Ты моя Муза

Я до дрожи в коленях боялась обернуться. Этот голос. Только не ты. Только не сейчас. Пожалуйста, пусть я ослышалась! Пускай мои уши меня подвели! Но увы. Я с волнением прикрыла глаза, развернулась на голос. Сжалась, словно провинившийся ребёнок перед родителем. Боялась увидеть его. Но когда всё-таки набралась храбрости, досчитала до трёх, распахнула глаза и обмерла… Внешне он не изменился за эти четырнадцать лет. Всё такие же длинные каштановые волосы, рост обычного подростка, любимые огромные серьги и пончо. Но в остальном он был другим. Не было уже того задора в глазах — в них таилась какая-то вселенская печаль. Исчезла фирменная асакуровская ухмылка с губ, теперь уже сжатых в тонкую полоску. Лицо уже не искрилось той жизнью, что бурлила в нем много лет назад. Он будто постарел, хотя не должен был. Раньше, когда он всем своим телом демонстрировал серьёзность своих слов и намерений, я всё равно видела игру в его поведении, в которую играли все, даже не замечая за собой этого. Сейчас же, став главным кукловодом людских судеб, казалось, он потерял к игре всякий интерес. Что произошло? Что могло так изменить тысячелетнего шамана за несчастную горстку, по сравнению со всей его жизнью, лет? — Здравствуй, Хао… Он махнул рукой — и мы оказались одни в каком-то нескончаемом пространстве из света без стен, пола и потолка. Асакура не сводил с меня глаз. Я старалась не прервать наш зрительный контакт, дабы не показать перед супругом свою слабость. А слаба я была сейчас, как никогда. Мы молчали. Никто из нас, уже проронивших по фразе, не хотел начинать первым разговор. Хао, конечно, ждал от меня объяснений, а я — слов, что он рад меня видеть. Наконец он порвал звенящую нить тишины: — Четырнадцать лет прошло. Четырнадцать лет, как мне сказали, что тебя больше нет. Я тогда не верил. Искал твою душу, чтобы вернуть к жизни. Но безуспешно. Казалось, ты исчезла навсегда. И что же я сейчас вижу? Ты жива, так ещё и в теле ребёнка. Ответь же только на два вопроса: почему ты жива и зачем ты пришла? Тут я резко выпрямилась, одухотворённая откуда-то взявшимися моральными силами, и с вызовом ответила: — А это имеет значение? Хао слегка приподнял голову, из-за чего ему пришлось немного скосить вниз глаза, дабы лучше видеть меня, а вид стал надменнее. — Я имею полное право знать, куда пропала моя блудная жена и что подвигло её к возвращению. — Я вернулась не к тебе. — Вот как. Асакура дернулся с места и принялся обходить меня по кругу неспешными шагами, сложив руки за спину, как надзиратель. Я следила за его перемещениями, не поворачивая головы, только лишь бегая глазами. Когда он оказывался у меня за спиной, теряясь из виду, я замирала в ожидании каких-либо действий, но мой супруг ничего не предпринимал. — Так зачем же ты вернулась? — Только ради того, чтобы спасти Мэри. Если бы не угроза её жизни, ты бы и не узнал, что я жива. Кстати, я как ты вообще здесь оказался? Короли успешно скрывали моё существование от тебя до сего дня. — Тебя-то они скрывали, но ты, действительно, думаешь, что я, Король Шаманов, не замечу огромный столб энергии, вырвавшийся из центрального здания в собственном Королевстве? Я с досады прикусила губы. Да, об этом никто не подумал. — Но твоё появление развенчало ряд вопросов. Например, куда после твоей смерти, теперь уже мнимой, подевался Королевский Браслет. — Не мнимой. Я тогда правда умерла. Хао остановился справа от меня и развернулся телом в мою сторону. Я разглядела в его карих очах намек на заинтересованность. И, набрав в легкие побольше воздуха, начала объяснять: — Да, умерла. И переродилась спустя пять лет. Меня вырастил мой же отец как вторую дочь в семье. Я была обычным ребёнком: ходила