***
Худощавый мужчина бежал по переулкам, преодолевая едва ли мыслимые для человека расстояния. Его длинные ноги были ему в этом самыми главными помощниками. Он тяжело дышал, но не давал себе ни секунды на размышления или отдых. Бежал и, словно дикий зверь, был загнан в угол. Он прильнул к каменной стенке, пытаясь нащупать хоть какой-нибудь уступ, на который можно было бы взобраться, но стенка была мало того, что гладкой, так ещё и очень высокой. Кое-как допрыгнув, он вцепился и начал пытаться забрасывать ногу, дабы перелезть. — Куда собрался, ублюдок? — в этот момент он истошно заорал, ведь в его руку вонзился метательный ножик. Несмотря на боль, он продолжал свои попытки, обагряя всю стенку стекающей из кисти руки кровью. — Тебя что, вниз головой ударили при рождении, отброс? Тогда его резко схватили за ногу и потянули назад. Мужчина стал истошно кричать, ведь вонзённый в стенку метательный ножик по прежнему торчал в его руке, а держался в каменной поверхности он крепко. Брызги крови, истошный крик. Он нашёл в себе силы, чтобы выдернуть лезвие до того, как ему разрежет руку пополам. С грохотом тело упало на землю. — Оставьте меня, прошу, умоляю! Хватит! — он вжался в стенку, закрываясь окровавленными руками. Взгляд его безумно бегал, чтобы найти пути отступления, но их просто не было. — Оставить тебя? — переспросила девушка, снимая капюшон. Она сдула с лица русую прядку волос, показывая ту часть лица, что не была скрыта за маской. Ремни и чёрная ткань закрывали его наполовину, и лишь только прорезь для карего глаза не закрывала его полностью. В этот момент Элизабет ударила того ногой, мужчина выплевал кровь. И ещё раз, и снова. — За что?.. — дрожащим голосом спрашивал он. Девушка не спешила отвечать, а лишь ударила его ногой уже по лицу. От такой силы удара послышался хруст. В кровь выломанная челюсть. — Это место — и без того ужасно, а такие, как ты, делают его ещё хуже, — с отвращением произнесла она, присев перед ним на корточки. Зегер заметила неподалёку своё оружие и потянулась за ним, продолжая свою речь. — Ты убил около десяти человек: это были и взрослые, и дети, и пожилые люди. Ты грабил их, мучил, издевался. Скажи лишь одно… — в момент, когда от сладкого голоса девушки, мужчина слегка расслабился, тем более после такой пробежки, она резким движением с размаха наставила ему на горло это самое лезвие, слегка полоснув по коже, отчего по ней вниз побежала тоненькая горячая струйка алой жидкости. — С чего ты решил, что такой мусор, как ты, вправе отнимать жизнь невинных? Презрение — это всё, что испытывала Зегер. Это место стало могилой её прошлой жизни, и вот она вновь восстаёт из неё. Прежняя бандитка вновь взялась за метательные ножи, снова носит бандану и самоуверенно скалится в лицо своей жертве. Прошло время, которое изменило её не только внешне, но и внутренне. Внешне она стала сильнее, крепче, немного подросла, обрела десяток шрамов, и самый явный из них располагался на лице за маской. — Мы все здесь мусор, только самые жалкие становятся кормом для сильных, — нервно пробормотал мужчина, как бы успокаивая себя, ведь он повторял эту теорию. Немного осмелев, он посмотрел прямо в глаза девушке. — Да… Кормом! Всего лишь кормом! Зегер не стала церемониться, вести переговоры. Резкое движение рукой перед собой рассекло бедолаге горло. Фонтан крови брызнул на неё и её одежду, даже на маску. Она даже не моргнула. Холодный, можно было бы сказать, леденящий взгляд светло-карих глаз стал будто бы мутнее, словно в ней больше не осталось жизни.***
