Контрафакт - это к счастью

— Димчик, только не волнуйся так? Ладно? А то когда ты нервничаешь, всегда неожиданности разные случаются, — пытался успокаивать Стёпа, лихо выруливая с федеральной трассы на дорогу к станице. Дима не нервничал. Он был в панике. Примерно как если бы оказался на пиздецовски важном жизнеопределяющем экзамене, о котором ему сообщили всего за полчаса до начала. Стёпа вёз его знакомиться с родителями. Ну, как вёз… Перед фактом поставил. Его папа, тоже, кстати, омега, видимо, поэтому и к омегам-парням Степан относился ровно, хотя многие альфы носами крутили, на прошедшей рабочей неделе отметил день рождения, ну, а в субботу решил с родственниками праздновать, чтобы не расслаблять коллектив в рабочие будни. Вот Степан и намылился, и подарочек с собой вёз в виде Димки. Подарочек оказался с сюрпризом, потому как семейство Сивушкиных не знало, что отпрыск не один едет. О существовании замечательного Димы они были в курсе, Стёпа по телефону докладывал, но от предложений познакомиться до поры до времени увиливал с грациозностью баржи на мелководье. Короче, для родителей сюрприз, для Димы тоже. Стёпка ему в четверг сказал, про между прочим, за ужином. «Так, мол, дорогой-любимый, и так, а завтра тебе бы пораньше с работы свалить, собраться на выходные, и поедем папу поздравлять. В пятницу познакомишься с родителями, а уж в субботу, на общем сабантуе, и со всеми остальными товарищами разной степени родства». Дима до слёз подавился. Кто ж такое во время приёма пищи говорит?! Не то чтобы он имел что сказать против, да и знакомиться, по всему, уже пора было, виды он имел на Стёпку самые серьёзные. Но ссыкотно, блин! Все Стёпины «Димчик, не нервничай!» только подливали маслица в огонь, а нервный Димка — это пипец какой косячный Димка. Тем не менее, подавляя волны мандража, на мягких от передоза валерьянкой лапках Дима Владимирович собрался, оделся и степенно сел на место штурмана. Потому что это важно для Стёпы. Ехать было недалече — соседний край, почти южная станица, всего-то в полутора часах езды, и Дима очень надеялся, что за это время Степану удастся его как-то отвлечь, и он на нервяке не затреплет в нитки свой ремень безопасности. И не помнётся! Дмитрий надел парадные брюки, чертовски стильные, купленные года два назад на свадьбу двоюродной сестры, потому что, если бы он пришёл в джинсах, мама бы ему этого не простила, и стильные узконосые туфли, всё из той же «свадебной коллекции». Ко всему добавил тонкий джемпер в спокойную нежно-голубую по ярко-синему полосочку. Причесон тот же оставил, потому что утром на автомате укладывал, а днём во время сборов не до этого было. Так что Стёпа сейчас вёз кого-то, похожего на Соколова, но могли закрасться сомнения. Димка в этой всей узкости и неудобности, но, блин, элегантности чувствовал себя край как непривычно и некомфортно. В багажнике, в сумке, немым укором лежали любимые джинсы и греющие душу своим существованием красные кеды. Выехали в пять, как только Стёпа со службы вернулся, умылся и немного перекусил — папа его ждал сегодня вечером, а значит, еды будет от пуза, да и не абы какой, а любимой с детства. Диме тоже советовал сильно не наедаться перед отъездом, папа любит, чтобы все хорошо ели. Но Димке и так ничего не лезло в рот с самого утра. Как-то странно было без подарка на днюху, но Стёпка успокоил, что они в воскресенье перед отъездом прогуляются в центр, и папа сам выберет, что хочет, а то можно не угадать, и будет пылиться потом очередная дорогая безделица. С сюрпризами альфы семьи Сивушкиных обычно креативили кто во что горазд, и папа очень просил унять инициативу. Один из таких «подарочков» — няшный