Инкреатус его Величества.

Прошла целая неделя, прежде чем меня выпустили из-под опеки. Рёбра, на удивление, почти не пострадали, по крайней мере переломов не было, хотя в первые пару дней даже дышать больно было, не говоря уж про разговоры и смех. Естественно, в первый же день свободы я смылся от Арьяны и Агарна. Ну, Арьяна — это Арьяна, она жить не может, если я буду рядом и заболевший. Иногда мне даже кажется, что ей было бы проще смириться с тем, что я дохлый, чем с моей болезнью или голодом. А вот Агарн… Он в последние дни просто как с цепи сорвался. То помогать с моим лечением лезет, отчего я своими жевательными шариками давлюсь и одними глазами обещаю ему все хвори мира. А если маскировка спадёт? Совсем что ли не думает? А ещё чаще он просто в раздражении вокруг бегает, бросая на меня странноватые взгляды. Словно осуждает за что-то. Странный он. Оттого и свалил я от этих двоих в первое же свободное утро. На огороде сначала думал схорониться, но Арьяна полезла кусты подрезать и я быстро передумал. Юркой шуршащей змейкой вылез за ограду и просто пошёл вдоль заборчиков. Разноцветных таких, словно на конкурсе, где хозяйки друг друга перещеголять пытаются. И везде огородики одного размера, не смотря на то, что многие дома явно рассчитаны на множество человек. Интересно, это как-то определяется? В смысле, что на один дом столько-то земли? Я ради интереса пытался за забор выглянуть. Даже приближался пару раз к самому охранному куполу, но он каждый раз начинал натужно трещать, и я испуганно отскакивал. Вот если бы меня пригласили, то тут да, охранный купол бы расступился. А так у меня больше шансов его сломать, чем аккуратно за забор выглянуть. Пожав плечами, я потопал дальше. Не больно-то и хотелось! Травка шуршит, щекоча своим прикосновением голые щиколотки. Кусты радуют зеленью и маленькими шариками созревающих плодов и ягод. Середина лета уже, пора особенная. Вроде бы уже всё отцвело, но ещё ничего не созрело. А жаль. Хочется ведь полакомиться! Между двумя ярко оранжевыми заборчиками притулился маленький уголок заброшенного сада. Под высокими плодовыми деревьями буйно разрослись никем не подрезаемые цветы. В высокой траве, то тут, то там виднеются протоптанные тоненькие тропинки. А за всем этим буйством всех оттенков зелёного, стоит большой трухлявый дом. Окна пыльные и тёмные, навевают мысли о разных страшилках, покосившаяся дверь тоже радости особо не добавляет. Но под таким голубым небом и таким ярким солнцем почему-то не удаётся представить в этом доме что-то злое. Хотя бы даже привидение, пусть бы и самое мирное. Не получается и всё тут. Дом как дом, просто заброшенный. Шорох травы рядом напряг немного, но я вовремя заметил ярко красную рубашку. Точнее её маленький краешек, медленно приближающийся со стороны ближайшего дерева. Напугать решил? Я улыбнулся, с самым безмятежным видом рассматривая верхушки деревьев. Размерчик рубашонки явно детский, а кто будет следить за пришельцем на своей территории? В моём детстве таким только мальчишки занимались. Шорох замер. Пара секунд и из кустов вылетело мелкое худое тело в ярко красной рубахе и коротких штанах. Вылетело молча, только с искривлённой мордахой, вцепилось в меня конечностями и замерло. Мелкий, а тяжёлый! Я едва устоял. Мальчишка хмуро посмотрел на меня, встряхнул, на сколько сил хватило, не удовлетворился моей реакцией и отскочил. Странный он какой-то. Ребёнок-ребёнком, но во всём его облике прослеживается что-то чужеземное. Волосёнки реденькие, лохматым ёжиком торчащие. А на коже под ними