Ты в эпицентре боли моей

      Каролина пробудилась от холода в комнате. Посильнее натянула на себя одеяло, оставив свободными руки (пару часов назад свобода её запястьям только снилась). За окном глубокая ночь, а в спальне горит небольшой детский ночник в виде звезды. Он-то и создаёт уют и помогает хоть что-то различать в темноте. Она поворачивает голову и заспанным взглядом, через открытую дверцу балкона, видит там силуэт. Сергей, накинув на себя только махровый халат, босиком вышел на балкон, чтобы выкурить очередную сигарету. Полуоткрытыми глазами Каролина разглядывала мужчину на балконе вплоть до его возвращения в спальню. — Не спишь? — он возвращается и в полтона задаёт вопрос, приглядываясь к девушке. Уголки рта Каролины чуть поднимаются, а веки опускаются. Дремлет. Как ребёнок. Сергей решает не будить её. Выключает ночник, снимает халат и залезает на своё место под одеялом, укладываясь удобнее. Повернувшись на девяносто градусов, она кладёт руку ему на грудь и делает пару круговых движений, — Я думал, ты спишь, — хоть и в темноту, но Лазарев всё-таки улыбается, а его рука ложится поверх её и сжимает пальцы. — Там же холодно, — сама не понимая, о чём говорит, но, судя по всему, про открытый балкон, Каролина не открывает глаз, но при этом двигается к нему ближе, — Там... да. — Тш, спи, — он усмехается такой детской наивности и неразборчивой речи. Как малыш, который только учится говорить, но ещё не понимает, о чём именно хочет сказать. Со стороны это очень забавно. — Серёжа, — под одеялом переплетая их пальцы, Каролина что-то забубнила себе под нос, — Пожалуйста, не оставляй меня больше, — поморщив лоб, она тихо захныкала, а после чего последовало несколько странных движений, похожих на судороги. Тут до него дошло, что это, скорее всего, просто дурной сон. Повернувшись на бок в её сторону, Лазарев по-прежнему сжимает её ладонь в своей, утыкаясь носом в шёлковую шею: — Я больше никому... не позволю обидеть тебя, — шёпотом, где-то в области её шеи говорит он, оставляя под ухом влажный поцелуй, — Спи. И этот поцелуй действует на неё как снотворное. Девушка ещё глубже проваливается в сон, её тело заметно расслабляется, дыхание выравнивается.       День следующий начался с переплетённых рук. Приятная картинка. Лёжа на левом боку, Каролина потёрла большим пальцем его костяшку и улыбнулась, немного опустив глаза. Сейчас как котёнок спал Серёжа. Настенные часы показывают полдень, уже пора ехать забирать детей, ведь сегодня обещали побыть все вместе, сходить в кино и в детский центр, но, по всей видимости, семейный день будет немного сдвинут. Ничего, не смертельно. Ребята не скучают в компании Димы, это сто процентов. — Эй, — она улыбается, неохотно высвобождает руку и кончиком пальца аккуратно щекочет его щёку, — Просыпайся, — Серёжа хмурится, пытаясь убрать с лица что-то, что тревожит сон, но Каролина снова касается щеки, — Ну просыпайся давай, — тихо хихикает, не сводя с Лазарева взгляд. Всё смотрит на него, касается пальцами лица и подушечкой большого елозит поперёк щеки. — Дырку сделаешь, — не открывая глаз, бормочет Серёжа и заставляет Каролину улыбнуться. — Доброе утро, — она убирает руку и кладёт её на подушку, к себе под щёку. — Доброе, — он вздыхает и поворачивается на спину, — Что тебе снилось ночью? — Не помню, а что? — непонимающе смотрит на него, улыбаясь уже чуть меньше. — Ну... Ты просила не оставлять тебя больше, — он усмехается, а Каролина по-прежнему ничего не понимает. И ничего не помнит. Как просыпалась ночью, как что-то бормотала во сне и что было холодно, ничего. Как будто этого и не было. — Видимо, что-то нехорошее снилось, — недолго думая, делает вывод, укладываясь на спину и потирая ладонями лицо, — Но я не помню, правда, — скидывая с себя одеяло, поднимается, садится на краю кровати, осматриваясь вокруг в поисках своей одежды. Ну или хотя бы какой-нибудь одежды. — То есть, то, что я тебе сказал, ты тоже не помнишь? — опомнившись, возмущается Лазарев. Лорак ехидно улыбается, не поворачиваясь к нему, стаскивает халат, который он надевал ночью, когда выходил курить, накидывает его на голое тело и встаёт, оборачиваясь, — Больше не буду говорить. — Вот ты ворчун, — похихикала Каролина, подвязав ремешок на халате, — Кофе сварить? Или лучше чай? — Лучше кофе. Будь так любезна, — зевает в кулак Лазарев.

