Ты в эпицентре боли моей

      Ночью я не спала. От слова вообще. Думаю, не стоит рассказывать почему. Такого со мной не было давно. Хотя, со мной такого не было никогда. Даже когда Мурат поднимал на меня руку, кричал, ругался, называл меня самыми непристойными словами, я себя так паршиво не чувствовала. Как бы я не ненавидела мужа последние несколько лет, он был отцом моей дочери, которая очень любила папу, а сейчас мне даже страшно представить, как я сообщу такую новость Сонечке. Это ужасно. Каким бы человеком он не был, он был моим мужем, которого я полюбила, с которым прожила, много или мало, десять лет. Это не десять дней. Что будет дальше, как отреагирует дочь, я не знаю, и будь у меня возможность узнать, я откладывала бы её как можно дольше, в какой-нибудь самый тёмный и дальний ящик. Могу сказать одно: мне очень страшно. Я боюсь сегодняшнего дня, не говоря уже о будущем. — Тебе кофе сделать? — сильная мужская рука гладит меня по волосам. Серёжа знает, что я не сплю и даже не пыталась. Он не спал вместе со мной часов до четырёх, а потом вырубился. Я не стала будить. Он тут не причём, и я сожалею, что втянула его во всю эту авантюру. Мне просто больше не к кому обратиться, некому пожаловаться, меня некому защитить кроме него. Не представляю, как буду расплачиваться за помощь. Сейчас всего девять утра. Пять часов сна для взрослого мужчины, это, конечно, совсем ни о чём, но лучше, чем ничего. Я давно перестала надеяться на лучшее, но, после того, как переехала в его квартиру, внутри снова что-то загорелось. Появилась маленькая надежда на счастливую жизнь. И хотя происходящее оставляет желать лучшего, я храню эту искорку в сердце и жду, когда всё наладиться и мы с Соней сможем жить спокойно. От кофе я отказалась. Не до этого мне сейчас совсем. Глаза под утро, всё-таки, стали смыкаться, хоть и засыпать я намеренно не хотела. Я по-прежнему, как верный пёс, ждала звонка и разрешения приехать и забрать дочку. Мысли о том, как ей страшно там, что она плачет и просится домой, к маме, меня никак не оставляют. Мало того, именно они не давали мне спать ночью, а сейчас не дают даже выпить кофе, чтобы не падать на каждом шагу от недосыпа. — Давай принесу ещё таблетку? — через пару минут тишины, которую создала я сама, не ответив на вопрос Серёжи, он нарушает её[тишину]. Видимо, моё молчание его угнетает. Он предлагает мне обычное успокоительное, но и от него я отказываюсь. Чувствую, что не нуждаюсь сейчас в таблетке. Ночью было хуже, поэтому обойтись без пары капсул не удалось, а сейчас я хоть и «потухла», но зато спокойна и могу себя контролировать. Ночная доза, скорее всего, действует до сих пор. Всё утро мне казалось, что каждый шорох мешает жить. Стоило мне немного задремать, я тут же просыпалась от пролетающей мимо мухи, например. Или лучи солнца проникали в комнату и слепили мне глаза. Лазарев мешал ложкой чай на кухне и этот звук медленно и болезненно проникал ко мне в голову. В общем, клиника неврозов ждёт меня. Целый этаж уже готов для меня одной.