котёнок-британец, привезённый несколько лет назад, подрос, заматерел и в прямом смысле заебал всю округу. Сына Стёпу папа очень попросил в дальнейшем не так сильно его радовать, лучше самому почаще приезжать — вот главный подарок для родительского сердца. Чтобы вечер оказался нескучным, Сивый решил его разнообразить. Более близкое знакомство должно было состояться под поедание креветок с пивком, их и отец, и папа любили, Димчик тоже обычно трескал за обе щёки, запивая пенным и жмурясь, как довольный кошак. Тащить из города стремительно размораживающихся ракообразных смысла не было, Стёпа уверял, что в паре кварталов от дома есть супермаркет, там и затарятся всем необходимым. Дима, как только въехали в черту населённого пункта, чуть отвлёкся, рассматривая дома и заборчики в вечернем освещении, яркие шары вовсю цветущих астр и по случаю тёплого сентября гоняющую на великах, роликах, самокатах ребятню. Супермаркет и правда оказался немаленьким. Чтобы ускорить процесс, Стёпа отправился на ловлю креветок и прочего к пиву, самого пива и тортика, а Дима — в соседний магазинчик за букетом для папы, отмахнувшись: «Да есть у меня деньги!» Цветы, само собой, нужно было купить, да и немного выпустить пар вдали от Стёпки — тоже. При нём неловко как-то было, всё же не к Фредди Крюгеру омегу свою везёт, а к самым родным и близким. Дима влетел в соседний с супером цветочный, больше похожий на современную теплицу, прошмыгнул между рядами живых цветов и скрылся у дальней стенки за стеллажами с домашними растениями в горшках. Застыл, как заяц на развилке. На вопрос сунувшегося к нему продавца почти взвизгнул: «Я посмотрю пока!» И заходил туда-сюда, заламывая пальцы и пытаясь дышать, как беременные во время схваток. Не, ну, а чё?! Им в фильмах помогает, почему бы и Димке не помогло в трудный момент? — Вам плохо? — с другой стороны полки сквозь просвет между горшками на Диму внимательно смотрел совершенно незнакомый человек. — Да, есть такое… Простите, я сейчас уйду, — Соколов решил, что это продавец, волнующийся за свой товар. — А что с вами? Может, воды или скорую вызвать? — незнакомец перешёл в Димкин ряд, и тот понял, что не продавец это вовсе, а такой же посетитель, судя по лёгкой куртке и сумке на плече. Приятный, немного полноватый омега неопределённого возраста из тех, про которых непонятно, это молодой парень так неважно выглядит, или вполне зрелый человек замечательно сохранился. Сердобольный прохожий протянул бледному Диме полулитровую бутылку воды, выуженную из сумки. — Спасибо! — от всего сердца поблагодарил Соколов и присосался к горлышку. — Так, может, всё-таки скорую? — бледный до нежной зелени вид парня никак не успокаивал старшего омегу. — Мне скорая не поможет… — Вы беременный? Простите за нетактичный вопрос, но на ранних сроках, бывает, накатывает волной, тогда нужно срочно посидеть, а лучше полежать. Я гинеколог-акушер, так что точно об этом знаю. Вы один? Давайте, я договорюсь, и вам разрешат полежать в кабинете на диванчике, меня тут знают. — Спасибо, — ещё раз поблагодарил Дима за подобное неравнодушие, в городе, скорее всего, его бы обозвали пьянью или наркоманом, и хрен там помощь предложили. — Я, слава богу, не беременный, и очень надеюсь ещё немного подождать с этим. Просто перенервничал. — Почему, вам кто-то угрожает? Тогда в полицию нужно! — встрепенулся омега. — Нет, — прыснул Дима, и у него немного узелки внутри развязались. Это же нужно уехать в другой край, чтобы встретить там кого-то настолько похожего по поведению на свою родную маму. — Меня с родителями привезли знакомиться. — А вы не хотите? — Хочу! Просто боюсь… А вдруг я им не понравлюсь? — смутился