***
Оказавшись в столовой, я привлекла к себе внимание всей банды, что там находилась, в том числе и Пола. Скорее всего, они не оценили вчерашней моей сцены. Я, не зная, что сказать и вообще делать, стояла в проходе, не осмеливаясь подойти. — Не бойся, еда не отравлена, — нарушил тишину Леон. За столом раздался смех и обстановка перестала быть такой напряжённой. Один из бандитов, улыбаясь во всю свою наполовину беззубую челюсть, зазывал за стол едва различимыми «Айда!» и прочими репликами. — Присаживайся, — Леон указал на стул рядом с собой. Очевидно, что он не стал бы меня сажать далеко. Первая причина очевидна — я никого, кроме него и Пола, не знаю, а вторая является лишь моей догадкой. Вторая — то, что он хочет быть ближе ко мне. Нервно сглотнув, я медленно и опасливо прошла к своему месту. — Эй, а ты руки мыла? — вдруг вскрикнул мне в ухо Пол. Я повернулась к нему с широко открытыми глазами, в которых было написано «Чего орёшь, дурень малолетний?!». — Точно, — продолжил Леон. — Я и забыл, что ты не знаешь про то, что конкретно в этом доме есть нормальная вода. Вон туда, — указывает пальцем куда-то за мою спину, — дальняя дверь направо. — В Подземном городе… вода… — бормотала я, вставая, — в лесу что-то сдохло. Надеюсь, десятка три титанов. Мой юмор не был оценён никем, кроме Леона. Потому ли это, что Леон частично проживает на поверхности, или потому, что он над всеми моими шутками сейчас смеётся, я не знаю. И вот я иду по деревянному коридору, а под моими ногами слегка поскрипывают полы. Достаточно много дверей находится вдоль него, а в те, что оказываются открытыми, я слегка заглядываю из любопытства. Оказавшись у нужной мне двери, я была готова открыть её и зайти в комнату, но услышала позади себя какие-то звуки. Обернувшись, я увидела ещё одну открытую, но уже настежь, дверь. Посмотрев в то помещение, я увидела женскую слегка сгорбленную фигуру, которая, судя по всему, мыла тарелки. Какое-то время я наблюдала за ней, но как только она почувствовала лишнюю пару глаз и стала оборачиваться, я моментально залетела туда, куда собиралась, слегка хлопнув дверью. Стыдливо я скривилась и проследовала к тазику с водой, стоящему на деревянном столе. Вокруг были полки, на которых находилась аккуратно разложенная одежда. Мой взгляд упал на кусочек мыла и мои брови взлетели вверх. Даже мыло есть! Какие чистоплотные бандиты! Намыливая руки, я начала думать, что это за женщину я видела в соседней комнате. Сразу в голову пришла мысль о том, что бандиты, наверняка, не умеют готовить, потому и нашли себе кухарку и уборщицу в её лице. Да, очевидно. Но что-то мне не давало покоя…***
Я стыдливо ела за столом, стараясь ни на кого не смотреть и жевать, как можно быстрее. Своего рода, у меня была фобия на публичное пожирание продуктов, даже не знаю. Бандиты говорили о чём-то своём за столом, хохотали и рассказывали истории, иногда неприличные, от которых хотелось провалиться сквозь деревянный пол этого дома. Леон же улыбчиво реагировал абсолютно на всё. Вся его испорченность и похотливость в более юном возрасте сменилась невинностью и простотой, что меня слегка удивляло, потому что мне казалось, что с возрастом люди становятся только грубее. Пол рядом со мной уминал свою порцию так жадно, что непроизвольно я провела между ним и свиньями на ферме вполне весёлую параллель. Я бы даже сказала, что выглядело это аналогично. Не менее громко он смеялся и над историями людей за столом, а ещё громче над неприличными, ловя тем самым в свою сторону непонимающие взгляды бандитов. Мой же непонимающий взгляд был направлен к нему почти всё время, что я не пялилась в тарелку. В какой-то момент я подняла глаза и встретилась взглядом с Леоном. Его глаза были слегка прикрыты и смотрели на меня с какой-то… теплотой? Внутри что-то начало тянуть. Я испытывала разные чувства и меня одолевали разные мысли. Я простила его?.. Этот вопрос я задавала себе и не раз. Из моей головы никогда не выйдет то, что он делал, что говорил и как относился, но тот страх, что я испытывала, намного поубавился после нашего последнего разговора. Я прониклась какими-то ностальгическими чувствами к тому времени, когда я была в его банде, ещё в самом первом её потоке. Который мне пришлось частично ликвидировать… Я грустно опустила взгляд в тарелку, вспомнив всё это. Даже проигнорировала такой взгляд Леона, будто его и не было. — Слушай, Элизабет, — обратился он ко мне. — Я так и не сказал, что сказал доктор сегодня утром, — я продолжала ковырять еду вилкой, растаскивая её по тарелке. — Он сказал, что у тебя недоедание и из-за этого соответственная слабость. Ещё он сказал, что у тебя повреждена нога. Я, конечно, сразу заприметил твою хромоту, но… — Я повредила её на вылазке за Стены, когда титан швырнул меня на расстояние примерно тридцати с лишним метров, — перебила я безразлично, разломав картофель вилкой. Мои брови нахмурились так, что башка сделала «ой». За столом воцарилась тишина, прерываемая шёпотом. В этот момент Леон наклонился ко мне и я почувствовала приятный