Ты в эпицентре боли моей

      Я уставилась на Лазарева стеклянными глазами. Это вообще ничего не сказать сейчас. Неожиданно? Да не то слово. Я в эту минуту просто выпала из реальности. Нет, об этом и речи быть не может. Прятаться от мужа? За такое, я думаю, мне не отделаться простой пощечиной или скандалом. Этим я только подолью пару литров масла в огонь. — Серёж, спасибо тебе большое, но это невозможно, — как жаль, что я не могу позволить себе сейчас расплакаться у него на плече, сказать, как мне тяжело, как мне порой хочется умереть, как больно мне бывает. Я хочу, но не могу. Я обязана создавать иллюзию счастливой семьи. — Но, правда, спасибо, — наконец подняв глаза, я встречаюсь с его взглядом. Он смотрит прямо мне в глаза и молчит, но я всё слышу прекрасно, от чего больше не могу сдерживать эмоции. А он продолжает молчать, не проронив больше ни слова. Эта тишина нужна мне сейчас, — Я очень устала, — вытирая слезы кончиками пальцев, я смотрю на них, убеждаясь, что не размазалась косметика. Хотя, кого это сейчас волнует? Даже меня нет, — Но я не могу... Он отберёт у меня Софию. — Послушай, — я чувствую, как его тёплая ладонь касается моей холодной руки. Внутри что-то ёкает, да так сильно, что я аж вздрагиваю, — Он не пуп земли. Я тоже имею какие никакие, но связи. И деньги. Я обещаю, я тебе помогу. Я поверила. Впервые за долгое время чьи-то слова смогли убедить меня. Я верю. И это обалденное чувство. — Поверь мне, не бойся, — Лазарев крепче сжимает мою руку, — Мне больно слышать такое, Каролина. А особенно от Софии. Я снова засматриваюсь в его глаза. Я уже давно поверила тебе, Серёжа. Я хочу. Мне нужна твоя помощь, но мне страшно, что всё это обернуться может совершенно не так, как нам хочется. — Давай, соглашайся, — он как будто свободно выдыхает, только что услышав моё согласие, — Тебе понравится, обещаю, — когда Серёжа подмигивает мне и ещё крепче сжимает руку, это становится последним и решающим действием. Я принимаю очень серьёзное решение для себя и для дочери. Пусть будет то, что будет. Так надо. Такого хаоса в моей голове не было никогда. Я совершенно запуталась в том, что делаю. Да какое переехать, Каролина? Ты совсем с ума сошла? Ты хоть понимаешь, что будет, если муж узнает о твоих выходках? Ты лишишься всего. Подумай, надо ли рисковать? Вопреки всему, я согласилась. Просто кивнула ему. Непроизвольно. Как будто это сделала не я, а кто-то внутри меня, кто очень не хочет, чтобы всё оставалось так, как есть сейчас. Если бы не София, я бы уже давно руководствовалась выражением: «Живём один раз». Но рисковать своей девочкой я не могу. Рискую. Конечно, рискую. Чувствую, что мы все пожалеем об этом. А я больше всех. — Вот и умница, — пощекотав мне пальцами тыльную сторону ладони, Серёжа улыбается. А меня вмиг одолевает толпа мурашек, — Знаешь, что? А поехали прямо сейчас? Ужин закажем, посмотрим что-нибудь, ты хоть отдохнёшь. Я твой напряг на расстоянии чувствую. Эх, Серёжа. Если бы ты знал, что я чувствую и как. Не говорил бы ничего. А вот предложение мне очень нравится. Я бы ещё и выпила. Желательно, что-нибудь покрепче. — Серёж, — поднимаю глаза, немного смущенно поглядывая на него, — А давай напьёмся, а? — его это явно подвергло в шок, а я мысленно просила о согласии. Хочется прям конкретно напиться, чтоб хотя бы на один вечер забыть обо всём этом кошмаре, который окружает меня со всех сторон. Лазарев усмехается такому заявлению, но соглашается, сразу после чего следует моя довольная улыбка.       