Микрогравитация

Ким Тэхён говорит: — Как в кино, боюсь, не выйдет. А было бы круто зацепиться друг за друга одними только губами. Тэхён держит Чонгука за голову, чтобы они не разлетелись в разные стороны. Пальцы мягко перебирают волосы. Когда их невезение в кают-компании сменилось везением, Чонгук мог думать только о том, что нельзя упустить шанс, но сейчас мысленно ругается: «Пошёл ты, Ким Тэхён, со своими экспериментами». Однако не рыпается: тренированное тело не может ничего сделать против двух наверняка более слабых и стопроцентно более ласковых рук. И против губ в десяти сантиметрах от своих. Пяти сантиметрах. Одном. Чонгук торопится, а ласкающие руки в волосах сдерживают его, будто говорят: «Не спеши, всё успеем. Привыкни сначала к теплым губам на своих губах, вот так. Теперь к языку у себя во рту». Чонгук не может привыкнуть — это слишком интимно: чувствовать языком другой язык, зарываться пальцами в чужие волосы. Кажется, они начинают кружиться. А когда отрываются друг от друга — Тэхён говорит «круто», и Чонгук в своей голове слышит «круто целоваться в невесомости». Вспоминает про эксперимент. Отталкивает Тэхёна более сильными руками и отталкивается сам, разворачивается и несётся — движется с максимальной скоростью в этом мире замедленной киносъёмки — в свой спальный отсек, надеясь, что в стороны не разлетаются крошечные прозрачные шарики. Задвинув дверь, можно будет вытереть слёзы салфеткой и отправить в переработку для получения чистой воды. При проверке внутренних сообщений перед работой от Намджун-хёна и Юнги-сонбэ ничего нет, а прочее можно не открывать, не срочно. Но глаза уже прочитали: «что не так?» Всё не так. Ты не так. Когда не знаешь, что делать, — выходи в открытый космос. В первый раз Чонгук попал туда по жребию, а потом начал проситься сам. Его и отправляют: немногие желающие уже по разу сходили, большинство не рвётся рисковать. Пока Чонгук прочищает иллюминаторы, открытый космос прочищает его голову. В бесконечном одиночестве, лицом к лицу со своей планетой, какое значение имеют слёзы из-за того, что твой первый поцелуй был чьим-то экспериментом в невесомости? (Астронавт-исследователь, чтоб его!) Голубая Земля настраивает на желание жить дальше и стать хорошим человеком. Настраивает на желание показать её Ким Тэхёну, если бы он не был таким засранцем. Связь астронавта с кораблём обычно поддерживает второй пилот. В динамиках шорох, а потом хрипловатый низкий голос: — Мне просто болтать, чтобы ему не было скучно? — Нет, — отвечает Чонгук на вопрос, заданный кому-то другому. — Тогда что мне говорить? Откуда ты в моих наушниках? Почему ты такой засранец? Твой эксперимент закончился? — Этот разговор записывается. — А я собирался обсудить с тобой, почему ты от меня бегаешь. Ты не мог выбрать другое время, место и способ?! — Этот разговор записывается! — Что ты заладил? Да, записывается, и у меня над душой висит Хосок-хён, у которого я выпросил передатчик. Не легче. — Верни ему его и плыви в служебный. Шорох в наушниках. Голос Хосок-хёна: — Что ты ему сказал, чтобы он свалил? К иллюминатору, который чистит Чонгук, изнутри приближается лицо, и Чонгук против воли улыбается. Быстро же Тэхён. Кажется, вопрос Хосока так и остался без ответа. — Эй, связь есть? Тэхён прикладывает изнутри ладонь. Чонгук прикладывает к ней руку в перчатке со своей стороны. И произносит в микрофон: — Связь есть. Говорить по-прежнему не получается. И их окружают люди, вообще-то. Чонгук отправляет Тэхёну сообщения глазами и надеется, что это прокатит. Пишет в глазах то, что не может набрать на клавиатуре: «Я всё время думаю о тебе, думай обо мне тоже, иначе мне больно». Некоторые слова капслоком. Тэхён, видимо, умеет читать глазной капслок: когда они встречаются в коридоре по дороге на работу, подлетает и не держась целует в губы, как будто клюет. Один раз попадает, другой мажет, но Чонгука устраивает и в нос. Если не думать «он проверяет, сколько попаданий на столько-то попыток», то было бы и вовсе зашибись. «поболтаем?» отправлено было перед сном. «прости, не видел, обычно проверяю внутренние сообщения перед работой» Через секунду приходит: «я позвоню тебе?» «да» появляется на экране как-то само собой, минуя волю Чонгука. — А включи камеру? Чонгук подчиняется: лучше смотреть, чем говорить. Может, стоит выключить микрофон и динамики? — Вот, а теперь слушай. Нам с тобой нельзя афишировать личную жизнь. Это написано в контракте. Но это не значит, что нам нельзя её иметь, понимаешь? Чонгук понимает только два слова: «личная жизнь» — и что это гораздо лучше, чем «эксперимент». — Скажи, — требует Тэхён. — Да, нет? — Да, — говорит Чонгук. «Да, да, да», — глазами. «да» на клавиатуре для верности. Тэхён улыбается так тепло, будто обнимает: — Я тоже. С центра подготовки ещё.