и немного покраснел Димка. Вот он «синдром попутчика» в действии — выложить то, что и Стёпе не сказал. — А что с вами не так? — не понял и принялся разглядывать неравнодушный омега. — Руки, ноги, голова — всё на месте. Симпатичный. Выглядите адекватно. Глаза умненькие. — Спасибо. Я накосячить боюсь, сделаю что-нибудь не то или молоть всякую ерунду начну, я на нервах могу! Или просто не понравлюсь, типа не для меня они свой шкафчик растили, — снова приуныл Соколов. — Ой, да бросьте! Всё вы на себя наговариваете и нервничаете почём зря! Помогите мне лучше до кассы донести! — омега сунул Димке в руки большой горшок с пышным фикусом. — Мне сын подарил такой же зачем-то пару лет назад, а тот у меня засох, не очень я люблю всю эту флору. — А зачем тогда? — пыхтел Дима, таща к кассиру довольно тяжёлое растение. — Как зачем?! Сын увидит, что цветка нет, расстроится, вот я пару раз в год и покупаю новый, дольше они у меня не живут отчего-то. — Обман для успокоения родственников — дело благородное, — с пониманием поддержал Соколов. — А вы в цветочный зачем, позвольте узнать? Пересидеть паническую атаку или с целью? — поставил у кассы пакеты с грунтом и дренажом новый знакомый. — Блин! — Димка хлопнул себя по лбу. — Я же за цветами сюда… Господи, какие покупать?! Я же не знаю! — Не нервничайте! — одёрнул строгим докторским голосом омега. — Какие вы сами любите, такие и покупайте. — Да я не то чтобы цветы люблю… Сладенькое люблю, — снова потерялся в сомнениях Димчик. — А по вам и не скажешь! Я тоже люблю, но это, к сожалению, видно, — омега обвёл ладонями гладкие бочка. — Ой, да что там видно?! Нормальный аппетитный омега! — улыбнулся от чистого сердца Соколов. — Эх, ваши бы слова, да моему знакомому диетологу в уши. Но мне приятно, спасибо, — похлопал по Димкиной руке омега. — Вы славный молодой человек, давайте я вам помогу на правах старшего товарища цветы выбрать. Вот у вас мама или папа? — Мама. — И какие ей нравятся цветы? — Ну, она гиацинты любит и бордовые розы, такие, чтобы некрупные и пахли сильно… Но там папа! — Димка махнул рукой за пределы магазина в условную сторону дома. — Вот вы тоже омега, какие вы цветы любите? — По роду моей деятельности я не люблю цветы, потому что при выписке их всегда дарят охапками, зато люблю тортики, их тоже часто приносят. А нравятся мне, пожалуй, как и вашей маме, розы, такие, чтобы мелкие и много на одной веточке было. Вон смотрите, как их тут разнообразно, и цвета всякие, давайте выберем из них? Димка закивал так, что челюсть стукнула пару раз, и принялся вытаскивать из напольных вазонов пышные веточки с уже распустившимися цветами и ещё плотными бутончиками. Подрулившему к ним продавцу новый знакомый сказал, что они сами соберут букет, видимо, его тут действительно хорошо знали, потому что мешать не стали. Чувство прекрасного в Дмитрии подсказало правильные цвета, так что получился довольно объёмный и весьма гармонично разнообразный шарообразный кустик. Самую большую и пышную ветку Соколов подарил так помогшему ему омеге — в благодарность. Тепло распрощался и потащил добычу на стоянку. От души отлегло. Ну, действительно, не съедят же его Стёпкины родичи?! Вон какие в станице люди хорошие, душевные, может, и его нормальными окажутся? Степан уже сгрузил покупки в багажник, аккуратно поставил шоколадный тортик на заднее сидение и только собирался звонить своей пропаже, как она сама нашлась с большим букетом наперевес и полным умиротворением на лице. Сивушкин поцеловал Димчика, одабривая букет, а сам нервно принюхался, не тяпнул ли тот чего для успокоения нервов, уж больно он дёргался в дороге, хотя и старался виду не показывать. Оказалось — ложная тревога. — Дим, всё купил, кроме пива, оно тут не очень. Давай кругаля небольшого сделаем, десять минут на машине, тут частная пивоварня есть неплохая и магазинчик при ней? А Димка чё, Димка — ничё! Он спокоен, как мамонт до падения метеорита! Поехали! Слова одобрения и поддержки от совершенно постороннего человека напитали его оптимизмом и вернули былую уверенность. «По-быстрому» за пивом не получилось. В магазине работал одноклассник Стёпы, пока знакомство произошло и все прочие «Ты как?», «А ты как?», час миновал. Так что до родительского дома добрались ближе к девяти вечера. Белёный, нарядный, ещё дедовский домик Димке понравился. Пластиковые окошки светились уютным светом, а собака во дворе, хоть и большая, но до одури добродушная, кинулась зализывать то Стёпу, то за компанию и Диму, подметая при этом лохматым хвостом, как веником. Стёпа машину во двор не загнал, сначала повёл знакомить, вон и папа с отцом уже вышли на крыльцо. Дима одной рукой вцепился в букет и прикрывался им, как щитом, а другой — в широкую Стёпину ладонь, выжимая, как эспандер. — Папа, отец! Я не один! Знакомьтесь, это мой Дима! Димчик выглянул из-за пахучего кустика в руках, посмотрел на родителей: крупногабаритного шкафа-отца на одно со Стёпой лицо, только постарше и с проседью, и на достающего плечо мужа макушкой папу, обречённо вздохнул, протягивая цветы: — Это вам. Здравствуйте… — Надо же, розы! Мои любимые! — всплеснул руками донельзя удивлённый омега из магазина. — Проходите, дети, знакомиться будем! Да, так эпично косячить умел только Димка Соколов! Стёпа подтолкнул его, застывшего на пороге, в спину, приобнял за талию и почти внёс в дом, отсекая закрытой дверью пути к отступлению. — Батя, помоги мне багажник разгрузить, там пивасик и креветки, — после первых обнимашек с родителями сын немного унялся и начал мыслить рационально. Стёпа глянул на притихшего Диму с немым вопросом: «Жив? Подождёшь в доме или со мной?» «Скорее жив… Подожду», — взметнул бровки Соколов. Папа, который был представлен как Антон Станиславович, сеанс морзянки прервал, махнул рукой, выпроваживая альф: — Идите, а мы пока букет поставим, да, Дима? — и улыбнулся так тепло и добродушно, что нервничать стало стыдно. — Ага, и на фикус посмотрим, мне про него Стёпа столько рассказывал, — растянул лыбу Димчик, вливаясь по ходу пьесы. — Говорил, он такой красивый, зелёненький… — Почему зелёный, красный же вроде был, с резными листьями? — удивился ещё топчущийся у двери Степан. Папа-Антон и Димка переглянулись и, не сдержавшись, начали ржать не очень эстетично для благородных омег. Димчик смахнул набежавшие слёзы и повернулся к не понимающим ничего альфам: — У фикусов так бывает — со временем окрас меняют. — И вид, — добавил папа, переводящий дыхание и успокоенный прикрытием Димы. — И вообще! Где наши креветки?! Долго вас ещё ждать?! — Стёпа! И тортик не забудь принести! — добавил Соколов, не ведая, что невольно добавляет себе «баллы симпатии» со стороны папы-Антона. За потрошением креветок разговор тёк плавно, ненапряжно. Дима подсознательно, по-омежьи остерегался и особо не общался с отцом, только поглядывал изредка, как и тот — на омегу сына, зато с папой болтал вовсю. Степан, перестав ждать от Димки кренделя, расслабился в домашней обстановке и зевал, разморенный обильной едой и пивом. — Ну что, завтра нашествие, так что покурить, и на боковую, — скомандовал отец. Младший Сивушкин поплёлся за ним во двор — видимо, альфам тоже нужно было посплетничать. — Стёпа? — окликнул его у дверей Димчик. — Я не курю! Только воздухом подышу, а потом помогу убрать. — Ой, да иди уже, дыши! Папа Антон, весь вечер наблюдавший, но