Проблем моих, конечно, это не решит, но напиться надо. Откуда такое желание, я не знаю. Но хочется довести своё тело до такого состояния, чтобы в один момент рухнуть тяжёлым грузом на кровать и вырубиться. Сонька, разумеется, этого видеть не должна, поэтому я принимаю решение позвонить маме и попросить у неё всего лишь ночку. Но, как только мы с Серёжей покинули кафе и вышли в сторону гримёрок, эта мизерная, по сравнению с остальными, проблемка разрешилась сама собой. И маме звонить не пришлось. — Мама, я сегодня останусь спать у Аллы, — заявляет мне дочь. Ничего себе, поворот. Удивленно смотрю на девочек, которые держатся за руки, а потом на Филиппа, который молчит в эту минуту. Здорово. А мать кто-нибудь спросит? Или её мнение не так уж и важно? В принципе, ничего нового. — А что тут происходит? — я наконец подаю голос, нарушив повисшую между нами тишину. — У нас кино-вечер намечается, — Филипп разводит руками по сторонам, — Ты с нами? — А... Нет... Я... — А она со мной, — вмешивается Серёжа. Идиот. Ну, зачем? У меня ж проблемы-то уже все сами собой разрешились. Партию новых пора подогнать, — У нас тоже кино-вечер сегодня, — его эта улыбка похабная и взгляд неуловимый в сторону Киркорова отбивают все вопросы друга. Я лишь незаметно закатываю глаза и мысленно ругаюсь. — А Никита разве не дома? — вспоминаю о сыне Лазарева. Куда он дел его? Стоп, стоп, стоп. То есть, мы останемся вдвоём? Только не это. — Никита с Алиной и мамой за город уехали на выходные, я один. Дома только кот. Ну и рыбки, — лицо его очень довольное. О чём-то мне это говорит. Последний раз что-то подобное закончилось сладко, но совсем неправильно. — Пусть остаётся, — Филлип прерывает наш небольшой диалог, — Завтра я тебе её привезу. А вы отдыхайте, молодёжь, — немного ухмыляясь, он пробегается взглядом от меня до Лазарева и обратно. Класс. Чувствую, кто-то отдохнёт этой ночью. Я знала, что моё слово особой роли не сыграет в этой ситуации. Если они решили, что кино-вечер, значит кино-вечер. Хорошо, будь по-вашему. Меня больше волновал тот факт, что мы останемся с Лазаревым один на один. Да ещё и с алкоголем. Ночка-то весёлая намечается. Лишь бы из дома никуда не унесло, и не занесло в какой-нибудь пьяный бар. Если уж напиваться, то дома и без приключений на задницу. Конечно же я доверяю другу и могу без опасения оставить с ним дочь. Да и бесполезно сейчас мне что-то говорить, раз уж они построили свои планы на вечер. Мне остаётся только помочь Соньке собраться и отправить их домой. Лазарев всё это время ходил за мной как хвостик. Я знаю, что он переживает. Мы довольно давно знаем друг друга, и, кажется, уже научились чувствовать. — Вот это я называю спонтанность, — усмехаюсь я, когда захожу обратно в здание, а за мной следом Серёжа, закрывая дверь. — Ничего. Тебе нужно отдохнуть, расслабиться, и так жизнь не сладкая. Он как будто говорит об этом специально. Чтобы я услышала, осознала и наконец приняла какие-то меры, дабы развестись с мужем и жить нормальной, спокойной жизнью. Но мне остаётся только молчать и делать вид, что ничего не происходит. Глотать все его слова, переваривать их, думать каждый раз об одном и том же и всё в принципе. На большее не способна. — Ты прав. Сейчас я вещи заберу и поедем, — уже у гримёрки сообщаю ему я, прячась в комнате. Наспех скидываю все вещи в сумку, вешаю