За Вами к небесам

       Моё тело по-прежнему отзывается ноющей и тянущей болью, а иногда и покалывающей в рёбрах. Однако это не останавливает меня сейчас, когда я так спешу на запасную тренировочную площадку. Это мой шанс доказать капитану Леви, что я чего-то стою.               Судорожно озираясь и прислушиваясь ко всем звукам и шорохам, я всё-таки оказываюсь на месте встречи. Никого, пусто. Капитан бы не стал лгать мне. Мне кажется.               Вздыхаю и ковыляю до ближайшей каменной перегородки. Становлюсь рядом, опираясь на неё спиной и локтями. Смотрю вперёд, на поля, за которыми виднеется уже прячущийся тёмно-оранжевый закат.               Ветер отчаянно завывал, то и дело сдувая все мои волосы мне на лицо. Морщусь, закручивая их на руку и перекидывая через плечо.               Может быть, я опоздала? Или, наоборот, пришла слишком рано? Мне кажется, что я пришла вовремя. Закат — это ведь и есть вечер, верно ведь? Он и говорил прийти вечером или… или я путаю что-то?..               Не могу точно вспомнить его слова и это бесит.               Я была так рада, когда услышала от него, что могу доказать, что я не ребёнок или криворукая девчонка-недосолдат. Мне хотелось подпрыгнуть до потолка, если бы не боли по всему телу и моё спокойствие. Чрезмерное спокойствие.               Мне кажется, что я отношусь к такому типу людей, который не будет показывать свои истинные чувства и намерения. Я могу радоваться, но стоять с каменным выражением лица, а могу грустить, но так же стоять всё с тем же выражением. Не знаю, плохо это или хорошо. Я думаю, что солдат не должен показывать свои чувства, ибо они никого не заботят. Всех будет волновать только то, что ты делаешь и не более.              Все желания, чувства и эмоции нужно оставлять при себе. В армии мы лишь масса, отправляемая для исполнения приказов. Да что уж там скрывать: все люди — это масса. Мы все — масса для подкармливания титанов. Не в этом десятке лет, так в следующем, но человечество обязательно будет полностью сожрано титанами. Даже не хочу представлять состояние человека, который останется последним выжившим. Состояние того, кто знает, что он совершенно один и он самый последний из нашей расы… ненадолго.               — Как я и думал, — послышалось у меня за спиной. Резко поворачиваюсь, что было, кстати говоря, очень зря, ибо что-то в спине резко хрустит, заставляя меня стискивать зубы. То ли от боли, то ли от испуга. Передо мной стоял никто иной, как капитан. Он, собственной персоной, стоял, закинув за спину куртку, держа её за ворот пальцем. Сам он был одет по своему стандарту: светло-серую рубашку и жабо. Окинув меня скучающим взглядом, он продолжил. — За мной.                     Я не стала спрашивать куда и зачем, а лишь молча последовала за ним. Сейчас не следует задавать лишних вопросов, ибо на кону то, как будет относиться ко мне капитан Леви. Нет, я вовсе не одержима его мнением обо мне. Мне… мне плевать, да. Просто он — по-прежнему мой капитан. Вне зависимости от того, как плохо я к нему отношусь, я не должна так крупно лажать.                     Мы проследовали дальше на площадку. Красивый вид на закат, деревья. Странное чувство. Я могу распластаться прямо на этой зелёной траве: раскинуть руки так широко, как только могу и… я всё равно не смогу объять весь тот мир, что меня окружает. Он огромен, безмерно огромен. А это солнце, которое сейчас не слепит, как днём, а манит. Манит своим теплом, а своими отблесками оранжевого, красного и малинового цветов окрашивает всё вокруг.               Сама того не заметив, я приоткрыла рот, смотря куда-то вдаль.               И тогда краем глаза я заметила, как на меня смотрит капитан. Он что-то мне говорил… он что-то спрашивал. Я проморгалась и вздрогнула, когда мне послышалось пронзительное: «Зегер, чтоб тебя!..»               — Простите, капитан, — бросаю я. Окатило, как из ведра. Что со мной, чёрт побери, не так?              — Тебе веткой голову отбило? — ядовито спрашивает он. Невольно мои зубы стискиваются. С трудом держу себя в руках, чтобы не ответить ему в той же манере, однако всё же понимаю его реакцию. Моей наглости нет предела. Мне и без того дали шанс, которого могло и не быть вовсе, а я тут ещё игнорирую капитана.        — Возможно, — бормочу я в сторону. Вздрагиваю, когда чувствую, что капитан Леви моментально приблизился ко мне. На лбу я почувствовала его обжигающее дыхание и мне стало настолько неловко, насколько только возможно. Боюсь поднять взгляд. — Капитан?        — Твоим заданием сейчас будет — спарринг со мной, — говорит он проникновенно. По спине прокатывается табун мурашек от его голоса. Делаю осторожный шаг назад.        — Х-хорошо, — отвечаю я слегка растерянно. Соберись, тряпка! — Без проблем.                      Возвращаю своему лицу хладнокровие, поднимая взгляд. Капитан всё это время смотрел на меня столь внимательно своими глазами цвета стали. Они были какими-то чересчур неприступными и отрешёнными. Капитан Леви всегда смотрит на всех либо, как на кучку, сделанную лошадью; либо куда-то сквозь. Сейчас он смотрел сквозь. Это немного… радовало что ли?                     

