***
Свадьбу мы решили провести на берегу реки, а именно в том самом месте, где состоялся наш с Хёшией первый разговор. За несколько часов до начала церемонии, которая должна была начаться на заходе солнца, я, воспользовавшись элементом земли, создал цветочную арку из белых роз и телепортировал сюда небольшой столик. До часа Х оставалось немного времени, и я начал готовиться. Стоя перед зеркалом, критичным взглядом окидываю свой внешний вид. Чёрный костюм, состоящий из зауженных к низу брюк и пиджака на двух пуговицах со вставленной в нагрудный карман бутоньеркой, белоснежная рубашка с двумя расстёгнутыми верхними пуговицами и чёрные кожаные ботинки. На кой чёрт я согласился на европейский стиль? Видимо, тогда от поцелуя Хёшии совсем голову снесло. Что поделать, не менять же все обратно. — Хао, ещё бабочка. Йо сидит на кровати и с удовольствием следит за моими мучениями перед зеркалом. Сам он уже готов и теперь «помогает» мне. — Нет уж, спасибо. Эту удавку я не надену. — Так надо. — Что-то на тебе, братец, я её не наблюдаю. — Так я же не жених. — Ты мой шафер. Мы с Хёшией решили, что на нашей свадьбе будут присутствовать только Йо и Анна. В качестве свидетелей. Поэтому нет ничего удивительного в том, что наша принцесса медиумов заявилась сегодня утром ко мне со словами «Выметывайся отсюда. Я буду помогать твоей невесте готовиться» и выставила меня за дверь. Мне ничего не оставалось, как переместиться к брату и остаться у него. Как потом выяснилось, Анна дала Йо задание проконтролировать мою готовность в плане одежды, и если таковая Киояму не удовлетворит, что, впрочем, и вышло, то необходимо было приобрести новую. — Ты серьги снимать будешь? Они немного не подходят… э.. под столь официальный костюм, — Йо откинулся на кровати, рискуя лишиться головы, если помнёт свой костюм. — Нет, эти серьги — мой символ, даже что-то в роде талисмана, — я любовно коснулся украшений на ушах. — Никогда с ними не расстанусь. Как и ты со своими наушниками. Могу поспорить, ты и жениться в них будешь. А в баню ты тоже их берёшь? Наши взгляды пересеклись, и мы рассмеялись. — Кстати, Йо, — неожиданно вспомнил я, — ты плохой младший брат, — увидев явное непонимание на его лице, продолжил. — Я думал, мы договорились по поводу наследников. Надеялся, что ты всё же уступишь мне, но что поделать. Я сегодня же встретил Анну, и от неё просто веет новой жизнью и твоим фурёку. Я с неподдельным интересом смотрел, как Йо меняется в лице. Это незабываемо. Но в итоге его лицо приобрело такое умиротворенный вид, что я на миг подумал, что случилось какое-то чудо. — Вот оно как. Всё, что он сказал. — Ну, я тебя поздравляю, — я подошёл к брату и счастливо ударил его по плечу. Надеюсь, Йо скажет мне то же самое, когда я сообщу ему новость о беременности Хёшии. И тут я представил её с большим животиком, в котором притаился наш ребёнок. Я прикасаюсь, сын или дочь чувствует моё присутствие и толкается в ответ. А Хёшия мило улыбается и что-то тихо шепчет. — Хао... Хао… Задумался, даже не услышал, что Йо сказал. — Что? — Судя по тому, что ты немного обиделся на меня, — неуверенно начал он, — ты ведь не тронул её, да? Странный вопрос. Никогда бы не подумал, что Йо решит спросить такое. — Нет. Я дал ей слово, что не стану забирать её невинность до свадьбы. А слову я был и буду верен всегда. И ей тоже.***
Солнце уже наполовину спрятались за горизонтом. Я стоял и ждал свою суженую. Тётушка Линг уже приготовила всё для ритуала. Йо находился по левую руку от меня и подозрительно переглядывался со стоящей напротив Анной. Хёшии всё не было. Я стал задумываться, не сбежала ли она. Она ведь не хотела выходить замуж в принципе, а за меня и подавно. Но в последнее время наши отношения всё-таки стали лучше, и мне бы очень хотелось, чтобы Хёшия перестала воспринимать меня как врага. На сердце отлегло, как только я заметил вихрь лепестков оливы в тридцати метрах от себя. Она появилась. Внутри всё перехватило. Я даже забыл, как дышать. Хёшия, ты прекрасна. Хрупкая фигурка моей невесты была облачена