***

Каролина слышит, как открывается входная дверь, а затем детские голоса. Спрыгнув с дивана, где сидела, поджав ноги, девушка выходит в прихожую и широко улыбается. Два сорванца стаскивают с себя верхнюю одежду, что-то бурно обсуждая между собой. — Ну, привет, — она нарушает их бурный диалог, опираясь плечом на стену, — Как дела? Как отдохнули с Димой? — Мама! — радостная девочка, отвлекаясь от друга, разбегается, прыгая к ней на руки и крепко обнимая за шею. — Моя хорошая, — Каролина обнимает дочку в ответ, поглаживая по спинке, — Я соскучилась, — улыбается. — И я, — Сонька, вернувшись на пол, возвращается к Никите, — А мы с Серёжей тортик купили, — довольная мордашка улыбается, кивая в сторону комода, куда Лазарев поставил торт. Каролина, отвлекаясь на детей, не заметила главного ребёнка, который на пороге стоял с букетом цветов. Ну ничего себе. У нас сегодня праздник? Мелкие быстро разделись и скрылись в детской комнате, а Серёжа продолжал стоять на пороге, держать цветы в руках и ждать, когда его всё-таки заметят. — У нас сегодня какой-то праздник? — склонив голову, она не может сдержать улыбку, — Или это не мне? — Конечно, нет, — иронично отвечает Лазарев, — Себя побаловать решил. Думаю, никто цветы не дарит, дай сам себе подарю, — явный сарказм. Но ничуть не обидный. Наоборот. — А в честь чего? — она до сих пор сомневается, что этот шикарный букет принадлежит ей. Аккуратно подходит, касается пальцами белых роз и поднимает глаза, чтобы посмотреть в его, — День Рождения у меня уже прошёл, — хмыкает. — Просто так, — он пожимает плечами и подталкивает букет к ней, — Улыбнись хоть, бука, — усмехается. — Я просто..., — делает попытку улыбнуться, и вроде получается, — Неожиданно, — глубоко вздыхает, обнимая букет в руках Лазарева, — Правда мне? — Могу Соньке подарить. — Спасибо, — она задерживается взглядом на его лице, уголки её губ медленно ползут вверх. Неожиданно, приятно. Никто не дарил цветов без повода. Одно дело - от поклонников на концертах, а совсем другое - от человека, к которому, похоже, есть какие-то чувства. — Мам, смотри, — Сонька нарушает тишину, повисшую между ними, и зрительный контакт, — Смотри, какая красивая, — Каролина оставляет розы в руках Серёжи и повернувшись, убирает волосы за ухо, присаживаясь к дочке, — Серёжа подарил, — малышка теребит в руках куклу с длинными тёмными волосами и большими чёрными глазами. — Ого, — Лорак берёт игрушку в руки, поправляя на ней платье, — Она очень красивая, а ещё... похожа на тебя, — улыбнувшись, возвращает куклу обратно Соне. — А у меня Лексус, — тут и Никита появляется из комнаты, протягивая детскую машинку Каро, — Из новой коллекции, чёрный, — хоть она не понимает ничего в этом, но искренне удивляется, рассматривая в руках машинку. — Наверное, принцесса будет кататься с принцем на этом Лексусе, да? — продолжая сидеть возле детей на корточках, она улыбается, рассматривая их новые игрушки. Те охотно соглашаются и снова бегут в комнату. Видимо, за принцем для принцессы. — Серёж, ну зачем? — поднявшись, она снова встаёт напротив молодого человека и видит, как тот улыбается, — Цветы, подарки... — Ну что я, детей порадовать не могу что ли? — Можешь, но... это же дорого... — А это же дети, Каролина, — передав букет ей в руки, у него наконец-то появляется время раздеться и разуться, — Ты же сама всегда даришь Соньке игрушки, лишь бы она улыбалась. Не вижу в этом ничего страшного. Их улыбки бесценны, — сняв обувь, повесив куртку в шкаф, он подходит к ней и обнимает, коротко целуя в шею и задерживаясь в области уха, — Как дела? Такой жест не остаётся без её внимания. Внутри всё переворачивается, мурашки разбегаются по телу. Ответно, конечно, она тоже обнимает его, опускает голову, а сама чувствует, что вот-вот заплачет. От счастья. От того, что ей дарят цветы. От того, что так бережно относятся, а не швыряют по комнате. От прикосновений, от слов, от шепота на ухо. Это же всё такие мелочи, но не это ли важно? Каролина после ужина занялась детьми. И нет, это не книжки и прописи, это просто игрушки, познавательные игры, мультики. Приятное