За Вами к небесам

       Ноющая боль по всему телу. Почти не могу вздохнуть. Что-то мешает.               Неторопливо открываю глаза и мой взгляд сразу же устремляется в белёсый обшарпанный потолок. Изображение всё ещё мыльное, поэтому щурюсь. Пытаюсь сделать вдох и раздаётся едва слышный треск. На долю мгновения мне показалось, что это были мои рёбра, но…              … слегка привстаю, опираясь на локти. Перетягивающая боль и жжение. Стискиваю зубы. Осматриваюсь.               Вокруг меня пустые койки с ширмами. Пусто, никого нет.               Неторопливо убираю с себя покрывало и вижу своё перебинтованное тело с кое-где багровыми пятнами.               Что за?..                      Хруст. Боль. Темно. Ничего не вижу и не слышу.               С трудом приоткрываю глаза. Глухо слышу какие-то крики. Расплывчатые силуэты окружили меня.               Судя по всему я на каком-то расстоянии от земли. Я чувствую это… чувствую.               В глазах снова начинает мутнеть, изображение становиться ещё более нечётким.               Вдруг какой-то иной силуэт появился рядом, словно из ниоткуда. Невысокий, но крепко сложенный. Чёрные прямые волосы… больше ничего не вижу, слишком темно.               Я слышу его голос. Он говорит что-то, но так спокойно. Нет, не так… успокаивающе.               Капитан Леви…               — О, — слышу возглас сбоку, что прямо-таки ударил мне в барабанные перепонки. Слегка оборачиваюсь и вижу майора Ханджи, — очнулась!               Она спешно подбегает ко мне и, улыбаясь, хватает меня за плечи.        — Кх, — вдруг кашляю я, пытаясь начать. Слова даются нелегко и голос хриплый, словно не мой, — что произошло?        — У тебя закончился газ и ты упала вниз, — начала майор, отстав от меня, но не прекращая осматривать, то и дело дёргая за волосы и бинты, — но в последний момент перед встречей с землёй ты… — поднимает мою правую руку так резко, что я вскрикиваю. Она сразу же возвращает её на место под мой злобный взгляд, — … извиняюсь. Ты выпустила гарпунный захват и вцепилась в ветку, но та была совсем хилая и рухнула вместе с тобой, однако, если бы не она, то ты бы шмякнулась на землю сразу и не факт, что осталась бы жива.        — Понятно, — отвечаю сухо я. — Я пойду.        — Чего-сь? — она раскрыла глаза настолько широко, что они показались из-за очков. — Куда?        — Как это «куда»? — спрашиваю я, вставая с кровати и преодолевая боль. — В казармы.        — Но ты ведь только пришла в себя! — вскликивает майор. — Сиди тут! — хватает меня за плечи и сажает на место.        — Ещё чего! — возражаю я, почти срывая голос. — Я должна исправиться. Вернуться в строй…        — Калекой ты там точно не нужна, — прерывает меня женщина, а у меня нет сил спорить. — И ещё… Большая часть твоих повреждений была из-за ремней.        — В каком смысле? — хрипло спрашиваю я, отводя взгляд в сторону.        — Ты слишком сильно затянула ремни, поэтому при падении они настолько сильно въелись в твою кожу, что содрали часть плоти и, чтобы снять их, нам пришлось резать.        — Меня? — усмехаюсь я.        — И тебя, и ремни, — мрачно ответила она. Я слегка вздрогнула. — Отдыхай, новобранец.                      Ханджи улыбается мне и выходит из лазарета.               Слишком сильно затянула ремни?..               Быть может, именно поэтому у меня по всему телу такие большие царапины и болючие мозоли? Ни у кого из тех, кого я об этом спрашивала, не было настолько большой проблемы из-за креплений и ремней.               Значит ли это, что я всё это время действовала неправильно. Значит ли это, что я плохой солдат?..               