За Вами к небесам

       Мои глаза с трудом открылись. Какое-то время я даже не могла сфокусироваться, всё было таким расплывчатым и непонятным. Я кое-как попыталась приподняться на локтях. Судя по ощущениям, я находилась на чём-то мягком. Сделав короткий вдох, я вогнала в лёгкие сухой воздух. В горле больно закололо, хотелось пить.               Слегка повернув голову и наконец-то сфокусировавшись, я смогла рассмотреть помещение, в котором находилась. Это была небольшая комнатка с каменными стенами и деревянными чистыми полами, что сразу же заставило меня удивиться. Неужели я… на поверхности?!               Резкий прилив сил, я подрываюсь к единственному в комнате окну, но спотыкаюсь, припадая к подоконнику. Выглянув из него, я поняла, что ошиблась. Перед моими глазами предстали унылые пейзажи Подземья, а в нос врезался сладковатый запах какой-то гнили. Меня слегка затошнило и я инстинктивно прикрыла рот и нос ладонью, пошатываясь отходя от него. Я обернулась и стала осматривать помещение дальше. Где же я?               Больше в комнате ничего не было, кроме кровати и окна. Совершенно чистое помещение. Ни единой пылинки. Я увидела висящий на изножье плащ, что носила прежде. Сразу же в голове стали всплывать обрывки воспоминаний: я несу хлеб в свой старый дом, где меня должен был ждать убирающийся дома мальчуган, но…              … внутри головы резко кольнуло, в ушах зазвенело, а я попятилась к кровати, присев на неё. Не могу вспомнить, что же было дальше. От бесящего меня осознания собственного бессилия, я сжала кулак до побеления костяшек и ударила по изголовью кровати, которое с хрустом проломилось. В руке больно закололо, но я лишь зашипела, стиснув зубы.               Послышались шаги и я опасливо направила взгляд в сторону двери, что моментально полностью распахнулась, ударившись об стенку так, что с потолка посыпался песок.               На пороге показался мальчуган.        — Очнулась! — вскрикнул Пол, заулыбавшись. Только сейчас я увидела его лицо после того, как его избил тот амбал. Видно, что отёки уже спали, но синяки, что красовались на его детском лице, непроизвольно заставили пройтись по моей спине табуну мурашек. Все цвета от красного до синего были на нём: под глазом, над бровью, на губе. Но его карие глаза даже сквозь эту палитру цветов всё так же по-детски и радостно смотрели на меня с огоньком, выжидая чего-то. — А ты довольно-таки симпатичная без капюшона.        — Где мы? — я проигнорировала его комплимент, мельком устремив взгляд к окну. — Что случилось до того, как я…        — Мы в нормальном доме, а не в твоей этой дыре гнилой, где я полы вылизывал, — обиженно ответил он, скрестив руки на груди и надув губы. Я была готова повторить свой второй вопрос, как вдруг он незамедлительно дал ответ и на него. — Братец Леон пригласил нас.               Внутри всё схватило. Все мои конечности моментально ослабли и оледенели. Тошнота от волнения и страха усилилась десятикратно и я моментально подлетела к окну, высунув из него лицо. Я бы так и не пролезла даже с учётом своей миниатюрности.               Малышка Лиз…               Хватит…               Будь уверена, что в моих руках ты будешь в безопасности.               Хватит-хватит-хватит…               Я — всё, что у тебя есть.               — Твою мать, Пол! — заорала я, обернувшись к нему. Он испугался такого моего выпада, но я лишь продолжала кричать во всю глотку, из меня так и вырывался крик, я разрывалась от злости, страха и бессилия одновременно. — Какого хрена мы находимся в доме у этого ублюдка?! А?!        — Тихо, успокойся ты! Ты чего? — он стал пятиться, что стало причиной для того, чтобы я шла к нему. Сокращая дистанцию, я начинала учащённо дышать, моей злости не было предела.        — Я повторяю свой вопрос, — я сжимаю кулаки до побеления костяшек, — что мы делаем в его доме? — между словами были паузы с чуть более полсекунды. Но мальчуган лишь молчал. Тогда я резко схватила его за грудки лохмотьев и приподняла. И тут я резко ощутила боль в ноге. Из-за смешанных чувств я совсем не замечала её. Снова.        — Не нужно такой реакции, Элизабет, — этот приторный голос со стороны. Аккуратная мужская рука легла мне на плечо из-за тушки Пола. В тени коридора показался он.        — Леон, — прошипела я его имя.        — Здравствуй, — заулыбался он невинной улыбкой, прикрыв глаза.                     