***

— Начали, — холодно скомандовал капитан Леви.                      Мы медленно ходили по кругу несколько секунд. На его лице не было совершенно ничего, ни единой эмоции. Он смотрел мне прямо в глаза, пока я не отвела их. Я осматривала его части тела, искала уязвимость.               Можно попробовать броситься на него и сделать замах левой рукой, в то время, как правая сделает апперкот. В случае перехвата обеих рук, выкрутить его руки просто не получится из-за моей физической подготовки, в которой я проигрываю капитану очень сильно. Не то…               Опять же, можно попробовать сделать замах и в последний момент ударить ногой по его левой, которую он не берёт на перевес. Обычно, когда он стоит, то он стоит либо прямо, либо всем весом наваливается на левую. Если ударить по ней, то он может если и не быть повален на землю, то хотя бы сыграет мне на руку и я смогу выиграть пару мгновений. Этого мне будет достаточно, чтобы нанести удар и точно повалить его на землю, прибив, так скажем, своим весом.               Именно так и поступлю.               Моментально бросаюсь на него. Всё оказалось не так просто. Я совсем упустила из головы то, что мои ранения до сих пор не зажили. Если боль я как-то ещё могла терпеть, то движения, слегка скованные бинтами, очень сильно мне мешали. Преодолевая все трудности, я ускорялась. Капитан смотрел на меня, а на его лице не дрогнул и мускул. У него всегда такое спокойное лицо. Не понятно, о чём он думает и, что чувствует. Бесит, дико бесит.               Делаю замах правой рукой. В этот момент он перехватывает её и за мгновение я пытаюсь нанести удар по его левой ноге, которая, как раз, находилась в выгодном для меня положении, но…              … капитан резко отскакивает, отпуская моё запястье. Что же мне делать теперь?               Теперь нет смысла думать, я уже начала. Я уже начала и, именно поэтому очередь капитана наносить удары. Его кулаки проносятся около моего лица. Если бы не моя реакция, то я бы уже лежала на земле. Я уклоняюсь, как только могу, шаг за шагом отступая от него. Чувствую, что уже нет сил отскакивать и пытаться миновать удары. Он бьёт точно, удары его сильные. Чувствую это по взмахам.               В какой-то момент я пригинаюсь, делая шаг в сторону, и ударяю его всей рукой по животу. Локоть отзывается мне болью, но я… нанесла удар капитану. Улыбка сама по себе появилась на моём лице.               В этот момент капитан Леви, будто бы даже не почувствовал удара, хватает меня за эту руку и перекидывает через плечо. Падаю на землю, а в спине снова что-то хрустит. Из глотки вырывается вскрик и я жмурюсь от боли. Делаю пару глотков воздуха.               Не могу пошевелиться.               Спустя пару секунд открываю глаза, всё мутно. Предо мной очень… очень близко лицо капитана. Эта его насмешка. Она не была явной, но читалась в глазах. Я хотела оттолкнуть его, но не могла. Почему?               С трудом поворачиваю голову и вижу, как он держит меня за запястья, вдавливая в землю.               Из-за этого в моей глотке образовывается комок. Я начинаю задыхаться. Глаза стали прямо-таки гореть изнутри. Я билась, словно пойманная в паутину букашка, пытаясь вырваться. Без толку… Без толку!..               