запах каких-то трав с поверхности. — Если не хочешь говорить о поверхности, то не говори. Мои ребята, конечно, рот на замке держать умеют, но ты подумай хорошенько, — я кивнула ему. — Вылазке за Стены?! — завопил Пол. Я посмотрела на Леона уставшим взглядом и он, сочувствуя мне, усмехнулся. — Те самые Стены на поверхности?! Я вздохнула. В принципе, если слухами полнится весь Подземный город, да и обо мне много, кто знает, то ребятам Леона рассказать можно. Он не берёт абы кого. Никогда не брал. — Да, те самые Стены, — подтвердила я, посмотрев на Пола сверху вниз. Он восхищённо и широко улыбался. На его лице так и играли красновато-фиолетовые оттенки. — Так ты правда с поверхности? — начали расспрашивать меня. — Да, я с поверхности. Я родом отсюда, но много лет назад обманула вашего лидера и парочку других банд, сбежав наверх, где стала кадетом, а после обучения в несколько лет, пошла в Разведкорпус. За столом начались крики. То ли шок, то ли удивление, то ли ужас, а, быть может, даже и восхищение. — Так ты видела титанов? — вдруг разразился вопрос. Повисла тишина. Спустя несколько секунд молчания, я положила вилку на стол. Я стала смотреть куда-то сквозь стол, перед глазами начали появляться фрагменты, воспоминания. — Он прыгает, берегись! — Томас! Кладу руки на коленки и начинаю сжимать ткань брюк. — В укрытие! Уродливое лицо титана пробивает каменную стену снаружи. Его глаза смотрят прямо на нас с Кирштейном, а пасть открылась, обнажая гигантские окровавленные зубы. Слышится хруст. Порвалась ткань на правом колене. Смачный звук всплеска. Окровавленная рука Женской особи. — Райнер… Зажмуриваюсь. — ПАРШИВАЯ МРАЗЬ! Мой собственный голос превратился в истерический вопль. Звук движущих троссов. Металлический вкус. Хруст моих костей, будто бы на всё поле. Я начинаю учащённо дышать и в этот момент мою дрожащую левую руку накрывает что-то тёплое. Я смотрю под стол и вижу, что это рука Леона. Я медленно подняла взгляд на него. Он смотрел на меня грустно и понимающе. Едва заметно он отрицательно кивнул, а в глазах было: «Не нужно». В этот момент я отворачиваюсь, убрав из-под его руки свою, и начинаю убирать с лица всю ту часть волос, что закрывала мои раны. — Да… — начала я тихо, — конечно, я видела титанов. — Расскажи! — Это уродливые гигантские чудовища, в среднем размером с самый большой дом здесь. Они напоминают людей, но вовсе ими не являются. Они кровожадны и пожирают тех, на кого похожи, то есть, нас. Их глаза бездумно смотрят вокруг, а их тела несуразны… уродливы… — я заправляю волосы с левой стороны, которую видел только Леон. Да и, думаю, доктор тоже, но никто из здешних. — Они непредсказуемы и ими движет лишь жажда уничтожения людей. Не поедания для насыщения, а, будто бы, для удовольствия. — Ты ведь была в Разведкорпусе, значит, что ты видела их лицом к лицу… — скорее, не вопрос, а утверждение, раздалось со стороны. Я горько усмехнулась. — Да, и убила более десятка во время службы, — восхищенные аханья. — Но на моих глазах умерли сотни людей. Были раздавлены, превращены в фарш и пюре, будто это не люди были вовсе. Будто их никогда и не существовало. — Зачем же ты… — хотел было задать вопрос мальчуган, но я перебила его. — Что? Пошла в Разведку? — со стороны послышалось угуканье. — Потому что мечтала о встрече с одним человеком, героем, моим идеалом и кумиром. А затем, когда я встретилась с ним, я была разочарована, и нашла свой смысл пребывания там в совершенствовании себя и… просто жизни на поверхности, которая оказалась вполне неплохой, — горько усмехнулась. — Так, ты сломала ногу в последней вылазке? — Не разбираюсь. Больно — значит, что плохо. Но в последнее время я стала игнорировать боль в ней, хотя раньше не могла обойтись без костылей или трости, но есть кое-что ещё… — В принципе, нога не такая уж и потеря для того, чтобы жить на поверхности! — улыбчиво закричал один из бандитов. — Замолчи, — грубо отрезала я. — Ты никогда не узнаешь, каково это, когда твои товарищи гибнут один за другим. Пропадают, иссякают, словно ресурс, — все устремили взгляд ко мне. — Цена за проживание на поверхности… — я медленно поворачиваюсь лицом к ним, — слишком высока. Когда я показываю лицо всем сидящим за столом, в их глазах появляется перемена. Пол же инстинктивно прикрыл рот ладонями, а затем зажмурился. Я омерзительна? Усмехаюсь, а затем встаю из-за стола. Поблагодарив за завтрак и приятную компанию, я иду, видимо, уже к себе в комнату. В тазике, полном воды, я увидела часть своего отражения. Внутри бешено заколотилось сердце. Я начинала вспоминать, что со мной произошло на поверхности. Болью отзывалась и нога, ранение которой я стараюсь игнорировать, но жжение на лице игнорировать сложно. Убрав волосы за воротник, я наклонилась к тазику. Из него на меня смотрело измученное существо с багровым пятном, — рваной раной, — протянутым от виска, цепляющим часть брови, и достигающим скулы. Я в отвращении прикусила губу и, закрыв глаза, хлопнула по своему отражению в воде. Больше у меня нет ангельского лица, мама.