Хватаюсь за голову и устремляю взгляд в пол, сидя на больничной койке.               Плохой солдат. Плохой солдат. Плохой солдат.               Хороший солдат бы не совершил такой глупой ошибки. Хороший солдат бы затянул ремни, как надо, и не упустил бы из виду того, что газ кончился.               Плохой солдат. Плохой, плохой, плохой!..               — Эй ты, — слышится мне голос. Я вздрагиваю. Его голос я меньше всего ожидала, но больше всего боялась услышать, — у меня из-за тебя были неприятности.               Обращаю взгляд к выходу. В нём стоит капитан Леви, опирающийся о косяк открытой двери и скрестивший руки на груди. Он с каменным выражением лица смотрел на меня, отчего мне становилось не по себе.               Зачем он сюда пришёл?        — Капитан, — вскакиваю я с кровати, шатаясь из стороны в сторону. Устав требует, чтобы я отдала честь. Ещё мгновение и я бы врезалась в прикроватный столик, но я вовремя вернула равновесие и встала по стойке, как этого требуют правила. Я встала навытяжку и отдала честь, больно ударив себе в грудь кулаком. Хмурюсь, — прошу прощения за доставленные Вам неудобства и прошу дать мне ещё один шанс.        — Ещё один шанс? — флегматично поднимает брови.        — Да, капитан, — уверенно отвечаю я всё ещё слегка хрипловатым голосом, — шанс пересдать.        — Ты не в кадетке, Зегер, — говорит он, возвращая своему лицу безразличие, — тут нет сдачи или пересдачи. Это просто тренировка, на которой ты показала себя более, чем просто дерьмово.               Стискиваю зубы от злобы. Больше всего злит не то, что он сказал, а то, что он прав. Прав, а я ничего не могу поставить в противовес.        — Вы правы, капитан.        — Вольно, — командует он, после чего я слегка расслабляюсь, отчего хватаюсь за бок, где находится мой рубец. Неужели я и там полоснула ремнём?..               Мужчина смотрит на меня изучающим взглядом. Я чувствую это.               Сейчас я лишь в порванных белых брюках, ставших грязными от падения, и наполовину расстёгнутой серой рубашке, под которой виднеется всё моё перебинтованное тело.               Моментально прикрываю грудь и отворачиваюсь от капитана. Пускай я и солдат, но я всё ещё девушка.        — Тц, — капитан цокает на это языком. Я не вижу его выражения лица. Почему-то странно горят щёки. Что же это такое?.. — ещё я детей не рассматривал.        — Я не ребёнок, — прошептала я злобно. Он не может относиться ко мне, как к ребёнку. Не должен, не может и не посмеет. Я девушка, я солдат.        — Ты всего лишь старше того же Йегера на три года. Такой же ребёнок и даже хуже, — каждое его слово впивается мне в мозг. Я не ребёнок. Не ребёнок, чёрт тебя побери!.. Резко разворачиваюсь и встречаюсь взглядом с ним. Серо-голубые глаза смотрят на меня с издёвкой. Ждёте моей реакции, капитан? Ждёте, что я сорвусь, чтобы влепить мне ещё штук двадцать нарядов? Не дождётесь.               Стискиваю зубы и сжимаю губы в полоску.        — Я докажу Вам, что я не ребёнок, — проговорила злобно я. Он приподнял одну бровь, — я докажу, что я — солдат.        — Докажешь, как же… — поворачивается и начинает уходить. Я смотрю ему в спину. И что же Вы хотели, капитан? Поиздеваться надо мной? Уведомить о том, что у Вас были неприятности из-за меня? Посмотреть, в каком жалком состоянии я нахожусь? — Как сможешь выйти из лазарета, можешь попробовать показать свои слова на деле.        — Что?.. — тихо вырывается у меня.        — По вечерам я тренируюсь на запасной площадке. Придёшь и докажешь, насколько ты, — поворачивается и смотрит на меня с усмешкой в глазах, — солдат.        — Есть! — отдаю честь.               Значит, мне всё-таки дали шанс?                     