в школу, гуляла с другом, праздновала день рождения… Разве что только не играла в игрушки и помнила всё о прошлой жизни… — С другом? У тебя появился друг? — Да, лучший. — И кто же этот счастливец, удостоившийся сей чести? — Мен Тао. Брови Хао от удивления поднялись. — Серьёзно? Если вспомнить то, что я видел в твоих воспоминаниях, и то, как вы общались с его отцом… — Да, я уже успела посмеяться над этой иронией судьбы, — я невольно улыбнулась. — Продолжай. Я засунула руки в карманы джинсов и уставилась на кончики кед, вернулась к повествованию: — Недавно Мен рассказал мне об Экзамене, и я захотела поехать. Врата пропустили меня, хотя я не шаман, — я замолчала, ожидая реакции Хао. — Я заметил. — И вот во время второго этапа Мэри пострадала от атаки соперника. — А дальше, смею предположить, следуя нашей с Дителом сделке, он нашёл Королевский Браслет и тебя вместе с ним, а ты, если выражаться грубым человеческим языком, не захотела палить своё существование передо мной и решила провести ритуал передачи сил этой девочке. Поправь, если где ошибся, — завершил за меня Асакура. Добавить мне было нечего. Но на душе почему-то стало легче. Наверное, все это время подсознательно корила себя за то, что скрыла от Хао правду. Он всё-таки мой муж. Асакура скрестил на груди руки, слегка задрав по бокам края своего бежевого пончо и открыв моему взору стройные, сильные, немного женственные ноги. У меня возникло желание содрать с него эту дурацкую тряпку и выбросить куда подальше. Но потом родилась мысль, что там, скорее всего, ничего нет (судя по босым ступням и отсутствию штанов), отчего у меня потеплели кончики ушей, к счастью, скрытых под густой чёрной шевелюрой. Сам же Хао был эталоном спокойствия. Если не внутреннего, то хотя бы внешнего. Я пыталась понять, что сокрыто под его каменной маской, но не могла. Я не помню его таким. Это не мой Хао. Неужели становление Богом отнимает эмоции? И тут меня поразила молния осознания. Мы поменялись с ним местами! При нашем знакомстве я была ходячим безразличием, а он всячески пытался меня растормошить. А сейчас… — И какой ты видишь выход из сложившейся ситуации? — спросил он. Мысленно прокрутив различные варианты, я остановилась на том, что посчитала единственно верным в данном случае: — Расстаться полюбовно. Губы Хао дрогнули в какой-то горькой усмешке. — Расстаться, говоришь. И по какой же причине? — Хотя бы потому, что мы не любим друг друга. А брак без любви не брак. — Я помню. Но тогда ты пренебрегла этим убеждением. — Тогда я вышла за тебя, потому что проиграла спор. Духи, какой же болью в сердце мне отдавалось каждое сказанное слово! Так хотелось закричать: «Хао, не верь мне! Просто схвати и прижми к себе, как тогда, когда я узнала правду о матери». — Развод невозможен. Мы с тобой связаны навечно, — и в качестве доказательства он показал мне свою руку. «Ad finem saeculorum — Heshiya Ishu». — Я знаю. Просто прошу отпустить меня. Я тебе более не нужна, я не смогу родить тебе сильного наследника, так как являюсь человеком, — я, сама того не ожидая, взяла его за руку. — Четырнадцать лет — долгий срок, по крайний мере, для меня. Я привыкла жить без тебя. Я хочу забыть тебя, чтобы двигаться дальше, — сняла с себя Королевский Браслет и вложила в его раскрытую ладонь. Я уже собиралась снять и кольцо, как Асакура перехватил мою руку и резко сказал: — Оставь себе. Мы опять замолчали. Просто смотрели в глаза друг другу и тонули в них. Я даже не заметила, как мои маленькие детские пальчики спрятались в его больших и мужественных. Наши глаза плавно опустились на наши переплетенные руки. Я, словно притронувшись к горячему металлу, выдернула руку. Мне так хотелось поскорее убраться