Инкреатус его Величества.

Следующий день начался с чьего-то слишком пристального взгляда. Человек, столь внимательно меня разглядывающий, априори вызвал настороженность. Украдкой, чтобы он не заметил движения, приоткрыл один глаз. Мужчина, не крупный, но весьма опасный. Приняв решение, я нарочито громко завозился, потянулся, зевнул. Поковырялся в сене, устраиваясь поудобнее, и только тогда открыл глаза. Мужской силуэт, который я до этого видел довольно смутно, оказался врачом. Чёрный халат, большие с огрубевшей кожей руки. Морщинистое лицо, выдававшее хмурый нрав человека, неулыбчивый, загорелый и почему-то очень злой. Не двигаясь телом, он лишь следил глазами за моими действиями. Хвост нетерпеливо выстукивал по сену, взметая маленькие клубы пыли. Мельчайшие частицы неуверенной взвесью замерли в воздухе и осели у меня прямо в ноздрях. Чихнул. Незнакомец шарахнулся в сторону и тихо что-то пробурчал. Уловив ругательства расплылся в оскале. Настроение отличное, солнце ярко светит и очень хочется нашкодить. Прекрасное начало утра, просто прекрасное. От неудобной позы задняя лапа затекла, пришлось встать и немного попрыгать, прежде чем противные иголочки ушли. Подпрыгивая и брыкаясь, как молодой жеребец, заметил с каким вниманием врач проводил меня глазами из угла в угол. Его взгляд словно приклеился к моей тушке. Желание напакостить возросло втройне. Используя крылья как ускоритель метнулся в другой конец загона. Незнакомец послушно проводил меня глазами. И обратно тоже. Развеселившись я заскакал по всей территории загона, как взбесившаяся коза с пропеллером. Взгляд не отставал. Я прямо чувствовал его на своей шкурке. Мужик, уже основательно окосев, всё ещё упорно таращился на мою особу. Почуяв, что противник слабеет, с ещё большим энтузиазмом проскакал по загону. Благо, крылья больше помогали, чем мешали, и на поворотах, именно они удерживали меня от дрифта с последующим падением. Один раз, правда, я всё же чуть не поцеловался со стенкой. Взасос. Инстинктивно затормозив крыльями, всеми четырьмя лапами пробежался по своей неудавшейся любовнице. От страха впечататься в несущую стену, даже про боязнь высоты на время забыл, так и пролетел метров пять только на крыльях. Уже явно не успевая за мной взглядом, незнакомец судорожно мотылял головой из стороны в сторону. В итоге он просто схватился за черепушку руками и зажмурил глаза. Громко застонал. О, кажется у него голова закружилась. И чего ради он смотрел на меня не отрываясь? Недоумевающе фыркнул. Мужчина всё ещё держался за голову, когда я подошёл к поилке-бассейну. После диких скачек из угла в угол, в голове шумела кровь и очень хотелось пить. Настроение же после физ нагрузки только улучшилось. Молодой и гиперактивный организм настоятельно требовал засунуть свой нос во что-то интересное, а ещё лучше опасное. Энергия просто переливалась через край. С трудом сдерживая желание начать носиться как заведённый, я с удивлением осознал, что пора младенчества закончилась. И началась более интересная пора - нашкодь, пока не поймали. Интересно, а насколько быстро развиваются инкреатусы? А то такими темпами я может уже через месяц от старости коньки отброшу, и без всяких там покушений. Мясо, наконец-то, оказалось не заледеневшим, и даже не холодным. Оно было тёплым! Я уже хотел замурчать от удовольствия, как вовремя остановился. Вот нет в этом мире счастья! Еда снова оказалась вымазана в какой-то дряни. На этот раз жидкость не имела ни запаха, ни вкуса, и обнаружил я её только из-за появления доктора. Как-то уже подспудно был готов к какой-нибудь пакости. Внимательно осмотрев мясо, пришёл к печальному выводу, что вываляли его на славу. Ни одного чистого кусочка не оставили, твари. Первый удар по бадье я нанёс хвостом. Она с жутко скрипучим звуком сдвинулась на пару-тройку сантиметров и встала. Прикинув расстояние до бассейна тяжко вздохнул. Ну, по крайней мере, есть куда деть энергию. С каждым ударом бадья понемногу продвигалась вперёд. Врач с расфокусированным взглядом очень удивленно смотрел на мои мытарства. Пыхтя как паровоз и проклиная того, кто устроил эту подлянку, с трудом дотолкал