***
Близилось торжественное построение. На плацу уже собрались молодые командиры экипажей, некогда бывшие ученики Ягера. Выстроившись в шеренгу, они позировали перед камерами. Швартц, обмениваясь шутками с прибывшими ещё вчера гостями, довольно обходил Пантеры. Все приготовились к захватывающему шоу, бой обещал быть достаточно зрелищным. Ягер, с лёгким безразличием пробежавшись по всем присутствующим, так и не увидел желанного силуэта. До конца прошедшей ночи он так и не смог сомкнуть глаз, жалея, что покинул комнату Кримхильды, оставив её в полном одиночестве. Тогда казалось, что так будет правильней, а сейчас он больше всего сожалел, что она не проснулась в его объятьях. Она должна была проснуться от его лёгкого поцелуя в плечо и, потянувшись, улыбнуться ему, сонно моргая глазами. Этого не случилось. Теперь Клаус считал это своей большой ошибкой. Он лишил себя и её этого головокружительного ощущения, едва проснувшись, чувствовать рядом любимого человека, чувствовать себя защищённым и целым. Эти мысли, сплетённые крепкими нитями сожаления, не давали сосредоточиться на происходящем вокруг. Рассеянность штандартенфюрера уже заметили все, кто находился рядом. Пожилые командиры снисходительно улыбались, ссылаясь на то, что и сами в его годы так же мандражировали перед такой ответственностью. Клаусу ужасно хотелось курить, но пошарив по карманам, он понял, что по несвойственной ему рассеянности, забыл трубку в кабинете. Его взгляд, выискивавший Тилике, ненадолго задержался на Морице. Всё то время, пока шла съёмка фотографов, и велись торжественные речи, Ягер чувствовал на себе испепеляющий взгляд Хайдриха. Мориц словно испытывал на нём какие-то телепатические способности. Неприятное ощущение, что в твоей голове пытались капаться, никак не отпускало Клауса. Наконец заметив Тилике, Ягер спокойно вздохнул и отправил помощника в свой кабинет. Табак поможет успокоить нервы и снять гнетущее настроение. Для Клауса время тянулось ужасно долго, он то и дело доставал с кармана часы своего предка и поглядывал на медленно идущие стрелки. — Не нервничай. Руководство всем довольно, — рука Швартца сжала плечо штандартенфюрера. — Ну, начнём! — голос обергруппенфюрера прозвучал довольно резко и даже слишком громко. Офицеры медленной змейкой потянулись к серому зданию из бетона. Поднявшись по узкой лестнице в рубку, руководство сверилось с часами, и обергруппенфюрер Браун торжественно дал команду старт. — И давно это у вас? Какими бреднями ты смог вскружить ей голову? Ну же, не жмоться, поделись с другом, — Мориц, воспользовавшись моментом, когда все были заняты, подошёл вплотную к Ягеру. Окинув с ног до головы оберфюрера, Ягер улыбнулся. Удручающий вид Хайдриха навёл на шальную мысль, о том, что, возможно, Кримхильда вела какие-то разговоры о нём, с Морицем. Возможно, она отшила Морица, сказав о своих чувствах к нему. Зная бывшего друга, он был уверен, что после того, как Кримхильда проигнорировала его, Мориц скорее всего уже с утра подловил её где-нибудь. — Ты мне больше не друг, не забывай про это. И тебя не касается то, что происходит между нами, — Ягер продолжал улыбаться, настраивая окуляры бинокля. — Нет, касается. Она моя! — Мориц даже сжал зубы, пытаясь утихомирить ярость, бушевавшую внутри. — Не смей к ней приближаться! — А Эльза в курсе, что она твоя? — тон штандартенфюрера стал издевательским. Мориц уже не мог сдерживать злость, это было видно по его раскрасневшемуся лицу и вздувшимся венкам на висках. Сжав кулаки, Хайндрих предпочёл отойти в сторону, тем более на двух перешёптывающихся офицеров уже начали косо поглядывать все присутствующие. Ягеру вновь ужасно захотелось закурить, но пошарив по карманам, он вспомнил, что Тилике с его заветным футляром всё ещё не появился. Штандартенфюрер перевёл всё своё внимание на танки, которые, как по линейке, шли ровным строем. Осознание того, что Кримхильда скорее всего послала своего бывшего ухажёра, подняло настроение, поэтому видя, как Ивушкин устроил дымовую завесу, о которой они не договаривались, Ягер даже не забеспокоился, решив, что русский проявляет инициативу, пытаясь выслужиться.***