так и не рассказавший своим альфам, что они с Димой встретились в магазине, принялся собирать продукты, Соколов метнулся ему помогать, чтобы занять неловкую паузу. — Ну что, не боишься уже? — хитренько улыбнулся старший омега, раскладывая несъеденное в холодильнике. — Антон Станиславович, вы меня простите, всё так по-дурацки вышло! Я впервые в такой ситуации, вот и перенервничал, — зачастил Дима. — Да, ладно! Забавно получилось. Зато я многое о тебе узнал. — Что, например? — испугался Соколов. — Например, что ты нормальный парень, я боялся, что фифа какая-нибудь жеманная будет. Что ты впервые с родителями альфы знакомишься, значит, не кидаешься на всех подряд. Что не беременный, пока это и правда рановато. Что маму свою любишь, а это многое говорит о человеке. Потом, разве я могу плохо отнестись к омеге, который так же, как я, любит торты… и Стёпу?

***

Спали в небольшой комнатке, бывшей Стёпкиной детской. Половину занимал разобранный угловой диван, потому что в стандартную мебель подрастающий шкафчик не вмещался, вот и пришлось родителям завести крупногабарит под стать сыну. Димка подскочил по привычке в начале восьмого. Вот же зараза! Как выходной, так глаза сами открываются, а в будний день после третьего запланированного звонка будильника только восстать получается. Валяться долго показалось неудобно, когда за дверью уже вовсю шебуршили и готовились к нашествию гостей. Соколов аккуратненько выбрался из-под тяжёлой руки безмятежно дрыхнущего любимого, по-скорому натянул любимые джинсы и чёрную майку, распушил волосы у зеркала на шкафу. Енот с базукой на майке улыбался из отражения, и Димчик, подмигнув ему, пошёл умываться. В парадный шмот будет позже переодеваться. Намытый и смущённо улыбающийся, он нарисовался на кухне с вопросом: «Чем помочь?» — Стёпа спит ещё, разбудить? — Пусть пока отдыхает, позже запряжём. А у нас на повестке салаты. Мужики потом шашлык пожарят, а торт привезут к трём. Вот это нарежь мелкими кубиками, — Антон Станиславович накинул на Диму фартук и показал фронт работ. Резать, стругать и тереть — дело нехитрое, такого Соколов не боялся. За первый же месяц совместного бытия со Стёпкой адаптировался и начал хозяйничать, чтобы любимый шкафчик с антресолькой не превратился в полукупе с голодухи. Всё было замечательно и горизонт безоблачен. Дима, общительный и разговорчивый, легко вписывался в новые компании при условии, что к нему относились изначально непредвзято. Так что у Сивушкиных, переспав на новом месте, он, как кот, быстро адаптировался и принялся своей непосредственностью завоёвывать место в сердцах старших членов семьи. Не специально, само так выходило. Отец, на которого Стёпа похож не только внешне, но и спокойным вдумчивым характером, нравился невольно. А вот в папу Димка почти влюбился, в лучшем смысле этого слова. В меру циничный, как врач, с отменным чувством юмора и хитрыми глазами, Антон Станиславович покорил Соколова и сам к омеге сына отнёсся с симпатией. Стёпа выполз на кухню заспанный и растрёпанный, когда тазики с салатом были уже наструганы заболтавшимися и увлекшимися омегами, а отец намариновал кастрюлю мяса под их разговоры. Все, не сговариваясь, решили дать отдохнуть стражу закона и порядка. Стёпка чмокнул Димчика в макушку и прижал к себе вместо «здрасте», поздоровался с родителями и с удовольствием оценил блюда поваров. Дима смущался, конечно, но к своему альфе так и льнул, привык уже находиться в постоянном контакте. И всё было прекрасно до… По случаю тёплой погоды столы решили ставить во дворе. Планировалось немного гостей, ага, человек двадцать с хвостиком, родня и друзья с семьями. Условно слабая часть