Перед моими глазами всё снова стало мутнеть.                     Развлеки меня, Элизабет…        Давай поиграем!       Какая прыткая, ха-ха-ха!..               Не надо…        Давай, малышка Элизабет, ты же хочешь сделать приятно своему другу?               Пожалуйста, нет…        Заламывают руки. Бросают на какие-то мешки. Ударяюсь головой. Пытаюсь встать, но меня прижимают. Не могу пошевелиться. Мои запястья вдавлены. Пытаюсь отбиться, бью ногами, кричу. Мой рот закрывает большая мужская ладонь. Я слышу треск. Так рвут рубашку, что была на мне.               Я будто бы проснулась. Очнулась от страшного кошмара. Вновь открываю глаза. Я совсем забыла, где я и что со мной происходит. На какой-то момент я даже забыла, как меня зовут.               На меня смотрит пара серо-голубых слегка удивлённых глаз. Я приоткрываю рот. Чувствую что-то горячее на нижних ресницах.               Хватка капитана Леви становится слабее.        — Что с тобой происходит, Зегер? — спустя несколько секунд молчания и вглядывания друг другу в глаза, произнёс капитан.        — В каком смысле? — растерянно спрашиваю я.        — Ты просила меня «остановиться» и «не делать этого», — проговорил он. Эти слова отдавались эхом у меня в голове.        — Я что?.. — всё так же спрашиваю я, окончательно потерявшись. Потерявшись во времени, а точнее, в воспоминаниях. Всё перемешалось: настоящее переплелось с прошлым. То, чего я так боюсь.        — И на тренировке, когда ты повалила Райнера, — продолжал капитан. — Тогда я стоял рядом и слышал, как ты бормотала: «Я больше не позволю сделать это со мной…» — я не верила его словам. Я не верила, что начинаю терять рассудок. Не хотела верить, не хотела признавать, но ведь это так. Я продолжала потерянно смотреть в глаза капитана. Вся моя уверенность исчезла вместе с какими-либо мыслями. Сплошная пустота, стыд, холод и растерянность. Тогда он убирает руки и слезает с меня, отходя. — Что с тобой было?               Я моментально вскакиваю на ноги и начинаю пятиться.        — Ничего, — бормочу в ответ я.        — Зегер, говори мне правду, — требует он.        — Я… — язык заплетается, а сама я заикаюсь. В этот момент у меня снова начинает мутнеть перед глазами и я начинаю терять контроль над своим телом. Резкая слабость, а ноги стали, как будто пуховые. Оглушительный свист в ушах. Земля уходит из-под моих ног и в глазах темнеет.                                    Элизабет теряет сознание и начинает падать назад. В последний момент капитан Леви хватает её за руку и тянет на себя. Тело девушки легко поддается и наваливается на грудь брюнета. Он начинает придерживать её обеими руками.        — Зегер, твою мать, — твердо произнёс он, слегка тряхнув её. Девушка не реагировала. Прядь волос спала ей на лицо.              

***

       Леви почти что выламывает дверь в кабинет безумной учёной.        — А постучать? — проговорила майор, даже не оборачиваясь. Она что-то читала, сидя за столом.        — Руки заняты, понимаешь ли, — ответил раздражённо тот. Ханджи поворачивается и видит бессознательную Элизабет на руках капитана.        — Боже мой! — вскрикнула она, — Она же должна быть в лазарете. Как она…        — Куда её? — прерывает её брюнет.        — Туда, — показывает пальцем на диванчик.                     

