Долг превыше чувств

      Ворвавшись вихрем в комнату, Кримхильда заставила Аню ненадолго впасть в оцепенение. Переводчица даже дышать перестала, выронив при появлении фрау карандаш из рук. Кримхильда же в этот момент была настолько занята своими мыслями и переживаниями, что даже не обратила на девушку никакого внимания. Влетев в ванную, она вцепилась обеими руками в края белоснежной раковины и уставилась на своё отражение в зеркале. Немного успокоившись и переведя дух, немка вспомнила, что она не одна. — Перевод готов? — крик небольшим эхом разлетелся о стены белоснежной комнаты. — Да, фрау фон Коуфман, всё как вы просили, — Аня прокричала это как можно громче, дрожащими руками отложив листок с переводом. — Ты свободна. Уходи! — последние слова уже звучали со злостью.       Аня постаралась как можно скорей покинуть комнату штурмбаннфюрера. Выскользнув в коридор и убедившись, что она одна, переводчица прижалась спиной к стене и схватилась за рубашку в области груди, словно это поможет успокоить бешено колотящееся сердце. Ладонь стискивала твёрдый листок бумаги под рубахой. Узница, всё ещё не веря в произошедшее, хотела убедиться, что ей удалось вынести срисованную карту секретного плана. Отвлёкшись на шум за окном, фрау оставила сейф не запертым. Аня улыбнулась, вспоминая, как в комнату, когда она всё ещё срисовывала карту, вбежала Кримхильда. От неожиданности и испуга у Ани выпал карандаш из рук, а карта всё ещё продолжала лежать на столе, но офицер ничего не заметила. Убежав в ванную, она дала узнице время вернуть всё на свои места.       Вновь и вновь окатывая лицо холодной водой, Кримхильда пыталась привести себя в чувства. Слишком многое произошло за сегодня, нервы уже начинали подводить. От холодной выдержки офицера не оставалось и следа. Девушка вытянула перед собой кисти бледных, как фарфор, рук. Ладони продолжали подрагивать, давая понять, что нервное напряжение слишком высоко, и так просто успокоиться не получится. Кримхильда вновь вцепилась пальцами в края раковины, чувствуя, как руки начинали неметь от стальной хватки, продолжая уже со злостью вглядываться в своё отражение. — Кто ты? — голос хрипел. — Кто ты, чёрт возьми?! — от крика в горле больно зажгло, словно слова обдирали всё внутри, оставляя неприятную горечь.       С отражения в зеркале продолжала смотреть бледная девушка с обезумевшими глазами. Поплывшая косметика и слегка растрёпанная причёска делала «ту фрау» ещё безумней, вызывая первобытный страх, от которого кровь останавливалась в венах. Открыв небольшой шкафчик, девушка моментально нашла в небольшой личной аптечке нужную пилюлю. Проглотив сразу две, Кримхильда несколько раз окатила лицо ледяной водой. — Ненавижу тебя! — она посмотрела в зеркало и увидела, как потухал горящий ещё минуту взор, становясь безразличным, даже слегка бесчувственным.       Сердце стало биться спокойней, дыхание выровнялось. Удивительно, но вся та ярость и негодование слишком быстро успокоились в хрупком теле, оставляя лишь небольшую горечь и мелкую дрожь в руках. Кримхильда, остыв, уже спокойными и расслабленными движениями смывала косметику с лица. Она не слышала, как ушла переводчица, и также не слышала, как в её комнату после вошли.       Смыв с лица не только косметику, но и неподконтрольный приступ ярости, Кримхильда чуть не вскрикнула, вновь взглянув в зеркальное отражение. Прямо за её спиной стоял Мориц. Девушка замерла, не зная, как отреагировать на его появление, продолжая смотреть на него через отражение. Мужчина, улыбнувшись, бесцеремонно схватив её за предплечья, резко развернул девушку к себе. Кримхильда, беспрекословно подчинилась, даже не сопротивляясь и прекрасно понимая, что это бесполезно. Сопротивлением, она только усугубит своё положение. — Милая моя, — Мориц, с внезапно нахлынувшей нежностью обнял девушку. — Что же ты от меня бегаешь? Почему на мои письма не отвечала? М-м-м? — его сладко-притворный голос заставил фрау прикрыть глаза.       