мало кто осмеливался сказать им такое напрямую, но вот его мемберы слишком уж утрировали сцену и рассказали всё остальным, прибавив красочных и унизительных подробностей. Ох, и сколько же тогда Юнги мучался! Макнэ-лайн тут же подхватили шутку и, хотя их тогда в гримерке и в помине не было, им понравилось то маленькое шоу хёнов, и они сами стали хихикать и упоминать Юнги тот случай на протяжении месяца. Ни упрёки, ни обиды, ни откровенные ругательства и угрозы тогда не действовали, и вся его группа с особой радостью потешалась над его реакцией касательно сказанного комплимента. И да, это частое явление между ними. За все семь лет у них собралось так много воспоминаний и внутренних шуток, что не сосчитать, и в итоге всё это вспоминается потом с улыбкой на лице. В этот раз всеобщей темой обсуждения и упоминания становится, как бы абсурдно это ни звучало, талия Чонгука. А началось всё с того, что парни переодевались для выступления и полуголые ходили по комнате, пока стилисты искали нужные вещи. Чонгук тогда находился без верха и попивал сок из трубочки, стоя посередине и ожидая, когда нуна вернётся с нужной рубашкой. Мимо как раз проходил Намджун и аккуратно положил руки тому на талию, чтобы слегка отодвинуть, ведь макнэ как бы немного мешался под ногами. И они видят друг друга в разной степени раздетости каждый день, и, если честно, их физическая форма уже никого не удивляет, они знают тела друг друга вдоль и поперек, работа обязывает. Однако Намджун всё равно удивленно вскидывает брови и даже возвращается обратно, вставая позади Чонгука и вновь кладя руки ему на бока чертовски аккуратно, но твердо. — Вау, Чонгук-щи! — восклицает он. — У тебя такая тонкая талия! С этого и начинается. Мемберы видят Чонгука каждый божий день, шутят насчет того, какой он любитель тратить часы в спортзале, оттачивая фигуру, охают и ахают, просматривая выступления, когда у младшего вдруг оголяется какая-либо пикантная часть. Да чего там, вся эра Fake Love прошла в тычках мемберов по поводу его эффектного задирания рубашек и того, как он светил своими прессаком. Поэтому не совсем понятно, почему вдруг тонкая талия Чонгука становится сенсацией среди мемберов и даже стаффа, ведь она была у него как бы… всегда. Просто никто почему-то не обращал на неё должного внимания. И вот, Намджун открыл ящик Пандоры, после которой все, кому не лень, начинают заглядываться на талию младшего и оценивать её. Особо смелые даже спрашивают, можно ли им положить на неё руки и почувствовать. Это… странно. Особенно для самого Чонгука, который вообще не понимает, с чего вдруг такое внимание к его скромной персоне. Он никогда не задумывался о том, что у него какая-то тонкая или «классная», как выразился однажды Тэхён, талия. Ну, талия как талия, а в чём вся соль-то? Потому он лишь выпучивает свои и так большие круглые глазёнки и часто моргает, бормоча что-то в духе «конечно, можете… потрогать». А может дело в том, что в обычные дни, коих большинство, он предпочитает мешковатую одежду — особенную любовь питает к растянутым кофтам и футболкам, в которых талия его прячется и вообще теряется из виду. И все настолько привыкли видеть его подобным образом, не обращая особо внимания, что теперь вот диву даются. После того, как выпустили новый выпуск «Run», который они снимали где-то полгода назад, и который Чонгук уже вообще не помнит, в твиттере вдруг началась самая настоящая истерия, которая только подлила огонька во всю эту тему, начатую Намджуном. А дело в том, что по всему интернету разлетелись скрины Чона, поднимающего свой свитер в попытках остыть от долгой беготни, и оголяющего свои живот и талию. Миллионы лайков, ретвитов и хвалебных од в сторону его