в белоснежно-кровавое гипюровое платье. Длинные белые рукава полностью закрывали руки, держащие небольшой букет из мелких алых роз. На красном подоле сеткой лежал переходящий из верхней части платья часто сплетённый белый гипюр, создающий иллюзию замерзающей крови. Волосы Хёшии были забраны в высокий хвост с изящной золотой диадемой с рубинами. С ушей свисали не привычные серьги-маски, а длинные нити с красными каплями. Королевского Браслета на её запястье не было, а вот перстень на пальце присутствовал. Лицо Хёшии не выражало никаких эмоций. Глаза были какими-то пустыми и безжизненными. Сама она держалось прямо и, можно сказать, отстранённо. «Ледяная леди с каменным сердцем». До меня только сейчас начинает доходить смысл этой фразы. Тем временем Хёшия уже подошла ко мне. Я взял её под правую руку, и мы повернулись к тётушке Линг. Я не слушал, что говорила эта старуха, а лишь искоса наблюдал за своей невестой. За время церемонии Хёшия лишь раз показала крупицы эмоций: чуть расширенные от удивления глаза и приподнятие опущенной головы стали реакцией на голос Линг. Всё остальное время Ишу смотрела вниз, совершенно не обращая внимание на происходящее вокруг. — Наступил момент, чтобы соединить ваши души. Хёшия дернулась. Она резко вскинула голову и приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но не проронила ни слова. Затем повернулась к Анне, которая тоже выглядела поражённой, а потом и ко мне. — Что ты задумал? — произнесли алые губы. Я только заметил, что сегодня Хёшия использовала косметику. — Я счёл тебя достойной, чтобы разделить с мной вечность. Она издала какой-то странный смешок. — Дабы найти друг друга в любом времени, необходимо объединить плоть, смешать кровь и выжечь имена на душах, — Линг подвинула к нам чашу с водой и взяла кинжал. — Дайте ваши левые руки. Она порезала нам подушечки безымянных пальцев. Шесть капель крови упали в чашу. Вода приобрела красный цвет, но через некоторое время вернула себе прозрачность. — По одной за прошлое, за настоящее и за будущее, — старуха подняла чашу и подала мне. — Сначала муж, — я сделал глоток, — а потом жена. Хёшия, пару секунд поколебавшись, всё-таки отпила. — А теперь, господин Асакура, поцелуйте свою супругу. Я притянул Хёшию к себе за талию и приподнял за подбородок, заставив посмотреть на меня. Её глаза демонстрировали полное безразличие к происходящему. Ну, не может быть так. Нет такой девушки, которой всё равно на свою свадьбу. Я долго всматривался в её серые глаза, пытаясь найти хоть что-то. Любую песчинку эмоций. Ничего. — Целуй уже. Назад пути нет. Надменный голос. Чтобы как-то скрыть свое замешательство, я «состроил» улыбку: — Ты права. Губы на вкус были словно моё любимое вишнёвое вино, терпкое, с лёгким налётом пряности. Или мне кажется? На груди становилось тяжело и больно. У меня вырвался рык. Начал задыхаться. Тут мой слух прорезал пронзительный крик. Хёшия согнулась пополам и, прижав руки к груди, истошно кричала. К ней подбежали Анна и Йо и обеспокоенно спрашивали, что с ней. Я хотел ей помочь, но боль усиливалась и жгучей смолой перетекала в левую руку. Конечность сводило судорогой. Я упал на колени и железной хваткой взялся за запястье. Адская пытка достигла своего апогея и огненными спицами пронзила безымянный палец. Я не сдержался и закричал. Крик Хёшии вторит моему. Думаю, стоит предложить Жанне испробовать на себе этот ритуал. Что-то мне подсказывает, что после этого ей железная дева покажется просто маленьким недоразумением. Я с интересом рассматривал левую кисть. На четвёртом пальце кольцом были выбиты мелкие золотые буквы. «Ad finem saeculorum — Heshiya Ishu»¹ — Так вот что значит выжечь имена на душе, — пробормотал себе под нос. Тем временем Йо с Анной помогли Хёшии подняться. Моя теперь уже супруга с неподдельным ужасом взирала на надпись на своём пальце. Всё, дорогая, ты моя. От ныне и навсегда. Брат со своей невестой поздравили нас с заключённым браком, пожелали всего самого наилучшего. Перекинувшись ещё парой слов с Йо и Анной, я пошёл