***
Том, с застывшей на губах холодной улыбкой, успешно делал вид, что внимает сетованиям Минервы МакГонагалл, которая успела найти множество недоработок в оформлении уже после официального открытия бала, а теперь ещё и искренне возмущалась слишком, на её взгляд, откровенным видом некоторых учеников. Том ничего излишнего в девичьих платьях, открывающих плечи, не видел абсолютно, но спорить не собирался и приблизительно, предпочитая занудство Минервы обществу Септимы, которая не сводила с него глаз. Машинально пригубив вино, бокал с которым он небрежно вращал в руках, Том с раздражением подумал, что стоило найти повод и всё же покинуть школу, избежав этим присутствия на утомительном балу. Но подспудное понимание уникальной возможности — открыто наблюдать за Гарри в неформальной обстановке, остановило от разумного решения. Мысленно поморщившись на особо яростный шёпот Минервы в очередном возмущении, он скользнул ленивым безразличным взглядом по залу. Найти Гарри будет непросто — студенты расстарались с костюмами, очевидно, стремясь к уникальности и неповторимости в образах. Но тем интереснее казалась задача — отыскать в пёстрой многоликой толпе объект наблюдения, не дав даже повода кому-то заподозрить интерес с его стороны. Лениво размышляя — стоит ли совершить обход зала или же начать с приглашения на танец Минервы, что позволит охватить взглядом приличную площадь, Том сделал ещё пару глотков вина, удовлетворённо кивнув сам себе. Инициатива о присутствии лёгких алкогольных напитков для преподавателей и совершеннолетних студентов принадлежала ему и сейчас определённо оправдала себя. Домовые эльфы проследят, чтобы ученики, достигнувшие семнадцати лет, не притронулись ни к чему крепче сильно разбавленного пунша и сливочного пива, а он спокойно насладится любимым сортом коллекционного вина. Это даже примирило со скучным, несмотря на ажиотаж студентов, началом бала, располагая и к размышлениям. В речь Минервы Том вслушиваться перестал окончательно, лишь изредка едва заметно кивая и мало заботясь при этом — попадает ли он в тему. Однако когда она как-то слишком резко умолкла, оборвав сама себя на полуслове, а потом тихо ахнула, следом ещё и зашипев как разъярённая кошка, которой прищемили хвост дверью, Том тряхнул головой, отвлекаясь от размышлений — что-то определённо было не так. Впрочем, странно затихающие разговоры в зале вызвали ещё большее напряжение. Машинально проследив взгляд коллеги, Том едва сумел сохранить бесстрастное выражение лица, подавившись очередным глотком вина, но сдержав кашель. Такого на балу он однозначно увидеть не ожидал. По проходу, явно направляясь к столикам у дальней стены, спокойно шагала пара, чьё появление заставило замереть в шоковой растерянности почти всех преподавателей и часть студентов. Том где-то даже мимолётно восхитился наглостью и нестандартным подходом к образу, проявленными юношей, рассматривая его костюм с всё возрастающим любопытством. Чёрные кожаные брюки облегали ноги и пах чересчур сильно, что выглядело почти вульгарно. Чёрные крылья за спиной, окружённые светящимся алым ореолом недвусмысленно отсылали фантазию к теме падшего ангела. Том прищурился, просчитывая — как можно было добиться такого эффекта свечения. Впрочем, сердобольную Минерву, очевидно, больше всего шокировал торс юноши, охваченный тем же свечением. Издали казалось, что он обнажён, но если всмотреться внимательнее, становилось заметно, что тонкая водолазка телесного цвета, облегающая словно вторая кожа, надета всё же была. Небрежно разбросанные по плечам смоляные волосы с мелькающими алыми прядями и того же оттенка красного маска, полностью закрывающая лицо, довершили вызывающе-дерзкий образ. Том задумчиво сделал