фигуры, талии и бёдер, и вот Намджун и Хосок — завсегдатаи твиттера — уже понимают, что в этой теме, всё же, что-то определенно есть. — Дурдом какой-то, — бурчит как-то Чонгук, еле убегая от загребущих рук Тэхёна, которому вдруг приспичило снова полапать его талию и поохать. — Что за херня творится со всеми? — вопрошает он у Чимина, который только посмеивается от всей возникшей ситуации, позволяя парню повалить себя на диван и улечься сверху, пряча нос где-то в шее. — С ума уже посходили совсем. Упёрлась им моя талия. — У тебя действительно потрясная талия, малыш, — на ухо говорит ему Чимин, высвобождая руки из-под тела брюнета и ныряя ими под его худи, укладывая на вышеупомянутую талию и легко водя пальцами по теплой коже. — Хотя, — признаётся он с явной досадой в голосе, — я отчего-то не уделял ей должного внимания. — Как ты мог, — безэмоционально отвечает Чонгук, и голос его приглушен из-за того, что он утыкается лицом в шею старшего. Чимин снова смеётся и легонько шлепает того, отчего он ёрзает сверху. — Ну вот, — печальным тоном отзывается Чонгук и поворачивает голову так, что теперь его хорошо слышно. — Собственный парень не уделяет внимания моей шикарной талии, еще и бьёт теперь. Это абьюз, знаешь? У нас абьюзивные отношения! Чимин уже откровенно хохочет под Чонгуком, сжимая пальцами талию, которую имеет право держать в руках, когда только захочет, в отличии от всех остальных, которые вдруг решили позариться на драгоценное. — Если кто должен говорить про абьюз, то это Я, — спорит Чимин с улыбкой. — Это ты меня вечно толкаешь и пихаешь, вертишь, словно я тряпичная кукла. Силу свою так и не научился контролировать, а ведь ты, вообще-то, бык здоровый, и меня сейчас раздавишь, — последнее он произносит задушенным тоном, будто действительно не может дышать, изрядно пугая этим Чонгука, который резво спрыгивает с него, становясь рядом на колени и испуганно смотря. Однако, когда он видит, как хён снова заливается смехом, брюнет фыркает и бьёт его по плечу, встаёт и отряхивается. — Ну тебя! — машет он в его сторону, и, прежде чем выйти из комнаты, Чимин все же успевает заметить, как тот надулся и выпятил свои губы. Шутки шутками, но вся эта ситуация действительно даёт Чимину некую пищу для размышлений. Его совсем не задевает вся эта массовая истерия, и он не видит никакой угрозы в том, что все вокруг вдруг стали одержимы талией его парня. В конце концов, тут все свои, и никто под касаниями не подразумевает чего-то большего — все знают положение вещей и то, что Чонгук встречается с Чимином. Да и вообще, между ними установлено прочное доверие, которое, хоть и подвергалось нескольким проверкам, всё же с годами укрепилось. Они договорились еще в самом начале, что будут друг с другом честными, и если почувствуют, что чувства остыли или прошли, тут же об этом сообщат, чтобы не мучить ни себя, ни партнера. Однако Чимин понимает, что действительно уделяет катастрофически мало времени и внимания талии своего парня. А ведь это… преступление в чистом виде! Как он может? Теперь, когда все вокруг только и говорят об этой части тела Чонгука, Чимин и сам не может перестать о ней думать и замечать её. И это так странно! Он всегда знал, что у брюнета прекрасная тонкая талия, которая так хорошо ощущается под его руками, только вот сейчас вдруг желание осыпать её комплиментами и поцелуями становится практически невыносимым. И Чимин даже обижается сам на себя, что так халатно относится к этим прекрасным изгибам, принимая их как должное. После очередного дня парни разбредаются по машинам, и Чимин, уже заранее договорившись со стаффом, уверенно шагает в сторону чёрного джипа и усаживается на заднее сиденье, куда минутой