рисунки виднеются. Словно татуировки. Глаза, опять же. Змеиные. Без белка, зелёного цвета и с третьим веком. На мои чем-то смахивают. Мальчишка склонил голову набок, тоже изучая, прищурился и трепыхнул язычком. Змейка! Действительно ведь змейка. Парень на мои ошарашенные глаза только снисходительно усмехнулся и кивнул на вход в этот кусочек дикого леса. — Ты оттуда, да? В смысле, недавно здесь. Странный голос, вроде бы и чёткий, но чувствуется какое-то пришёптывание, словно эхо. — Всего месяц, может уже два. Не очень люблю следить за временем. Мальчонка, не умея долго стоять на одном месте, забрался на ближайшее дерево и уже оттуда, прыгая как обезьяна, спросил. — О, так ты всё-таки тоже Иной? Я думал просто странник. Ну. Ты явно не из моего мира, хотя глаза у тебя знакомые. Чудные такие. У меня бы ты не выжил. Слишком слабый. Я фыркнул, вспоминая многотонную тушу пыхающую огнём, и приблизился, усаживаясь под деревом. Рядом скользнула мелкая ящерка, отмечая свой путь шелестом травинок. — И это мне говорит мальчишка, не сумевший напугать незадачливого путника? — я выразительно поднял бровь. Змеёныш насупился, свесился, цепляясь за ветку одними ногами и попытался растрепать мне волосы в знак протеста. — Я ядовитый! Если укушу, то ты умрёшь. Но я не кусучий, не бойся. Вот хвастун, даже грудь колесом выпятил. Я улыбнулся, скидывая с ноги веточки и листики, которые он успел мне набросать. — Эй, ядовитый, имя-то у тебя есть? Мальчик задумался, повиснув на одной ноге, качнулся слишком сильно и, взвизгнув, свалился в траву. Ветка ещё пару раз дёрнулась, насмешливо шурша листьями. Змеёныш вылез из травы весь пыльный и хмурый, с едва слышным шипением потирая спину. — Теперь есть, Схашими меня тут назвали. Ты вот сюда уже взрослым и большим прибыл, а я совсем мелким. Он оглянулся и таинственно зашептал в самое ухо, для чего мне пришлось очень сильно наклониться. В спине что-то ощутимо заныло. Едва не крякнув, я просто переполз ближе к мальчику, стараясь не потерять ни слова из его рассказа. Старость не радость, вон, уже и в спине щёлкает. Тихий голосок, с лёгким присвистом практически уходя в шипение, попытался доходчиво пояснить, почему в его мире я бы помер в ближайшие же пять минут. — Понимаешь, у нас там одни пустыни. Такие, как я, очень редкие, потому что выживаем плохо. Не смотря на яд и всё такое. Я вылупился, когда родители спорили какое яйцо съесть, а какое оставить. Мне повезло, а вот брату не очень. Он не успел буквально на пару минут. Зато внезапно обнаружилось, что у меня сестра есть. И у неё даже хвост есть вместо ног. Только ты не говори никому, а то мальчишки и так меня сторонятся. Говорят, что я Проклятый Змей. А я не знаю такой легенды, вот они и хохочут. Схашими надулся и злобно глянул куда-то в сторону кустов. Я улёгся на траву, играя какой-то веточкой. Мальчишка уселся прямо мне на пузо и с интересом всмотрелся в мои глаза. — Ты такой странный. Вроде как я, а вроде бы и нет. Сестра тогда меня сразу убить попыталась, дала только немного форы, чтобы я очухался и дышать сам начал. Меня немного позже и выкинуло в этом мире. Сначала со страху на всех шипел, хорошо укусить не смог. Мелким был. Он пожал плечами и склонившись прижался к моей груди. Я даже воспротивиться не успел, как этот бесенёнок уже с интересом прослушивал мои лёгкие. — У тебя сердце наше. Не человеческое. У людей звук и ритм другой, а ещё ты говоришь как люди. — В смысле? — я аккуратно перекатил змеёныша на травку. Тушка-то мелкая, а воздуха своим весом лишает сильно. — Ну… — мальчишка