Зегер вернулась домой вся в крови, пускай и не своей. Переодевшись в рубашку кремового цвета и тёмные брюки, она неторопливо стала спускаться на первый этаж, чтобы занести служанке вещи для стирки. Ступеньки под её сапогами скрипели достаточно громко и зловеще, но все живущие здесь уже привыкли к этому и не замечали. Для неё это было помехой, опять же, с непривычки. Элизабет зашла в комнату с деревянным тазиком, который был наполнен грязной водой. Служанка отлучилась куда-то, ведь нигде, и даже на кухне её не было. «Что ж… — начала про себя девушка. — Оставлю здесь» и после этого сложила вещи неподалёку. — Ах! — позади раздался громкий звук, от которого Элизабет даже не вздрогнула. Слегка повернувшись, перед ней предстала служанка, собирающая с пола вещи, и укладывающая их в тазик. — Простите меня, я… — Всё в порядке, — перебила её Зегер, уже выходя из помещения и даже не взглянув в лицо женщине. — Я уже ухожу. После этого девушка покинула комнату, оказавшись в столовой. Всё, что она знала о служанке, так это то, что с ней никто, кроме Леона не разговаривает. По каким-то собственным причинам или же это запрет, было неясно, но Зегер не желала менять что-то своим появлением. Да и жизнь служанки её не шибко интересовала. Всё, что она знала о ней, так это то, что женщина была в возрасте, у неё не было семьи, друзей, а ещё она вкусно готовила и хорошо стирала. Большего знать ей было не нужно. Элизабет развалилась за пустующим деревянным столом, смотря куда-то в угол комнаты: на самом верху, на потолке, неторопливо свою паутину плёл паук. «Капитан бы давно уже…» — хотела произнести девушка, но вовремя опомнилась и, горько усмехнувшись своим мыслям, отвела взгляд. Позади неё раздался скрип лестничных ступенек. Это был Леон. Она по шагам научилась определять, кто и куда идёт. — Утра, — бросила девушка, смотря на место перед собой, куда сел парень. — Привет, — ответил он ей, сложив руки на столе. — Как сегодняшняя вылазка в город? — Как и все прежние, — проговорила девушка, скрестив руки на груди и начав наклоняться на стуле назад. — Цель ликвидирована. — Хорошо, — слегка улыбнулся Леон, закидывая длинную светлую чёлку назад. — Как твоя нога? — В порядке. Прошло достаточно времени. — Месяц, если быть точнее, — уточнил собеседник с довольным выражением лица. — Время идёт, а я всё та же, — задумчиво произнесла Зегер, вернув взгляд к пауку в углу комнаты. — Безжалостная убийца без принципов и чести. Даже во имя справедливости я творю лишь зло. — Но волнует ли тебя это? — Нет, — зловеще засмеялась девушка. — Я не жалею о том, что делаю, ведь я делаю это место чище. Пусть здесь останется только одно чёрное пятно — я! Однозначно, что психика девушки претерпела изменения.***
— Не смей, — строго отдёрнула Зегер, ударив по запястью Пола, когда тот потянулся за высохшим хлебом на прилавке. — Почему? — сдвинув брови к переносице. — Потому что мы не воры, — прошипела она, взяв его за рукав рубашки и потянув вглубь толпы. Протискиваясь сквозь потные толпы, Элизабет и Пол недовольно морщились от отвращения, но им нужно было пройти через центральную площадь в лавку на окраине. По правде говоря, девушка испытывала самое настоящее отвращения к этому месту, чего, собственно говоря, и не скрывала. Однако стоит быть честными и в том, что о поверхности она стала отзываться нелестно: глупые товарищи, высокомерные капитаны и глупейшая цель по спасению человечества. Особенных почестей удостоилась, конечно же, Военная полиция, о которой Зегер рассказывала во всех красках и деталях. Военная полиция в её глазах — отожравшиеся свиньи, занявшие тёплое место под крылом короля за Стенами. Единственные, кто хоть немного достойны уважения, так это Разведкорпус, и то лишь только потому, что они далеки от всей политической и экономической обстановки в городе, ведь всё, что в их голове, так это мир за пределами Стен. И вот она, лавка. Единственное место, из которого не несло мочой или потом. Расслабленно вдохнув более менее не отвратительный запах, девушка толкнула дверь вовнутрь, и та со скрипом открылась. Лавка, которая закрыта для бедняков, но для элиты Подземного