Кримхильда, наконец-то, вернув самообладание, слегка заторможено убрала ненавистные руки от себя. Мужчина, не обратив на это никакого внимания, коснулся её щеки, проведя своими неприятно холодными пальцами по коже, по-хозяйски скользнув к её губам. — Ты всё ещё злишься? — Мориц немного больно ухватил девушку за подбородок, подняв её голову так, чтобы наконец-то встретиться с её взглядом. — Я не хотел сделать тебе больно, — его голос звучал слишком спокойно, выдавая его плохую актёрскую игру.       Морицу становилось всё сложней себя сдерживать от того, чтобы не залепить девушке ещё одну пощёчину. Она заставила его здорово понервничать, бегая от него. И кем она себя только вообразила? — Ты и сейчас мне делаешь больно, — прошипела сквозь зубы, словно змея, Кримхильда постаралась отстраниться подальше. — Прости! — мужчина отдёрнул руки и отвёл их в стороны, показывая, что он совершенно случайно, ненамеренно причинил такие неудобства. — Фрау фон Коуфман! — в комнату влетел её адъютант, Карл.       Кримхильда вздохнула с облегчением. Сейчас она как никогда была рада появлению этого не совсем аккуратного и исполнительного парня. — Герр Баун просил вас прибыть в кабинет герра Швартца с конвертом из Берлина, — раскрасневшись, парень замер, понимая, что ворвался в очень личный и интимный момент. — Спасибо, Карл, — девушка постаралась улыбнуться, и придать себе обыденный вид. — Но впредь не забывай стучать прежде, чем врываться в мою комнату, — Кримхильда сделала голос более строгим, пытаясь скрыть то, что она абсолютно на него не сердилась.       Проводив взглядом Карла, она внимательно посмотрела на Морица, ожидая, что он покинет её комнату сейчас же, дав ей возможность привести себя в порядок. Мужчина вновь расплылся в улыбке. — Что же, пожалуй, мне пора, — он хотел поцеловать девушку в губы, но она увернулась. — Надеюсь, ночью у тебя будет настроение получше? — он ухмыльнулся, предвкушая предстоящую встречу. — Не стоит, — зло посмотрев на Морица, девушка отвернулась к зеркалу, раскладывая косметику. — Мне сегодня нужно выспаться. Завтра важный день, так что думаю, это излишне. — Важный день у этого неудачника Ягера, а не у тебя. Ты будешь лишь наслаждаться представлением. — Он не неудачник! — Кримхильда поджала губы, пытаясь скрыть своё негодование. — Ух ты! Что я вижу?! — мужчина склонился над девушкой, разглядывая её в зеркале. — Ты его защищаешь? — Никого я не защищаю! — Кримхильда уже жалела о своём резком выпаде в защиту Клауса. — У тебя что-то с ним было? — пронзительный взгляд продолжал вглядываться в зеркало. — Нет! — осадив себя, Кримхильда говорила уже спокойней, опустив глаза, не смотря в зеркало, избегая встречи с ненавистными глазами. — А ты покраснела. Да! — Мориц вновь схватил девушку за подбородок и с грубой силой заставил смотреть на себя в зеркало. — Посмотри на себя! Посмотри, как ты горишь! — он прикрыл глаза, прислонившись к её шее, вдыхая аромат кожи, сводящий его с ума. — Что у вас было? — каждое слово было настолько тщательно проговорено, что это сразу выдало то, что мужчина еле сдерживал себя, чтобы не орать. — Чёрт бы тебя побрал! — его пальцы с ещё большей силой стиснули её подбородок. — Не прикасайся ко мне! — Кримхильда выскользнула из его цепких рук. — Мы с тобой это уже обсуждали. Я не принадлежу тебе! — девушка сказала это как можно громче и медленнее, стараясь донести весь смысл сказанных слов до воспалённого мозга психически неуравновешенного Хайндриха.       Мориц отшатнулся от неё, словно только понял, что она хотела донести ему тогда в гостинице после их ссоры. До этого ему казалось, что она, прячась от него, просто по-девичьи забавлялась. Может, даже хотела заставить его таким образом бросить семью. Сейчас же он видел, что что-то в ней изменилось. Перед ним стояла совершенно другая женщина, которая уже не нуждалась в нём. — Прости, мне надо идти, — так и не нанеся косметики, Кримхильда прошла до сейфа.       Сейф был приоткрыт. Кримхильда тихонько оглянувшись на всё ещё потерянного Морица, сделала вид, что отпирала дверцу. Аккуратно вложив карту в конверт так, чтобы этого не заметил Хайндрих, и ловко запечатав его, она вышла из комнаты, не ожидая, когда Мориц покинет её первым.