бадью до края бассейна. Но только я возрадовался, что сегодня всё-таки пожру, как возникла ещё одна проблема. Бортик слишком высок, что бы через него можно было перекинуть бадью. С чувством хлестнув по миске-кормилке хвостом и мысленно бурча разные гадости, я с плеском залез в воду и уже из бассейна всем немаленьким весом, потянул на себя край бадьи. Медленно, постоянно шатаясь она оторвалась от пола, покачалась пару секунд в раздумье, и с громким всплеском опрокинулась прямо на меня вместе со всем содержимым. Невразумительно пискнув с трудом выплыл из-под начавшей тонуть посудины. Откашливаясь, довольно осмотрелся. Бадья лежала на дне, почему-то отверстием вверх, хотя я точно помню, что тонула наоборот. Куски мяса в виде слабо организованного хаоса валялись вокруг. Некоторые, с большей прослойкой жира, держались у поверхности воды, аки маленькие уточки, с какими в ванной любят играть дети. Ухватив зубами ближайший кусок начал тщательно его отмывать передними лапами. Сам себе деловитого енота напоминаю. Ужас же, а? Врач, до этого просто с сомнением наблюдавший за мной, насупился ещё больше и произнёс что-то явно ругательное. Кажется я сорвал ему какие-то планы. Ещё бы знать какие именно, что бы уж доломать их окончательно. Приблизившись к ограде, он с неким отвращением на лице, смахнул что-то с поверхности, положил на очищенное место руки и очень пристально на меня вылупился. Не моргая, он с великим напряжением смотрел прямо мне в глаза. С интересом на него покосился и снова продолжил есть. Непонятный мужчина явно проигрывает в списке моих приоритетов. Тем более, когда желудок настойчиво сообщал, что если ему не дадут уже хоть что-нибудь, то он переварит самого себя. Старательно отмыв ещё один кусь мяса с удовольствием вгрызся в него зубами. Мужик снова вылупился на меня. Практически задержав дыхание и сжав челюсти он не спускал с меня взгляда. В глазах его уже полопались капилляры, сосуды вздулись, и я почти что видел биение пульса в них. С интересом на него уставился, даже есть от удивления перестал. Тот, сразу же как-то резко сдулся, всё напряжение исчезло и он даже криво улыбнулся. Поразглядывав пару минут эту странную картину, продолжил поглощать мясо с удвоенной скоростью. Взвыв, незнакомец отскочил от ограды и нервно подпрыгивая, начал ругаться, громко и с выражением. От своих друзей, особенно в пьяном виде, я многое слышал, но что бы кто-то ругался вот так витиевато. Нет, такого не было. Я аж замер от таких оборотов. Некоторые слова не совсем понимал, но интонация чуть позже всё разъясняла. Кажется меня проклинали аж до седьмого колена. Наконец мне надоело смотреть за его подпрыгиваниями и я отдал всего себя тому, что этого действительно заслуживает - еде. Выловив все куски, что плавали у поверхности, с тяжким вздохом посмотрел вниз. На дне лежало ещё приличное количество. К плаванию я не очень приспособлен, ни жабр, ни воздушных мешков, но вот нырять получилось очень даже неплохо. В основном мой стиль напоминал тритонов, хвост точно также мотылялся из стороны в сторону. Крыльями же я загребал как руками. Обхватив мясо лапами или взяв его в пасть, тут же поднимался наверх и складывал его на бортике. Когда перетаскал все куски что нашёл, странного мужика уже не было. Мотнув головой, отогнал мысли о нём куда подальше. Успеется ещё. Шебутное тело наконец-то успокоилось, сморенное теплом от подогреваемого пола и сытостью улёгся на соломку. Аккуратно поправил всё, что лежало неправильно, прижмурился и заурчал. Но идиллию тут же разрушило чьё-то громкое сопение и бубнёж. Раздражённо приоткрыл глаза. Старый знакомый Карат уже вовсю выговаривался какой-то железке, чей грохот я слышал из-за ограды. Не знаю, видел он, что я не сплю или нет, но разговаривал он очень громко, и очень зло. - ...