отсюда, только чтобы не испытывать раздирающие меня душевные муки. Увидеть любимого через столько лет — и самой оттолкнуть. Вот он мой удел. — Я освобождаю тебя от титула Королевы Шаманов. Ты лишаешься защиты Богов и, как только покинешь Му, больше не сможешь сюда вернуться, — прогремел надо мной суровый глас моего супруга. Он отошёл от меня на пару метров и, сминая между пальцами Браслет, куда-то его телепортировал. И тут я заметила, что в моём муже что-то поменялось. И это что-то явно не внушало доверие. Хао сделал шаг ко мне навстречу. Остатков моей воли и самообладания едва хватило, дабы не отступить назад. Он с какой-то насмешкой в глазах присел на корточки в четверти метра от меня и, протянув руку, заправил прядь волос за ухо: — Если хочешь уйти — так уходи. Я тебя не держу. Хочешь забыть всё, что было? Так забывай. Твоё право, — он пожал левым плечом. Пальцы правой руки едва ощутимо касались волос. — Я тебе запрещать не стану. Только учти, милая моя Хёшия, когда придет конец всему, ничего нельзя будет вернуть и исправить. Кроме одного. Ты навсегда останешься моей женой. Этого не изменить. Хао резко приподнимается, его рука скользит мне на затылок, он рывком наклоняет меня к себе и впивается губами. Сердце совершает внутри мёртвую петлю. Далёкими отголосками сознания я понимаю, что этот поцелуй приведет меня к краху, однако, предприняв ничтожные, но всё-таки попытки освободиться, пресечённые Хао, решила насладиться моментом, даже не заметив, как сама начала целовать его в ответ. Духи! Как же я тосковала по его поцелуям! Хао положил вторую руку мне на талию и притянул к себе. Я запрокинула голову, чтобы ему было удобнее целовать меня, и сразу же ощутила всю его страсть. Его язык нагло вторгся в мой рот и вступил в борьбу с моим. От тела Хао я ощущала то же обжигающее пламя, что и в нашу первую брачную ночь. Я таяла, словно мороженое, в его объятьях. Я обхватила ладонями его лицо, словно боялась, что это всего лишь очередной сон и Асакура сейчас исчезнет. Но как же я ошибалась! Хао схватил меня за волосы на затылке и наклонил мою голову, открывая себе мои обнажённые плечи и шею, которая тут же ощутила на себе его язык и зубы. А когда губы мужа бессовестно касались небольшого декольте, я поймала себя на том, что уже в открытую тихонько постанываю, сгорая от ласок. Мои руки перекачивали на его плечи, до боли в ногтях впиваясь в них. Его ладонь сползла с талии, прошлась по моим ягодицам, ощутимо сжав одну, и, проскользнув в разрез подола, легла на бедро. Пальцы, нежно поглаживая кожу, тянулись к колену, поднимая ногу. Асакура вновь дернул меня за волосы, вернулся к мои губам, нещадно их кусая. За ногу он потянул меня на себя, буквально впечатывая в собственное тело. Однако явное ощущение чего-то твёрдого, упирающегося в живот, отрезвило меня, и я оттолкнула супруга, отскочив от него шагов на пять. Хао явно забавлялся сложившейся ситуацией. Он демонстративно облизал губы и сказал: — Когда забудешь ты меня, никто тебя уже так не согреет. Ты замёрзнешь в одиночестве. — Это проклятье? — Нет, это констатация факта. И мы оба это знаем. И старое доброе пламя телепортировало меня в неизвестную мне гостиную. Судя по тому, что здесь был только Асакура-младший, дремавший в кресле и разбуженный мои незапланированным ни с чье-либо стороны приходом в гости так рано, я оказалась в Доме Великих Воинов. Йо окинул меня ошарашенным взглядом и медленно произнес: — Вижу, вы хорошо поговорили, — и, заметив недоумение на моём лице, подвел к большому зеркалу. Отражение «порадовало» меня раскрасневшейся пятнадцатилетней девушкой в бардовом платье, с растрёпанными длинными чёрными волосами, распухшими губами и алыми засосами на шее. — Оу…