Тилике, выйдя за массивную дверь, ненадолго замер. Он всё ещё был немного растерян и шокирован. Несколько минут назад, зайдя в кабинет своего начальника, он застал в постели штандартенфюрера узницу. Мозг гауптштурмфюрера отказывался верить в увиденное, пытаясь найти этому нелицеприятному моменту хоть какое-то вразумительное оправдание. Начальник всегда был для него идеалом офицера. Сдержанный и ни разу себя не скомпрометировавший, за последнюю неделю Ягер словно решил оторваться за все предыдущие года. Сначала он застал штандартенфюрера с Кримхильдой, но это было простительно. Девушка была довольно симпатичной немкой, и тут бы даже он не устоял, а вот Аня никак не оправдывала действий Ягера. Тилике прекрасно понимал, что стоит ему только заикнуться об этом Швартцу, как женитьба и карьера штандартенфюрера закончатся в этот же день. Это будет скандал, который ляжет пятном на всю его семью и это в лучшем случае. Глубоко задумавшись, гауптштурмфюрер быстрым шагом преодолевал коридор, когда из-за угла появилась Кримхильда. От неожиданности Тилике, налетев на фрау, выбил из её рук конверт, при этом больно ушиб девушку плечом. — Простите, фрау фон Коуфман, — гауптштурмфюрер, слегка покраснев от несвойственной ему неаккуратности, поднял и протянул конверт девушке. — Ничего страшного, Тилике, — девушка потирала ушибленное место. — Вы случайно не знаете, где может быть Аня? Мне нужно кое-что перевести с русского, а она как сквозь землю провалилась. Тилике замер, ещё раз окинув фрау взглядом с ног до головы. Он знал, что не имел права влезать в личную жизнь своего начальника, но сейчас ему казалось, что так будет лучше для всех. Кримхильда, насторожилась, видя, что офицера разрывали какие-то противоречия. Помощник штандартенфюрера открыл рот, но передумав, слегка пожал плечами, недоуменно помотав головой. — Тилике, вы что-то хотели мне сказать? Не беспокойтесь, наш разговор останется только между нами. Гауптштурмфюрер ещё раз окинул девушку взглядом, словно напоследок проверил, стоит ли ей говорить. Сейчас Кримхильда выглядела уставшей и измученной, в отличии от её первого появления в лагере, когда она порхала, словно бабочка, привнося новые краски в их однообразные серые будни. — Аня в кабинете штандартенфюрера, — Тилике вздохнул, как же ему не хотелось быть вестником дурных новостей. — В постели… — он добавил уже тише, видя, как фрау сначала не поняв его слов, хотела направиться в кабинет штандартенфюрера, но резко остановилась. Кримхильда замерла, чувствуя, как сердце забилось невпопад, а кровь отлила от лица, сделав её вид пугающим. Борясь с комом, подступающим к горлу, она ухмыльнулась. «А чего ты ожидала? Чувства губят». Отступив от девиза, Кримхильда теперь получила от судьбы отрезвляющую оплеуху. Кивнув Тилике на прощание, девушка машинально сжала в руках конверт, сминая дорогую бумагу бледными пальцами, даже не осознавая этого. Не отдавая отчёта своим действиям, она, словно ведомая кукловодом марионетка, криво улыбнувшись, медленно обернулась и хотела уже уйти, когда Тилике заставил её сердце вновь пропустить удар. — Это ещё не всё, — Тилике вертел в руках футляр с трубкой и старался не смотреть на фрау. — Вы должны знать, что герр Ягер намерен обручиться с дочерью герра Швартца сразу после учений. Тилике давно уже знал про эту договорённость. Он узнал про это совершенно случайно, когда Ягер предложил ему похлопотать перед начальством, чтобы ему в одно время с штандартенфюрером