умные нашлись. Магией они! Чтобы быстро и главное просто. Без грязи, падений и ошибок. На этом месте он с особенной злобой грохнул чем-то тяжёлым. Ограда содрогнулась, и где-то поблизости заревел атери. В ответ ему тоненько ответили из другого, крайнего, загона. Грохнув ещё разок, Карат продолжил. С вниманием прислушиваясь к его монологу, я неслышно подобрался к самой ограде. - Я говорил, говорил! - он зло сплюнул, затем что-то снова зазвенело, и он топнул ногой, - Не послушали. Снова не послушали. Без падений ведь не бывает. Не настоящее это. Как можно вызвать доверие, не отдав ничего взамен? Быстро... Верность заслужить надо! Подонки.. Его изначальный запал уже стих и он тихо бормотал себе под нос, сев и облокотившись спиной на стену моего загона. Чтобы лучше слышать, я высунулся прямо у него над головой и вытянул длинную шею. Чтобы коснуться волос на его голове, мне не хватало всего каких-то десяти сантиметров. - ... не бывает. И дёрнуло их к Арсу. Он же маленький, беззащитный, недавно вылупился... А я.. не успел. Немного же не успел! Он весь скукожился и больше не казался взрослым тридцатилетним мужчиной, какого я увидел в первую встречу. Больше он напомнил ребёнка. Маленького мальчика, впервые узнавшего, что такое смерть. - Совсем чуть-чуть. Перед глазами всё ещё стоит. Напуганный, маленький. Совсем по-детски наивно пытается укрыться в сене. Зарылся с головой, один хвост торчит. Заклинание сорвалось, когда я уже открывал загон. Эта калитка всегда открывалась с трудом, петли давно нужно было смазать. А сейчас её вообще заклинило. Я на мгновение не успел.. Понимаешь? Он поднял голову и посмотрел прямо в глаза. Мне стало как-то неуютно. На щеках у Карата блестели прозрачные слёзы, из носа текло, глаза покраснели и опухли. Он нервно стёр влагу с лица рукавом и снова заглянул мне в глаза. Смотрел с самой искренней надеждой на понимание, прощение, хоть какой-то отклик. Не успел я и двинуться с места, как он резко опустил голову, сжался ещё больше и продолжил. Глухим, совершенно убитым голосом. - Никого из наших не было рядом. Никто не сказал им, что Арс слишком мал для подчиняющей магии. Наверное, это должно как-то их оправдать. Но я не могу простить. Не могу. И в первую очередь себя. Я узнал слишком поздно. И не успел. А когда вбежал в загон, он был уже мёртв. Я не видел самого момента смерти, и, наверное, к лучшему. Его глаза были открытые, пустые и ничего не выражающие. Тело ещё теплое, казалось ещё всё можно вернуть. Заставить сердце биться. Не получилось. Главный. Тот, от чьего заклинания умер мой Арс, сощурился, бросил что-то презрительное, махнул рукой и все ушли. Хмурый такой, морщинистый. Словно ко всему в мире он относится с этой его гримасой отвращения, намешанного на любопытстве. Я не видел его больше. Сидел с Арсом. Только когда наши подошли, смог встать и уйти. Ноги не держали. Карат замер. А у меня в голове билась только одна, маленькая и немного паническая мысль. Этот маг был здесь, и пытался меня убить. А затем пришли другие. Словно лавиной накрыло осознание. Он уже убил. Убил беспомощного маленького атери, совсем рядом, может, в соседнем ангаре. В груди всё заполыхало. Сначало лёгкое, клокотание постепенно нарастало, я испугался не понимая, что с этим делать. Растерявшись, посмотрел вниз. Карат сидел, сжавшись в комок и немного подёргивался. Меня окатило противным липким холодом. Я знаю, что он чувствует. Любой, кто потерял кого-то близкого, знает. Мягко скользнув вниз, обвил его своим телом, словно стараясь защитить от тех мыслей, что сейчас наполнили его голову. Сжав его, укрыл нас обоих крыльями. Такая хлипкая, на самом деле, преграда, была тогда для нас нерушимой стеной от внешнего мира. Окаменевшее тело Карата постепенно расслабилось, и он начал говорить. Сначала так тихо, что приходилось прислушиваться, потом чуть громче, и под конец он сорвался. Тело его сотрясали рыдания и мне не осталось ничего другого, кроме как сжать мужчину ещё крепче. Давая хоть какую-то опору, надежду. Потом он говорил об Арсе, о том, что назвал его в честь бога, что тот ещё не встал на крыло, но при этом пламя его, уже горячее, как у взрослого атери. Что он любил морковь и яблоки, что не любил купаться. С особой злобой он говорил о маге, и почему-то, калитке. Наверное считал, что если бы не она, то он бы успел. Обязательно успел. Карат много говорил, иногда замолкая, но потом всё равно продолжал. Я не мог оставить его одного, не мог позволить остаться наедине со