за женой, которая умудрилась незаметно улизнуть от меня и о чём-то переговорить с Линг, а сейчас стояла у самой воды, обхватив себя руками. Поравнявшись с Хёшией, я остановился и тоже посмотрел на горизонт. Солнце почти село. Мы молчали. — Ты как себя чувствуешь? — нарушил я тишину. — Лучше, чем было пару минут назад. Опять молчание. Воздух вокруг был пропитан неловкостью. Уверен, мы оба сейчас думали о том, что должно произойти дальше, но если для меня это было обычном делом, то для Хёшии, наверное, внушало страх и ужас. Ведь она девушка, и это её первая жизнь. В отличие от меня. Но как бы то ни было, я не намерен из-за женских комплексов отступать от намеченной цели. — Хао, — тихо, едва слышно произнесла она. — Да? — Мне только недавно исполнилось пятнадцать, — надо же, угадал, — и… — И ты хочешь, чтобы я не трогал тебя, пока ты не станешь совершеннолетней. — Ты бы всё равно так не сделал, — обрывисто сказала Хёшия. — Я... Я хочу попросить тебя... — она боязливо взяла мою руку и сжала в своих. — Пожалуйста, будь со мной нежен. Её глаза светились мольбой, что я невольно оторопел. Я провёл свободной рукой по её лицу и задержался на губах: — Конечно. По «прибытии» в нашу опочивальню я первым делом избавился от пиджака, кинув его на кресло. Помнётся — и чёрт с ним, больше не понадобится. Затем принялся за рубашку. Довольно быстро расправившись с пуговицами, я отправил её вслед за пиджаком. Всё это время Хёшия с опаской следила за моими действиями и, заметив, что я уже был босиком, стала распускать волосы. Она аккуратно сняла диадему и прочие украшения и положила на прикроватный столик. Устав ждать, я щёлкнул пальцами, зажигая повсюду маленькие огоньки, и, впившись жене в губы, опрокинул её на постель, нависнув сверху. Проведя руками по изгибам её тела, я всё-таки нашёл замок на платье, но сразу осознал, что быстрее я соглашусь перетерпеть боль, что испытывал во время церемонии, чем буду долбаться с ним. Вот какой придурок делает их сбоку и с настолько маленькими собачками? Прорычав, я не придумал ничего лучше, чем просто телепортировать платье к моей одежде. Хёшия предстала передо мной практически полностью обнажённой: единственное, что на ней оставалось, были кружевные трусики, от которых в скором времени я её тоже избавлю. Руки моей жены метнулись к груди, стараясь скрыть её от моих глаз. Я облизнул пересохшие губы. Ну, уж нет. Я завёл руки Хёшии над её головой и держал за запястья левой рукой, а правой уже игрался с открывшейся мне упругой грудью. Несмотря на столь юный возраст, тело моей супруги было прекрасно сложено. Будто создано специально для мужских ласк. Для меня. Я сжал её левую грудь, которая прекрасно помещалась у меня в ладони. Хёшия дернулась, но ни произнесла ни звука. Я краем глаза наблюдал за её реакцией. Она запрокинула голову и смотрела в потолок, прикусив губу. Я нашёл своими губами её затвердевший правый сосок и прикусил его зубами. — Аа! Не выдержала. Я приподнялся и встретился с ней взглядом. Горящие ненавистью и обидой глаза прожигали во мне дырку. Я запечатал её губы поцелуем, проникая в столь желанный ротик языком. Тем временам моя права рука блуждала по её телу, переходя с груди на плоский животик и касаясь края белья. Когда мои пальцы уже поглаживали внутреннюю сторону бедра и почти забрались под тонкое кружево, Хёшия протестующе задёргалась, пытаясь освободиться от хватки. Она пыталась что-то сказать, но я ей не позволял, всё углубляя поцелуй. Но едва Хёшия начала делать попытки пинаться, я смиловался и оторвался от неё. Девушка, воспользовавшись этим, схватила одеяло и прикрылась им, отползя от меня на полметра. Я же отвернулся от жены и сел на край кровати, опустив ноги на пол. Чёрт. Это больше на изнасилование похоже, чем на первую брачную ночь. Она ещё не готова. Я не могу взять её силой. Не хочу сломать её. Чёрт. Тут я почувствовал прикосновение твёрдых сосков к своей спине, а затем и всего тела. Женские бедра сзади обхватили мои, а тонкие руки, скользя по голосу торсу, вцепились в пряжку от ремня и принялись расстегивать её. Что на неё нашло? Девушка уже приступила к практически последней преграде, что пока защищала её от меня — замочку с пуговицей. — Хёшия, ты же пожалеешь, что не позволила мне остановиться сейчас. — Плевать. У нас первая брачная ночь, и я хочу насладиться своим мужем. И, послав всё и вся в преисподнюю, я зверем набросился на свою жену. Другого подходящего определения найти просто невозможно.***