предоставили небольшой отпуск. Неспешно подавая бумаги на подпись Ягеру, Тилике поинтересовался, где начальник намерен провести отпуск. По короткому ответу, несведущий в делах штандартенфюрера простой обыватель ничего бы не понял, но ни Тилике. Он уже догадывался, чем должна была закончиться переписка Ягера и Хельги, а штандартенфюрер только подтвердил это. Последние слова Тилике были как нож под дых. Кримхильда даже дышать перестала, всё вокруг замерло. Она ничего уже не слышала, кроме стука собственного сердца, который эхом стучал где-то в голове, пульсируя в такт с болью разливающейся внутри. Сейчас ей казалось, что она резко ушла под лёд. В детстве, не заметив полыни, она оказалась в ледяной воде, утаскиваемая течением всё дальше от спасительного отверстия во льду. Сейчас Кримхильда почувствовала тоже самое. Адский холод, который пробирал до самой души, от которого перехватило дыхание, и она никак не могла сделать вдох, задыхаясь и погружаясь всё глубже в пучину отчаянья. Тогда судьба подарила ей шанс. Отец выдернул её из этого погружения в вечное забытие. Сейчас такого не случится — отца больше нет. — Простите, я просто считаю, что вы должны знать, — Тилике старался не смотреть на девушку, не хотелось видеть боль, разливающуюся в её глазах. — Спасибо, Тилике. Вы… вы всё правильно сделали… — последние слова были сказаны еле слышно, как в бреду. Кримхильда потерянно побрела по коридору, а гауптштурмфюрер продолжал смотреть ей в след, пока она не скрылась из виду, обдумывая, правильно ли он поступил. Тилике пожалел о сказанном, когда увидел, как девушка в один момент вся сжалась, словно ей стало невыносимо холодно. Она даже стала ещё ниже и худее, взгляд некогда лучезарных глаз ненадолго остекленел. В этот момент к нему и пришло чувство искренней жалости к этой девушке. До этого момента он не относился к ней серьёзно, думая, что она кружит голову Ягеру, а теперь получилось всё в точности наоборот.***
Тилике, слегка раскрасневшись от быстрого шага, протянул трубку штандартенфюреру. Ягер с удивлением отметил, что красноречивый взгляд помощника, словно осуждал его. Так ничего и не поняв, Ягер не стал разбираться, в чём дело. Тем более его мысли были заняты лишь тем, где прятался танк Ивушкина. Слушая комплименты от высокого начальства, Клаус стоял с лёгкой полуулыбкой, скрывая за ней свою обеспокоенность. Наблюдая за слаженными действиями своих учеников, он не обращал никакого внимания на косые взгляды Морица и Тилике. По чистому согретому солнцем небесному покрывалу медленно ползла плотная серая завеса дыма, скрывая за собой очертания деревьев. Внезапно раздался громкий хлопок. Улыбка резко сползла с лица штандартенфюрера, оставив лёгкую растерянность. Ягер никогда и не с чем не перепутает этот звук — выстрел русского танка. Начальство ещё улыбалось, думая, что стреляют Пантеры. Только когда Патера, вспыхнув, резко стала на месте, окружающие замерли, не веря в происходящее. По связи посыпались бессвязные доклады. Единственное, чему Ягер даже и не подумал учить своих учеников, так это действиям при поражении. Он вновь просчитался с этим русским, от этого внутри резко всё сжалось. Ягеру уже было знакомо это чувство — паника. Взяв себя в руки, он вырвал из рук солдата микрофон, выспрашивая у командира одного из танков, что он видел. — Откуда у них снаряды? — Швартц, считавший, что у Ягера всё под контролем, теперь не сводил глаз со своего подопечного. Ответа на этот вопрос у Ягера не было, и он беспомощно вглядывался в бинокль, до боли прижимая окуляры к глазам, пытаясь понять, как его план мог рухнуть с таким грохотом. Теперь он стоял на этих руинах, пытаясь осознать произошедшее и понять, где была брешь в его выстроенном плане триумфа. «Дьявол!» — русского экипажа нигде не было. Ягер всячески сдерживал