***

      Все офицеры лагеря были заняты вновь прибывшими гостями. В лагерь прибыло ещё две машины с высокопоставленными чиновниками. По заранее прописанному плану комиссию провели сначала по цехам, показав работу узников, а затем повели в ангары с танками, оставляя тридцать четвёрку на десерт. После экскурсии довольное руководство проводили в просторный кабинет Швартца, где уже стояли бутылки дорогого алкоголя и праздничные блюда с закусками. За выпивкой и неспешными разговорами офицеры коротали время до ужина. На улице стало тихо и пусто.

***

      Вернувшись из кабинета Швартца по полупустым коридорам в свою комнату, Кримхильда сразу же подошла к окну и закурила. Её руки продолжали слегка подрагивать. Она почти выдала себя двадцать минут назад в окружении высших чинов Рейха. Передав послание из Берлина в руки Брауна, немка заметила, что положила карту не в тот конверт. Невнимательность, ценой которой станет её жизнь. Пока Браун размахивал конвертом перед её глазами, Кримхильда еле держалась на ногах. Если бы не пилюли, которые она выпила до этого, то она бы уже лежала в обмороке, не выдержав нервного напряжения. Сознание медленно уплывало от неё, оставляя её наедине со своими страхами. Если бы Браун или кто-то другой заметил надпись на конверте, то понял, что конверт вскрывался, и тогда ей точно не сносить головы. К её счастью, никто в комнате не посмотрел на надпись.       Вскрыв конверт, Браун сразу же выкинул его в урну, а Кримхильда наконец-то смогла дышать. Скользнув взглядом по всем присутствующим, она заметила внимательный взгляд Ягера. Штандартенфюрер, поймав на себе взгляд девушки, сразу же перевёл своё внимание на Швартца, который сегодня бил все рекорды по рассказам военных баек. Клаус сразу же заметил предобморочное состояние Кримхильды. Девушка словно была ходячим мертвецом. Казалось, что она даже не дышала. Еле сдерживая свой порыв оказаться рядом, он перевёл всё своё внимание на Швартца и теперь внимательно слушал очередную небылицу. Плутая среди своих мыслей и переживаний, он всё чаще отключался от реальности. Вот и сейчас он даже не заметил, когда она вышла, и когда Мориц оказался напротив.       Хайндрих внимательно рассматривал Ягера, пытаясь найти ответы на заданные Кримхильде вопросы. Клаус для него сейчас был, как закрытая книга. Время изменило его полностью, превратив всегда улыбающегося повесу в хмурого военачальника. Видя на лице Клауса задумчивость и беспокойство, Мориц предположил, что ему не о чем беспокоиться. Ягер обеспокоен лишь завтрашним днём, ведь если бы у него были чувства к Кримхильде, у него были бы другие эмоции. Эмоции влюблённого. Сдурацкой улыбкой, нежным взглядом, и всем тем, что он много раз видел, когда в их жизнях появилась Эльза. Он видел влюблённого Клауса, а сейчас это было что-то другое. Этот факт заставил Морица расслабиться и со спокойной душой потягивать дорогое виски.