***

       Я сидела за протянутым деревянным столом, за которым сидела вся банда Леона и мы с Полом. Мальчуган сидел рядом со мной, но я заметила, как он отсаживается от меня всё дальше и дальше, едва ли не прижимаясь к месту Леона. На столе стояла куча еды, потому его парни не обращали на новых гостей никакого внимания, ведь были слишком заняты. Я же не притронулась ни к единому кусочку и постоянно отдёргивала Пола, когда тот тянулся к еде. Этот же упырь внимательно наблюдал за мной своими светло-серыми глазами со свойственной ему хитростью. Или тваринностью.        — Чего не едите, гости мои дорогие? — уголки его губ поднялись, а он сделал глоток из своей кружки. — Всё свежее, доставлено с поверхности только сегодня утром.               От «поверхности» внутри что-то защемило. Любое упоминание мира поднебесья приводило меня в какую-то несвойственную мне печаль, будто бы я скучала по нему. Но ведь это… абсурд, верно?        — Мы не голодны, — ответила я за нас с Полом, а когда тот потянулся к вилке, ударила его по запястью. Он недовольно посмотрел на меня, а потом откинулся на деревянном стуле и демонстративно скрестил руки на груди. — А ещё мы не жрём у таких мразей, как ты.               На это он лишь ещё шире улыбнулся.        — Что же ты так грубо со своими бывшими товарищами, а? — он сложил руки в замок перед собой и уткнулся в него подбородком, глядя на нас с прищуром.        — Эй, — позвал меня тихо Пол. — Кому ты заливаешь? Ты при мне ни разу не ела, а хлеб был нетронут. К тому же, если не голодна ты, то это не значит, что не голоден я! — после этих слов он, проигнорировав мой укорительный взгляд, схватился за вилку и начал поедать поданное ему. Какие-то овощи с… мясом? Даже на поверхности такой роскоши особо-то не сыскать.        — Хочешь откинуться из-за проделок этого упыря? Валяй, — ответила я холодно, скрестив руки на груди. Я старалась не показывать никаких эмоций Леону, чтобы он не воспользовался ими. Однако получалось очень и очень плохо. Я вся горела от злости и леденела от страха одновременно. Руки дрожали, потому я старалась прятать их под столом.               Не показывай эмоции.        Не показывай эмоции…        Не показывай эмоции!               Я подрываюсь из-за стола и ухожу прочь, возвращаясь в комнату, где очнулась. За спиной слышатся шорканья и шёпот, а я чувствую, как он провожает меня взглядом.                     

***

       Я оказываюсь в «своей» комнате и плюхаюсь на кровать, что со скрипом отзывается мне. Нет смысла бежать, ведь теперь я в ловушке. Я загнанный зверёк, которого в любой момент могут прикончить по прихоти и съесть. В сыром виде. В сыром и…              … в горле ком, глаза щиплет, я сжимаю подушку под головой.                     