себя, чтобы не выдать своего беспокойства, старательно делая вид, что всё поправимо. Убрав бинокль, он постарался собраться мыслями. Оглядевшись вокруг, он увидел полный хаос, царивший в рубке. Внезапно его взгляд выхватил какое-то движение за деревьями слева от них. Зрение его не обмануло, там стояла тридцатьчетвёрка. Не хотелось верить в то, что танк смог подобраться так близко незамеченным. Хотелось верить в обман зрения, но суровая реальность была такова, что танк наводил на них орудие для выстрела. — Чёрт! — инстинкты оказались быстрее. Ягер потянул Швартца и Брауна, выталкивая их вперёд на лестницу. Раздался выстрел, и волна жара, подхватив всех вместе, перекинув через ступеньки, с силой кинула офицеров на землю. Благо было невысоко. Ягер, подскочив на ноги, слушая вслед проклятья Швартца, побежал в сторону движущегося танка. Танк, не сбавляя оборотов, мчался по парковке, подминая под себя немецкий автопром. Солдаты растерянно шарахались в сторону, стараясь оказаться как можно дальше от тридцатьчетвёрки. Никто не знал, сколько у русского экипажа снарядов. Каждый боялся, что танк выстрелит именно в то место, где стоит он. Танк, всё так же не притормаживая, мчался к воротам. Ягер, выхватив пистолет из кобуры, спустил всю обойму в исчезающий за воротами танк, прекрасно понимая, что толстой броне от этого ничего не будет. Злость и уязвлённое самолюбие с каждым выстрелом только нарастали в теле штандартенфюрера, заставляя его почти рычать от злости. — Хватит снимать! — Клаус со злостью опрокинул камеру специально приехавшего оператора для запечатления исторического момента. Было трудно справляться с ошалевшим биением сердца. Крики и хаос творившийся вокруг мешали трезво мыслить. Ягер никак не мог собраться мыслями, кидаясь от одной догадки к другой. «Каким образом им это удалось? Когда? Кто помог?» — мысли крутились по кругу. — Герр Ягер, вас вызывают в штаб, — молодой офицер младшего состава оборвал мыслительный процесс штандартенфюрера. Кивнув головой, Ягер направился в штаб, хотя по хорошему ему бы стоило заглянуть в лазарет. Плечо после того прыжка неумолимо ныло, говоря о минимум приличном ушибе, но на это сейчас не доставало времени и сил. Сейчас, если это понадобится, он с пенной у рта должен доказать логичность своих действий. Доказать их правильность, не смотря на то, что это привело его к краху. Вновь и вновь освежая в памяти все произошедшие события, Ягер шёл по коридору, чеканя шаг. Клаус не искал оправданий тем или иным своим действиям, сейчас он готов был нести всю ответственность за произошедшее.***
Кримхильда, кусая губу, стояла в тени пожелтевшего ясеня, всматриваясь отсутствующим взглядом в слегка подвявшую траву около ног. Немка подкарауливала Аню. Если она всё правильно просчитала, то переводчица должна вскоре появиться возле ворот. Ведь не бросит же её Николай здесь? Хрупкая фигурка в сером пиджаке, с уже привычной белой косынкой сразу привлекла её внимание. При виде переводчицы в сердце что-то надорвалось, и оно ухнуло вниз. Утерев рукавом мундира так не вовремя проступившие слёзы, оправив мундир, Кримхильда зашагала следом. Её разбитое в дребезги сердце, так тщательно укрытое от посторонних глаз, теперь ровно стучало в такт каблучкам. Держась от переводчицы на расстоянии, она ревностно разглядывала девушку, пытаясь понять, что же в ней так привлекло Клауса. Невзрачная, пугливая, никогда не поднимающая взгляда, ничем не приметная узница. Кримхильда ухмыльнулась, решив, что Ягер просто воспользовался беспомощностью и бесправностью бедной девушкой, чтобы удовлетворить свои физиологические потребности. Но как он мог так поступить, если буквально накануне она отдалась ему вся без остатка? В голове никак не укладывалась мысль о том, что выйдя от неё, он мог вызвать к себе Аню. А