своими мыслями. Только не сейчас. Лапы затекли, крылья совсем не слушались и их покалывало у основания, но я не двигался. Давал Карату то, в чём он нуждался именно сейчас, в этот момент. Постепенно он выговорился и его потянуло в сон. Двинулся он первый, осторожно положил мне руку на голову. Поняв намёк, я сложил крылья и встал. Вытянув вперёд лапы, совершенно по-кошачьи прогнул спину и похлопал крыльями разгоняя застоявшуюся кровь. Карат следил за моими действиями со смешинкой в глазах. Лицо всё ещё было красноватым, опухшим, но в целом он выглядел довольно неплохо. Встав, тот тоже размялся, и печально вздохнул. Задумался на секунду, встряхнулся, посмотрел на меня и тихо произнёс. - Спасибо. И ушёл греметь какими-то тазиками. Оглядев сгорбленную спину человека пришёл к выводу, что тот в порядке. Настолько, насколько это для него сейчас возможно. Я вернулся в загон и задумчиво улёгся на подстилку. Арс. Сколько таких, как он они уже угробили? В груди всё ещё клокотало после рассказа человека. Но уже тише. Вот должно быть удивился маг, когда понял, что магия на меня не действует. Кстати, ещё при первой встрече с Патлатым, он сказал что я прошёл сквозь защитное поле. Как-то тогда не придал этому значения, но сейчас всё вырисовывается чётче. Закончив громыхать железом снаружи, Карат вошёл в загон с тележкой мяса и с недоумением огляделся. Запер дверь и обошёл кругом весь загон. Когда он был возле бассейна-поилки я невольно фыркнул. Что-то мелкое, но ужасно щекотное попало мне в нос. Человек остановился. Обнаружив пропажу, Карат озадаченно посмотрел на меня, на бадью, на меня, снова на бадью, на расстояние от бассейна до старого места кормушки. Странненько хихикнул, согнулся пополам, а потом уже громче рассмеялся в голос. Я откровенно не понял, что смешного в утопленной посудине, но похоже от этого смеха ему стало легче. Сейчас, я бы не дал ему больше 20. Всё-таки, именно тяжёлая работа так состарила его. Не обращая внимания на ржущего человека почесал к тележке с мясом. Я был не голоден, но очень хотелось проверить одну догадку. Да, мясо было чистым, и снова замороженным. Похоже мне теперь всегда придётся есть исключительно ледяную еду. Но главное - чистую. Успокоившись, с тяжёлым сердцем улёгся подремать. Почему-то ужасно хотелось спать. Нервотрёпка так сказывается, что ли?

***

У меня уже почти сменились все зубы, я, наконец-то, перешёл на взрослый режим сна и постепенно увеличивался в размере. Очень медленно, если честно. Агарн совершал всё меньше ошибок, и всё чаще приходил просто так. Посидеть, отдохнуть, иногда - высказать всё, что думает об этих Советниках. Как я понял, они являются неким резервным способом управления. Они стары, настолько, что даже в самых старых книгах не было упоминания тех дней, когда их волосы ещё не были выбелены временем. Медленные на подъём, их нелегко расшевелить на что-то новое, но если дело касается чего-то, что уже было, если история идёт по пройденному пути, они незаменимы. Знают то, чего никогда не будет в книгах, они дают советы именно в тот момент, когда это более всего необходимо. Но при этом, казалось, в жизни, когда не требовалась их помощь, они были совершенно беспомощны и оторваны от реального мира. Худые, с длинными седыми волосами, они давно не обращали внимание на то, во что одеты, или что едят и как выглядят. Они сидят в своих комнатах, лишь изредка встречаясь друг с другом, и читают книги. Языки, на которых написаны эти книги, уже давно утеряны из-за бесконечных войн за власть. За старцами ухаживают особые женщины, поддерживающие в дряхлых телах некое подобие жизни заклинаниями и особыми лекарствами, состав которых известен только им. Иногда Агарн приходил и просто ложился рядом. Он ничего не говорил, не читал, а в его глазах я видел лютую тоску. Ту тоску, которую испытывает путешественник по своей родине, находясь от неё за тысячи километров. Один раз он не стал молчать, и очень тихо, на грани слышимости рассказал по чему и кому именно он скучает. - Мне тогда только семнадцать исполнилось. Совсем мальчишка, хотел мир повидать, о семье даже не думал. Я же третий у матери. Старше меня