Кофе с другом

Далер Адьямович оказался прекрасным тренером. Лунёв даже «заиграл» на поле по-настоящему, чему все очень обрадовались. И хоть забить ему стало сложнее, песенки про Федю и стишки про Дзюбу не сбавляли обороты. Кокорину, на самом деле, в последнее время стало на всё плевать. Зря он тогда укусил Игоря… Теперь в нём пробудилось желание крови. Такой красной, густой и вкусной… Которую можно было бы слизывать по капельке, растягивая момент наслаждения… Но, разумеется, Саша изо всех сил сдерживал себя, ведь с его стороны это было бы непростительным нарушением, а вслед за этим последовало бы суровейшее наказание. Хорошо ещё, что никто из «высших инстанций» не прознал про тот случай в коридоре с Акинфеевым. Особенно тяжело было сидеть на уроках рядом с Федей. Всё, что бы тот ни делал, казалось Александру идеальным, и он сам не понимал почему. Федя идеально кушал, идеально чиркал ручкой, идеально нагибался за упавшим карандашом, идеально поправлял прядь волос, постоянно лезущую в глаза… Он был просто каким-то сгустком совершенства, хотя слово «сгусток» здесь не очень уместно — Федя был самим совершенством. И Кокорин хотел изучить свой объект как можно ближе. Ближе… Ещё ближе… -…Саш? Кокорин распахнул глаза. Он увидел прямо перед собой бледное лицо Смолова и его бездонные карие глаза, которые смотрели с недоумением. И снова шёпот: — Саш, что с тобой? У нас контрольная по биологии… Кокорин лишь спустя пару секунд понял, что вообще произошло, и быстро дёрнулся в сторону, уткнувшись в листок с работой. До звонка оставалось пять минут — ничего, успеет, нет ничего проще человеческой биологии. Но… Саша тронул языком кончики своих клыков. Ещё секунда, и он бы вонзил их в белую шею Смолова… Хорошо, что тот смог его остановить. Чёрт, надо себя как-то успокоить. Отвлечься. Вон, Дзюба складывает из листочка с контрольной самолётик… Стоп, серьёзно? А, ладно, это же Дзюба… Акинфеев что-то старательно карябает на листочке. Почерк у него мелкий-мелкий, но Александр даже отсюда мог разобрать его закорючки — вот в чём прелесть быть вампиром. Да, собственно, на этом все преимущества и заканчиваются… Саша задумался. Действительно. Будь он сейчас обычным человеком, не парясь, писал бы контрольную. Не смотрел бы на каждого одноклассника взглядом кровопийцы, а просто страдал бы фигнёй — одиннадцатый класс, ну… Но нет, старейшины всё предсказали. Он должен быть вампиром. Это его судьба… Чёртова судьба. — Александр де Кванто Люминос Корин, Вам даётся ровно один человеческий год для изучения Вашего объекта. После окончания испытания вы должны будете в специальной комнате ответить на тысячу двести сорок три вопроса о Вашем объекте. Готовьтесь к путешествию, мы ждём Вас в главном зале. <…> — Братик, мы будем ждать тебя! Возвращайся поскорее! Нет ничего сложного, чтобы изучить какого-то человечишку, не так ли? <…> — Я горжусь тобой, сын. И ты не забывай, что должен гордиться тем, кем являешься сейчас. Ты, Александр де Кванто Люминос, являешься единственным наследником по мужской линии в нашей семье. Поэтому даже не вздумай облажаться. Корона твоя по праву, однако ты должен быть её достоин… «Неужели за Федей следят наши организации? И только ради испытания, или на каждого человека когда-нибудь найдётся свой вампир?..» — Сашу будто только сейчас осенило, и его что-то кольнуло, когда он понял, что кто-то знает все секреты и тайны Смолова, знает, как он чистит зубы, какую рубашку выбирает утром, какое на нём нижнее бельё сегодня… При упоминании о нижнем белье Кокорин даже поперхнулся. С чего это ему вдруг о таком думать… Впрочем, даже если он и подумал об этом, то что такого? У вампиров всё гораздо проще: хочешь с кем-то переспать — переспи, и никто тебе за это и слова не скажет. Ну, разве что твоя «жертва». Однако Кокорин почувствовал, как какое-то неведомое ему чувство забурлило в груди и пыталось вырваться наружу. Он с усилием, как ему казалось, пытался подавить эту силу, отчего щёки Александра стали просто пунцовыми. Саша услышал спасительный звонок и первым побежал сдавать работу. Когда