может она пыталась оправдать его в своих глазах? Может он уже давно крутил шашни с переводчицей, но умело это скрывал. Перебирая все возможные варианты, Кримхильда замедлила шаг, наблюдая, как Аня предоставляла свой пропуск солдату на посту. — Аня! — Кримхильда догнала девушку уже за воротами. Сделав жест охраннику, что его помощь и присутствие не требуются, она подошла к девушке. Аня, испугавшись, по привычке опустила взгляд, рассматривая носки своих поношенных ботинок. Переводчица не смогла скрыть страх, ей было сложно контролировать накалившиеся нервы и чувства. Еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, бледная, как мел, девушка про себя молилась, чтобы Ивушкин со своим экипажем успел уйти. Сейчас ей не был страшен расстрел. Единственное, чего она боялась, — подвести ребят. Второй раз за сегодня она готова потерять сознание, думая, что их раскрыли. Утром, когда Тилике зашёл за трубкой, у неё получилось выкрутиться, но видя, как Кримхильда жёстко ухмыльнулась, окидывая её тяжёлым взглядом, Аня поняла, что пропала. Первая мысль, которая пришла в помутнившееся сознание, — у штандартенфюрера спросили насчёт её пребывания в его комнате. А теперь Кримхильда явилась лично арестовать её, тем самым отомстив за то, что она рассказала Николаю о её шашнях с Ягером. Их план с треском провалился, она всех подвела. — У меня к вам будет просьба, — Кримхильда протянула увесистый конверт узнице. — Передайте это моему хорошему знакомому. Вы ведь в город идёте? — Да, фрау Коуфман, — девушка кивнула в знак согласия, сердце продолжало бешено колотиться, а руки начали слегка подрагивать. — У меня не будет времени выбраться в город. Сегодня вечером я уже должна буду уехать. Потом мне бы не хотелось письмом отправлять документы. — Хорошо, я передам конверт, — голос предательски сел, девушка прочистила горло. Ане хотелось как можно скорей уйти отсюда. Подгоняемая страхом разоблачения она, взяв конверт и кивнув головой на прощание, зашагала в сторону города. — Аня! Сердце узницы пропустило удар и ухнуло к ногам. Переводчица замерла, но повернуться решилась не сразу. Переведя дух и постаравшись придать своему лицу спокойствие, она медленно развернулась к немке. — Вы так и не спросили адреса, по которому нужно доставить конверт! Повернувшись, Аня встретила внимательный взгляд немки. Ругая себя за такую оплошность, она подошла ближе к Кримхильде. — Простите. — Вы очень рассеяны, что вам несвойственно. Можно подумать, что вы что-то задумали… — придирчивый взгляд Кримхильды продолжал изучать девушку. — Или это постель герра Ягера так на вас повлияла? Аня, пошатнувшись, густо покраснела, чем, видимо, только усугубила своё положение. Отрицать своё пребывание в постели Ягера было бы бессмысленно, поскольку её видел Тилике, который, видимо, и рассказал это фрау. Холодный взгляд изумрудных глаз полоснул узницу, стараясь понять, что же такого в ней нашёл Ягер. Аня продолжала растеряно моргать глазами, пытаясь совладать с ускользающим рассудком. — Что же, удачи вам! — Кримхильда, круто развернувшись, быстрым шагом пошла к воротам, оставив Аню в лёгком недоумении.***
В большом и просторном кабинете канцелярии на втором этаже проходило срочное совещание. Командный состав, приехавший на смотр, оказался в лазарете. Один экипаж Пантеры погиб. О русском экипаже до сих пор не было никаких сведений. Под эти неутешительные результаты Швартц, еле сдерживая себя от крика, пытался вести совещание. Всегда хладнокровный Ягер своим спокойствием только раздражал обергруппенфюрера ещё больше. Наконец-то выплеснув все свои эмоции, Герхард плюхнулся в кресло и, налив себе рюмку коньяка, передал слово штандартенфюреру. Ягер был уверен, что уже сегодня он разнесёт этот чёртов танк в клочья. Составив логичную цепочку действий русского