Драконоборец

      Гарри казалось, что светловолосый буквально жил непролазными дебрями, ведь, когда настал тот самый день, и большой желтоглазый филин легко постучался клювом в окно, держа аккуратно запечатанное письмо с особым фамильным гербом по середине, Малфой потащил драконоборца в тёмный густой лес, где можно было по пути легко переломать ноги, даже не заметив. Брюнет не раз задавался вопросом, что им, как состоявшимся и уважающим себя волшебникам, можно легко воспользоваться трансгрессией, а не тащиться через весь лес, по истечению каждого шага вспоминая Мерлина. Вокруг становилось совсем темно, и Поттер никак не мог разобрать: то ли время ускорилось до середины ночи, то ли количество хвойных ветвей увеличивалось с каждой секундой, не давая свету пролиться на две поотдаль идущих головы. Драко шёл молча, но движения юноши были какими-то раздраженными и дерганными, словно он мог развернуться на середине дороги, сказать, что сегодня, увы, не самый неподходящий день для посещения дракона, и уйти в свою нору. Но каждый раз, когда такой поток мыслей брал верх над разумом, Малфой сталкивался с парой уставших, но по-детски заинтересованных зелёных глаз, и понимал, что уже ничего нельзя изменить.       Идти становилось совсем тяжело, как перед глазами развернулась огромная поляна, освещенная только тысячей звёзд небосвода. Дракона не было видно, что в голову Поттера начинали закрадываться мысли о возможной западне, но тут блондин резко развернулся. Серые глаза выражали сожаление и своеобразный ужас, словно кто-то только что сказал Драко Люциусу Малфою, что тот вовсе не является волшебником, а Хогвартса вообще не существует. Гарри неприятно поежился от пронзающих глаз, направленных куда-то глубоко внутрь, но упорно не отводил взгляд, продолжая ждать хоть каких-то объяснений. — Слушай, — голос дрогнул, глухо разносясь по обширному пространству и нарушая томное молчание впервые за пару часов, — ты точно хочешь его увидеть?       Поттер сглотнул, на секунду заставляя кадык нервно дернуться, и уверенно кивнул головой, по-прежнему не сводя заинтересованных глаз с Малфоя. Драко с некоторой нехарактерной боязливостью посмотрел на брюнета, как бы без слов предупреждая, что тот может вполне пожалеть о своём решении, а после развернулся к Гарри спиной, уходя прямо в центр развернувшейся поляны.       Всё произошло слишком быстро, слишком.. слишком. В темноте было совсем ничего не разобрать, однако в тот момент Гарри отчетливо увидел, как грудь юноши залилась янтарным оттенком, а острые лопатки неправильно выгнулись через ткань мантии, прорезая её насквозь. По полю пронесся оглушительный крик, перерастающий в гулкое рычание, а в воздухе стала резко появляться огромная махина, состоящая из мускул и чешуи. Крылья широко распластались, смешиваясь со звездным небом и, кажется, становясь одним целым с ночным полотном. Драконоборец отказывался верить собственным глазам, а нарастающий страх заставил упасть на сырую от недавно выпавшей росы траву. Желтые глаза, похожие на кошачьи, жадно горели во тьме, стремительно приближаясь к Поттеру, что тот неловко пополз назад, хватаясь за мокрые листья руками, но трава лишь стремительно ускользала сквозь пальцы и отказывалась помогать обреченному волшебнику. Тяжелое дыхание существа накаляло воздух до обжигающей температуры, и Гарри хотелось сравняться с землей, чтобы только не видеть на себе кровожадный взгляд дракона, вылетающие искры из приоткрытой пасти и резную грудь, что была похожа на разгорающийся уголёк янтарного отлива. Страх — вот, что овладело брюнетом в следующие пару минут, и тот, не помня себя, резко протянул палочку, застыл, тяжело дыша. Губы не поддавались на любые попытки произнести хоть что-то внятное, однако совсем скоро послышался хриплый шепот, что заставил кончик палочки загореться алым огньком.