глоток, пропуская мимо ушей очередные возмущения Минервы, к которой теперь присоединился и Северус. Партнёрша смельчака, рискнувшего открыто бросить вызов правилам и этикету, да ещё и выбрав говорящий образ падшего ангела в своеобразной интерпретации, смотрелась на его фоне куда скромнее. Алое платье, полностью в тон свечению, не отличалось излишней открытостью, разве что вызывающим разрезом практически до бедра. Те же смоляные волосы с алыми прядями и почти идентичная маска. Пара уже заняла столик, успешно делая вид, что не понимает — что могло вызвать ажиотаж в зале, а Том ещё пытался понять, что привлекло его внимание настолько цельно. Он видел многим более эпатажные выходы и смелые наряды, чем попытка студента выделиться из толпы, выбрав образ, вызывающий удивление в большей степени у магов. Но что-то упрямо цепляло взгляд, заставляя продолжать неотрывное наблюдение. И только когда юноша склонил голову к плечу очень характерным движением, обращаясь к своей спутнице, картинка обрела завершённость, а вопрос нашёл свой ответ. Гарри. Том заставил себя сделать глубокий вздох, но усмирить ярость, мгновенно занявшуюся в груди, это не помогло ничуть. Понимание, что на юношу смотрит во все глаза немалая часть студентов и студенток, не скрывая не столько удивления, сколько явного интереса, и близко не добавило спокойствия. Он убьёт мальчишку. Выведет из зала под благовидным предлогом, оттащит за волосы в свой кабинет и будет долго и мучительно душить. Воображение совершенно не пожелало соглашаться с предлагаемой картиной, угодливо, но совершенно неуместно подбросив другой вариант. Тому пришлось приложить усилие, сохраняя ровное дыхание и непринуждённую позу. Зарвавшийся щенок. Кого же, интересно, он хотел заинтересовать настолько, что рискнул нарваться на открытое недовольство директора и декана, а возможно и наказание, в случае если Минерва пойдёт на нарушение правил и заставит его снять маску. Соблазнительный ответ — Гарри всего лишь хотел привлечь его собственное внимание, отчаявшись сделать это другими способами, показался заманчивым, но всё же сомнительным. Вот только объяснений поведению даже слишком скромного в повседневности мальчишки, не находилось. — … никуда не годится. Я немедленно выведу его из зала… — слух выхватил отрывочный фрагмент речи Минервы, пылающей праведным негодованием, и Том заставил себя сосредоточиться на разговоре коллег, совершенно не желая, чтобы Гарри раскрыли так легко. — Это же просто плевок в лицо морали… — Профессор МакГонагалл, что именно кажется вам столь недопустимым? — холодным тоном осведомился Том. — Костюм, без сомнения, слишком смелый, но на то это и бал-маскарад. И заметьте, никто не оговаривал студентам условия выбора костюмов. — Но это же… — Минерва как-то беспомощно взмахнула рукой. — Студенты должны понимать, что являться в публичное место, на какое-либо мероприятие в полуголом виде абсолютно недопустимо. Я уже не говорю о его брюках, если это можно так назвать. — На нём надет гольф, — ещё более холодно уточнил Том, перебивая. — И формально в его наряде придраться не к чему: водолазка, брюки, маска — скрыто даже больше, чем у старшекурсниц в смелых платьях. — Профессор Реддл, вы серьёзно? — теперь уже с искренней растерянностью воскликнула МакГонагалл. — О каких формальностях может идти речь, если студент осознанно эпатирует общество, да ещё и в стенах школы? Нам следует немедленно вывести его из зала и назначить соответствующее наказание. — За что? За неудачный выбор карнавального костюма? — с нотками раздражения уточнил Том, позволив себе приподнять брови на миллиметр. — Прекратите, профессор МакГонагалл. Я могу понять, что вы оскорблены в лучших чувствах, но назначение наказания — это излишне. Я сам сопровожу его на выход и проведу разъяснительную беседу о недопустимости подобного внешнего вида в стенах учебного заведения, пусть даже и на неофициальном мероприятии. Вам не стоит беспокоиться. — Но… — Минерва выглядела немного дезориентированной, очевидно, осмысливая услышанное. — Если вы считаете, что беседы будет достаточно, возможно, я могу с этим согласиться. Но вы уведёте его и лишите баллов факультет, к которому он принадлежит, когда выясните его личность. — Я так и поступлю, — проникновенно заверил Том, холодно улыбаясь одними губами и успешно игнорируя странный взгляд Дамблдора, на удивление не вмешивающегося в их беседу. — Уверяю, у вас нет поводов для волнения. — Да, наверное, — Минерва немного неуверенно улыбнулась. — В конце концов, вы ведь даже более рьяный поборник дисциплины, чем профессор Снейп. Да, — она уверенно кивнула сама себе, словно желая убедиться в своих же словах. — Вы, конечно, справитесь с этим досадным происшествием. — Обязательно, — недобро сверкнул тёмными глазами Том, оставив без внимания напряжённый взгляд Северуса в его сторону, и решительно зашагал к столу, облюбованному экспрессивной парой.***
Гарри проклял своё упрямство и глупую идею, от которой не смог, а точнее — не захотел отказаться, стоило им с Гермионой войти в зал. Он, конечно, предвкушал некий шок для присутствующих, но никак не ожидал, что внимания окажется так много на протяжении продолжительного промежутка времени. Нервно комкая в руке бумажную салфетку, он не мог заставить себя обернуться, чтобы найти взглядом Тома, хотя и желал этого больше всего на свете. Удивился ли тот? Разочаровался? Заинтересовался? Когда последнее допущение молнией пронеслось в мыслях, Гарри разорвал салфетку в клочья. Он снова думает о невозможном, зачем? Криво улыбнувшись и прикладывая максимум усилий, стараясь вести себя естественно, он попытался затеять необременительную беседу с Гермионой. Та честно старалась поддерживать разговор, но скрыть волнение так и не смогла, начав в итоге отвечать невпопад, что было ей никак и никогда несвойственно. Всё больше проникаясь желанием просто уйти немедленно, Гарри вздрогнул, услышав голос за своей спиной: — Немедленно следуйте за мной, мистер, — привычно холодный тон звучал как-то странно в этот раз, скрывая собой, казалось, целую бурю эмоций. Воздух мгновенно отказался проходить в горло, которое сжало спазмом. Почему-то даже в снах о пресловутом бале Гарри не видел такого варианта событий — Том подходит к нему, да ещё и с намерением вывести из зала. И, похоже, он был зол. Отчаянный взгляд Гермионы ситуацию никак не улучшил, но Гарри заставил себя подняться на ноги и обернуться к Тому, стараясь сохранять максимально непринуждённый вид. Взгляд тёмных глаз обжигал. Гарри на мгновение почудилось, что где-то в их глубине затаились красные всполохи демонического огня. — На каком основании? — всё же поинтересовался он, отыгрывая роль ничего не понимающего студента, не забыв при этом и изменить голос, что получилось у него, впрочем, отвратительно — невнятная хрипотца смазала фразу, придавая ей оттенок отчаяния, а не предполагаемой бравады. — Я уличён в каком-то проступке? — Полагаю, что так, — голос Тома стал ледяным, а изящные пальцы схватили Гарри за локоть, причиняя ощутимую боль. — Иди к выходу. Сейчас же. Гарри едва подавил дрожь, осознавая, что последние фразы прозвучали яростным шипением и недвусмысленно располагали к предположению, что Том знает, кто перед ним. Хотя Гарри не мог припомнить ни одного случая, когда бы холодный и сдержанный профессор Реддл вообще обращался к кому-то подобным образом. Колени резко пронзила дрожь, хотя он и продолжил упрямо идти к распахнутым сейчас