ещё двое олухов. У них сейчас, наверное, уже семьи с детишками. Да и у младших тоже. Девочка моя. Младшенькая. Вольна, так мы её звали. Сейчас невеста совсем. Я помню глаза моей матери, когда пришли с города и призвали меня. Кажется, она гордилась мной. И только это сдержало меня от резкого отказа. Именно она своим молчанием уговорила меня пойти с ними. Артефакт выбрал меня. Не я, значит - никто. Значит случится беда, и моя страна не справится. Это нам вкладывают в головы ещё с пелёнок. Будь готов, будь достоин. А когда придут - не думай, соглашайся. Я согласился, и было страшно. Очень. Прошлый Император лишь на первых порах помогал, потом ушёл к своей семье, покинутой много лет назад. Счастливый. Я не.. не знаю для чего выбрали меня. Не знаю. Наверное, я и умру здесь, так и не узнав. Он замолчал. И продолжил. - Мне поля снятся, лес наш. И речка. Как Молох в ней плавать учился. Боялся сперва жутко, а потом на спор переплыл озеро в самом широком месте. Ярок всё с птицами возился. Голубей было немеряно! Представляешь, с утра выходишь, а на тебя со всех сторон пернатые тушки лезут. Крошки выпрашивают. Мор.. он славный. Иногда. Просто очень замкнутый. Зато знаешь как на флейте играет! Его часто на свадьбы зовут, так, как он, никто не может. А я даже не могу узнать, что с ними, живы ли, здоровы. Во имя их же безопасности. Прибьют же, лишь бы до меня добраться, или досадить. Всем, кто тогда меня провожал память стёрли. Всем, до единого. В первые лет пять было интересно, всё-таки Император! Потом.. началась война. Территории, море, опять же... Так до сих пор и не прекратилась. А потом я начал скучать. И не знаю, когда всё это закончится. А если не я, то кто? Артефакт выберет другого, только когда я справлюсь со своей задачей. Я каждый вечер к нему заглядываю, и ничего. Император замолчал, и теперь просто лежал и смотрел в пустоту прямо перед собой. Я не мешал. Даже шевелиться старался поменьше. В такие дни, как этот он нередко оставался в моём загоне на ночь. Было удивительно уютно лежать в сене и слушать тихое размеренное дыхание человека. Я долго не мог уснуть и просто слушал как он дышит. А утром, едва заслышав скрежет открываемых ворот и приветственные вопли атерусов, Агарн подскакивал, спешно оправлял одежду и не разлепив до конца глаза вставал в полный рост. Фыркнув, я шумно бил крыльями, и ветер поднятый мною, выметал застрявшие в волосах веточки и оправлял одежду гораздо быстрее, чем его поспешные движения. Патлатый нарочито громко звенел ключами и медленно открывал загон. Громко охая въезжал с телегой мяса и всегда прятал добродушную улыбку, почтительно раскланиваясь с Императором. Его Величество, с помятым лицом, немного опухшими глазами и абсолютным беспорядком на голове, поднимал руку и кивал в приветственном жесте. И тут же смывался, с непоколебимым величием на лице. Несмотря на то, что Агарн давно забросил саму идею списка, почему-то я отчётливо помню момент, когда впервые позволил себя коснуться. Тогда он снова принёс книгу сказок. В отличие от знакомых мне с детства, их истории не были наполнены каким-либо поучающим смыслом. Они были просто красивы. Ни больше, ни меньше. В этом их цель и сама суть. Прекрасные детализированные описания и убаюкивающий слог. Такие сказки читают детям перед сном и тех навещают хорошие и добрые сны. В тот день Агарн читал сказку о лесе. Этот лес не был наделён какими-то особыми способностями. Жил размеренной жизнью любого уважающего себя леса. Гонял лесорубов, дружил с грибниками, выводил из лесу детей, если те забирались глубже, чем следовало. Всё как у всех. (Я недоумённо посматривал на чтеца, но тот словно не замечал моего удивления. Всё как у всех? Не обладал способностями? То есть, это норма?!) Но. В центре леса стояло одно особенное дерево, сам Прародитель всех деревьев этого леса. (Каюсь, здесь я насмешливо фыркнул. Строго глянув в мою сторону Агарн продолжил.) В одно утро, Прародитель дал новое ответвление от корней. Но едва росток с уверенностью прижился на земле, корни, так крепко связывающие его с отцом, (Здесь я тоже фыркнул, но сумел прикрыться кашлем и Император ничего не