Spica (Колос. Рабочее)

На следующий день Гарри с самого утра бегал хвостом за Наталией, обнимая своего первого в жизни плюшевого медведя. Наталия только грустно качала головой и порой улыбалась, глядя на счастливые глаза ребенка. День выдался хмурым. Утром зарядил дождь, размывая дорожки и превращая их в одну сплошную грязную кашу, из которой было тяжело выбраться . Гарри несколько раз вылетал то из одного сапога, то из другого, пока стойко пробирался в коровник на послеобеденную дойку. Пятнышко, так называла корову Наталия, меланхолично жевала позднюю осеннюю траву и помахивала хвостом. — Ну-ка, стой ровно, — придержала рукой Наталия корову, когда та чуть не наступила в ведро с молоком, — стой, кому говорю. Вот упрямая! Корова на это лишь дергала хвостом и опять вытаскивала сено из бокового тюка, который уже почти развалился. В ведро опять полились тугие струйки молока, звонко ударяясь об металлические стенки. Гарри ,обнимая своего влажного медведя, рассматривал большое животное с диким восторгом. — А как она творог дает? — спросил он про полюбившееся лакомство, которое попробовал на завтрак. Наталия обернулась и улыбнулась. — Когда молоко прокисает, из него уже делаю творог. Сначала варят его, оно сворачивается, и часть молока становится сывороткой, как вода, а часть плотной зернистой крупой. А если творог долго постоит, то это уже будет сыр, — поведала Наталия и вытерла руки об полотенце, — ну вот и закончили, умница моя. Она погладила корову по черному боку, одновременно убирая из-под нее неполное ведро молока. Гарри, аккуратно ступая по настилу, пошел следом за Наталией в дом. Дождь уже прекратился, и вдали показались просветы голубого неба. — Надень что-нибудь теплое, мы с тобой за осиной пойдем, — сказала Наталия и взмахнула рукой в каком-то жесте, очищая их обувь от грязи, когда они зашли в дом. Она оставила ведро на кухне и крикнула вдогонку Гарри, — медведя оставь дома. Гарри побежал наверх за своим свитером, с неохотой положил игрушку на кровать и спустился вниз. Наталия уже собирала что-то в корзину. — Ты готов? — спросила она, накрывая платком корзину, Гарри кивнул и надел куртку, — нет, так не пойдет. Наталия открыла шкаф, достала оттуда чистое полотенце и пробормотала пару слов. В руках уже вместо белой ткани была темная вязаная шапочка, которую она тут же нахлобучила на голову ребенка. — Вот так-то лучше! Ну, в путь-дорогу. Она накинула теплый безразмерный плащ, знакомый платок на голову, подхватила корзинку одной рукой и они вышли из дома. Солнце уже клонилось к закату, хотя по внутренним часам Гарри было еще рано. Здесь все было не так, как в пригороде, у тети Петунии. Даже погода. Они обогнули ограду и двинулись по еле заметной дорожке в сторону леса. Трава била по коленям и куртке, оставляя мокрые следы на ткани. Но ожидаемой грязи нигде не было. Гарри думал, что он просто утонет, учитывая кашу, в которую превратился их двор. — Держись ближе ко мне, с тропинки не уходи. Я сейчас покажу, какое именно дерево нам нужно, и мы будем искать нужную ветку. Она должна быть сухая и без листьев. — А почему именно сухая? — Забирая живое, мы причиняем боль. Это важно. Если не сможешь ничего дать взамен равноценного, то делать это не стоит. Вон, смотри, — она остановилась и указала на светлый ствол, который одиноко стоял среди пушистых елок, в яркой оранжево-красной листве, — это осина. И, кажется, мы нашли сразу то, что нам надо. Аккуратно иди за мной. Они обогнули небольшой холм, прошли через заросли какого-то кустарника и подошли к дереву. Ствол его был ровный и чистый, среди