***

      Уже с час глядя сквозь полупрозрачные занавески на тёмную крышу ангара, где стоял Т-34, Кримхильда размышляла о том, как ей выпутаться из сложившейся ситуации. В голове вырисовался плохо продуманный план дальнейших действий. Вот только в этот план никак не получалось вписать Ягера. На душе вновь стало тоскливо и горько. Дикое желание увидеть Ивушкина, возможно, в последний раз, взяло вверх над всеми переживаниями и мыслями. Ведь не известно, удастся ли ему выжить завтра.       Кримхильда знала, что поступала неразумно. Только оказавшись перед огромными воротами, она резко передумала. Отдёрнув руку от ручки на небольших дверях, вырезанных в воротине, она уже собралась бежать отсюда, как можно дальше, но из-за угла послышались голоса немецких солдат. Ни о чём не думая, только повинуясь инстинкту, девушка юркнула в приоткрытую дверцу. Меньше всего ей хотелось, чтобы её видели возле расположения русского танка. Тем более, если про это узнает Клаус, а ему обязательно доложат, то Ивушкин уже не сможет участвовать в завтрашнем бою.

***

      Ивушкин залез в танк под предлогом, что нужно ещё раз перепроверить, всё ли готово к завтрашнему бою. Ему сейчас не хотелось, чтобы товарищи заметили хоть каплю его неуверенности. План, придуманный им, был настолько абсурдным, что теперь он сам не мог понять, как ему такое неделю назад смогло прийти в голову. К тому же, внутренние переживания по поводу, как он считал, предательства Кримхильды, не отпускали его мысли. Товарищи уже догадались о его «любовных» переживаниях, считывая всю информацию с его лица, но они подумали, что виной тому была Аня. Напрямую никто так и не решился задать вопросы. Только перешёптываясь за спиной, ребята строили догадки, какая кошка пробежала между ними. Перепроверив всё по несколько раз, Николай наконец-то покинул танк. — Командир, ты скажи, не таи. Чего такой хмурной? — первым не выдержал Василёнок. — Если беда, так мы с ребятами придумаем что-нибудь. — Аня с нами не едет? — Волчок первым осмелился задать вопрос, который крутился у всех в голове. — Всё нормально. Завтра действуем по плану, — Ивушкин, открыв створку деревянного ящика, разровнял рукой «карту полигона». — Пойду, воздухом подышу. — Так ведь дождь начинается.       Ивушкин уже не слышал слов мехвода. Прохромав к воротам, он вышел за двери ангара, вдыхая полной грудью предгрозовой воздух. — Странный он, какой-то, — прогундосил Ионов, рассматривая узоры от пальцев на песке.       Выйдя на улицу, Николай набрал побольше воздуха в грудь в надежде, что холодный осенний воздух, выбьет с него всю ту дурь, что крутилась в голове. Так и не выдохнув он замер. Недалеко от ворот во двор стояла Кримхильда. Слегка согнувшись, она наблюдала за чем-то сквозь щель деревянных ворот. Ивушкин, подняв трость, тихо подошёл к ней вплотную. За воротами слышалась немецкая речь и смех. Кримхильда, которая стояла к нему спиной, сжала руки в кулаки. Резко развернувшись, не ожидая кого-то увидеть за спиной, она налетела на Ивушкина. — Ивушкин, — она кивнула головой в знак приветствия и пристально посмотрела в его глаза.       Девушке не понравилось то, что она там увидела, и она поспешила отвести взгляд. Он знал — она сразу поняла это. Где-то вдали послышался раскат грома. Воздух стал влажным, даже вязким. Казалось, вся атмосфера вокруг сейчас давила на неё. Небольшими порывами ветра принесло аромат трав и сырой земли. Дождь медленно подкрадывался и к их лагерю.       Ивушкин отвернулся, ему стало нехорошо, даже неприятно. Он смотрел на ту, которую просто безумно желал спасти, забрать с собой, а теперь он понимал, что слишком идеализировал её. В ней красиво только тело и потрясающего цвета глаза, а вот душа её прогнила. Она ничем не отличалась от остальных фрицов, которых он немало повидал за эти года, проведённые в плену. По его щеке скользнула капля. Упала первая обжигающая кожу холодная капля дождя.       