с полезным, как говорится. Развлекая ребят, она дала возможность Серёже посидеть в тишине и поработать над новым альбомом, который уже вот-вот будет готов. Осталось совсем немного, ещё пару штрихов и можно будет везти на студию для обработки материала. — Так, чего это нам Филипп так поздно звонит? — листая страницы книги, она отвлекается на телефонный звонок, передавая её Никите, — Да, алло. Привет. Дома, с ребятами, а что? — зациклившись на одном месте, Каролина внимательно слушает друга на том конце. — Что малышня делает? У меня к ним интересное предложение. — Что? Какое предложение? — опять загадки. Может, не надо? — Мои в кино просятся, на премьеру мультфильма, может ваши тоже хотят? Мы бы заехали, забрали их. — Ну... Не знаю, сейчас я спрошу у них... Кто бы сомневался, что довольные дети запищат от радости и согласятся? Лишь бы дома не сидеть и книги не читать. Другого Каролина и не ждала. — Мы через час подъедем, пусть собираются. И одень их потеплее, мы, возможно, ещё и на прогулку выйдем. Это же как всё удачно складывается? Филипп словно чувствует желание Лорак остаться наедине с Лазаревым. Правда, Лазарев об этом пока не знает. Его голова сейчас забита немного другим. Это минуты всей моей жизни. Это секунды всех моих дней. Я раскрываю все свои карты: Ты в эпицентре боли моей. Ты в эпицентре боли моей. Заперев дверь за малышнёй, она слышит эту мелодию, что доносится из спальни. Немного прищуривается и улыбается, опираясь на стену плечом. Прислушивается через полуоткрытую белоснежную дверь комнаты. По телу мурашки. Это так красиво, романтично и весьма необычно для репертуара Лазарева. — Что это такое? — как только в комнате появляется тишина, она решает войти, — Так здорово. — Ты подслушивала? — усмехается Серёжа, перебирая пальцами клавиши синтезатора, — Нехорошо, нехорошо. — Что это была за мелодия? — Новая песня. Больше ничего не скажу, потом всё узнаешь. — Я до этого «потом» не доживу, — ещё несколько уверенных шагов и она оказывается у него за спиной, укладывая ладони на плечи. — Доживёшь, куда денешься. Дети уже закончили с играми? — Ой... Я совсем забыла тебе сказать, что дети в кино уехали. — Чего? — хмыкнув, Серёжа на чёрном кожаном стуле на колёсиках поворачивается к ней лицом. Сами что ли уехали? Звучало некорректно, окей. — Филипп их забрал. Поехали в кино на мультик. — А что за спонтанность? Спонтанность в данной жизненной ситуации - второе имя. Что у одного, что у другой. С одной стороны, это здорово. Спонтанность всегда штука классная. С другой, есть у неё и свои минусы, но это формальность. Мелочи жизни так называемые. Каролина до сих пор не осознаёт, что жизнь сжалилась над ней. Повернулась светлой стороной. Правда, мысли о том, что всё изменилось настолько быстро и настолько кардинально, посещают её, иногда даже пугают. Нужно ли идти на поводу времени и обстоятельств, или всё-таки стоит вмешаться и что-то изменить? Конечно, в более спокойной обстановке она бы решилась на изменения, ведь «застаиваться» не в её стиле, но последние два года были слишком напряжёнными, поэтому на данном этапе жизни лучше всё оставить на своих местах, ну и поддаться тому, что чувствуешь. Что будет дальше, не знает никто, но раз сейчас всё в порядке, зачем что-то менять? Может быть, пора начать жить для себя? Для своего комфорта?       Заварив на кухне чай, решив, что на сегодня достаточно музыки, Серёжа никак не сводил глаз с брюнетки, которая, удобно устроившись на одном из кухонных диванов, поджав под себя ноги, читала что-то в своём айфоне. Не может он смотреть на неё спокойно. Перед глазами изящное тело, руки, привязанные ремнём к кровати; в ушах до сих пор эхом стоны. Да что ж ты будешь делать? А что делать? Что происходит? Это что-то новенькое. Что касается их обоих. Это чувства? Или что это? Вопросы есть-ответов нет. — Каролин, — он наконец-то подаёт голос. Вокруг полная тишина. Даже чайник уже вскипел и успокоился. Слышно, как мимо муха пролетает. — М? — девушка не отрывает глаз от телефона, аккуратно подушечкой большого пальца листая виртуальные страницы. — Что читаешь? — на