Spica (Колос. Рабочее)

Когда они почти добрались до дома, солнце уже село, и стало темно. Женщина взмахнула рукой и рядом с ними, прямо под ногами, поплыли маленькие светлячки. Некоторые взмывали вверх и неслись впереди идущих по узкой тропе людей. Гарри уже устал удивляться, и просто следовал за кисточкой на платке, покачиваясь ей в такт. Не то за кисточкой, не то за женщиной. Он не знал, как ее называть не понял, что за тарабарщину она говорила у камня. Это был какой-то странный язык. А сил спрашивать у Антонина уже не хватало. Женщина резко остановилась, и мальчик так же резко наткнулся на нее и чуть не упал. Идущий сзади Долохов ловко подхватил ребенка и поднял на руки. — Ах ты Лесак*, ах ты блудный! Иди своей дорогой, не твой он, не трогай. Пусти к дому, а то браниться пуще буду! — возмутилась женщина и ногой топнула. Гарри пытался рассмотреть, кому она это в темноте говорит, но так и не увидел. — А что она говорит? — тихо спросил Гарри, шепча на ухо Антонину. Тот покрепче прижал ребенка к себе. — Отгоняет духа-хозяина. Придем домой, напомни мне амулет тебе одеть, понимать сразу все будешь, — попросил Долохов, и они опять двинулись дальше. Гарри опустил ему голову на плечо и зевнул. — Хорошо. А как мне тебя называть? Дядя Антонин? — спросил Гарри и всмотрелся в темноту. Из темноты на него смотрели два глаза. Гарри вздрогнул, и сонливость, которая накатывала, прошла, — Кто это? Долохов обернулся и глянул в лес, куда указывал ребенок. Сделал поклон в сторону светящихся глаз, прижимая ребенка к себе, и пошел дальше. — Вот же ж любопытный, Лесак это, — ответил Долохов. Гарри с ужасом смотрел, как тень увеличивается, доставая почти до макушки высоких деревьев. И глаза-огни теперь смотрят на них сверху вниз. А потом так же тихо тень удаляется вглубь леса, не издавая никаких звуков. — Такой большой, — в ужасе прошептал мальчик. — Это он озорничает, на самом деле он небольшой, с тебя ростом будет. Хотя порой сядет в телегу, а лошади четверкой не справляются везти его. Веселый старичок, последние дни осенние гуляет, недолго осталось. Наиграется, нашутится и спать пойдет до весны. — А потом? — немного успокоившись, спросил Гарри. — А потом опять проснется и будет смотреть за лесом, за животными, можем к нему весной сходить, на пасху. Яйца подарим, он их жуть как любит. Ну, вот и пришли. — Хорошо, — согласился Поттер и посмотрел вперед. Перед ним стояли три домика, в одном из окон горел свет, калитка с протяжным скрипом открылась, и женщина пропустила их во двор. Долохов опустил Гарри и, вытерев ноги об порог, открыл дверь, пропуская мальчика вперед. Гарри последовал его примеру и глянул на Долохова с молчаливым вопросом, правильно ли он делает, на что получил кивок и добрую улыбку. Они зашли в дом, разулись, Гарри почувствовал жар в помещении и снял куртку. Даже у тети всегда было прохладно зимой. А тут как у него в чулане летом, когда включали бойлер по вечерам, чтобы искупаться. Антонин скинул куртку, повесил ее на крючок и то же сделал с курткой мальчика. Раздвинул рукой нити-висюльки, с кучей нанизанных деревянных шариков, как понял Гарри, и прошел дальше. Поттер двинулся следом. Везде пахло сухим деревом и какими-то травами, а еще свежими булочками. Несмотря на то, что он недавно ел, желудок заурчал от аромата, хотя голода он не ощущал. — Сядь куда-нибудь, я пока амулет найду. С этим переездом теперь черт голову сломит, ища нужное, — крикнул Долохов уже из другой комнаты, и там что-то загремело и посыпалось. Следом за Гарри зашла и женщина, она улыбнулась мальчику и скинула с головы платок, оставляя его на плечах. — Мам, куда ты сунула переводчики? — послышался голос Антонина, но Гарри так и не понял, что он спрашивал. — На полке, верхняя справа. Синяя шкатулка, — ответила женщина и присела. Гарри залюбовался ее косой, оплетавшей голову. Волосы у нее были такие же черные, как и у Антонина, но с легкой сединой. — Нашел, — уже по-английски победоносно сообщил Долохов и на вытянутой руке принес синюю шкатулку, — так-с, глянем. Сначала он вытащил кулон с красным цветком, но, фыркнув, отложил его в сторону. Следом показался еще один, но более скромный и неприметный. — Иди сюда, — цепочка мягко сверкнула в руках у мужчины и, застегнув ее на шее ребенка, он опять уколол ему большой палец и мазнул по кулону. В голове у Гарри зашумело, он сморгнул и прислушался, — а теперь понимаешь? Гарри не понял, что именно он должен понять, и вопросительно посмотрел на Долохова. — Ну, что ты хлопаешь глазами? Я