Утро я встретил в постели. Пожалуй, это первый раз, когда у меня нет никакого желания открывать глаза и вставать с кровати. Ночь прошла просто волшебно. Хёшия была великолепна. Её проникновенные стоны и ласки надолго останутся в моей памяти. Никогда бы ни подумал, что в ней сокрыто столько страсти и огня. Хотя это очень странно. Она ведь не должна быть такой. И чёрт с этим. Главное, что она теперь только моя. Я провел левой рукой по постели. Простынь была холодная. Хёшии не было. Что-то рано она проснулась. Я потянулся за будильником и посмотрел на циферблат. Десять часов. Сколько?! Даже не помню, когда в последний раз я так много спал. Повалявшись ещё с минуту в кровати, я встал и направился в ванную, чтобы принять душ и умыться. После водных процедур я надел свои любимые штаны и ботинки, но пончо и перчатки пока не стал. На кухне не было ни души. Люциус и Опачо должны быть сейчас на арене, а вот местонахождение моей супруги нужно было ещё выяснить. Но для начала нужно позавтракать. Найдя в холодильнике колбасу и сыр, а в хлебнице кусочки батона (дежурному по кухне голову надо бы оторвать), я сообразил пару бутербродов с чашкой зелёного чая. Только я хотел сесть за стол, как до моих ушей донеслись звуки рояля. Кто-то играл в гостиной. И я даже догадываюсь кто. Я пошёл на первый этаж, попутно поглощая завтрак. Хёшия действительно оказались в гостиной за роялем. Она наигрывала мелодию и тихонько напевала. Я облокотился на косяк и, допивая остатки чая, принялся слушать.Что должно случиться, То случится всё равно, Раз оно. Суждено. Я помню тот нежный угар, И не забуду я никогда: Достался мне щедрый дар — Душа Бога навсегда, Горячего золота след Как знак судьбоносного пари И кораллово-алый браслет, Что на День рождения подарил! Я столько лет тебя ждала, Что мне уже не больно…
Она поёт обо мне?Пускай он — убийца, Сердце не боится, Если ждёт любви оно… Всё равно От судьбы не скрыться, Что должно случиться, То случится всё равно. Раз оно. Суждено…
Хёшия перестала петь, последовал длинный проигрыш. Я поставил чашку на стол и направился к жене. Приобнял её за талию и поцеловал оголённое плечо.Я столько лет тебя ждала…²
Я убрал её волосы, чтобы те не мешали, и принялся покрывать поцелуями шею. Хёшия откинула голову, давая мне больше простора для действий. — С добрым утром, милая. — С добрым. Равнодушно. Совсем не так, как она пела минуту назад. Я закрыл крышку клавиатуры и, оперившись на музыкальный инструмент, стал разглядывать свою супругу. Она сидела прямо и смотрела на сложенные на коленях руки. Хёшия буквально истощала волну напряжения, и я нутром чувствовал, что она хочет что-то сказать, но не может решиться. Я нагнулся в намерении её поцеловать, но девушка ловко увернулась. Что это с ней? Ночью она была столь покладиста. — Когда? Одно слово и тонна льда. Мне даже показалось, что между нами пронёсся холодный ветерок. — Я решил отказаться от идеи захватить Короля Духов, — в глазах Хёшии загорелась надежда, которую я моментально затушил. — Я выиграю в Турнире честным путем. Чтобы тебе не в чем было меня упрекнуть. Через полчаса начало нового этапа, и мне было бы очень приятно, если бы ты пришла посмотреть. — Я подумаю, — без тени эмоции произнесла она. — Где? — Континент Му. — Му? Лицо Хёшии застыло в удивлении. Похоже, она впервые слышала о нём. — Континент Му — седьмой материк Земли. Место, где находится Дворец Короля-Шамана и Святилище. Туда никогда не ступала нога человека, — но тут я вспомнил случай с Оямадой-старшим. — До недавнего времени. — Это идеально, Хао! Му может стать Королевством Шаманов! — Хёшия