позже плюхается Чонгук, тут же снимая осточертевшую маску и выдыхая, отбрасывая сумку куда-то назад. — А ты куда? — спрашивает он, ведь Чимин вроде собирался к себе, а живёт он дальше остальных. — К тебе, — пожимает плечами хён и снимает солнцезащитные очки, проводя рукой по волосам. Но потом смотрит на Чонгука: — Можно же? Они были друг у друга миллион раз, и столько же оставались на ночь, однако всё равно каждый раз они интересуются, не помешает ли их нахождение в квартире планам другого. Потому что у них у всех есть свои дела, в конце концов, и то, что они встречаются, не делает их взаимозависимыми и одним организмом, не способным делать что-то в одиночку. — Да, конечно, — машет рукой брюнет, другой доставая наушники из кармана. — Всё равно ничего такого не планировал. Так они и оказываются у Чонгука, где, приняв душ, тут же валятся на кровать в его спальню, уткнувшись в свои телефоны. Вот многие из их окружения считают, что они проводят время вместе, занимаясь типичными делами парочек: смотрят сериалы в обнимку, воркуют, готовят. Хосок так вообще считает, что они только и делают, что трахаются, как кролики, при любом удобном случае. — Может, и мне замутить с кем-то из наших? — как-то раз делится он своими мыслями, наблюдая за привычными уже брачными играми Чимина и Чонгука, где первый вешается макнэ на шею и что-то шепчет на ухо. — Не вижу минусов — мы всегда вместе и не надо париться насчёт отношений на расстоянии, всё под рукой, — он застегивает серьгу на ухе и поворачивается к парням, медленно обводя их взглядом и останавливаясь в итоге на Тэхёне. — Тэ, хочешь… — младший поворачивается к нему с немым вопросом в глазах, — ну, знаешь, — Хосок поигрывает бровями, и в него тут же прилетает какой-то кусок ткани, на что он громко смеётся. — Хён, тебе заняться нечем? — фыркает Тэхён, но тоже улыбается, потому что невозможно остаться равнодушным к солнечному Хоби, особенно когда он в таком приподнятом настроении, а не гоняет их всех до седьмого пота в тренировочном зале. — И когда ты вообще успел переключиться на свой же пол? — А чего они вечно перед глазами мельтешат? — обвинительно тычет Хосок в сторону Чимина и Чонгука, которые над чем-то хихикают вместе и выглядят отвратительно влюбленными и счастливыми. — Я, может, тоже любви хочу! И встречаться! И сексом заниматься! Неподалеку Юнги подавляет смешок. — Никто из нас с тобой точно не «замутит», — делает пальцами кавычки в воздухе, — поэтому продолжай страдать. И может, Чимин с Чонгуком и правда не отлипали друг от друга в начале их отношений, когда всё ещё было так ново, интересно и захватывающе. Но сейчас всё это слегка поутихло, и теперь они предпочитают быть самыми настоящими задротами и копаться в телефонах вместо того, чтобы проводить время непосредственно друг с другом. Чимин устроил голову на животе младшего, пока Чонгук бездумно водил свободной от телефона рукой по ткани худи на груди хёна, время от времени зачитывая какие-нибудь твиты или показывая картинки и фотографии. Через какое-то время, однако, Чимину надоедает, и он блокирует телефон и оставляет его на тумбочке, разворачиваясь и утыкаясь подбородком в грудь Чонгука, несколько минут просто наблюдая за расслабленным лицом парня и тем, как глаза его бегают по тексту, или он улыбается от чего-то на экране. Невольно лицо Чимина смягчается, и так каждый раз, когда он смотрит на Чонгука. Он не может ничего поделать, у него всегда слишком много нежности внутри для макнэ, слишком много любви, с которой он не всегда знает, что делать. И так редко им удаётся в последнее время просто побыть вместе и ничего не делать, наслаждаясь тишиной и уединением. И именно в этот момент Чимин вспоминает про своё