светлой коры проступали то тут, то там темные пятна-наросты и ровные полоски. Будто кору дерева складывали как бумажную гармошку, а затем выпрямили, только вот линии и остались. Наталия обогнула ствол, посматривая на ветку, которая была без листьев, и одиноко торчала среди огненного одеяния. — Отойди в сторонку, пожалуйста, и подержи, — попросила Наталия и передала ему корзину. Она вытащила из нее маленькую пузатую бутылку и булочку и вернулась к дереву, раза три обошла вокруг него с закрытыми глазами, рукой держась за ствол, и поклонилась; вылила из бутылки какую-то темную жидкость, положила булочку и, взмахнула рукой. Ветка с треском шлепнулась к ее ногам. — А теперь помоги мне, нужно убрать лишнее, и понесём ее домой. Встань вот сюда, придержи рукой, — показала Наталия, за что схватиться, и ветка быстро под ее рукой превратилась в посох. Лишнее она собрала в кучу, перевязала веревкой, которая лежала в корзине. И перекинула свою ношу через плечо. — А теперь домой? — спросил Гарри, шагая следом. — Домой. Устал, наверное? Иди впереди, чтоб я тебя видела, — она сошла с тропы, пропуская Поттера вперед, и двинулась следом за ним. — Нет, не устал. А зачем булочку надо оставлять под деревом? — спросил Гарри и перекинул палку, как старец, для опоры. Так было удобнее всего. — Это подношение, если мы забираем что-то, нужно что-то дать взамен. Я тебе уже говорила. Осина — дерево Макоши, скоро ее праздник. Это богиня ремесла и судьбы. Из ее дерева амулеты будут более сильными. А когда мы брали ветку у осины, взамен ей ставили булочку и вино, то, что должно раствориться и уйти в землю. Вот такой вот обмен. — Она одна, Макоша? — спросил Гарри, подтягивая сползающую корзину с руки. Наталия, заметив, что ребенку неудобно, забрала корзину себе и ответила на его вопрос: — Нет, есть и другие боги. Но основных всего десять и то, славят их уже не все. Ничего, к сожалению, не вечно. Вернулись они к дому быстрее, оба мокрые и с добычей. Навстречу им спешил Долохов, видимо, он раньше них вернулся с базара и, забрав хворост у Наташи и осиновую палку у Гарри, он спросил: — Долго плутали? — Да нет, быстро нашли то, что нужно, — Наталия пропустила Гарри в дом первым и на ходу очистила его одежду, — беги наверх, переоденься и спускайся вниз. Все купил? Защитника? — спросила она уже у Антонина и разулась сама. — Алабай, бурый. Черных не было вообще. В ночи и все кошки черные, сама знаешь, — почесав затылок, ответил он. — Знать-то знаю, скажи это Адамовой голове*, когда ее бурый тянуть будет, — вздохнула она и сняла платок. — А зачем ему охотником становиться? У него в роду все сплошь воины или амулетники, — заметил Долохов и сгрузил свою ношу рядом с печкою. К этому моменту подоспел и Гарри, шлепая босыми ногами, он одной рукой прижимал медведя, другой рукой придерживал штаны на размер больше. — Тося, сможешь уменьшить? — спросил Гарри, вытягивая ногу вперед. Антонин взмахнул палочкой и посмотрел на мать. — С этим тоже надо что-то делать. — Успеется, — ответила Наталия и, преобразовав из кочерги ножовку, дала ее ребенку, — пока магией пользоваться хорошо не сможешь, будешь делать все руками. Она взяла посох и маленькую табуретку, положила ее и показала, как нужно прижать ногой, чтоб та не шевелилась. — Нужно будет отпилить вот такой кусочек, — она пальцем показала на дереве, где и как пилить, — не спеши, время есть у тебя. А пока будешь пилить, рукой держишь дерево и вливаешь магию. Дай руку, вспомни самый счастливый момент в своей жизни, самый радостный. Гарри зажмурил глаза и стал вспоминать, как ел