Кримхильда, не выдержав взгляда Ивушкина, опустила глаза и теперь пялилась на номер, пришитый к его рубахе, чувствуя как начинали гореть её щёки. Ей было стыдно. Наконец-то набравшись мужества, она подняла взгляд и встретилась с серо-голубыми глазами. В них бушевала смесь осуждения и боли. Он не простит, немка поняла это с первой секунды, и к горлу подкатил ком. Так они простояли с минуту, просто смотря друг другу в глаза.       Небо стало ещё ниже, и теперь дождь запел свою тоскливую песню — оду осени. Уже крупные холодные капли забарабанили по металлическим стокам и отводам, сливаясь в общей мелодии. Воздух стал холодней, от чего из приоткрытого рта немки стали вырываться небольшие клубы пара. Ивушкин, отвернувшись, зашагал прочь к ангару. — Николяй!       Парень даже не повернулся, только будто замер на секунду, но потом вновь продолжил свой путь, ударяя слишком громко костылём о каменный пол. Дождь начал лить всё сильней, скрывая за завесой того единственного, чьё прощение она жаждала, как глоток воздуха в пугающей черноте океана, в который она погружалась всё глубже и глубже. — Николяй! — она быстрым шагом настигла танкиста и, схватив его за предплечье, остановила.       Парень продолжил молча стоять на месте, так и не обернувшись. Не удостоив её своим взглядом, внутренне борясь с самим собой. — Николяй! — голос встал тише и жалостливей. — Умоляю, прости меня, — слёзы на её щеках смешались с обжигающими каплями дождя.       Танкист обернулся и окинул девушку взглядом полным боли. — Что ты творишь?! Что ты со мной делаешь?! Думаешь, можно вот так… играть чувствами?! — он схватил её за плечи и начал трясти, как тряпичную куклу, делая паузы, желая услышать хоть какой-то ответ. — Прости, — всё, что она смогла сказать потухшим голосом. — Умоляю. — Уйди! — он указал на ворота пальцем. — Видеть тебя больше не хочу! — он не смотрел на неё, уставившись на брусчатку, где от камней, подпрыгивая, отлетали капли дождя.       Увидев выглядывавший экипаж из ангара «тридцать четвёрки», Кримхильда сдалась, понимая, что она уже и так привлекла слишком большое внимание к своей персоне. Опустив голову, девушка побрела к воротам. Несколько раз она обернулась, но танкист продолжал стоять, оперевшись на костыль, вперившись взглядом в холодный камень. Из приоткрытых ворот ангара парни уже почти вывалили на улицу. Переговариваясь, они курили. Кримхильда сдерживала свой порыв вернуться и поцеловать молодого командира, возможно, в последний раз. Видимо, холодные струйки дождя и пилюли удерживали её от настолько безрассудного поступка. Она понимала, что ребята уже и так не поймут своего командира, и возможно, завтра откажутся сесть с ним в танк. Тогда все надежды рухнут. Риск и глупый позыв будут не оправданы, что в её ситуации равносильно смерти.       Девушка, переступив через порог ангаров, расстегнула верхние пуговицы. Кольцо проблем только сжималось вокруг её горла мёртвой хваткой, не давая нормально вдохнуть. Стало мучительно больно. Не выдержав, где-то в глубине души рухнул барьер, и Кримхильда дала волю чувствам, разрыдавшись, как малое дитя над разбитыми коленями. Сквозь слёзы она ухмыльнулась сама себе. Теперь девушка прекрасно понимала чувства Ягера. Буквально утром она так же приказала ему держаться от неё подальше, не понимая, насколько она делала ему больно. Утренний поступок, как бумеранг, прилетел неожиданно быстро, больно вонзившись в сердце.       И только дождь — единственный свидетель её боли — продолжал обнимать её своими холодными струями. Ударяясь о металл, он нашёптывал, что всё будет хорошо.