же он вернулся к парте, Смолов удивлённо встретил его взглядом. — Ты точно в порядке? — Федя приподнял одну бровь вверх. — Э-э, я, да, — неуверенно протянул Саша, и, кажется, Смолова это не очень убедило. Тогда Кокорин сдался. — Ладно, нет, я не в порядке. — Тогда в чём дело? — Федя пододвинулся ближе и невзначай положил свою руку Саше на плечо, отчего тот чуть ли не вскочил с места, но усилием воли заставил себя не двигаться. — Ты можешь мне рассказать, я ведь твой друг… — вкрадчиво продолжал шептать Федя. — Что скажешь, а, Саш? Кокорина спасло лишь то, что к ним подошёл Акинфеев. Дзюба не успел и рта раскрыть, как Игорь уставился на Сашу и серьёзно спросил: — Не желаешь присоединиться к нам за обедом? Кокорин захлопал ресницами и бросил быстрый взгляд на Дзюбу. Тот мотнул головой — мол, проехали, я больше не злюсь за тот случай. И тут же сделал двумя пальцами знак — «я слежу за тобой». Это заставило Сашу рассмеяться, а через секунду уже все четверо чуть ли не катились по полу от смеха. Ну, Игорь, конечно, сдерживался больше всех. Сидя за столиком и сооружая из пальцев непонятные башенки или узлы, Саша думал о том, какие же всё-таки у него хорошие друзья. Дзюба не стал долго дуться, Федя вообще поинтересовался, что у него за проблемы… У вампиров такого не бывает. Ну, разве что у маленьких — младшая сестрёнка Саши была очень милым и душевным ребёнком, вот только родители пытались сотворить из неё безразличную махину, созданную ради добычи пропитания. Ради крови. Саша быстро перевёл хищный взгляд на палец Дзюбы, который прижимал его к губам. — Тьфу ты, — Артём сплюнул на салфетку красную слюну. — Порезался… Кровь… Кровь. К р о в ь. Саша безумно хотел её. Хотел сорваться с места и впиться клыками в мягкую и тонкую кожу Артёма, только чтобы почувствовать его тёплую кровь у себя во рту. Хотел крови. Как вдруг он почувствовал, что кто-то смотрит на него пронзительным взглядом. Саша с усилием отвернулся и… Столкнулся с непроницаемыми шоколадными глазами Смолова. Федя смотрел на Сашу. Смотрел на него и видел, как тот пристально следил за каждым движением пальца Артёма… Видел, как Кокорин облизывался, глядя на шею Дзюбы… Чёрт. Вот чёрт! Да, зачем звать того, кто не услышит… Смолов всё видел. Наверняка он уже понял, кто такой Саша, и теперь будет сторониться его, прям как Дзюба, а может, ещё хуже… — Да вы паникёр, Александр, — услышал за своей спиной Кокорин. Четвёрка друзей тут же обернулась на звук. За спиной у Саши стоял их новый тренер. — Вы о чём, Далер Адьямович? — решил уточнить Дзюба. — А где же «здравия желаю, наш любимый тренер»? — Здравия желаю, наш любимый тренер! Так Вы о чём? Далер усмехнулся и покачал головой. — Да так, ни о чём. Обедаете? Ну, обедайте, так уж и быть, сегодня вас мучать не буду, — тренер загадочно улыбнулся и скрылся в толпе учеников. — Странный он какой-то, — заметил Дзюба. — Правда, Игорь? — По-моему, обычный, — вздохнул Акинфеев и откусил кусочек курицы. — Ну, а ты, Федь? — Дзюба умоляюще уставился на одноклассника. — Поддержу Игоря, — виновато улыбнулся Федя. А Кокорина сейчас волновало другое. Что же имел в виду Далер Адьямович? И как он вообще узнал, о чём Саша думает? Неужели просто угадал? Но не может же быть таких совпадений! А если и не совпадение, и тренер правда прочитал мысли Кокорина, то… Не может такого быть! — Са-а-аш, — Смолов легонько тыкнул Кокорина вилкой. — Что-то ты в облаках сегодня витаешь. — А? — Кокорин обернулся к Феде. Тот закатил глаза. — Я говорю, помнишь, ты обещал мне помочь с подготовкой? Можем ко мне пойти после школы. Саша чуть не поперхнулся. Такого поворота он совсем не ожидал. Ну, то есть, да, он обещал ему помочь, но… У него дома? Тет-а-тет? А вдруг Кокорин не сможет себя контролировать? И прости-прощай человеческий мир и его друзья… Однако вслух Саша выдавил только: — Конечно, как тебе будет удобно. После обеда четвёрка разбилась на пары и побрела по своим делам — Дзюба с Акинфеевым — в кино (Артём умудрился затащить с собой Лунёва, чему Игорь был не очень рад), а Саша с Федей — домой к Смолову.