схватила меня за руку. — Местом, где шаманы могут жить рядом с природой и духами. Можно построить школу и привозить сюда детей-сирот, обладающих способностями, или тех, от кого отказались родители, посчитав их сумасшедшими. Таких ведь немало! Все будут в выигрыше: у шаманов будет место, где они смогут найти пристанище, люди останутся живы, а ты не уничтожишь остатки человечности в себе. Пожалуйста, Хао! Идеалистка, свела мою глобальную цель до пределов континента. Как же ты не понимаешь, что пока живы эти глупые люди, Земля будет страдать. — А какая выгода в этом тебе? — Я смогу жить с тобой. — А если я всё-таки осуществлю свою мечту? — Я скорее наложу на себя руки, чем ещё раз проведу ночь с убийцей, — Хёшия резко поднялась, отошла на пару шагов и остановилась спиной ко мне. Попробуй, попробуй. Только ничего у тебя не выйдет. — Тогда запоздала ты с угрозами, милая. У меня уже руки по локоть в крови, — я видел, как её передернуло. — Придётся тебе мириться со мной таким, ибо от цели я отказываться не собираюсь. Ты принадлежишь мне и только мне, как написано у нас на пальцах, до скончания веков. Я оставил её одну, а сам поднялся наверх за пончо и перчатками. Улыбаюсь. Она все та же. После столь бурной ночи я стал подумывать, что она начала что-то чувствовать. Конечно, влюблённая женщина — это отличный объект для манипулирования, но также это и большая головная боль, которая будет требовать постоянного внимания, заботы и ответных чувств. Сначала, правда, я хотел влюбить её в себя, покорить, но это скорее, чтобы показать своё превосходство. Да и спор был завязан на это. А брак и ребёнок пришли на ум как-то спонтанно. Но польза в этом, действительно, была. Но одно я знал точно: Хёшия была той, которую я хотел видеть подле себя. Холод её души сможет компенсировать чрезмерный огонь в моём сердце. М-да, видимо, прав был тот, кто сказал, что противоположности притягиваются. Когда я был полностью готов, я решил попрощаться с женой, которая, как я понял, приходить и поддерживать меня не собирается. Хёшия стояла подле окна, соединив руки за спиной. Её длинное чёрное платье в сочетании с белыми, казавшимися мне сейчас седыми волосами и сдержанной позой сотворили в комнате атмосферу глубокой печали и скорби. Создалось впечатление, что невидимый покойник пришёл к нам, дабы напомнить об утратах. На душе стало тяжело. — Стой, где стоишь. Не подходи, — отчеканила Хёшия, едва я сделал шаг в её сторону. — Спрошу последний раз: ты не отступишься от своей цели? — Нет. — Даже ради меня? — Нет. Ты всего лишь моя награда за всё. — Запомни, Асакура, запомни на всю жизнь: я никогда не была ничьей наградой и не буду. Я одержу над тобой победу, чего бы мне это ни стоило. — Ты уже проиграла в тот момент, когда встретила меня. Хотя нет, даже тогда, когда дала согласие на сделку с патчами. Хёшии не нашлось, что ответить. Глупая, выбрала, с кем тягаться. — Что ж, тогда идите, Вас ждут. Прощайте, Асакура Хао, Мастер Онмё. Для меня честь быть знакомой с Вами. Я ждал, что она добавит, что-то вроде «Теперь я буду знакома с Вами как с Королём», но этого не последовало. В языках пламени я перенёсся на Му. Меня почему-то не покидало чувство тоски и тревожное ощущение, что это был наш последний разговор.***
Пустыня. Долина. Вулкан. Озеро. Плато. Лес. Пещера. Ледник. Океан. Вселенная. Десять Ветвей, ведущих к Святилищу Короля. Преодолев их за считанные минуты, я наконец-то вышел к своей тысячелетней цели — трону Бога. — Мы будем охранять Вас снаружи. Располагайтесь поудобнее и отдыхайте, как следует, Ваше Величество. Голдва откланялась и вместе с малышками-патчами осталась смотреть, как я, предварительно избавившись от одежды, поднимаюсь по ступенькам. Королевский трон находился на высокой возвышенности среди зарослей тропических растений. Несмотря на то что лестница насчитывала не меньше полутора сотен ступеней, я решил не использовать телепортацию, а вдоволь насладиться последними минутами своего существования. Скоро всё свершится. Трон с тех давних пор не изменился. Такое же каменное изваяние. Единственное, что изменилось с того времени, это наличие на троне черепа. — Вау, давно не виделись. Это было пятьсот лет назад, во время прошлого Турнира Шаманов… Я взял черепушку в руки, повертел: — Твоё время прошло. Теперь твоя задача защищать её, — и бросил в кусты. Пора.***