***

— Мама, — тихий голосок Сонечки вдруг доносится до меня через сон. Я всё-таки уснула. Так крепко, что не слышала ничего, — Мамочка, — слышу детский шёпот, а затем маленькая ладошка гладит меня по голове. Приоткрываю глаза и вижу её. Маленькая моя, улыбается, смотрит на меня. Моё солнышко. Изначально я решила, что это сон, но Соня позвала меня ещё несколько раз, и тогда всё стало понятно. Не сон. — Сонечка, — не спуская с неё глаз, я откидываю с себя плед и быстро поднимаюсь, сжимая в своих руках её маленькие ручки, — Сонечка, девочка моя, — не верю своим глазам. Моя малышка сидит напротив и так счастливо улыбается. На глазах тут же появляются слёзы. Я так сильно прижимаю её к себе и до сих пор не верю, что она здесь, со мной. Не могу сдержать слёз, эмоций, как же я скучала, как ждала. Я больше никуда тебя не отпущу. Моя жизнь. Моё всё. — Мама проснулась? — утверждает и одновременно спрашивает у Сони Серёжа. Та, не переставая обнимать меня за шею, кивает головой, — Это хорошо. А как мама себя чувствует? — он улыбается, как будто всё хорошо. Может быть, так и есть. Я пока не понимаю. — Мамочка, не плачь, — поднимая голову, малышка берёт ручками моё лицо и смотрит в глаза, не скрывая улыбки, — Я по тебе скучала. Где ты была? — Я тоже по тебе скучала, Сонечка. Очень-очень, — и снова прижимаю к себе. Крепко. Словно боюсь, что это всего лишь сон и он вот-вот испарится. Конечно, спросить, что происходит, как Соня тут оказалась, сколько время и какой вообще сейчас год, я додумалась не сразу, а задала все эти вопрос лишь после того, как до конца осознала, что это не сон, а реальность, и что Сонечка действительно рядом со мной. Уже прошло минут двадцать с того момента, как я проснулась, а отпустить дочь не могу до сих пор. Боюсь. Этот страх меня больше не оставит, видимо. — Меня Серёжа забрал, сказал, что ты немножко заболела и не можешь сама приехать, — девочка рассматривает моё лицо, пальчиками забирая пряди волос за уши, — Что у тебя болит? — Да... у меня головка болела, — шмыгаю носом, но через слёзы стараюсь улыбаться, — Сейчас не болит, всё хорошо, — глажу дочку по спинке. — Почему ты плачешь, мамочка? — Я просто очень скучала по тебе, малыш, — улыбаюсь ей, — Тебе, наверное, там страшно было одной? — Нет, — мотает головой, — Я была там не одна. Там были другие детки. Только... у них нет мамы и папы, — пожимает плечиками, — А у меня есть, и мама и папа... После слов о папе, у меня внутри что-то рухнуло, стало так больно. Мне кажется, нет ничего сложнее, чем сообщить ребёнку о том, что у него больше нет отца. За эти дни, что в моей жизни происходит такая ерунда, и что я живу в его квартире, Серёжа, кажется, научился чувствовать меня и мои нервные срывы. Как, например, сейчас, он увидел, что затряслись мои руки и слёзы навернулись на глазах при упоминании Мурата, поэтому он быстро отвлёк Соню, попросив её покормить рыбок в другой комнате. Спасибо. Спасибо. Спасибо. — Тихо, всё хорошо, дыши глубже, — взяв со столика возле дивана стакан с водой, который стоит тут постоянно, он садится возле меня и предлагает воду. — Как я ей скажу, Серёж? Она не переживёт этого, — дрожащими пальцами беру стакан, но к губам не подношу и не делаю и глотка, понимая, как трясутся не только руки, но и всё остальное. — Тебе надо успокоиться, слышишь меня? Я принесу ещё таблетку, — я могла бы возразить, сказать, что не нуждаюсь в успокоительных, но только в том случае, если бы действительно в них не нуждалась. А я нуждаюсь, и скрывать этого смысла нет. — Давай, родная, — молодой человек подаёт мне капсулу и просит выпить при нём, чтобы всё было честно. Он, видимо, просто не знает, что я готова выпить всё, что угодно, лишь бы мне стало хотя бы чуточку легче. — Молодец, — таблетку я выпила, воду подала обратно и отвела в сторону заплаканные глаза, — Ложись, поспи ещё, сейчас получше будет, — поставив стакан на стол, Серёжа укрывает меня пледом, настаивая на том, чтобы я легла на диван. Цены ему нет. Просто нет. И простого «спасибо» здесь будет мало. — А Сонечка? — У Сонечки всё хорошо, не переживай. Тебе нужно отдохнуть, а с Соней буду я, хорошо?

***

Когда я открыла глаза в очередной раз, самочувствие действительно улучшилось. Счёт времени, к сожалению, был мной потерян, поэтому сколько сейчас времени, для меня неизвестно. Но, судя по тому, как темно за окном, уже вечер. В горле жутко пересохло. Заставив себя для начала просто сесть на диван, я потираю плечи, поворачивая голову в сторону кухни, откуда слышатся голоса. — Мамочка проснулась! — радостный голосок доченьки доносится до гостиной. Это не сон. Она здесь. А я не могу сдержать улыбки. Для меня нет ничего и никого важнее, чем моя София. — А мы с Серёжей печём тортик! — её радости нет предела. Это слышно по голосу. Тортик, значит. — Ничего себе, — ещё сонным взглядом приглядываюсь к кухне. И правда. Торт пекут. Вот это поворот. Лазарев и печёт? Обычно, его не заставишь яичницу пожарить, а тут торт. — Сколько же я спала, что Серёжа начал печь торты? — встаю с дивана, сильнее закутываюсь в кофту, в которой спала, и прохожу на кухню, вставая рядом с дочкой. — А это всё София, я только чуть-чуть помогаю, — оправдывается Лазарев, чем заставляет меня улыбнуться. — Ого, серьёзно? — провожу девочке ладонями по косичкам и целую в макушку, — А косички тебе кто заплёл? — Серёжа, — улыбается Соня, переглядываясь с Лазаревым. Он удивляет меня с каждой секундой всё сильнее, что будет дальше? Аж любопытно. — Мама ужинать сейчас будет, — он нарушает наш контакт с Соней, отряхивая от чего-то руки, — Десерт только после ужина. — А вы что, уже покушали? — смотрю на девочку, забирая рукой волосы. Та уверенно кивает головой, а я перевожу взгляд на Серёжу, но и тот точно также кивает. — Неужели я так долго спала? — Долго, почти пять часов, — подтверждает Сонечка, сидя на большом стуле и мотая ножками под столом, глядя на экран телевизора, где показывают мультики. Сон лечит. Наверное, поэтому мой организм так требовал его. Чтобы вылечить, ну или хотя бы немного обезболить те раны моей души. Ну, и, конечно, Серёжа. Без него я бы не справилась. Он так много сделал. Как его благодарить, я даже не представляю. Я ведь благодаря ему сейчас улыбаюсь, наблюдая эту чудную картинку на кухне. Он сам забрал её, и торт они испекли, и даже заплёл косички. А Сонечка какая счастливая вместе с ним... И пусть проблемы сами собой не решаются, зато сейчас я чувствую себя спокойно и защищено. Рядом со мной любимые и дорогие люди. Это для меня важнее. Я не знаю, какие испытания подкинет мне жизнь завтра, но сегодня я здесь, и мне спокойно.