вытянул длинный, раздвоенный змеиный язык. — Таким ведь много не наговоришь. Я шиплю на своём языке, а ты понимаешь на своём. Не знаю уж, как это работает. Трепыхнул языком, моргнул двойными веками и улыбнулся. Клыков нет, но не думаю, что про яд он соврал. — А зачем сестре тебя убивать? Схашими расползся по земле, зарываясь в траву мордахой и руками. — Ну как же? Она старше. Если бы я выжил, то отбирал бы еду. Тогда она бы уже была обделена. Всё честно. Я пока мелкий, более ядовитый и агрессивный, пусть зубов и нет. А она старше, должна уметь лучше драться. Так что всё честно. Кто выживет, тот и выживет. Родители не всегда хотят, чтобы было много детей. Так что смотрят сквозь веки. Он пожал плечами, ворошкаясь в примятой траве и устраивая что-то вроде шалаша. Закончив, втянул меня внутрь и засмеялся, громко и заливисто. Плечи и голова-то внутри, а вот филей снаружи. Цапай — не хочу! Я фыркнул, перекатываясь на бок. Так хотя бы видеть буду, что там — снаружи. — Ты же не в этом доме живёшь? — А? Да нет, — Схашими отвлёкся от разглядывания жука, — я у вдовы живу. Её все так и зовут — Вдова. Уже семь раз, кажется, мужей хоронила. Она меня к себе взяла, сказала, что не позволит ребёнка в город везти. Мало ли что? Ей одиноко ведь, ни мужа, ни детей, а тут я появился. Вдруг он настороженно приподнял голову, прислушался и быстро засобирался домой. Сказал, что его зовут уже. Вылетел вспугнутым воробушком и скрылся за забором. Я хмыкнул, вылезая из шалаша на солнышко. Птички в небе туда-сюда шныряют, поют звонко, так, словно ничего не страшно. Хотя вон там, возле кучерявого облака крупная тёмная фигура кружит — коршун, ну, или сокол. Какие тут вообще хищные птицы есть? На миг даже показалось, что я дома. У озера было место, куда мы студентами катались, вот я там также лежал. У воды всегда коршунов много, за рыбкой охотятся, за ними и наблюдал. Прикрыв глаза с мимолётной улыбкой прислушался к миру вокруг. Ветерок обдувает, травинки шуршат. И так спокойно сразу на душе. Где-то там, в десятке может домов, стоит дом Арьяны. Там Агарн, который странно себя ведёт. Сама хозяйка, с полотенцем меня вчера загонявшая в комнату, я тогда едва спасся, хохоча. Её племяшка и Сэйхэм, которые всё никак не могут разобраться между собой. Соседки, с завистью шушукающиеся, и подхалимажно улыбающиеся при встрече с Арьяной. А чуть дальше, в незнакомом для меня доме, сейчас обедает Схашими. С женщиной, которую полюбил как мать, и которая воспитает из него, надеюсь, замечательного человека. А я — здесь. Оторванный от всего этого. И на минуту, на какое-то краткое мгновение, могу представить, что я возле озера, друзья пытаются, матерясь, разжечь огонь, кто-то смеётся над их попытками, кто-то уже открывает банки с домашним вином. Я на первом курсе, ещё ничего не знаю и не понимаю, но чувствую себя безмерно счастливым от «взрослой» жизни. Крик какой-то домашней зверушки, напоминающей смесь тиранозавра и курицы, разбил наваждение в пух и прах. Но, на удивление, я не почувствовал разочарования — спокойствие, которым до краёв наполнился за эти несчастные минуты не позволили. Постоянное напряжение, невнятные ситуации и полнейшая белиберда с моим телом, здорово трепало нервы. А сейчас… Словно перезагрузился, и уже готов к ратным подвигам. Ухмыльнувшись, подскочил на ноги и почесал обратно. Домой. Я даже с Агарном готов поговорить, если ему приспичит. Эк меня разобрало-то! Хорошее место, надо почаще сюда заходить, может и дом обследую. Должно же в нём быть хоть что-то интересное?