— Мама… Я не мог поверить собственным глазам. Мама, моя мама, та, что видел тысячу лет назад! Пока я жадно всматривался в неё и пытался убедить себя в реальности происходящего, мама подлетела ко мне и погладила по голове. — Прошу у всех прощения за беспокойство, которое доставил мой глупый сын. Я чувствовал, как щёки покрывает стыдливый румянец. — Что ты делаешь у всех на глазах!?! — я резко развернулся и встретился с добрыми глазами матери. — Я поступают именно так потому, что мы у всех на глазах. Ты хоть понимаешь, что натворил? Послышались смешки. Ррр... — Я тебя совершенно не понимаю! — решил разобраться я. — Тебя убили эти ничтожные людишки, а ты говоришь, что я должен извиняться! Звонкий шлепок. Щека горит. Мама дала мне пощёчину?! — Ты все ещё бродишь во тьме туда-сюда. Ненавидеть людей, ненавидеть себя… Просто прости всех, и ты освободишься. Я не была так слаба, как ты думаешь, — мамочка прижала меня к своей груди. — И радость, и печаль, и злость, и гнев… Люди испытывают всё это. Ты стал Королём. Ты не можешь не любить людей. — Ну, видишь… Материнская любовь безгранична, — весело отозвался Охачиё, возникший рядом со мной. Друг, как же я по тебе скучал. — Ты больше не можешь читать мысли. Значит, всё хорошо, братик! — Йо улыбнулся свой излучающей свет улыбкой. — Братик? — фыркнул я. — Всё решено. — Не делай поспешных выводов. Если бы все эти глупцы жили внутри Великого Духа, никто бы больше не испытывал страданий. — Значит, ты… — Не заблуждайся. Я не изменил своё решение стереть людей с лица Земли, — в Святилище появились патчи и окружили меня. — Но я дам вам время попытаться изменить Землю, а до тех пор я буду пристально наблюдать за вами. И ещё одно, Йо. Я — Король Шаманов. Обращайся ко мне как подобает, Йо. — Умм... Понял, братик. Йо, ты никогда не поменяешься. Может быть, это даже к лучшему. Миру нужно больше светлый людей. — Теперь, когда мы со всем разобрались, я хочу представить вам Королеву Шаманов, а тебя, мама, ещё и познакомить со своей женой. Я настроился на Хёшию и призвал её сюда, но она не появилась. Ничего не понимаю. Я Бог и могу силой мысли сделать всё, что пожелаю. Попытался призвать снова. — Асаха, если бы не та девушка, меня бы здесь не было. Мама обняла меня и как-то успокаивающее принялась гладить по голове. И меня это очень настораживало. Я отстранился от матери и стал выбирать «жертву», которая мне расскажет, что вообще происходит. Кто-то должен знать. И я нашёл самые виноватые лица в этой толпе безмозглых шаманов. — Что с ней? — Хао, понимаешь… — Киояма потупила взгляд, — она… Меня охватило волнение. Что ещё могло случиться? — Анна, говори, что с ней! — Её больше нет. Нет. Она врёт. Это невозможно. Я сделал всё, чтобы уберечь Хёшию от глупых решений. — Это ложь. Она не могла умереть. — Ваше Величество, — приблизилась ко мне Голдва, — Вы не знаете, но Ваша жена дала нам Вдохновленный Обет, что не позволит Вам уничтожить человечество, а Вы… — Это Вы ни черта не знаете! Я в курсе всего этого. Поэтому и дал ей Королевский Браслет. Он должен был сделать её бессмертной, едва я стану Королём. — Хао, она умерла всего за пару минут до того, как ты проснулся. Ты опоздал. Я смотрел на Анну и ждал. Ждал, что она скажет, что неудачно пошутила. Но она молчала. Молчали все. Не может быть… Хёшия… Она лежала на кровати в нашей спальне. Глаза закрыты, губы сомкнуты, руки сложены на животе. Такая хрупкая, такая красивая, такая… мёртвая. — Я одержу над тобой победу, чего бы мне это ни стоило. Хёшия, что ты наделала… Меня начало выворачивать наизнанку из-за неожиданно нахлынувших чувств. Чёрт бы их всех побрал. Как они вообще умудрились добраться сюда столь короткое время?! — Уйдите все! Я не желаю испытывать на себе все