коллектива делала последние нарезки на кухне, мужики поставили два больших стола, стулья и теперь собирали длинный тент, чтобы сотворить тенёк. Диму от красивого запихивания салфеток в подставку отвлёк шум во дворе и басистый лай дуралея Дружка. Соколов выглянул в окно — на стёпкиной шее висела, поджав ноги, некая особа и визжала, как порося, видимо, на радостях. «Наверно, родственница», — подумал Дима. — Это Алёнка, соседка, за пару дворов от нас живёт, одноклассница Стёпы. Она обещала прийти раньше, накрывать помочь, — пояснил папа-Антон, глянув во двор и сведя бровки недовольно. «Ах, Алёнка-одноклассница!» — скрипнул зубами Димка. Где-то в виртуальной вселенной, существующей в голове Соколова, послышался первый раскат грома. Аленка, та, которая не шоколадка, после знакомства за два часа до прихода гостей и хлопот у стола выбесила Димку до крайности, но он продолжал улыбаться, сука, так что зубы блестели. Скрипели, но блестели. Димка девочек никогда не бил, даже в школе по несознанке, но понял, что начинать никогда не поздно. С вполне завлекательными формами, косой до жопы, заветрившаяся девушка, может, и вызвала бы симпатию у Соколова, и желание подружиться с подругой детства любимого, если бы не огромное «НО!». Девица буквально висла на Стёпке и расточала свои противно-сладкие омежьи феромоны, как скунс вонючее облачко, всячески демонстрировала Диме, пока другие не видят, что они со Степаном гораздо ближе, чем друзья. И, блядь, при каждом удобном случае тёрлась своими сиськами о Стёпу, хватала его за руку в разговоре и улыбалась ещё так, типа: «А что такого?! Я же по дружбе!» Димчик сидел по другую сторону от Стёпки, который и не замечал ничего этакого, и прикидывал, дотянется ли до конкурентки вилкой. Родственники оказались вполне стандартными, забавными, как и все подпившие взрослые, вокруг стола носилось младшее поколение. Один из бебиков, кстати, двенадцатилетний пацан Алёны. Она ещё и разведёнкой оказалась. Выскочила замуж после школы по залёту и развелась, когда малому пару лет было, — это папа-Антон проинформировал, пока они на кухню грязные тарелки относили. Дима понял, что Антон Станиславович сам не сильно-то любит соседку, просто привык, с рождения её знает, да и рожала она у него. Но как возможную невестку не видел, и это радовало! От клокотавшей внутри ревности временно отвлёк приехавший с большим опозданием старший брательник Стёпки Пётр. У него жена на сохранении в больнице, родит вот-вот, там и задержался. С собой привёз сына, Димчик снова подвис и даже рот открыл, папа-Антон рядом довольно засмеялся. — Вы их что, клонируете, что ли?! — Соколов осматривал Стёпу номер два, только на пару лет старше, возле него скакал дошкольник-подготовишка «мини-Стёпка». — О да! Напомни вечером, я тебе семейный альбом покажу, там дед и три его брата, все с сыновьями — вот где ксерокс отдыхает! — папа приобнял за плечи Димку, да так по-свойски, что тому захотелось с одной стороны замурлыкать, а с другой — показать фак смотрящей на них Алене. — Ты, кстати, учти на будущее, что получить светлоглазого блондина в качестве потомка тебе со Стёпиком не светит, только вот таких вот, — полушутя, полусерьёзно продолжил папа. — Зато во дворе самым сильным будет! — нашёл плюс Димка. А потом эта дрянь, та которая не шоколадка, «случайно» облила его красным, сука, вином и похерила брендовую вещь. Дима, не слушая лицемерные «простите-извините», пошёл в дом переодеваться. Стёпка хвостом следом, ещё и обнять попытался, за что и получил. — Димчик, ну чего ты?! — потирая не сильно-то и ударенное плечо, не понял Степан. — Чего?! Да ты у своей Алёнки спроси, чего! — Она же не специально. — Ага! И