***

— Упадок сил. Ничего серьёзного, — ответила Ханджи, закончив осмотр. Леви стоял у выхода, опираясь о стенку спиной и скрестив руки на груди.        — Да ну, — флегматично поднял брови тот. — А как по мне, так она слетает с катушек.        — В каком смысле? — спрашивает майор, обернувшись.               Перед глазами капитана Леви вновь появилось лицо Зегер. Всегда уверенная в себе девушка с пессимистичным настроем или же реальным взглядом на вещи была так напугана. На её глазах проступали слезинки, которые, наверное, не видел никто из тех, кто её знает. Слишком уж она была неприступной, настоящей каменной стеной. Некоторые даже шептались, мол, что она бесчувственна, не способна на сострадание или что-то подобное. Чем-то даже похожая на капитана.        — Плевать, сама разберётся, — проговорил он. После этого он попытался уйти, но был остановлен вскриком Ханджи.        — Куда намылился? — заорала она.        — К себе в кабинет. Мне отчёты делать ещё надо, — ответил мужчина безэмоционально.        — Ты её притащил, ты её и забирай! — настаивала она.        — С чего это? Запри её в лазарете и всё. В чём проблема? — снова скрестил руки на груди, повернувшись лицом к майору, но по-прежнему стоя в проходе.        — До лазарета переться и переться. Мало ли, кому на глаза попадемся. Ещё и выговор получим, что раненные солдаты сбегают, а потом где-то в кустах сознание теряют! — тараторила она. На это по-прежнему Леви отвечал безэмоциональным взглядом, — Я прошу тебя, Леви. Забери её к себе до утра. Эрвин с меня шкуру спустит, если узнает.        — А с меня не спустит? — спросил он.        — Да он тебе доверяет больше, чем себе, — обиженно пробубнила женщина, поправляя очки, — потому к тебе не заходит даже… — вздыхает, а затем продолжает яростно. — Зато ко мне чуть ли не каждые пять минут заходит, будто дел нет!        — Ладно, понял, только закрой рот, — мужчина проходит мимо женщины к диванчику, на котором лежит девушка. Та по-прежнему была без сознания.        — Ва-а-а, Леви, спасибо, — пропищала она.        — Если кто-то узнает — я тебя сброшу за стены без УПМ и клинков.        — Да кто там узнает, тебе идти тут шага три!                      На это Леви фыркает и берёт Зегер на руки, унося из кабинета. Ханджи хихикает.                           

***

       Капитан кое-как открывает дверь в свой кабинет, где не было ни единого источника света, кроме света луны и звёзд с неприкрытого шторами окна. Дойдя до дивана, он аккуратно укладывает на него русоволосую девушку.               Ещё какое-то время он стоит над ней, приглядываясь. Что-то знакомое он видел в ней с самого первого дня, но, что именно, вспомнить он не мог. Он видел слишком много лиц, чтобы помнить историю знакомства с обладателем каждого из них.               Леви едва слышно вздыхает, подходя к своему столу. Пройдя мимо него и, проводя рукой по поверхности, он хватает первую бумагу сверху. Куча отчётов. Снова едва слышно вздыхает, после чего идёт заваривать чай.                     

***

       Управившись с отчётами, Леви налил себе чашку чая. Присев на подоконник, он принялся пить, смотря куда-то в окно.               Ему не давала покоя реакция подчинённого новобранца. Ещё больше ему не давало покоя чувство, будто он её где-то видел. Будто бы он должен знать причину такого поведения, но не мог вспомнить.               Леви бесил факт того, что он не помнил этого.               С одной стороны: с какой стати его должно волновать прошлое какой-то девчонки. С другой: да, это так, но каким-то образом прошлое этой самой девчонки переплеталось с его прошлым. На подсознательном уровне он чувствовал это, пускай и не мог объяснить.               Он где-то уже видел именно эти светло-карие глаза, эти русые волосы и эти черты лица.               «Чёрт…» — прошептал он.               В этот момент ему послышались какие-то звуки со стороны дивана. Отставив чашку и подойдя к нему ближе, он стал наблюдать за тем, как девушка обнимает себя за предплечья руками, вжимаясь ногтями в рубашку. Она что-то бормотала. Присев, Леви стал вслушиваться.               — Я докажу… — бормотала она, — я докажу ему, что я… — её голос становился тише и тише, пока и вовсе не превратился в шёпот, — стала… сильнее.               Капитан цокнул языком. Взяв со стула свою зелёную накидку, он накрыл девушку. Вечер и в самом деле был прохладным, а ночь обещала быть холодной. Постояв над ней ещё немного, он убрал прядку с её лица. Леви она дико раздражала.        — Ну, допустим, ты это доказала, — ответил он, зная, что его никто не услышит.                      А девушка лишь сильнее закуталась в накидку с эмблемой крыльев свободы, попутно сквозь сон вдыхая аромат мыла и чая.