города служит заменой рынку, — была кладезью всего того экспорта из мира Поднебесья. Свежие продукты, мыло, качественная одежда, — всё это можно было найти здесь. Именно здесь и закупалась банда Леона. Сегодня нужно было купить целое мыло и швабру, что, конечно же, доверили самому ответственному человеку. Полу. — Нам нужно мыло и швабра, — подала голос Зегер, когда увидела за прилавком мужчину с мясистым лицом и жидкими белыми усами, текущими вниз. — Это я должен был говорить! — возмутился Пол, глядя на девушку. Тогда он подлетел к прилавку, бросил на него монеты, и пропищал. — Мыло и швабру! — Сию минуту, — ответил мужчина, уйдя вглубь помещения, на склад. Зегер неторопливо подошла к мальчугану, осматриваясь. Стены были усыпаны трофеями и полками с товарами, разными диковинками и отдельно лежащими плодами с поверхности, которые начинали покрываться пылью, сыпящейся с потолка из-за шаткого пола на втором этаже. — Никогда не показывай деньги до того, как узнаешь цену товара, — прошептала на ухо девушка, дав слабый подзатыльник Полу. Тот зашипел. — Если бы это были твои деньги, я бы и слова не сказала, но это деньги банды, так что будь добр… — Держите, — мужчина вышел из-за прилавка, передавая в руки мальчика старенькую швабру и покоцанное мыло. Повернувшись к прилавку, он засыпал все монеты себе в ладошку, а затем бросил в карман коричневых брюк, утягивающих его жир на ляжках. — Товар не стоит таких денег, — начала Зегер, схватив уже уходящего из лавки Пола за шиворот. — Швабра обшарпана, а мыло оцарапано. — Понимаете ли, уважаемая, — в свою защиту мужчина стал мудрить и на ходу выдумывать причины, не подавая даже своей собственной неуверенности на этот счёт, — товар, который мы доставляем сюда… — Мне плевать, что и как вы доставляете сюда, — грубо перебила его девушка громким голосом. Она стала морально давить на торговца одним только своим настроем, а взглядом выжигать в нём всё, что было хотя бы отдалённо похоже на уверенность. — Товар не стоит таких денег. Если ребёнка надуть вы можете, то меня нет. — И что вы предлагаете, уважаемая? — нервно засмеялся тот. — Вернуть мне деньги. — Что? — засмеялся он ещё громче. — Вы шутите, — утвердительно произнёс он. — Пару монет можете оставить себе за то, что отдали своевременно, а остальное… — Да хрен там! — он достал из-под прилавка оружие и наставил его на Элизабет. — Давно уже я хотел разорвать контракт с вашей бандой. Жалкие ребятишки! Возомнили из себя героев! Справедливость! — каждое слово он выкрикивал с насмешкой. По его виску стекала капелька пота, но он лишь скалился. — Если я сейчас пристрелю вас обоих, а потом уйду на поверхность, то буду под защитой Военной полиции! Настоящей справедливости! Смех. — Ты серьёзно думаешь, что твой племянник спасёт тебя, грязная свинья? — Элизабет сняла капюшон и показала тем самым своё лицо, закрытое маской. — Что ты носишь маску? Уродина, да? — закатился тот, игнорируя вопрос девушки. — Ну, сейчас я прекращу твои терзания на этот счёт. — Пол, подожди на улице, — проговорила Зегер. С круглыми глазами мальчик посмотрел на неё, желая уже задать очевидный вопрос, но, не дав ему этой возможности, девушка толкнула его к двери. — Проваливай! Раздался звук выстрела. Зегер держалась за дуло огнестрела, направив его в потолок, который был прострелен. — Мразь! — заорал торговец, пытаясь отцепиться от противницы, но тщетно. В этот момент она всем весом навалилась на него, тем самым опрокинув на пол, вжимая в него рукоятку, за которую он и держался. — Ты познаешь боль… — она начала расстёгивать ремни маски на затылке, отцепляя её. Мужчина смотрел на неё, восседающую на нём сверху, — … во имя справедливости. Маска с грохотом железных бляшек упала на деревянный пол. Торговец перестал дышать. Перед его глазами был никто иной, как сам Демон с горящими алыми глазами.