мороженое первый раз. Как засыпал у Наташи на руках. Как Антони подхватывал его, подкидывал в воздух и опять ловил. В животе разлилось тепло. — Чувствуешь тепло? — Спросила Наташа. — Да, — ответил Гарри боясь спугнуть это знакомое чувство. — А теперь представь, что оно как вода течет по руке, а потом скапливается вот здесь, — Наталия нажала на середину ладони, и Гарри попробовал сделать то, что она сказала. Но выходило плохо. Вместо этого у него горела шея и уши, — не переживай, не у всех получается с первого раза. Попробуй еще раз. И Поттер пробовал и так, и этак. Но ниже локтя тепло не опускалось, а тем более не собиралось на ладони. — Не получается, — уныло ответил Гарри и понурил голову. — Пошли тогда чаю попьем, ты отдохнешь, и мы попробуем еще раз, хорошо? — спросила Наталия, и Гарри согласился. — Тося, может, пока чай делаем, принесешь чаду защитника? — попросила она и отложила в сторону посох и табуретку. Ножовка тоже была отложена до нужных времен. Антонин согласился и вышел. Гарри с любопытством смотрел на Наталию, надеясь, что она пояснит, что это за защитник и что с ним делать. Но она загадочно улыбалась и щурила глаза. Минуты через две вернулся Антонин, неся большую коробку в руках. Гарри от нетерпения аж выскочил навстречу и, слегка пританцовывая, пытался разглядеть что там. Долохов опустил ее на пол и махнул рукой, позволяя открыть ее Гарри. Поттер приоткрыл край и из него сразу высунулся нос, как у медведя, только в несколько раз больше. Поттер вздрогнул и отдернул руку. Следом за носом показалась лапа с черными коготками. Гарри, спохватившись, открыл остальную часть коробки и рассмотрел своего защитника. На него смотрел крупный пес со свесившимся набок розовым языком. Он облизнулся и громко тявкнул. — Он мой? — не веря своим глазам, спросил Гарри и погладил собаку. Тот в ответ обслюнявил ему ладонь и на зуб попробовал палец мальчика. Было не больно, но Поттер убрал руку и вытер ее о штаны. — Он твой, но руки нужно помыть, а не вытирать об одежду, — сделал замечание Антонин, и Гарри кивнул, — Он еще щенок, так что воспитанием и уходом будешь заниматься ты. Просто так ни один защитник не дается. Нужно приложить усилия, и потом это тебе уже воздаться. Так что обучай и не обижай его. — Хорошо, с-спасибо. А как его зовут? — спросил Гарри, теребя мягкое ухо щенка, который норовил вылезти из коробки. — Имя дашь ты. Он же твой, — с улыбкой ответила за сына Наталия, Гарри кивнул и вскинул глаза полные непролитых слез на Долохова. И все же сорвался с места и подбежал к Антонину, обнимая и утыкаясь носом в живот. — Спасибо… — Главное, старайся, и про него не забывай, лучше самого верного пса, защитника не сыскать. — Х-хорошо, — улыбнулся Поттер и вернулся обратно к щенку, тот ластился и облизывал руки ребенка, все так же находясь в коробке. Гарри вытащил его и прижал к себе. Лапы его забавно свисали, когда хвост изображал пропеллер и бил по ногам. От сухого места на лице Гарри не осталось и следа. — Наташа? Ты дома? — послышался взволнованный голос. Шторка на кухню открылась, и зашла пожилая женщина в теплой куртке, она была испуганной и запыхавшейся, — Наташа, помоги, — просила она чуть не плача. — Что случилось, теть Тома? — спохватилась Наталия. — Витю конь лягнул, он его с поля вел, тот чего-то испугался и встал на дыбы, а там прицеп с возом был. Вот и полез под копыта успокаивать, — рыдая, объясняла она, — я тебя еле нашла. — Вот тебе и ложка… — охнула Наталия, — пару минут дай, я соберу что нужно. Тетя Тома, кивнула и разрыдалась еще пуще, вытирая глаза клетчатым платком.