***

С момента моего памятного возвращения из леса в обнимку с Агарном прошло уже недели две точно. Сначала, в первые дни, меня всё пытались запихать в постель, чтобы лежал и не отсвечивал, в смысле, выздоравливал. Потом, как ходить начал, к делу припрячь пытались, чтобы не болтался зазря. Но и с этим проблемы полезли. Уход за скотиной мне, правда, больше доверять не рискнули, а по дому и огороду занятий оказалось не так уж и много. С утра прополоть, да овощей начистить по кухне, вот и все занятия. А потом? А потом ничего. Пару минут сидишь спокойно, не привлекая внимания, а затем тихой рысью в обход деревни чешешь в лес. На исследование. Только и с этим мне не везло. То соседка помощи попросит, попутно пытаясь что-то вызнать, то мальчишки у самого леса схоронятся, делая какие-то свои, мальчишеские, дела. Ни мгновения без чужого взгляда, что за ужас-то. Сегодня первый день, как я таки вырвался в толщу зелени и загадочных шорохов. На всякий случай с собой светильник взял. Маленький такой шарик на цепочке. Мне, чтобы им пользоваться, пришлось с собой перчатки брать. Неудобно, конечно, но это лучше, чем первые мои три попытки взять несчастный артефакт руками. Теперь ведь ещё нужно как-то Арьяне объяснить, почему три светильника погасли одновременно в разных концах дома. Птички суетливо прыгают по веткам деревьев, насвистывают и перекликаются, отгоняя слабое чувство тревоги. Всё-таки неуютно мне теперь в лесу будет. Удушающие силки, в которые попали небезызвестный очкарик и его друзья, нервно пыхают в сторонке в сравнении с тем чудовищем травянистым. Трупов ему мало, видите ли, охотится он начал. Тьху! В этот раз метки решил делать не на земле, а на деревьях. В темноте чётче видно будет. Надеюсь, никакой леший меня за надругательство потом не прибьёт? Травка, травка… Упс, ветка. Ветвь натужно скрипнула встречаясь с моим лбом, но устояла, в отместку залепив мне следом по затылку. Я обижено засопел, потирая голову. Я ж случайно! Дурной лес какой-то. Деревья здесь все какие-то бескультурные, так и норовят в лоб дать. Овражки, покрытые колючим кустарником и с неприятным холодком тумана, притаившимся на дне. Мелкие деревца и высокие, тяжеловесные древа, сплетающиеся в непроходимую чащобу. Какие-то едва протоптанные тропки, встречающиеся то тут, то там. Вырубленные дровосеком полянки с пеньками, высокой травой и просто громадным количеством солнца. После полутени леса, глаза с трудом адаптировались к свету, но именно из-за него я решил обосноваться на одной такой прогалине. Ну не люблю я теперь тень, что уж поделаешь. Сумка через плечо, набитая всем необходимым вроде мяса, хлеба и ножа, глухо стукнулась о землю, скрываясь практически полностью в высокой траве. Рядышком плюхнулся я, оглядываясь и пытаясь замаскироваться в травушке. По краю, совсем рядом со мной — тропа идёт, для дровосеков, наверное. Если это деревенские, то сразу начнут выспрашивать, зачем да почему. А оно мне надо, а? Я вообще так заметил, что деревенские жутко любят поболтать. Ну, прям хлебом не корми. Так, как там у меня в прошлый раз получилось? Сесть поудобнее — первое. Тут же почти улёгся, растопырив ноги и облокотившись на руки. Сконцентрироваться — второе. Внезапно зачесался нос. И… медитируем, вспоминая всё доброе и вечное. В смысле — хорошее. На ум пришёл Агарн. Где-то насмешливо закричала птица. Фыркнув недовольно, попытался ещё раз. Жучок, эдакая смесь обычной жужелицы и мохнатого паука, суетливо пронёсся по ноге, невольно вызывая желания почесаться. Травка ещё шею щекочет, и какой-то корень мягкое место натирает. Ну никакой концентрации! Так. Думаем о светлом и добром. Доброе, доброе… Радостное. Ничего. Вот когда надо ни черта не получается, а, но особо скучных парах я помнится «в астрал» только так и улетал. Жучок ползёт по ноге. Медленно и самодовольно. Забавный. С надкрыльями, отливающими в чистое золото. Я аккуратно подхватил его на палец. Помню, в стародавние времена из цветастых, плотных надкрыльев