заметил) отсохли и впитались в землю, тем самым давая ростку полную свободу. Он рос и рос, солнце, вода и плодородная почва быстро сделали его ствол широким и ровным, а кору гладкой. В лес снова повадились ходить дровосеки. Прародитель обычно отгонял их, но в этот раз пропустил одного. Пропустил специально, в самое сердце леса. Туда, где стоял он сам и его отпрыск. Юноша в серой, слишком большой для него рубахе, с топором и пилой привязанными к поясу, с уверенностью выбрал стройное и гибкое дерево, с богатой зелёной листвой. День и ночь он рубил его, а повалив, распилил и на собственной, пока что слабой спине, относил в деревню. Сын Прародителя не мог взять в толк, отчего же его отец так с ним поступил? Зачем впустил этого человека? Чем сын его обидел или расстроил? Отец не дал ответа и лишь загадочно промолчал. Юноша, после смерти своего отца, один содержал мать и младшую сестру, и ему очень нужны были деньги. Деревья из этого леса очень ценились и парень согласился на сделку. Распиленное на части дерево отправилось к резчику, в его лавку. Мастер создал множество разных вещей и выставил на витрины. Он слыл искусным резчиком по дереву и его изделия быстро распространялись по домам. Игрушки, посуда, музыкальные инструменты, мебель, он умел делать всё. Сын Прародителя на время ушёл в сон, стараясь справиться со своими эмоциями. (Я закашлялся. Строгий взгляд и я поспешно скорчил умильную моську. Подействовало.) А когда очнулся, то понял, что поделен на части и разбросан по всему миру. В первое время он злился и иногда пакостил своим хозяевам, но потом привык и стал им помогать. Так, он понял, что именно помощь людям в их повседневных делах и есть его предназначение. Это была первая, вводная, история из всей книжки. Вся целиком она содержала рассказы о том, как он спасал людей от кораблекрушений, встревал в любовные переживания, иногда вредил, в особенности тем, кого он считал недостойными. Спокойные, иногда убаюкивающие интонации голоса Агарна постепенно сморили меня. Всё реже встревал фырканьем и всё чаще глаза закрывались против моей воли. Понемногу я проваливался в сладкую дрёму. Просыпался же медленно, словно раскачиваясь. Сначала я уловил неестественную тишину. Осторожно прислушался, и с облегчением уловил дыхание множества атери. Кажется, сейчас глубокая ночь. Затем медленно пришло осознание о мягких, очень осторожных прикосновениях к морде и гребню на шее. Я приоткрыл глаз. Левый. Император с замершей в воздухе рукой сидел всё также облокотившись спиной на мягкую стену, моя морда и, кажется, одна лапа, спокойно лежали на его коленях. Зрачки у человека расширены, дыхание частое и неглубокое, пульс зашкаливает, я отсюда вижу, как бьётся одна из вен на его шее. Рука, до этого чесавшая мне основание наростов на черепе, замерла на подлёте. Я открыл оба глаза и приподнял голову, чтобы взглянуть на человека с более удобного ракурса. Лапа соскользнула с его ноги и я неосторожно, резко пошатнулся в его сторону. Император зажмурился. Минутная пауза за которую Агарн мысленно попрощался с жизнью, а если и не с жизнью, то с рукой точно. И я мягко, осторожно, стараясь не напугать, ткнулся ему мордой в раскрытую ладонь. Император открыл глаза, и я поспешно положил морду обратно, не разглядывая более человека. О! А это теплее, чем пол с подогревом! С удовольствием повозившись закинул на него ещё и правую переднюю лапу. Чесавшая меня рука так не продолжила своё занятие. Я что, непонятно объяснил? Возмущённо посмотрел на человека. Выпученные в крайнем удивлении глаза, приоткрытый рот, широкая улыбка, лихорадочный румянец. Весь облик прямо-таки кричит о нескрываемом счастье. Правда, свалившемся прямо на голову, но это уже мелочи. После вопросительного бодания в руку почесушка продолжилась. А Агарна ещё долго преследовало острое чувство победы, вызывающее неконтролируемые вспышки радости. Завидев широченную лыбу на лице Императора и его затуманенные глаза, случайные слуги шарахались в стороны и поспешно пытались мимикрировать. Подчиненные повыше рангом, лишь вопросительно переглядывались, стараясь не попадаться Агарну в такие моменты на глаза.