мысленное обещание отдать дань восхваления талии своего парня. Он отстраняется и смотрит вниз, совершенно не удивлённый, что Чонгук снова в безразмерной чёрной футболке, под которой совершенно не видно его фигуры. Но ничего, это ненадолго. Чонгук всё ещё слишком увлечен своим телефоном, и потому не реагирует, когда под футболку пробираются проворные руки и гладят его плоский живот, аккуратно и лениво. Не обращает он внимания даже когда руки ложатся на талию и мягко сжимают. Он всё так же лежит на спине и смотрит в экран, позволяя Чимину творить, что он там хочет. Однако наконец, хоть какую-то реакции удаётся добиться, когда хён с головой ныряет под его футболку и сухими губами прижимается к середине грудной клетки, не убирая рук с талии, и начинает прокладывать дорожку вниз короткими чмоками. Чонгук дёргается и хихикает, отрываясь от телефона и смотря вниз. Картина та еще — Чимин почти полностью скрылся под его футболкой, выцеловывая грудь и живот и поглаживая бока. Чонгук смеётся: — Хён, что ты делаешь? — а затем взвизгивает, когда его начинают щекотать. — Эй, не надо! Ты же знаешь, я не люблю щекотки. Спустя пару секунд из ткани выглядывает растрепанный, но донельзя довольный Чимин, который широко улыбается так, что его глаза пропадают. Чонгук не удерживается и проводит по его волосам руками, обводя пальцем контур растянутых губ и поглаживая щёки. Его хён такой очаровательный! Чимин задирает футболку Чонгука и скатывается по его телу вниз, устраиваясь так, что лицо оказывается прямо напротив подтянутого живота. Он без излишних прелюдий зарывается в него лицом, начиная мелко целовать и покусывать, отчего уже в следующее мгновение брюнет откидывает голову назад и хохочет, руками пытаясь оттолкнуть хёна, которому вдруг приспичило. Чимин игриво поддевает зубами кожу живота, иногда облизывая определенные участки, не сводя рук с тонкой талии, за которую так кайфово ухватываться. Оба хихикают, катаясь по кровати, ведь ни одному не удаётся в итоге взять бразды правления себе, и сверху оказывается то Чонгук, пытаясь угомонить старшего, то Чимин, в котором вдруг проснулось дикое желание заласкать брюнета всего. И он это и делает — Чонгук в конце концов поддаётся, позволяя хёну уложить себя на спину. Чимин задирает его футболку до подмышек, берется за талию и просто утыкается лицом в гладкий живот, вдыхая запах чистой кожи и закрывая глаза. Он ластится и трется щекой, носом, прикасается коротко губами, перехватывая запястья младшего, когда тот елозит под ним и пытается прикрыться. Сначала Чонгук хихикает, потому что чёрт возьми, он и так чувствительный везде, а еще действительно не любит щекотку, а сухие чмоки и пальцы на боках совсем этому не помогают. Поэтому он вертится на кровати и просит Чимина перестать, в противовес улыбаясь настолько широко, что старший понимает — тому нравится. С ними двумя никогда нельзя уловить точно, когда игривые касания и смех меняются на что-то более томное, более тяжелое. Потому что вот, они хихикают и пререкаются, а через какое-то время Чимин держит за талию уже сильнее, с точным знанием, чего он хочет, а губы уже влажные, оставляют чувственные, медленные поцелуи на животе. У Чонгука воздух застревает в горле, а внизу так знакомо наливается тяжелым и приятным, и он растекается по постели, не переставая облизывать губы и томно смотреть на хёна сверху вниз. Чимин избавляется от штанов брюнета, однако нижнее белье оставляет, лишь слегка оттягивая резинку вниз, чтобы продолжать выцеловывать своего парня. Он видит возбуждение Чонгука, чувствует его, от тела младшего чуть ли не пар исходит, настолько ему жарко. Но он не трогает его там, где Чонгук так хочет, вместо этого продолжая