лав из

— Блин, — Арсений хлопает ладонями по карманам джинсов, — жвачку найти не могу, забыл по ходу. Антон вздыхает, сбрасывая рюкзак прямо на пыльный асфальт, и присаживается, чтобы достать из этой чёрной дыры жвачку. Единственная пластинка мятного «Орбита» лежит в потрёпанной цветастой обёртке и подсказывает Шастуну, что отдавать её не нужно: дома ждёт мама, и Антон непременно спалится, что снова курил, как только привычно чмокнет её в щёку. Денег у Шаста хватает только на проезд, так что по пути домой купить новую пачку не выйдет. Антон смотрит на Арсения, всё ещё сидя на корточках, и видит, как тот сосредоточенно обследует каждый кармашек своего нового рюкзака, удерживая его навесу, — нервничает, потому что дома отец, который и так не жалует общение с Шастуном. Будет ругаться и говорить, что это Антон виноват в том, что Попов курит. Арсению попадёт, и выбираться с ним в кино или погулять вечером станет сложнее. Антон протягивает Арсению жвачку — дома его, конечно, поругают, но винить никого другого не будут. Так менее обидно. Арсений благодарно улыбается и, разжёвывая пластинку, выбрасывает помятый фантик в ближайший мусорный бак. Потом вдруг спохватывается: — А ты? — Выветрится, — отмахивается Шастун, поднимаясь на ноги. Арсений кивает, и они расходятся у остановки, а через неделю на спор договариваются бросить курить. У Антона, в отличие от Арсения, — не получается. Это и не новость. …отдавать ему последнюю жвачку.