Colors

Шинсо вытягивает палец и позволяет бабочке сесть на него. Бабочка — чёрная, маленькая, безумно красивая. Редкий вид, который питается тухлым мясом. Магглорождённые, видя их, хмыкают и говорят: «Почта от бога смерти прилетела». Хочется спросить у них, а видели ли вы, шутники, этого бога? Опустят глаза тогда, замнутся, поспешат уйти по якобы неотложным делам, лишь бы не отвечать. За это Шинсо даже не станет их проклинать. И отправлять в архив возиться с бумажками тоже не будет. Потому что бабочка, какой бы диеты она ни придерживалась, принесла слишком важные новости. Министерство — это огромный муравейник. У каждого свой крошечный закуток, кластер, в котором творится магия, заключаются договора, снуют туда-сюда почтовые ласточки. Лавирует среди них Шинсо так ловко, что ни в кого не врезается, никого не задевает. На его мантию цвета индиго косятся с напряжением, взгляды острые и колючие, рвут, кажется, ткань прямо на лопатках, хотят забраться под кожу и плоть, зацепить сердце. Давно уже — не больно. Шинсо знает, что незаменим, и уверенно шагает вперёд с бабочкой на указательном пальце и предчувствием беды. Язык жжёт огнём. Мидория стоит в холле, покачивается с пятки на носок. На нём маггловская одежда — джинсы и серая куртка с капюшоном, и нелепые очки от солнца, и он выделяется, как чернильная клякса на чистом листе. Его обходят по широкой дуге, пялятся — кто с уважением, кто с опаской. — Где? — спрашивает Шинсо без «давно не виделись» и «у тебя славный новый шрам поперёк глаза». — Англия, — отвечает Мидория с грустной усмешкой. — Ещё немного Осака, Париж и проездом по Венеции. Говорят, там всё в огне. Не видел сам. Шесть лет назад они выпустились из Махотокоро, четыре года назад Шинсо назначили особым тайным специалистом по отлову «побелевших», два года назад их одноклассник Каминари убил тридцать шесть человек и сбежал из страны от смертной казни. Два года они — лучшие маги поколения — ищут его, а находят трупы, выжженную землю и перья Птицы-гром. — Свяжись с Дурмстрангом, пожалуйста, — просит Мидория непривычно мягко, а в глазах у него зелень застывает пронзительной стужей. — Мне нужен Бакуго. Со дня, когда к нему прилетел буревестник с письмом, Шинсо ненавидит свою «избранность» и думает, что жил бы намного проще и легче, не маячь над его головой война, интриги и попытки сшить то, что разваливалось по швам каждую секунду. Шинсо терпелив. Он кропотливо соединяет нити, крепко переплетая их между собой. Ни одна пока не порвалась — хороший знак. Бабочка срывается с пальца и улетает прочь, в земли, где огненный нрав Бакуго топит ледники и подпаливает мундиры. — Мы поймаем их, — обещает Мидория, в его словах столько уверенности, сколько отчаяния, что хватит на сотню озёр. Шинсо кивает и молчит. Рот полон крови.