дверям, лишь бросив напоследок несколько отчаянный взгляд на Гермиону, нервно кусающую губы. — Профессор Реддл, я не понимаю… — начал было говорить Гарри, когда они пересекли холл и начали подниматься по лестнице. — Куда вы меня ведёте? Что случилось? Но его вопросы повисли в воздухе без ответа, только вызвав у Тома уловимый слуху зубной скрежет. Гарри резко стало совсем не по себе. В такой ледяной, тщательно сдерживаемой и контролируемой явно до поры ярости, он не видел хладнокровного Тома ни разу за всё время своего обучения. Судорожно соображая — что он мог натворить такого страшного, Гарри упустил тот момент, когда они свернули в полутёмный сейчас коридор, ведущий к кабинету Тома. А когда его волосы на затылке сжали до боли чужие пальцы, он едва подавил вскрик. Глаза расширились, линзы резко напомнили о себе, сейчас мешая и раздражая, и Гарри попытался вырваться, но не добился никакого успеха в своём стремлении. Том только усилил хватку — боль отозвалась выступившими на глазах слезами, а после резко втолкнул его в кабинет, мгновенно запирая дверь и дополнительно накладывая какие-то неопознанные Гарри чары. Глядя в тёмные глаза, сейчас полыхающие нескрываемой злостью, Гарри машинально попятился назад, но Том схватил его за запястье, с силой потянул на себя, а следом впечатал в стену слишком резким толчком. — Ты сделал это умышленно, — незнакомый в своей богатой эмоциональной палитре голос разом утратил часть холодности, зато наполнился нескрываемой злостью, отчётливо сквозящей поверх примеси остальных эмоций. — Хотел привлечь моё внимание? Или чьё-то ещё? — в последнем вопросе скользнула уже нескрываемая угроза, и Гарри вздрогнул. — Я не понимаю, о чём вы говорите, — жалобно попытался он возразить, уже и сам не в силах ответить — зачем это делает. — Неужели? — опасные предостерегающие нотки в голосе Тома ещё выступили для сознания Гарри индикатором чёткого осознания, что правду лучше рассказать немедленно, когда Том резко развернул его к себе лицом, прижав его руки к стене. — Не понимаешь, Гарри? Решил, что можешь играть с огнём и не обжечься? Падший ангел. Намёк? Провокация? Вызов? Или ты не просчитал возможные последствия? Гарри только растерянно хлопал глазами, отказываясь узнавать всегда сдержанного и холодного профессора, которого он знал на протяжении всего своего периода обучения. Смутные догадки — чего-то он сам очень сильно не понимал, не уловил, не разглядел за бесконечной маской сдержанности и холода, забрезжили на краю сознания, даря нежеланную, опасную возможным разочарованием надежду. Могло ли оказаться так, что он интересовал Тома больше, чем просто очередной ученик? Мысль казалась немного безумной и совершенно абсурдной, но не более чем поведение Тома сейчас. — Вам не понравился мой костюм, сэр? — собрав всю имеющуюся смелость, максимально беспечно и невинно спросил Гарри, видя в этом едва ли не единственный способ в данный момент времени подтвердить или опровергнуть свои догадки. — Не понравился? — с тихой угрозой переспросил Том, чьи глаза сейчас напоминали ночное небо в разгар бури, став практически чёрными, но периодически вспыхивая странными красными бликами. Гарри уже успел пожалеть о своём вопросе и не на шутку испугаться, не понимая до конца ситуации и безнадёжно запутавшись в слишком ярком и насыщенном коктейле перепутанных эмоций, когда Том неожиданно оторвал его руку от стены, по-прежнему крепко удерживая его запястье, и притянул её к своему паху. Краска стыда и смущения мгновенно окрасила щеки в цвет переспелого помидора, когда Гарри ощутил внушительную горячую выпуклость чужого возбуждения. В груди что-то взорвалось, лишая осторожности в словах. — Мерлин… Послушайте, я ничего не