командира, он спокойным тоном доносил до остальных офицеров свой план перехвата. Не смотря на спокойствие на его лице, в его глазах метались искры азарта. У него был только один достойный соперник и сейчас он раздразнил в нём охотника. Клаус знал, как Ивушкин поступит, поскольку сделал бы то же самое. Закончив свою речь, он воткнул канцелярскую кнопку в то место, к которому должен будет выйти танк. Взгляд ледяных глаз пробежался по лицам, находившимся в комнате, и замер на сидящей в стороне Кримхильде. Он видел, как был приподнят уголок её губ, показывая довольную усмешку, как в глазах искрился блеск удовлетворения. Клаус был уверен, что она рада побегу русского экипажа, а точнее, командира экипажа. Кримхильда, заметив его взгляд, слегка поджала губы, отведя взгляд в сторону рядом сидящего Вагнера. «Неужели она про всё знала?» — у Клауса от этой мысли даже в глазах потемнело, а в груди болезненно защемило. Клаус вцепился рукой в край стола, словно пытаясь сконцентрировать всю внутреннюю боль на краешке этого дерева. Продолжив рассказывать план размещения войск по пересечению отступов, время от времени он возвращался взглядом к девушке. Только теперь Кримхильда сидела, смотря на всё вокруг с безразличием, делая вид, что она не замечала его тяжёлого взгляда. После того, как совещание закончилось, и офицеры в спешке стали покидать кабинет, выполняя приказы штандартенфюрера, Кримхильда подошла к обергруппенфюреру. — Герр Швартц, я должна вам сообщить, что уже сегодня должна буду уехать. Меня ждут с проверкой в другом лагере. — Фрау Фон Кауфман, не думаю, что сейчас это хорошая идея. В данный момент за пределами лагеря не безопасно, — Швартц старался говорить спокойно, хотя за довольно спокойной внешностью был готовый психологически сорваться человек. — Герр Ягер считает, что русские будут пытаться прорваться к своим, а мне нужно ехать в противоположную сторону, — Кримхильда окинула презрительным взглядом штандартенфюрера. — Я доверяю герру Ягеру, он прекрасный стратег. Не думаю, что мне что-то может угрожать. Чувствуя на себе взгляд Клауса, девушка, повернувшись к нему, продолжила свой монотонный диалог. — Герр , как считаете, мне может что-то угрожать по дороге в Терезин? — Думаю, что нет. А можно узнать причину вашего столь внезапного отъезда? — Почему же внезапного? Я должна была уехать ещё вчера, но задержалась по непредвиденным причинам… — она многозначительно ухмыльнулась, дёрнув при этом бровью. — Хотелось посмотреть на учения. По графику я уже завтра с утра должна быть в Терезине. Если я не приеду, меня хватятся. Начнут выяснять, почему я так и не прибыла? А тут такое выяснится, — фрау развела руки в сторону, пытаясь показать весь хаос, что творился вокруг. Тяжело вздохнув, словно на её плечах была вся тяжесть мира, она присела в кресло. Вытащив портсигар и несколько раз ударив по блестящей поверхности сигаретой, она закурила. — Вы прекрасно знаете, — она обращалась к двум мужчинам, стоящим напротив неё. — Что я здесь не только с проверкой лагерных циферок. Я должна доложить об учениях своему командиру, а он самому Гиммлеру. Но вот штука… — она выдохнув дым, горько ухмыльнулась. — Я не хочу докладывать сейчас, когда русский экипаж ещё на свободе. Всё это можно постараться сгладить. Насколько я знаю, герр Браун вам обязан, герр Швартц? — она улыбнулась, глядя, как брови удивлённого Герхарда взметнулись вверх. — Осталось только договориться с оберфюрером Хайндрихом… — Кримхильда многозначительно посмотрела на Ягера. — Рейху нужен положительный результат. Надеюсь, что когда я прибуду в Терезин, то смогу доложить хорошие новости в Берлин, — она всматривалась в глубь глаз Ягера. — А сейчас, извините, мне нужно собираться. Встав с кресла и по привычке разгладив юбку, Кримхильда кивнула мужчинам на прощание