самом деле, вопрос был другой, но он посчитал нужным начать с чего-то более примитивного. — Да так... на статью тут одну наткнулась. — Ммм, — поставив чашку на поверхность столешницы, он садится на тот же диван, забирая из её рук айфон, вводя этим в заблуждение. — В смысле? — она усмехается, поворачивая голову. — Зрение испортишь. Мы можем съездить в одно место? — Сейчас? — удивляется. — Прямо сейчас, — утвердительно кивает Лазарев, блокируя телефон. — А что за место? — интерес растёт после каждой сказанной фразы. Она сильнее поджимает под себя ноги, складывая руки вместе. — Поехали, всё сама увидишь и узнаешь. Что за таинственное место, куда он вёз её прямо сейчас, так и оставалось загадкой. Но эта неизвестность ничуть не пугала, потому что... она доверяла ему. На самом деле, ничего сверхъестественного. Квартира в центре Москвы. В самой её изюминке. Москва-сити. Просто он наконец решил рассказать всю правду о себе и последних нескольких годах своей жизни. Ни у одной Каролины были тайны. Ну раз уж её тайны больше не тайны, значит и его карты пора раскрыть. — Если ты хотел скинуть меня с крыши, необязательно было завязывать мне глаза, — шутит девушка и сама смеётся, крепко вцепившись в его руки. — Не бойся. Если бы я хотел тебя убить, я бы это сделал по-другому. — Да? Что? То есть, у тебя было в планах убить меня? — Стой, — он усмехается, отпускает её руку и достаёт ключи. Они только что проехали семьдесят пять этажей, но Каро, судя по всему, этого не поняла. — Уже можно открыть глаза? — касаясь рукой стены, спрашивает она, — Где мы? — Сейчас всё увидишь, подожди чуть-чуть. Нетерпеливая ты, оказывается, не только в постели, — хихикает Лазарев и тут же получает толчок в плечо, открывая дверь, — Давай, — берёт её за руку и проводит в квартиру. Апартаменты тут, конечно, ничего себе. Огромная площадь, два этажа и восемь не маленьких комнат. Но она ещё не знает об этом. — Мне страшно, — стаскивая с ног сапоги, она по-прежнему держит его за руку, — Можно сниму повязку? — Нельзя, — хмыкает, — Мы ещё не дошли. А вот когда дело доходит до огромной террасы на балконе, с видом на ночной город(хотя на такой высоте мало что видно), он подводит её к самому краю, велев держаться за перила. — Серёж, — паникует. Страх высоты живёт в ней с самого детства, — Где мы? Что происходит? — она стоит на месте, боясь лишний раз пошевелиться. Вдруг один неверный шаг и всё провалится сквозь землю. — Готова? — улыбаясь, он встаёт позади, кладя руки на талию и поддерживая, зная, что сейчас будет много эмоций, — Можешь снять повязку, — девушка робко развязывает шарф, разлепляет глаза и сразу понимает, что это высоко. Дыхание останавливается. Она изо всех сил вцепляется ладонями в перила. Дар речи пропал, а как дышать она забыла вовсе. — Боже мой, — не делая резких движений, стараясь дышать как можно глубже, широко раскрыв рот, Каролина лишь глазами смотрит по сторонам, — С ума сойти... — Нравится? — Ты же знаешь, что я боюсь высоты, — её панический страх проявлялся всё больше, голос практически пропал, а тело отказывалось слушаться хозяйку, — Где мы? Какой этаж? — Семьдесят пятый, — в отличие от неё, он спокоен. Тихо и равномерно говорит и смотрит вниз, не опуская рук, — Не бойся. Ты доверяешь мне? — Серёж, это не смешно. У меня сердце сейчас остановится. — Так доверяешь или нет? — усмехается. — Доверяю. — Прекрасно, — убирая руки с талии, он берёт её запястья. — Нет! Не надо, — снова хватается за перила, преодолевая паническую атаку. — Ты ведь мне доверяешь, — останавливается. Ничего не делает против её воли, но всё же. Ей ничего не остаётся, как только ещё раз подтвердить своё доверие и позволить Серёже сделать то, чего он хочет, — Вот и умница, — он улыбается, медленно вытягивая её руки в разные стороны. Прям Титаник какой-то. Только здесь не будет печального конца, здание не рухнет и не утонет. Всё будет хорошо. Ему это было нужно. Чтобы ещё раз убедиться, что всё, что он готов рассказать сейчас, через несколько минут, он расскажет человеку не с улицы, а человеку, который доверяет ему, и которому доверяет он.