делали узоры на девичьих платьях. Красиво, но очень уж дорого. Да и жуков истребляли немало ради этого. Золотистое насекомое спрыгнуло в траву, распуская красивые прозрачные крылья. Лёгкое жужжание и он уже далеко. Дробный топот, словно скачет лошадь, и громкие мужские голоса послышались со стороны тропы дровосеков. Замер с, отчего-то, бешено стучащим сердцем. Страх липким противным холодком расползся по телу, вызывая мелкие мурашки. Не смотря на доводы разума, что бояться путешественников глупо, инстинкт тянул свою шарманку, утверждая, что у простых путешественников не бывает атери. Причём — боевых атери, а ведь именно их рыки я сейчас слышу. — Не гони. Время есть. Я привстал, стараясь не шуршать, и сквозь верхушки трав разглядел силуэты двух атери со всадниками. Морды как морды. В меру страшные, в меру злые, в меру глупые. И это я о мужиках, а не о средствах передвижения. Ящеры-то даже симпатичные. — Не гони говорю. Давай встанем. Тропа наезженная, деревня поблизости. Будем спешить, только селян напугаем. — Да чё их пужать-то, — субъект глумливо гыгыкнул и шлёпнул огненного атери по шее. — Они при виде нас и сами разбегутся. Второй, на шипастом земном атери мрачно ругнулся, явно недовольный интеллектом своего спутника. — Ну чё ты, — обескураженно протянул тот, что на огненном. — Ничего! — громкий рявк заставил даже меня пригнуться к земле. — Ну, хочешь, тут осмотримся. Тормози, Рэди. Огненный встал, недовольно поведя узкой башкой, и фыркнув, стряхнул своего седока. Матюгнувшись глухо, тот шлёпнулся оземь. Второй мужик хмыкнул довольно и, ласково хлопнув своего атери по шее, спешился. — Стак, будь со своим по нежнее. Если он к тебе не привыкнет, то к Мару уйдёт. Сам знаешь. Валяющийся на земле только хмыкнул, даже не думая вставать. Второй мужик потянулся, высокой фигуркой мелькая среди травы. Стак, исчезнувший в траве, зашуршал и легкомысленно заговорил, растягивая слова. — Да ладно. Эй, Рэди, мы ж с тобой лучшие друзья, а? — Огненный оскалился, явно выражая желание тяпнуть новоиспечённого друга за что-нибудь мягкое. — Не отдам я тебя Мару. Ещё чего не хватало. Он меня уже сколько лет подсидеть пытается? Семь или восемь? Безымянный мужик кхекнул и лениво ответил, греясь на солнышке. Даже руки за голову закинул. Идиллия. Один только я, дурак, сижу, пошевелиться боюсь. В отличие от воинства Императора, эти двое были просто увешаны холодным оружием. Металлические крючки, лезвия в форме когтей и на маленьких рукоятках, проволока натянутая поверх кожаных наручей. Не скажу, что на всём этом многообразии нет магии. Вероятнее всего есть, куда уж без неё? Да и маскировку они наверняка используют, не сейчас, конечно, — в городе, чтобы не сверкать всем этим оружием на людях. Ленивая расслабленность этих двоих тоже напрягает. Если расслаблены, значит, думают что одни, заметят меня — и кирдык инкреатусу. На морду лица вроде наши, да и говорят чисто, но вот оружие… В этой Империи железом не пользуются. По крайней мере, законные граждане. Наёмники. И хорошие, раз атери имеют. Правда, есть у меня подозрение, что вот этот, невоспитанный, своего огневика в наследство получил. Как символ повышения по званию. Слишком уж у ящера вид грустный, да и хозяина нового он явно недолюбливает. С чего бы, интересно? — Не преувеличивай. Он парень, конечно, умный, даже слишком, но в воинской технике тебе уступает. Даже если б хотел, подсидеть бы не смог. Таланта нет. В ответ послышался довольный гогот. — Оран, ты весть-то получил? Али так, на обум шляться будем? Так-то я не против. Деревенька есть, поди, и трактир какой завалящий найдётся. — Всё-то тебе пожрать да к девкам под юбки заглянуть. — Ну, а чё? — Да ничего! — не выдержав, рявкнул Оран. Его земной атери с интересом покосился на хозяина, недоумевая, почему тот просто не прибьёт Стока, раз тот его так бесит. Вздохнув тяжело, Оран плюхнулся рядом с товарищем. Дальше разговор пошёл на полушёпоте, но я ж умный, я ж подполз поближе. Угу, гений. Как я, замирая