с тобой на русском языке общаюсь, ну так как? — попытался еще раз Антонин, и Поттер улыбнулся. — Понимаю. — Хорошо, а теперь я тебе представлю дорогого мне человека. Не обижать, любить и защищать. А так же учиться и слушаться. Это моя мама Наталия. Меня можешь называть Антонин. — Тетя Наталия, — пробуя на вкус новые слова, проговорил Гарри. Но язык почему-то не хотел слушаться, и получалось не совсем верно. Он опять посмотрел на женщину, и та улыбнулась. — Тетя Наташа, тебе так будет проще. Тося, какой же он хороший, — умилялась женщина и, хлопнув в ладоши, вскочила со стула, на котором сидела, — вы же, наверное, голодные? — Мы перед отправкой ели. Но почаевничать было бы здорово, — согласился Антонин, положил ненужные амулеты обратно в шкатулку, отодвинул ее и подвинулся на лавке, — иди сюда, не стой истуканом. — А что такое «Тося»? Это мне навсегда можно взять? — спросил Гарри, разглядывая свой первый в мире волшебный подарок. Антонин заржал, как конь, и Поттер не понял, над чем именно смеется мужчина. — Тося — это я. Антонин, Тося, Антониныч — это все мое имя, и да, теперь кулон твой. — Спасибо, — радостно прошептал мальчик, прижимая кулон к груди, — а зачем так много имен? У меня оно одно. Я Гарри, просто Гарри. У тети Наташи тоже много? Наташа, Наталия — пытаясь выговорить последнее имя, медленно произнес Поттер. Антонин улыбнулся и погладил его по голове, объясняя: — Русский сложный, немного терпения и ты его поймешь. А почему так много? М-м, как бы тебе попонятнее-то. Это все одно имя, что-то произносится в ласковой форме как Тося, что-то официально, а что-то для друзей. У тебя тоже много имен, ты можешь быть величественным Гарольдом, домашним Харри или простым Гарри. Но это все будешь ты. А когда тебе исполнится двенадцать лет, тебе дадут еще одно имя. Другое, но рассказывать о нем нельзя никому, — пока Антонин рассказывал, Гарри смотрел, как на столе волшебным образом появляется то прозрачный кувшин с молоком, то большое блюдо с разными красивыми и вкусно пахнущими булочками. Потом появились вазочки с джемами — красным, желтым, почти черным. Следом — пышные вытянутые булочки. Чайник и чашки на три человека появились в самую последнюю очередь. Из пузатого носика медленной и тонкой ниточкой поднимался пар. Гарри сглотнул слюну. — Можно я буду просто Гарри? — спросил он, еле оторвав взгляд от вкусностей. — Только после того, как мы помоем руки, иначе нам достанется от тети Наташи самым длинным полотенцем, — посмеялся Долохов и, подталкивая легонько ребенка, направил его к умывальнику. Маленькая раковинка стояла рядом с печкой, в которой задорно горели дрова, потрескивая и пощелкивая. — А почему ты у моей тети был такой хмурый? Ты злился? — поинтересовался ребенок, намыливая ладони вкусно пахнущим мылом. — Эм-м… Нет, Гарри, я не злился. Я просто думал. Когда я буду зол, уж поверь, ты узнаешь об этом в первую очередь. Пошли, а то плюшки стынут. Они вернулись на свои места, тетя Наташа разливала чай по чашкам, и с улыбкой наблюдала, как мальчик глазами поедает сдобу. — Ты бери, — она подвинула тарелку с пирожками ближе к Гарри, — не стесняйся. Гарри взял один и надкусил. Он был горячий, а внутри была начинка, Поттер, жуя, удивленно посмотрел на тетю Наташу. — С картошкой и мясом, — ответила на невысказанный вопрос она и подвинула другую тарелку с похожими пирожками, — а тут сладкие, с вишней. Но до вишни мальчик так и не добрался, пирожок с картошкой был съеден, а Гарри был вполне сыт и уже клевал носом. Наталия грустно посмотрела на ребенка и, подойдя, сняла с него свитер. — Запаришься, — она аккуратно сложила вязаное изделие и положила на свой стул, — иди ко мне. Наталия лихо приподняла его и посадила себе на колени. Гарри немного сбросил сонную негу и спокойно наблюдал за ее действиями. Она, запустив руку ему под футболку, положила ее на грудную клетку, другая параллельно легла мальчику между лопатками. И мягко нажимала то на спину, то на грудь. — Ох и сильный же ты у нас, — удивленно прошептала женщина и посмотрела на сына, — подрастет, сильнее тебя будет. Ешь только мало, — печально вздохнула она, уже обращаясь к ребенку. — Мне нельзя много есть? — спросил Гарри удивленно. — Наоборот глупенький, надо больше кушать. Ничего, привыкнешь и к речи, и к большим порциям. Поттер расслабился и облокотился, опуская тяжелую голову тете Наташе на плечо. Несколько раз зевнув, он решил на секундочку прикрыть глаза и провалился в сон, сквозь него чувствуя, как теплые руки слегка покачивают его.