ваши эмоции! Они даже не шелохнулись. Самодовольные придурки. — Меня тошнит от вашего чувства вины. Идите и нойте подальше отсюда! — Мы не ноем, — попытался возразить Усуи. — Да что вы говорите! Вы все ноете в своих головах! А все ваши эмоции ощущаю я, будто сам их испытываю, — вспылил я. — Ты винишь себя в том, что едва не убил её тогда в кафе. Ты, Лайсерг, — перешёл я к даузеру, — коришь себя за то, что никогда не слушал, а только старался одолеть в бою. Ты, клоун недоделанный, почти с ней не знаком, но жалеешь, что не успел поблагодарить за Талию. Йо терзается из-за того, что погиб ещё один человек. Но больше всего совесть гложет тебя, Рен Тао. Ты ненавидел её всю свою жизнь, а она спасла уже в который раз твою шкуру и всё долбанное человечество в придачу! — Ты ошибаешься, братик, самым виноватым ты считаешь себя. Не смотри на меня с такой жалостью, Йо. Я в ней не нуждаюсь. — С чего ты это взял? — Ты не можешь себе простить, что не уберёг единственного человека на всей Земле, что тебе дорог, возможно, даже ту, что полюбил. — Это чушь, Йо, — фыркнул я. — Я никогда не любил Хёшию. Она просто моя жена. И не надо строить такие изумлённые лица, Великие Воины, — отвернулся от них. — Оставьте меня одного. Я хочу с ней попрощаться. За спиной послышался звук удаляющихся шагов. Ушли. Я глубоко вздохнул. Нет, она не понимает японский язык. — Я неясно выразился? — Не ври хотя бы себе, — голос Анны так нещадно действовал на психику, что сразу же захотелось выбросить медиума из этой комнаты. — Ты её любил, хоть и не хочешь признавать этого. — Не неси чепухи. Я женился на Хёшии лишь потому, что мне была нужна её сила. Не более того. — Теперь моя очередь обвинять тебя во лжи. Что она имеет в виду? — Что бы ты ни говорил, ты потрясён её смертью и не до конца осознаёшь происходящее. Хёшия умерла, призывая твою мать, — девушка указала на нарисованную на полу девятиконечную звезду и разбросанные вокруг предметы Атохоруто. Я даже не заметил всего этого. — Её душа растворилась в пространстве, и это говорит о том, что ты никогда не сможешь её призвать и оживить. А то, что сейчас видим, всего тело, ставшее сосудом для силы Повелительницы Муз, которая поддерживает фурёку в предметах Атохоруто, но не сама Хёшия. Её больше нет и не будет никогда. Я закрыл глаза, и как-то машинально ударил по столу. Чёрт, я же теперь даже боли не чувствую. — Не вини себя. Ты не виноват в её смерти. Она мне не говорила, но Музы однажды сказали, что она думала, чтобы покончить с собой. Для неё это стало освобождением. Освобождением… Зато я теперь обречён на вечные муки. Киояма подошла к мне и протянута какой-то конверт. На нём аккуратными китайскими иероглифами было выведено моё имя. — Она просила передать это тебе. Я слегка подрагивающей рукой взял конверт, но открыть не мог решиться. Что она могла написать? Просила прощения? Завещание? Или напоследок захотела посмеяться? Анна ушла. Я остался один. Я ещё раз посмотрел на конверт. «Хао». Чернила в некоторых местах расплылись, но текст всё же разобрать было можно. «Если ты читаешь это письмо, значит, я решилась на то отчаянное решение и умерла. И ты не видишь мою душу. Интересно, что стало с моим телом: оно исчезло, превратилось в песок, сгорело или так и лежит там, где я простилась с этим миром? Если так и лежит, то прошу: позаботиться о нём, пусть меня закопают на каком-нибудь заброшенном кладбище. Это моё последнее желание. Так как с тобой мы больше никогда не увидимся и я не смогу посмотреть со стыдом в твои красивые насмехающиеся глаза, я решила написать тебе это прощальное письмо, в котором расскажу, как знакомство с тобой перевернуло мою никчемную жизнь. Ты уже дал мне понять, что в курсе, что на Турнир я прибыла с целью убить тебя. Скажу честно, сначала для меня это задание было просто развлечением, которое могло хоть ненадолго разнообразить рутину. Первая наша встреча не изменила моё первоначальное мнение: ты не произвёл на меня никакого впечатления, я просто играла с тобой, балансируя над пропастью. Ты не знаешь, но