от каждого своего шороха, дополз кривой змейкой до коряги, за которой и схоронился, сам не понимаю. На чистом везении, наверное. — Тихо, спокойно, без нелепых случайностей, которые ты так любишь. Косой взгляд на смутившегося товарища, и Оран продолжил. — Игрушка маленькая, так что осторожно. Ты отвлекаешь, я касаюсь. Всё. Ждём удобного случая и умыкаем его. Можно прибить, если сопротивляться будет. А он будет, — предвкушающе усмехнулся. Собеседник гоготнул, ворочаясь в пыльной, примятой траве. Его атери пригнув голову к земле, зашипел на этот звук. Как он его ещё не убил? Опять какая-нибудь магия? Надоела уже, ей богу. — Рэди, ну, Рэээдии, — глумливо протянул хозяин огненного атери. — Я ведь даже имя тебе менять не стал! А ты брыкаешься. Рэди, а? Рээди… — Хватит. Он не дурак, чует на чьих руках кровь его хозяина. Так, всё. Ты отвлекаешь нашего дорогого мага. Я креплю метку. Всё понял? — Да вроде… — неуверенно протянул Сток. — Он в деревеньке. Атери тут оставим, путниками попросимся в дом. Там жители все дурные, на гостях помешанные, точно пустят. Метка часов через шесть сработает, он станет слабым как обычный человек. Всю магию вытянет штучка. Всё понял? Справишься? — С не-магом-то? А чё не справиться? Он же не увешан всякими приблудами как ты. Оран поморщился, защитным жестом трогая свои крючки и лезвия. — Он в доме с Иным живёт. Рыжее семейство, не пропустишь. Маскировка у него: светлые волосы, голубые глаза, бородёнка такая, ну, жиденькая. Напряжение уже давно охватившее меня, резко перешло в тревогу и откровенный, панический страх. Хотя с чего бы? Ну, маг и маг. Мало ли магов в деревне? Да и о той ли деревне они говорят? Тем более у Агарна маскировка не чёткая, а рябящая. Или это я её такой вижу? Надеюсь — нет. Очень надеюсь, хотя фраза про рыжее семейство и Иного вообще не оставила шанса на иной вариант. — Запомнил? Минута молчания и неуверенный голос всё же ответил. — Ага… — Всё, тогда. Лежат. Больше ничего не говорят. А мне в деревню уже надо! Не пойду же, пока они здесь торчат, я ж не совсем идиот. Просто невезучий немного. Стак блаженно разлёгся, качая в зубах травинку. Руки за голову положил, ноги вытянул, красавец! Его атери отошёл подальше, стараясь даже не чуять запаха нового хозяина. Второй, земной и с шипами, вообще разлёгся в тенёчке и мирно дрых, не реагируя на что-либо. И вот что мне делать? Ноги-руки затекли так, что уже и не чувствую, по спине насекомые шастают как у себя дома. Не создан я для засады. Ой не создан, да-да. — Всё. Отдохнул себе? Пошли тогда, хватит. Даже не слушая ответ товарища, Оран встал и начал отряхиваться, его атери лениво приоткрыл один глаз, но вставать не стал. Стак буркнул что-то себе под нос и встал одним слитным движением. Более грузная фигура, чем у подельника, состоящая, кажется, из одних мышц. Железных острых финтифлюшек меньше, но они всё-таки есть. Единственное, чем отличается — ножей парочка у самого бедра. — Да, идём-идём, — громила зевнул, потягиваясь. Я даже улыбнуться радостно не успел за своей корягой, как эта туша с необычайной быстротой преодолела расстояние между нами и кулаком зарядила мне куда-то в рёбра. Взвизгнув от боли, я в ответ рефлекторно скукожился, и меня в таком состоянии выволокли на дорогу. На землю плюхнулся кашляющим от боли в лёгких. Стак надавил ногой на позвоночник, грубо намекая, что двигаться не стоит, и со смешком кинул Орану: — Ты глянь, какое чучелко я нашёл. За корягой схоронился. Второй наёмник отвлёкся от перебирания своей амуниции и в удивлении приподнял брови. — Где, говоришь, нашёл? — Да, знамо где. Тут вон, за корягой прятался. В паре шагов от нас, — растеряно ответил Стак, ещё сильнее нажимая мне на спину, заставляя заскрести руками, словно раздавленный жук. — Это тот Иной, в чьём доме маг живёт, — с нехорошим прищуром кинул Оран, склоняясь к самому моему лицу. Сток присвистнул, ногу убрал, но едва я шевельнулся, чтобы перевернуться, добавил пинком в ноги. — Лежи, нечисть поганая. Я