***

       Спрашивать у майора Ханджи разрешения на это нет смысла. Она не пустит. По этой причине, мне нужно притвориться, будто бы я в самом деле намереваюсь слушать её и следовать её указанию, лежать в кровати.               Сегодня на закате я должна быть на запасной тренировочной площадке. Мне казалось, что на ней никто не тренируется, да и вообще она заброшена. Не тут-то было.               Всё же, мне непонятно, почему капитан вдруг дал мне второй шанс. Мне казалось, что такому человеку, как он, чуждо понимание простых человеческих желаний, вроде моего. Я хочу не просто оправдать ожидания, как солдат, перебивший восемь титанов во время атаки на Трост. Я хочу показать всем, всем им, что я куда сильнее, чем кажется. И я покажу.               Смотрю на миску с кашей на своих коленях. Ковыряю ложкой, перемешиваю, но есть не хочется. Даже, напротив, когда я смотрю на еду, начинает тошнить. В горле застывает противный ком, а внутри всё просто начинает переворачиваться. Мысли о том, что уже через пару часов мне нужно будет незаметно прокрасться на тренировочную площадку мимо майора Ханджи будоражит.               — Эй, — слышу я вдруг её голос. Откладываю ложку и обращаю взгляд к ней, подходящей ко мне, — как себя чувствуешь?        — Нормально, — сухо отвечаю я, ставя кашу на прикроватный столик. Вздыхаю.        — Ну-ну, — утешающе пробормотала она, — ещё недельку и ты сможешь вернуться в строй.               Целую неделю… Опускаю взгляд вниз, задумываясь о чём-то. Странные ощущения, когда, вроде как, начинаешь думать о чём-то, но, о чём именно, сказать не можешь. Будто бы обо всём сразу.        — Понятно, — снова сухо отвечаю я.        — Про тебя тут спрашивала ребятня, — говорит Ханджи с улыбочкой, поправляя очки. Я бросаю в её сторону недоверчивый взгляд.        — Про меня? — усмехаюсь я. — Вы шутите?        — Нет, что ты! — отмахивается она. — Я серьёзно.               Что? Спрашивали… про меня? Кто?               Внутри, где-то между рёбрами что-то зашевелилось. Искренне надеюсь, что это не утренний завтрак просится погулять из-за тошноты.               Нет, это что-то иное. Совсем. Непроизвольно моя рука поднимается и касается груди. Странные ощущения. Будто бы стало так тепло, хотя в комнате так прохладно.               Ничего не понимаю.        — И чего же они хотели? — спрашиваю я, непонимающе смотря в глаза женщине. На это она лишь усмехается.        — Сама у них спросишь… — улыбается она. Только я хотела выронить непонимающее «Что?», как вдруг в помещение вламываются компания из шести оболдуев…                      Первым зашёл Эрен, затем Армин, Криста с Имир, Конни и самым последним был Жан. Что им нужно?.. Не понимаю, ничего не понимаю.               Они окружили мою кровать, а Ханджи лишь помахала на прощание и удалилась.              — Вы что-то хотели? — спрашиваю я, окидывая каждого из них взглядом. Первым вышел Эрен.        — Элизабет, как ты себя чувствуешь? — подаёт голос он. Его щёки розовеют.        — Ну, — протягиваю я, касаясь бока рукой, — живая, но, как будто неживая.               Компания усмехается.        — Если шутит, значит, что всё в норме, — широко улыбается Спрингер, почёсывая затылок.        — Давай я тебя тоже скину с такой высоты, предварительно забрав УПМ? — ухмыляется Жан.        — Не стоит, — мрачнеет Конни.        — Тц, — цокает языком Имир, когда Криста, что стояла рядом с ней всё время, стала подходить ко мне.               Блондинка присела перед койкой и взяла меня за руку. Я непонимающе посмотрела на неё и тогда она подняла на меня свои голубые глаза. Сейчас её глаза казались мне цвета неба. Такие большие, невинные. Она будто и не видела ничего страшного в этом мире, не сталкивалась с кошмарами или угрозой жизни. Хотя, быть может, так оно и есть.               У неё были очень тёплые руки. Своими руками она заключила всю мою ладонь. Я продолжала вопросительно смотреть. Что же?..        — Мы переживали за тебя, — проговорила она таким голосом, будто бы я сейчас говорю с ребёнком. Я не могла поверить услышанному. Переживали… за меня? Окидываю взглядом остальных. Они лишь кивают. — Мы очень боялись, что ты могла погибнуть. С такой высоты… ты могла разбиться.        — Какое вам до меня дело? — холодно отвечаю я, а внутри цепенеет. Не могу понять своих чувств и не понимаю, почему именно я так зла. Несмотря на собственное непонимание, я продолжаю говорить ещё более леденящим тоном, тем самым ввергая окружающих меня сослуживцев в состояние шока от моего безразличия, — Говорите прямо, что именно вы от меня хотели. Если ничего, то уходите.        — Элизабет… — проговорила Криста прежде, чем Имир оттащила её от моей койки.        — Следи за языком, — зарычала та, злобно нахмурившись.        — А то что? — усмехаюсь я. Мне было забавно наблюдать за тем, как Имир корчит из себя всю такую бесстрашную и сильную, когда на самом деле такая же девчонка, как и остальные. После этого она замахивается на меня и по палате проносится крик Кристы. В этот момент Эрен хватает девушку за руку и она останавливается в сантиметрах трёх от моего лица, на котором не дрогнул ни мускул. — Тц!        — Хватит, — отрезал Йегер. Я смотрю на него. Весь такой серьёзный смотрел на Имир слегка снизу, нахмурив брови.        — С какого чёрта ты защищаешь эту нахалку?! — продолжала орать девушка. Не найдя понимания её точки зрения в его глазах, она лишь цокает языком и вырывает запястье из его руки. — Да пошёл ты. Криста, идём.               Блондинка посмотрела на меня жалобным взглядом, отчего я ещё больше разозлилась.        — Да-да, идите, — машу в сторону выхода. — Меньше народа — больше кислорода.        — Криста, — вновь позвала девушка уже откуда-то из коридора. Ленц кивнула и ушла. За ней следом с разочарованными лицами вышли Конни и Жан.               Я отвернулась и смотрела куда-то в небо за окном, скрестив руки на груди. Пусть катятся, лицемеры. Как они, люди, которые совсем меня не знают, могут переживать обо мне? Как они смеют строить из себя таких добрых ангелов, когда на самом деле являются лживыми крысами?               Я не слышала ещё двух пар ног, отдаляющихся отсюда. Хмурюсь, прикрыв глаза.        — Я сказала, чтобы вы ушли, — раздражённо говорю я Армину и Эрену, стоящим неподалёку.        — Мы не уйдём, — твёрдо произнёс Йегер. Я поворачиваюсь и вижу пару зелёных глаз, смотрящих на меня одновременно разочарованно и злобно.        — Что тебе надо, Йегер? — уставши спрашиваю я.        — Почему ты себя так ведёшь, а? — спрашивает он, хмурясь. — Мы пришли сюда, чтобы тебя проведать. Мы волновались. Вместо «спасибо» или хотя бы просто молчания мы услышали… всё это, — вздыхает. — Что мы тебе такого сделали? Почему ты такая… озлобленная?               За его спиной стоял Армин. Он шептал что-то парню, отдёргивал его. Видать, пытался остановить.        — Потому что мне хочется, — с издёвкой улыбаюсь я. — А ещё я не понимаю, зачем лгать.        — Лгать? — переспрашивает он. Я киваю.        — Именно, — продолжаю я. — Никак иначе ваше это «волновались» и «беспокоились» не назвать. Это всего лишь ложь или просто ширма. Зачем говорить постороннему человеку, что переживали за него, если это не так?        — С чего ты вообще взяла, что мы лгали?! — на повышенных тонах перебил меня зеленоглазый. Он искренне не понимал того, что я говорю.        — Чёрт тебя побери, Йегер! — я перебиваю его в ответ. — Хватит строить из себя альтруистов и ангелов. Признайтесь, вы оба, что вам, как и всем остальным, глубочайше насрать, что со мной. Если бы я шмякнулась там в лепёшку — с этого бы никому не было ни горячо, ни холодно. Так что давайте, завязывайте свои детские игры. На службе всем должно быть всё равно друг на друга и связывать нас должны лишь полномочия и обязанности, как солдат, не более.        — Элизабет, — послышался робкий голос Армина. Я замолкаю. Парень выходит из-за своего друга и смотрит на меня своими голубыми глазами. Такими же, как у Кристы. В наивности взгляда он ей ничуть не проигрывает, — хочешь сказать, что ты считаешь, что нам всё равно на тебя, потому что мы посторонние?        — Именно, — соглашаюсь я.        — Ты думаешь, что мы считаем тебя такой же… — непонимающе смотрю на него, тогда он уточняет, — посторонней?..         — Думаю, что да, — вновь соглашаюсь я.        — Ты ошибаешься, — через пару секунд говорит он. Я закатила глаза. Как же, как же. Тогда блондин делает вдох и продолжает. — Тогда, во время атаки Троста, когда мы зачистили склад от титанов, я подошёл узнать у тебя, как ты. Тогда мы ещё не знали, что Эрен выжил, — в этот момент Йегер слегка вздрогнул. Наверное, его стали посещать воспоминания о том дне. — Ты сказала, что у тебя всё нормально, но я не находил себе места. Мне было не по себе, потому что на моих глазах из-за меня погиб мой друг…        — Армин… — проговорил тихо Эрен.        — … но, когда я взглянул на тебя, занимающуюся делом, во мне что-то загорелось. Ты была полна решимости. Несмотря на все ужасы, что мы повидали в тот день, ты оставалась сильной. Не знаю, хорошо это или плохо, что тебя не задевают такие ситуации, но… — он смотрит мне прямо в глаза. Внутри начинает что-то дёргаться, а глаза побаливать из-за того, что я давненько не моргала, — ты сказала, чтобы я продолжал жить. Когда я был подвержен панике, почти был сломлен, ты сказала, чтобы я жил. Жил за себя и Эрена, что отдал за меня свою жизнь.        — И что с того? — сухо спрашиваю я уже без агрессии в голосе. Более расслабленно.        — Ты, наверное, думаешь, что это — ничего. Для тебя это лишь фраза, брошенная в ответ, но для меня это была мотивация. Это стало целью, чтобы продолжать жить и не дать титанам сожрать себя. Ты указала мне путь, — он прикладывает ладонь к груди, к сердцу, — поэтому для меня ты не посторонний человек, как и для всех остальных, кого так или иначе подбадривала своими словами.        — Армин прав, — начал Эрен, — когда все засмеяли меня за моё желание поступить в Разведкорпус — ты не была в их числе. Более того, ты стала той, кто посчитал это достойным.        — Но ты ведь сама сказала, что… — Да, ты прав, я не верю, что человечество когда-нибудь вернёт себе свободу. Но если так считаю я, то это не значит, что так должны считать другие. Такие, как я, ведомы такими, как ты. Возможно, я когда-нибудь обрету веру в человечество и свободу, но пока это не произошло, я доверяю наставление меня на этот путь тебе, Эрен Йегер.        — Можешь считать, что нам всё равно на тебя: это твоё право, но… — Арлерт уже не знал, что сказать. Это я поняла по его невнятному бормотанию себе под нос.        — Ты всё равно будешь неправа, — закончил за него Эрен. Блондин вздрогнул и хотел было возразить, но, судя по лицу, в какой-то степени, именно это он и хотел сказать. — Нам не всё равно, что с тобой, потому что в самые ответственные моменты именно твоя решимость и то, какая ты, помогло нам встать с колен. Считай нас посторонними, но ты для нас своя.               Где-то в грудной клетке появилось странное чувство. Тянущее тепло. Не знаю, как объяснить. Касаюсь груди ладонью. Сердцебиение в норме, так что же такое?        — Мы пойдём, — говорит Эрен, а Армин кивает. После этого они идут в сторону двери, это я вижу краем глаза. Не оборачиваясь, я окликиваю их. Когда они оборачиваются, то в моём горле прямо-таки встал ком.        — Спасибо вам, — едва переборов себя, тихо произнесла я. Они кивнули и мне показалось, что они даже улыбнулись. После этого они ушли и стало тихо.               Тихо и как-то… пусто.               Я не знаю, верить их словам или нет, но теперь из-за них у меня… какое-то дурацкое состояние.               Вздыхаю и смотрю в окно. Близится вечер.