вести губами по бедрам и их внутренней стороне, разводя его ноги шире, широко облизывая кожу и хватаясь одной рукой за собственную промежность от звуков, что брюнет издаёт. Он видит пятно от смазки на белье Чонгука и не удерживается, проводя языком поверх ткани, вырывая высокий мелодичный стон сверху. — Чимин… — выдыхает младший, расставляя ноги невыносимо широко и хныча, когда хён отстраняется от его просящего внимания члена, вновь переключаясь на талию и живот. Видимо, это его цель на сегодня. — Прошу… Чонгук знает, что он чувствительный. Он это знал всегда, а когда стал встречаться с Чимином — понял это наверняка. Он думал, что в курсе всех своих эрогенных зон, однако в очередной раз удивляет себя, когда понимает, что ему до безумия нравятся ласки живота — когда хён вот так целует его, облизывает, когда сжимает кожу зубами, продолжая поглаживать талию. Чимин обводит языком пупок, зарываясь в него, и Чонгук чуть ли не подпрыгивает от наслаждения, сжимая глаза до звездочек и продолжая тихонько постанывать от того, как хорошо. Как непривычно, но как чертовски приятно делает ему парень. — Ах, Чонгук-а, — говорит Чимин и смотрит снизу, — твои стоны… — Хочу кончить, хён, — перебивает его брюнет и поддаётся бедрами вверх, закусывая губу. Всё его белье мокрое, и Чонгук пожалуется на то, что это мерзко, позже, а сейчас ему необходима разрядка, необходимо почувствовать Чимина. — Хён… Старший всё понимает, и поэтому подтягивается наверх, сразу же располагаясь меж разведенных ног Чонгука так, что их члены соприкасаются, и оба шипят от контакта сквозь ткань. Брюнет тут же притягивает Чимина ближе и целует, потираясь возбужденной плотью и хныча ему в рот. Чимин отвечает на поцелуй, пока они сталкиваются языками и движутся друг другу навстречу. Чонгук отрывается, но продолжает шумно и горячо дышать ему в рот, не прерывая зрительного контакта, продолжая тереться о него и чувствуя, как приближается оргазм. Ему так хорошо, и каждый раз, когда они с Чимином так близки — каждый такой случай будет для Чонгука особенным. Движения становятся беспорядочнее, а хён кусает его нижнюю губу, вырывая громкий вскрик. — Чёрт, чёрт, — бормочет брюнет, — блять, Чимин… — Давай, я почти, чуть-чуть, — таким же задушенным тоном отвечает ему Чимин и начинает остервенело двигать бёдрами, закатывая глаза и высоко крича. Они лежат минут семь, не меняя позиции — Чимин сверху на Чонгуке — пока пытаются отдышаться и отойти от оргазма. Никто из них не нарушает тишину, и комнату заполняет лишь их тяжёлое дыхание. Младший бездумно поглаживает поясницу Чимина сквозь ткань худи, потихоньку приходя в себя и начиная подмечать, что в трусах неприятно и липко, вокруг слишком жарко, а хён вообще — слишком тяжёлый. — Я не понимаю, — сипло бубнит Чимин куда-то Чонгуку в плечо. — А? — Я серьёзно, просто хотел пожмякать тебя за талию и всё, клянусь. Чонгук на это вяло хрюкает и отпихивает парня рядом на простыни, вздыхая с облегчением. — Почему у нас всё в итоге заканчивается вот так? — задаёт риторический вопрос Чимин в потолок и кладет правую руку за голову, пока Чонгук рядом медленно садится на постели и с отвращением смотрит вниз на свои заляпанные трусы. — Ну встал у тебя на мою талию, чего теперь думы разводить? — беззлобно бросает младший, со вздохом снимая нижнее белье и вставая, шлепая босыми ногами по паркету в сторону ванной комнаты. — Пошли мыться. Опять. Чимин тяжко вздыхает, однако послушно встаёт и идёт следом. Уже заходя в душевую, он смотрит на свой член и спрашивает: — И чего тебе всё неймётся? — Просто весь я на тебя так действую, смирись уже, — кидает Чонгук и регулирует воду. И Чимин решает, что, видимо, так и есть. Это просто Чонгук.