***

— Что ж, вот и моя лачуга, — Смолов нелепо улыбнулся. — Не шикуем, конечно, но и не сарай. Квартира у Феди была стандартная. Двухкомнатная, с гостиной и спальней. Кровать, кстати, крепкая — Саша и сам не понял, зачем он это заметил, ну да ладно, пускай будет. — Чаю хочешь? — заботливо предложил гостю Смолов. — Лучше кофе. Кофе с другом всегда хорошо, — к чему-то вспомнил Кокорин одно классическое произведение из своего мира — там один очень уверенный в себе мужчина предлагает женщине лёгкого поведения выпить с ним кофе, говоря, что «кофе с другом — это некий обряд, после которого друзья могут стать кем-то большим друг для друга, или же оставить всё как есть». И женщина соглашается, выпивая половину кружки и уходя, на прощанье говоря «молодой человек, я предпочитаю оставаться загадкой для всех мужчин, а не быть для кого-то другом или кем-то большим». После того, как Кокорин вспомнил, чем заканчивается рассказ, он мысленно проклял себя за то, что сказал. Разумеется, Федя не мог знать о странной классике вампиров, но ведь Саша-то знал! Получается, он как бы намекнул Смолову на то, что хочет поставить окончательную точку в их отношениях… Подождите, но неужели Саше правда хочется этого? Ведь Федя — просто-напросто его объект, и больше никто. Это всего лишь желание вампира… Он хочет его кровь, а не его самого. Разумеется, это так… И пока Федя делал кофе для них обоих, Саша всё больше убеждался в том, что эта чашка вполне может стать для него решающей. На кону было всё — признать свои чувства к «обычному человечишке» и дать волю эмоциям, потеряв при этом семью и возможность стать гордостью отца, или же отвергнуть сомнения и больше никогда не вспоминать об этом, поставив себе целью единственное изучение своего объекта? Ответ был на поверхности, и когда Саша сделал первый глоток крепкого горячего кофе, он его нашёл. И, закрыв глаза, выдохнул. Да, так оно и есть… — Знаешь, — Смолов сидел на табурете, прижав ноги к ножкам и шевеля носками. — У нас осталось ещё много времени, поэтому я предлагаю до уроков пострадать фигнёй, — Федя вопросительно глянул на Сашу. Тот хитро ухмыльнулся. — У меня есть одна идея… Не знаю, насколько она тебе понравится, — Саша сделал ещё один глоток кофе. — Но это точно будет незабываемо. — Говоришь так, будто это что-то грандиозное, — улыбнулся Федя. — Возможно, — Саша улыбнулся в ответ, и хоть в мыслях проносилось настойчивое «что я делаю?», вампир решил на этот раз плюнуть на всё и поддаться инстинктам. Будь, что будет. — У тебя шторы в спальне светлые или тёмные? — Тёмные, — Смолов вскинул бровь. — Это имеет значение? — Огромное, — Кокорин глянул на дно чашки — пустота, и отнёс её в раковину. — А плотные? — Ну, достаточно, да, — Смолов повёл плечами. — Можешь сам сходить посмотреть, но я всё ещё не понимаю… Саша медленно опустил руку на плечо Феди, всем туловищем наклонился ближе и прошептал: — Идём со мной… Смолов, как зачарованный, проследовал за Кокориным — ох уж эти вампирские штучки — и опустился рядом с ним на кровать. Саша встал, закрыл занавески и вернулся обратно. — Ты ведь хотел знать, почему я не в порядке? Федя кивнул. — Ну, слушай. Я расскажу тебе. Только пообещай мне не верить во всю ту чепуху, что я тебе расскажу… — Александр де Кванто Люминос Корин. Попрошу приветствовать. Аплодисменты. Не очень хочется выходить на публику, но надо… — Александр, Вам даётся ровно один человеческий год для изучения Вашего объекта. Год… Не так уж и много для вампира. — После окончания испытания вы должны будете в специальной комнате ответить на тысячу двести сорок три вопроса о Вашем