замер, даже дышать и моргать боясь слишком часто. Страх грубой ледяной рукой сдавил сердце, заставив то забиться в панике. Снова? Почему, ну, вот почему я всегда влипаю в такие передряги?! С той монструозной корягой мне Агарн вовремя помог. А сейчас… Лучше, если он вообще сюда не сунется. Эти двое только обрадуются, встретив его одного в лесу. Никакая магия уже не спасёт. — Уши грел. Глотку перерезать, да и всё. Чего мнёшься-то. Оран в недоумении посмотрел на Стока, тот замешкался, ногой ткнул меня в итак повреждённое колено. — Дык, Оран… Иной же ж. Мало ли. — Опять твои суеверия? Презрительный фырк, резкое движение и Оран, вцепившись мне в волосы, приподнял голову вверх. Хруст в шее, мой хрип. Пытаюсь руками отцепить стальные пальцы в моей шевелюре. Побреюсь налысо, если выживу! Удар в голову. — Не дёргайся, зараза, тогда всё будет быстро. Грубый рявк над ухом и к горлу прижимается обжигающе холодная сталь. Страх, отчаяние, злость заполняют сознание. Я сейчас не человек, я — пара миллиметров кожи под острейшим лезвием. Не хочу умирать! Не сейчас, когда Агарну самому нужна помощь! Не снова. Бешено стучащее сердце пропустило удар. Лезвие царапнуло кожу, делая замах. Сознание раздвоилось. Единственная мысль, стучащая во тьме, словно набатом. Помощь, помощь… Мне нужна помощь! Пустота. Темнота, холод и спокойствие. Я маленькой, едва мерцающей песчинкой, подвешен в пространстве. Тут спокойно, но какая-то мысль, едва уловимая, не даёт покоя. Что-то… Что? Вспомнил! Страх за свою жизнь, за чужую. Злость, и беспомощность накрыли сознание. Ненавижу свою слабость! Отзываясь, рядом едва уловимо замерцали два других искрящихся шара. Я слаб. Нужна защита. Инстинкт самосохранения, отбросив пинком гордость, завопил благим матом, прося поддержки. Приближаются. Касание. Первый — наполнен уязвимостью, яростью, но не на меня, а на кого-то, кто отнял что-то ценное. Второй — спокоен, хладнокровен, единственное яркое желание — вернуться к кладке. Самка осталась одна. Боль отрезвляющим потоком хлынула в сознание. Горло! Напротив лица — гримаса скуки на лице Орана. Сток маячит сбоку, немного нервно оглядываясь. Резкое движение руки с ножом прерывается вспышкой пламени. Сумка и куртка на человеке вспыхивают факелом, взвыв, он бросается на землю, наскоро вопя какое-то заклинание. Кровь из горла струится вниз потоком прямо сквозь зажимающие рану пальцы, боль оглушает, мешает двигать головой, но сознание не меркнет. Крупные сосуды не задеты. Жить буду. Стока отшвыривает в сторону огненный Рэди, он шипит и рычит одновременно, радуясь возможности отомстить. Земной в три прыжка оказывается рядом со мной, ярко зелёный с тёмными подпалинами тычется носом, проверяя жизнеспособность. Прикосновение шершавой чешуи и меня снова выбрасывает во тьму. Рэди может отомстить. Он счастлив. Кажется, я сломал его блок на убийство хозяина. Упс. Второй огонёк, земной атери, — рядом. Защищает. Два мира, реальный и тот, тёмный, наслаиваются друг на друга, смешиваются, образуя что-то новое. Непривычное. Голова кружится, начинает подташнивать. Наверное, из-за потери крови. Запах чужой крови, Сток больше не издаёт ни звука, а огненный Рэди доволен. Даже больше, чем доволен. Его искра ярко сияет и я чувствую его ликование. Глаза нещадно колет, но я упорно пытаюсь вцепиться то в одну, то в другую реальность. Они ускользают, давая тьме накрывать меня медленно и неотвратимо. Атери рядом. Безопасность. Теперь даже этот маг мне не страшен… Чёрт. Он ведь жив! С трудом концентрируюсь на окружающей действительности. В глазах всё ещё не успокоившиеся реальности наслаиваются, мешают подмечать детали. Оран хрипит, дёргается, пытаясь встать. Обожжённое пламенем атери тело, наверняка нещадно болит. Убить? Не стоит. Нужен. Он мне нужен живым. Сознание путается, реальности, соперничая, не дают видеть нормально. Атери улеглись рядом, защищая и успокаивая. Голова кружится, в глазах темнеет. Безопасность — тихо всплывает в сознании. Можно и отдохнуть.