понимаю, — голос срывался, звучал странно жалобно, с проскальзывающими нотками хрипотцы. Заставить себя поднять взгляд Гарри и вовсе не мог. — Вы… Я… То есть… Вы же не можете… интересоваться мной? Нет, я был бы счастлив, но это невозможно. Я же ваш ученик, я всё понимаю, моральные принципы… — Гарри заставил себя замолчать, не в силах слушать свою же сбивчивую, путаную в построении речь, которая только выставила его неразумным стеснительным ребёнком, что разжигало пожар стыда ещё ярче. — Моральные принципы? — переспросил Том странно смягчившимся голосом, вернувшись к привычной уравновешенной холодности. Изящные пальцы цепко ухватили Гарри за подбородок, вынуждая поднять голову и всё же встретиться взглядом. — Что с глазами? Зелье? — Линзы, — невнятным шёпотом отозвался Гарри, которому начало казаться, что от стыда он сейчас просто сгорит на месте или расплавится. — Они для цвета… — потерянно добавил он дрогнувшим голосом, не зная, куда себя деть, как реагировать на ситуацию и как понять Тома, который вёл себя абсолютно неправильно для уже изученной личности. — Сними, — короткий приказ сопровождался обретённой руками свободой, а Том отступил на шаг назад, впрочем, не отрывая от него пристального изучающего взгляда, который, казалось, прожигал насквозь, разве что не гипнотизируя. Гарри неловко вынул линзы и нервно сглотнул, сжимая их в руке и нисколько не беспокоясь об их сохранности. Желание немедленно сбежать из кабинета и попытаться забыть собственный позор боролось с настойчивой потребностью любопытства — выяснить всё же, что происходит и подлинное отношение Тома к нему. Не в силах на что-то решиться, растерянный и донельзя смущённый нелепой, как ему казалось, ситуацией, Гарри в итоге просто застыл на месте, избегая прямого зрительного контакта с Томом в очередной раз. — Я… Мне, наверное, лучше уйти, — нерешительно пробормотал он наконец, разбивая напряжённую тишину нескольких секунд. — Я действительно понимаю, что вы не можете… интересоваться учеником. — А если у меня нет моральных принципов? — неожиданно спросил Том, усмехаясь и вновь приподнимая его подбородок. — Что ты готов сделать тогда? Гарри задохнулся от страсти и жажды, которые сейчас пылали в тёмных глазах, демонстрируемые явно сознательно. Пальцы Тома скользнули по его подбородку, плавно спускаясь на шею, дразня невесомыми, до бесконечности желанными прикосновениями. Адская смесь эмоций в груди вскипела, требуя хоть какого-то воплощения, всё скопившееся за последние месяцы напряжение, все доводящие до исступления сны — всё умножилось на бушующие гормоны, бескомпромиссно уничтожая остатки самоконтроля в неожиданно перевернувшейся реальности. Отказываясь понимать, что именно совершает и с кем, Гарри шагнул вперёд, не оставляя между ними расстояния, ещё заметил вызов и странное ожидание в тёмных глазах, зажмурился, и приник к губам Тома, отчаянно боясь того, что сейчас проснётся или что его оттолкнут, посмеявшись над его глупостью и наивностью. Но Том отталкивать его явно не собирался. Его рука уверенно вплелась в волосы Гарри, сжимая, тогда как вторая крепко обхватила за талию, а горячие губы легко перехватили инициативу, углубляя поцелуй. Серьёзно опасаясь, что рассыплется на атомы, если осознает происходящее реальностью, Гарри только судорожно вцепился в чужие плечи, не желая отпускать теперь никогда. Понимание, что всё происходит в реальности, приходило медленно, а тело уже взрывалось незнакомым огнём, который никогда не могли подарить сны, но легко подарила реальность. Тихий стон, едва ли не всхлип, вырвался из горла самостоятельно, а окружающий мир перестал иметь какое-либо значение мгновенно. В объятиях Тома, казалось, разом перестало иметь значение что угодно.