объекте. Сколько?.. А, плевать. Лишь бы это поскорее закончилось… <…> Что может быть сложного в изучении человеческой особи? И вообще, что мне предстоит узнать? Неужели на моё усмотрение? То есть, если у неё или у него будет неприятный запах изо рта после приёма пищи, я это тоже должен буду запоминать? Что за дурацкое испытание… — Сын. *бла бла бла, что-то про корону и авторитет семьи*… А также у тебя будет всё, что нужно для существования в людском мире. Ну да, конечно. Папочка обо всём позаботился. Классно, наверное, если бы только мне не было так плевать на все эти ваши титулы и короны. Я жить хочу. Просто жить, ну неужели вы не понимаете?.. <…> — Александр, вернись поскорей! Милая, милая Мэри… Я бы с радостью не возвращался. Но ты же будешь ждать меня… — Братик, мы все надеемся на тебя! Не волнуйся, эти людишки тебе ничего не сделают! Тебе же не обязательно быть там целый год, правда? Ты просто найди свой объект и действуй!.. Хорошо, а, братик? Мери. Прости меня… Саша молча лежал на кровати, раскинув руки в разные стороны. Смолов сидел, скрестив ноги, на подушке. Кокорин закрыл глаза. Он рассказал всё, как есть — умолчал только о самом главном — что Федя его объект. Да, собственно, он не стал нагружать его мозг сутью испытания. Сказал только, что это очень важно, чтобы перейти на «следующий уровень» вампирского общества. В общем, Саша просто рассказал о том, что он — вампир. И что он уже сходит с ума среди этих кожаных мешков, полных питательной жидкостью. (О последнем, разумеется, стоило промолчать, но Саша сорвался). Кокорин не ждал никакой реакции от Феди. Вернее, он догадывался, что тот либо рассмеётся и сошлёт всё на подростковую хандру, либо пошлёт Сашу куда подальше и вообще не захочет иметь с ним никаких дел. Но Федя поступил иначе. Да так, что поставил Сашу в безвыходную ситуацию, с чего, собственно, всё и началось. Началось то, что остановить было уже в принципе невозможно. Как вагон, несущийся на полной скорости. Федя медленно стянул с себя футболку. Саша этого не видел, ведь он лежал с закрытыми глазами. А когда открыл их, то увидел перед собой оголённую шею Смолова, которая так и манила своей белизной… Зачем и почему Федя подставился Саше, тот до конца и не понял, но он не стал сразу же набрасываться на Смолова, а лишь аккуратно дотронулся до заветного места, как бы спрашивая: «можно?..» И Федя лишь придвигается ближе, открывая всё больше пространства для неумелого вампира, который толком контролировать себя ещё не научился. И лишь Дракуле известно, чем бы всё это закончилось, если бы не то, как Саша относился к Феде. Он нежно провёл рукой по его шее, затем обвил Смолова и притянул за талию к себе. Тот не сопротивлялся. В глазах обоих зажёгся какой-то нездоровый огонёк, который разгорался с каждой секундой всё сильнее. И, если бы не авария, если бы родители Феди были бы живы, если бы не испытание Саши — всё это ещё можно было бы предотвратить, но так сложились обстоятельства, и Смолов с Кокориным воспользовались этим ради своего блага. Александр наконец-то без страха и угрызений совести вонзил свои клыки в шею Смолова. Тот издал громкий стон, казалось бы, от боли, но вскоре эта мучительная и жгучая боль стала приносить огромное удовольствие нападающему школьного клуба… Федя вырвал свою шею из-под клыков Саши и, подтянувшись на руках к его лицу, жадно попросил поцелуя. Кокорин в свою очередь подразнил Федю, но вскоре сомкнул губы на губах Смолова, и вновь заиграл огонь, и вновь не нашлось под рукой огнетушителя. К чёрту школу, к чёрту испытание! Вокруг лишь Смолов, постель и кровь. Поцелуи, Федя и кровь. Кровь…