жопой она об тебя трётся тоже не специально?! Да от тебя ею воняет! — Дим, я же рядом с тобой всё время! Что ты придумываешь? — Стёп, я не слепой. Я всё понимаю, она подруга детства, все дела, но то, что вы трахались когда-то, это сто пудов. И мне не может нравиться, когда она висит на тебе, — Дима сбросил с себя испорченный джемпер и натянул любимую майку с енотиком. — Не злись, малыш! Я заводиться начинаю, когда ты злючка, — Стёпа применил запрещённый приём — вжался срамным местом в пузо Димчика и начал его щекотать. — А всё-таки, колись, что было! — Соколов отпинался от Сивушкина, толкнул его на сложенный диван и уселся верхом, чтобы допрашиваемый не сбежал. — Дим! — Не-а, пока не расскажешь, не встану, и твои родственники подумают, что мы тут, прости господи, Сивушкина-младшего делаем, — Димка провокационно потёрся промежностью о самое дорогое для любого альфы. — Дима, пытки запрещены ООН! — попытался засосать следователя Стёпа. — Говори, что было! — подпрыгнул Димка, а альфа под ним зашипел. — Блин! Ты садист! Как я теперь со стояком?! — Говорить будем? — качнул бедрами ещё раз Соколов. — Блин! Ну, неловко мне тебе такое рассказывать! Мы и переспали всего-то один раз. Она только развелась, психовала, а я после армии на всё движущееся реагировал. Чисто акт дружеской взаимопомощи, честно! — Ага, но, похоже, не все так думают… — проворчал Димка и поцеловал своего альфу. Вот хрен он его всяким там Алёнкам отдаст. Соколов поёрзал на любимых твёрдых коленях, сам завёлся с пол-оборота и Стёпку до стеклянных глаз довёл. Во дворе шумно общались и, судя по живой музыке, кажется, дядя Боря всё-таки добрался до баяна, как грозился последний час. Вечер дарил приятный полумрак закрытой комнате. «Отчего бы и да?» — решил Димчик и, спрыгнув на пол, ловко избавился от моднявых узких брюк и труселей, оставаясь лишь в майке, из-под которой выглядывал задорно стоящий член. — Снимай штаны, знакомиться будем, — промурлыкал он, скидывая верх и пританцовывая рядом со Стёпой. Альфа команду выполнил чётко и с желанием, кинул рядом снятые джинсы и боксеры, плюхнулся обратно на пятую точку и потянул к себе Димку. Присосался к ладному ровненькому члену, насадился до основания. Крупные ладони накрыли нежные ягодицы, подталкивая ещё ближе, а указательные пальцы пробрались в ложбинку, потирая влажную от начавшей выделяться смазки дырочку. Дима закусил губку и мученически свёл бровки домиком: ни стонать, ни тем более орать было нельзя. — Стёпка, я кончу сейчас, — начал отбрыкиваться Соколов от слишком старательного рта. — Нет, мелкий, только на моём члене! — Степан прикусил кожу около пупка, довольно чувствительно, оставляя след зубов, и потянул Димку на себя. Взяв в руку солидный агрегат и направляя туда, где ему самое место, Димчик всё-таки не сдержался и выстонал довольный вздох при полной стыковке. Замер, обхватив за шею своего мужчину, уткнулся в него курносиком, потёрся, «стирая» следы конкурентки и оставляя однозначные свои. Стёпа своими лапищами обхватил Димкину талию, приподнял над собой, тут же опуская и задавая темп, в голове стало восхитительно пусто и легко, все мысли и желания свелись к одному — доставить удовольствие любимому и самому отхватить аппетитный кусочек. К сожалению, не до узла было, пришлось поспешно вынимать, как только Димчик кончил, и дорабатывать вручную, но Стёпе и так всё было зашибись. В момент «ручной шлифовки» Димка выгнулся, чтобы доставать, завёл руку за спину, прижимая член альфы к ложбинке междупопья, задвигался, имитируя, и подставил шею для обновления метки. Именно в момент укуса Стёпка и кончил, чуть не оттяпав кусок омежьего мясца. Полусидя развалился