***

       И так я снова вырубилась. Когда открыла глаза, уже не было той слабости, что ощущалась при первом пробуждении. Судя по тому, что в коридоре света не было, то была уже ночь, и все легли спать. Незамедлительно я схватила свой плащ, накинув на себя капюшон. Я открыла дверь настолько тихо, насколько это было вообще возможно. Практически на цыпочках я направилась блуждать по коридору, вжимаясь к каменным холодным стенкам. Через какое-то время я очутилась в комнате с обеденным столом. Предполагаю, что где-то за поворотом должна быть дверь наружу.               В уголке комнаты показалась относительно крупная дверь с железной щеколдой. Я, ускорившись, устремилась к предполагаемому выходу и не прогадала, — я оказалась на улице. Вдохнув полной грудью, пускай и этот мерзкий воздух, я была готова побежать.        — Куда это ты? — меня крепко схватили за запястье. Я разворачиваюсь и капюшон едва не спадает с моей головы. Это был Леон. От страха у меня задрожало всё тело, а коленки стали подкашиваться. В горле образовался ком, не позволяющий мне дышать. Я стиснула зубы, истерически пытаясь отцепить его от себя.        — Отпусти, ублюдок! — а я всё сильнее и сильнее дёргала рукой в свою сторону, пока в какой-то момент он не поддался на мои действия, отпустив меня. Я уже было возрадовалась, но он подхватил меня за талию и притянул к себе. Разница в росте была существенной, я дышала ему в грудь. Я не хотела поднимать лица, не хотела смотреть ему в глаза, но одной рукой, лишь одним движением он приподнял мой подбородок к себе. Я смотрела в сторону, а у самой сердце билось, как бешеное.        — Посмотри на меня, — потребовал он, хоть и мягким тоном. — Посмотри.        — Не хочу, — прошептала я. — Нет… — мой голос вздрогнул.               Тишина. Время шло бесконечно долго. Сердце в груди билось всё быстрее и быстрее, сильнее и сильнее, я чувствовала его и пульсацию в ушах. Но хватка Леона была крепкой. Не было смысла выпутываться. Возмужал…        — Элизабет, — он называл полную форму моего имени, вместо «Лиз», что использовал по отношению ко мне, как прозвище для личной шлюхи, что меня пугало ещё больше. Его характер, а точнее, то, что он мне показывает сейчас, в корне отличается от того, что было раньше, — послушай меня. Я понимаю, почему ты ко мне так относишься.        — Да ладно, — съязвила я, слегка приподняв голову, но так и не посмотрев на него. В этот момент он убрал вторую руку и положил её мне на предплечье, продолжая удерживать другой за талию.        — Мне жаль, Элизабет, — вдруг ответил он спустя несколько секунд молчания. — Не было и дня, когда я не думал о тех своих мыслях в то время и действиях, что совершал. Мне очень жаль, что я так поступил по отношению к тебе, и я всё понимаю. Также я понимаю, что ты никогда меня не простишь, но я тебя не сужу и не обвиняю. Это твой выбор, который я полностью уважаю и готов на него положиться, но… — он на какое-то время замолчал, слегка ослабив хват, — я скучал по тебе… — эти слова слетели с его губ с какой-то дрожью, ему несвойственной. — Очень сильно скучал.               Я всё же обернулась и заглянула ему в глаза. Они блестели и будто бы… были полны искреннего сожаления. Я приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент он отпускает меня.        — Что?.. — вырывается растерянно у меня.        — Можешь идти, — сказал он уже твёрже, отходя от меня спиной. — Я не стану тебя держать, — он развёл руки в стороны, — ведь насильно мил не будешь. Мне не нужно, чтобы ты осталась со мной насильно и из-за страха. Иди.               Я развернулась и пошла, не веря в услышанное, но в какой-то момент что-то заставило меня обернуться. В этот момент он смиренно поджал губы, опустив руки, а следом и голову.               Малышка Лиз, давай развлечёмся, ну же!               Эй, Лиз, ты же поможешь своему другу?               Ты ведь сделаешь приятно? Тебе же не сложно, ну?               Снова ком в горле. Я хмурюсь, глядя на то, как Леон развернулся и пошёл в дом.               Мне жаль, Элизабет.               Мне не нужно, чтобы ты осталась со мной насильно и из-за страха.               Сжимаю кулаки. До хруста.               Я скучал по тебе. Очень сильно.                      Перед глазами снова трибуны. Снова этот зал. Снова этот взгляд капитана. Снова это щемящее чувство в груди и желание разрыдаться.               Уводите быстрее.               Леденящая пустота внутри. Бессилие. Безысходность. Страх.               Я опять одна. Снова… снова одна. Ни единой души рядом со мной.                     

Ты ведь этого хотела, Элизабет.

       Заткнись.       

Ты же хотела ни к кому не привязываться, чтобы не было больно.

       Заткнись…       

Так почему же ты плачешь, Элизабет Зегер?

       ЗАТКНИСЬ!               В голове гул. Десятки голосов и все называют моё имя. Перед глазами десятки лиц, они идут одно за другим. Лицо каждого из Разведкорпуса, каждого кадета, которого убили во время вторжения гигантов. Страшно. Страшно, страшно, страшно…               Кровь. Смерть. Одиночество. Страх. Безысходность. Паника. Дрожь. Хруст костей. Металлический привкус. Звук клинков. Крики. Кровь. Смерть. Одиночество. Страх. Безысходность.               Выхода нет. Нет входа. Нет коридора. Нет пути. Нет ничего.               Пусто. Страшно. Холодно. Одиноко.               Губ достигает влага, я приоткрываю рот и начинаю ощущать солёный привкус.               Пошевеливайся!               Но мы же договаривались на большее!               Пошла вон и довольствуйся тем, что дали!              

Ты ведь хотела одиночества?        ТЫ ХОТЕЛА ОДИНОЧЕСТВА?        ТЫ        ХОТЕЛА ОДИНОЧЕСТВА?

       Нет…                      — Леон… — зову я тихо, он не слышит. Я делаю осторожный шаг вперёд, начиная как бы тянуться к нему. — Леон… — зову я снова. В глазах всё плывёт. Одни сплошные пятна.        — Элизабет?! — глухо отдаётся мне его голос.               И после… кто-то погасил свет?