на вешалку платье и прячу его в чехол. Осматриваюсь: вроде ничего не забыла. А если забыла, значит ещё вернуться мне сюда. — Возьми, пожалуйста, — подаю Лазареву чехол с платьем, а сама разворачиваюсь, закрывая комнату на ключ. Телефон уже несколько раз вибрировал в сумке. Догадываюсь, кто меня домогается. Прости, дорогой, но сегодня я не твоя. Врать и придумывать глупые отговорки, а-ля: «не услышала, не смогла»... я буду завтра, а сегодня, прав Лазарев, мне нужно отдохнуть и расслабиться. Кажется, я даже не против куда-нибудь поехать.       На улице уже давно стемнело. Время почти десять. Но стоило мне высунуть нос, приятный лёгкий ветер обдул моё лицо, путая между собой волосы. Этот глоток свежего воздуха был мне жизненно необходим. Лазарев паркуется возле подъезда и выходит. Вижу, что достаёт из кармана пачку сигарет. Опять курит. Если раньше я была против, то сейчас вообще не против и, была б моя воля, затянулась бы вместе с ним. Оставляю вещи, беру только телефон, и покидаю машину, хлопнув дверцей, чтобы дать знать, что машину можно закрыть. Так он и делает. — Куришь? — убрав волосы за уши, морщу лоб. Вставая напротив, нагло вытаскиваю из его рта сигарету и затягиваюсь сама, невинно пожимая при этом плечами. — Охеревшая. Да, бывает. Ещё пару затяжек и сигарета возвращается к законному владельцу, а дым выходит у меня над головой. Хорошо на улице. Можно было бы прогуляться, но выпить мне хочется больше, поэтому, когда Лазарев заканчивает портить своё здоровье, мы поднимаемся к нему. Давно я здесь не была. Последний раз пару лет назад. Так и не скажешь, что мы лучшие друзья. Серёжа, несмотря на своё умение иногда пошутить, ведёт себя довольно гостеприимно и заботливо. От тапок я отказываюсь, не люблю их. Сбрасывая верхнюю одежду, беру пакет двумя руками, пытаясь дотащить его до кухни. — Весь магазин что ли купил? — ворчу, пока тащу двумя руками по полу. Тяжёлый, реально тяжёлый. — Зачем, Каролина? Я бы донёс сам, — он подрывается, с лёгкостью поднимая пакет. Ставит его на стол и достаёт оттуда, собственно, то, что купил. А я с любопытством наблюдаю, иногда заглядывая в пакет раньше, чем Серёжа вытащит очередной продукт. — На, — как чувствует, что я голодная. Подаёт мне банан. Зелёный, ещё недозрелый, как я люблю. Смотри-ка, запомнил. — Спасибо, — довольно и благодарно улыбнувшись, беру фрукт, очищая от кожуры. Аж слюнки потекли. Открыв ровно наполовину, касаюсь кончиком языка начала банана, после обхватываю его губами и тут же кусаю. Специально, чтобы Лазарева подразнить. Настроение игривое. — Не нарывайся. В прошлый раз ты также делала, помнишь, чем закончилось? — Помню, — сексом. Как ни в чем не бывало пожимаю плечами, перевожу глаза на банан и очищаю его до конца. Ну было и было, что теперь. В окно выброситься? Прежде чем накормить меня, Серёжа открывает бутылку вина и достаёт два бокала. С одной стороны правильно. Сейчас выпью на голодный желудок, алкоголь по крови разойдётся быстрее. Главное, не вылететь с двух-трёх бокалов. — Давай до дна? — встаёт напротив и подаёт мне бокал, наполненный полностью. У него сегодня явно цель-напоить меня. — Давай тогда вместе, — беру бокал. Чтобы честно было. Хотя, зная Лазарева, ему ведро самогона надо, чтобы опьянеть. — На брудершафт? — ловлю его игривый взгляд на себе. — Если ты хочешь меня поцеловать, так и скажи, — усмехаюсь и завожу руку за его, приготовившись выпить содержимое до дна.