в тот момент я была абсолютно беззащитна, со мной не было ни одного предмета Атохоруто. Помнишь нашу вторую встречу? Я помню. Ты тогда исцелил мою рану на шее, жестоко схватив за горло. Признаюсь, я тогда испугалась. Увидела в тебе силу, граничащую с безумием и непредсказуемость. Но лучшего всего я запомнила тот день, когда ты впервые меня поцеловал. Я ненавидела тебя за это. И себя за то, что не смогла защититься. Хао, это был жестокий поцелуй. Но именно в тот день я стала расценивать тебя не как развлечение, а как удар по моему самолюбию. Видишь ли, до этого момента ни один мужчина не мог даже пальцем коснуться меня. А ты поцеловал… и за этим последовали мои поражения. Твои победы. Я угодила в собственную ловушку и стала твоей невестой. Коль ты копался в моей памяти, ты наверняка понимаешь, что я чувствовала, когда ты окольцевал меня. Но, знаешь, я тебе за это благодарна. Ты стал первым человеком, кто смог достучаться до меня. Заставил меня чувствовать. Заставил плакать. Сейчас, когда я пишу эти строки, слёзы катятся по моим щекам. За последнее время я плачу уже третий раз. И только третий раз последние четыре года. За всю жизнь у меня было только две вещи, которыми я дорожила. Первая вещь – это тот гребень, что ты выкинул в море, а вторая – Королевский Браслет, который подарил на День рождения. Ты понимаешь, что сделал меня Королевой раньше, чем сам стал Королём? Я должна была убить тебя. Вчера. Но не смогла. И знала, что не смогу, как только прибыла сюда. Я трусиха. Помнишь, я говорила, что никогда не погибнуть, а умру? Я ошиблась. Я погибла. Из-за чувств к тебе. Чуждые мне долгие годы чувства и эмоции сгубили меня. Но я ни в коем случае не виню тебя, я благодарна тебе. Ты научил меня жить. Я только сейчас поняла, что счастлива, что стала твоей женой. Я всегда хотела, чтобы мой муж был таким, как ты. Жаль, что осознание приходит так поздно. Возможно, всё было бы по-другому. Скоро придёт Анна, и я умру. Я не боюсь умереть. Я столько лет тебя ждала, что мне уже ничего не страшно. Как же хочу сказать, что люблю тебя…До скончания веков твоя жена Хёшия.
P.S. Будь достойным Королём. Я верю в тебя.» Я смял письмо и бросился к кровати. Упал на колени перед ней. Схватил её руку и прижал к лицу. Холодная, как всегда. Девушка была словно живая. Словно спящая красавица из детской сказки. — Ты говорил, что одиночество будет моим проклятьем на тысячу лет. Почему она тогда мертва?! Почему? Но ответа не было. Этот чёртов кот так и не объявился. Почему, когда я нашёл ту, с которой хочу разделить вечность, её забрали у меня? Мы могли быть вместе. Возможно, мы бы стали исцелением друг для друга. Конечно, мы бы никогда не сказали те слова, которые нам приписывают сегодня. Ты не можешь любить из-за своего сердца, а я просто не умею, а играть с твоими неокрепшими чувствами я не хочу. Но это все неважно. Важно только то, что теперь тебя со мною рядом нет. Как жить с половиной души? Как? Сколько я так просидел, я не знаю. Я вышел на улицу, телепортировав её тело в Святилище. Прости, Хёшия, я не выполню твою последнюю волю. Не позволю похоронить, как обычного человека. Шёл дождь. Капли проходили сквозь меня, и я ничего не чувствовал. Боль ушла. И физическая, и душевная. Ко мне пришло осознание того, что ты поступила правильно, что обменяла свою жизнь. Ты освободила меня от пут, что не позволяли мне стать вольными ветрами, опоясывающими Землю, освободила мою душу, жаждущую встречу с матерью, освободила от предсказания Матамуна. Но ты не знала, что привязала меня к себе, а Богу не нужна такая привязанность. Я не смогу спокойно жить до тех пор, пока помню о тебе. Но когда-нибудь я обязательно забуду тебя, твой голос, твою нежную улыбку, которую мне была так дорога, твои холодные серые глаза, в которых я утонул в день нашей первой встречи, забуду наши поцелуи и страсть, которая охватывала меня при прикосновении к тебе. Для меня ты канешь в Лету. Для всех же шаманов мира ты войдешь в историю как Первая Повелительница Муз и Некоронованная Королева Шаманов.