и быстрым шагом покинула кабинет. Проводив фрау, Швартц с громким вздохом облегчения плюхнулся в кресло. Всё то время, пока Кримхильда говорила, он внимательно слушал её, бегая взглядом от девушки до штандартенфюрера и обратно. Их взгляды были намного красноречивей каменных масок, за которыми они прятали истинные эмоции. Герхард не первый день жил на этой земле и сразу понял, что между этими двумя были чувства, выходящие далеко за рамки устава. Нарочито холодный тон фрау дал понять, что чтобы это не было, с этим покончено. «Она действительно не так глупа, как кажется» — Швартц, слегка улыбнувшись, пригладил усы. — Слава Господу, она не будет докладывать, Клаус! — он по-отечески взглянул на Ягера. — Прошу тебя, отыщи ты этого русского!***
Выйдя из канцелярии, Кримхильда вновь закурила. Уже третья сигарета подряд, но она этого словно не замечала. С каждым шагом она всё больше хмурилась, погружаясь в воспоминания болезненного разговора с Хайндрихом. После взрыва снаряда и побега русского танка она зашла к нему в госпиталь. При виде неё Мориц скорчил лицо, словно он мучился от боли в предсмертных муках. Кримхильда, которая заранее поинтересовалась у доктора о его самочувствии, теперь снисходительно смотрела на этот спектакль, сдерживая улыбку. У Хайдриха было только несколько порезов и ушибов, и уже сегодня к вечеру он сможет покинуть госпиталь. Терпеливо интересуясь о его самочувствии, она еле сдерживалась от того, чтобы не съязвить о его плохой актёрской игре. — Что ты намерен написать в рапорте? — наконец-то она задала волнующий её вопрос, ради которого она здесь и находилась. Лицо Морица после заданного вопроса сразу же изменилось. Ухмыльнувшись, он перестал ломать комедию. — Я думал, ты действительно переживаешь за меня, а ты лишь печёшься о том, что я напишу в рапорте о твоём возлюбленном? — Хайндрих поджал губы, пытаясь не выдать своего негодования. Кримхильда, до этого момента сидевшая недалеко от кровати на стуле, придвинулась ближе. Борясь с собой, она долго не решалась заговорить. Мориц её не торопил. Отвернувшись, он рассматривал абсолютно белоснежную стену, ожидая когда девушка сама уйдёт. Сейчас ему бы хотелось заорать на неё, выставить за дверь. Заставить чувствовать себя униженной, ничтожной, но он не мог этого сделать. Судьба посмеялась над ним, отплачивая ему за все его грехи, послав её. Возможно, это его наказание за то, что он так бессовестно увёл у своего друга любимую девушку. Надо же так по иронии совпасть, что судьба вновь его свела с Клаусом, только теперь они поменялись ролями. Мориц стиснул зубы ещё сильней. Его любовь к этой девушке доводила его до безумства. Случилось то, чего он так боялся, — она полюбила другого. Теперь она захочет свободы, а он не в состоянии её отдать кому-то. — Мориц, — она взяла его за руку. — Давай напишем рапорт вместе. Не сейчас, потом, когда вернёмся в город, — она сглотнула подступившие слёзы. Хайндрих ухмыльнулся. То, чего он боялся, действительно случилось. — Зачем ты говоришь мне «вместе»? Неужели ты его действительно любишь? — повернув голову, он встретился с испуганным взглядом. — Просто сделай это ради меня. Не задавая мне вопросов. Я тебе обещаю… — её голос дрогнул, а глаза увлажнились. Кримхильда так и не смогла продолжить, борясь с подступающими слезами. — Уйди! Оставь меня! — эмоции выплеснулись криком, эхом разлетевшимся по больничному этажу. Оказавшись в комнате, Кримхильда скинула фуражку и наконец-то смогла расстегнуть верхние пуговицы, душившие её весь день. Скинув туфли и ступая по холодному полу, она подошла к подоконнику, вглядываясь в пейзаж за окном. Перекрестившись, девушка одними губами читала молитву, не сводя глаз с горизонта. Где-то там несгибаемый экипаж с молодым офицером в очередной раз доказывал, что русские не сдаются.