на диване, блаженно вытягивая ноги и укладывая своего боевого воробья на грудь, аки дитя малое. «Дитя» поёрзало опавшим членом о Стёпину майку, размазывая следы «преступления» ещё больше: — Ну вот, теперь и тебе переодеваться придётся… Переведя дыхание и свернув в ком палевные вещи, Дима со Стёпой переоблачились, справедливо полагая, что всем уже пох, кто во что раньше был одет. Оставив комнату на проветривание, вернулись за стол под раскатистый бархатный басок дяди Бори, поющего «Раскинулось море широко». Дима «невзначай» потёр шею с видной на ней обновлённой меткой. Енот, нарисованный на майке фосфоресцирующими красками, показывал Алёнке «фак». В свету одёжка была приличной — просто нарисованный зверик, держащий базуку, вот только оружие не отсвечивало в темноте, и выходила вполне конкретная комбинация пальцев. За столом внимание на получасовое отсутствие парочки обратили только Алёнка и папа-Антон. Первая при появлении пропажи принюхалась, скривилась, глянула на красную метку, на енота, на довольную мордочку Димы и отвернулась, «заслушавшись» певцом. А папа только кивнул понятливо и отрезал по большому куску торта — для восстановления сил. Ближе к двенадцати все разошлись-разъехались, малой Алёны уметелил спать, а она осталась под благовидным предлогом помочь убрать. Всё ей уязвлённая гордость покоя не давала. Антон Станиславович противиться этому не стал, видел, что Дима и сам неплохо отражает мелкие покусывания, скрывая ехидность за шуточным тоном. Алёну в качестве жены сына он не представлял и не хотел бы, уж очень та навязчивая была и настырная. Видел, как она Стёпку ещё со школы обхаживает, и не только его, кто первый клюнет, на удачу. Да и сейчас стоит сыну только приехать, как она тут как тут. Привезённый подарочек-Дима папе гораздо больше нравился. Решать, конечно, Стёпе, но своего кандидата родители уже выбрали, провели ночью дебаты и решили, что Дмитрий Соколов — их человек. А если учесть, что младший никого до этого знакомиться не приводил, то это ярко говорит, что очередной альфа Сивушкин таки встретил того самого своего омегу. — Дима, а сколько тебе лет? — невзначай поинтересовалась Алёна, складывая перетёртые тарелки стопкой. — Двадцать семь. — М… А детей у тебя нет? — По крайней мере, я о них не знаю, — смешно поднял бровки домиком Соколов, как будто мог наплодить и не заметить. — А если не получится? Возраст всё же… Чего затянул-то так? — крайне сердобольно «взволновалась» Алёнка, косо поглядывая на открытую дверь, за которой собирал складные стулья и грел уши об их разговор Стёпа. — Алёна, я не тянул, я ждал и дождался. Предпочитаю производить от альфы, который не только вставляет, но и воспитать потом сможет. Согласись, это важно, тебе ли не знать? — Ага, — кажется, обиделась барышня. «Ибо нехуй», — скривился про себя Димка и гордо выплыл во двор помогать со стульями. От чая на посошок гостья отказалась, удалилась к себе, больше не взглянув на Стёпу. Остались только свои: родители, оба братца Сивушкина, Димка да самый пока младший Сивушкин Петрович, которого привезли к дедушкам погостить, давно сладко сопящий в доме. Все устали, но расходиться и уходить с воздуха пока не хотели. Пили чай под неторопливую беседу. Димка, закутанный от ночной свежести в куртку Стёпы, пригрелся у него под боком на лавке и умильно медленно моргал, как совёнок. В какой-то момент не нашел в себе сил разжать веки и задремал, уткнувшись в любимого носом. Степан шёпотом, почти одними губами спросил у своих: — Как он вам? Правда, хороший?! Родители сдержанно кивнули, вроде как «время покажет», а Петька большой палец показал: «Надо брать! Не проворонь!» — типа благословил.