Spica (Колос. Рабочее)

Предупреждаю, тут... Русские! Следовательно немного мата, алкоголя... вы предупреждены.

— Мужики, за это грех не выпить! — провозгласил усатый мужчина и, почесав волосатую грудь, вскинул руку с полной стопкой прозрачного крепкого напитка. Окружающие его люди, в том числе и Долохов, повторили его жест и чокнулись рюмками. Крепкая была выпита рывком с фразой «ух, хорошо пошла» и была закусана огурцом этого года посолки, кому-то была ближе килька в томате, а кому-то сальце с горчицей. А самые закалённые только понюхали хлеб и повторили наливку для дам, для себя — что покрепче. — Наталия, дай Бог тебе здоровья, — тихо сделала тост хозяйка и, вытерев слезы платком, выпила рюмку. Все согласно замычали с набитыми ртами, Наталия только махнула рукой и рассматривала свою полную стопку, скромно сидя рядом с сыном. Лечение Виктора Степановича далось ей нелегко. Медики что были у тети Томы, только пожали плечами, сказали отлежаться. Мол, Виктор Степанович старый, помирать уже пора ему, а он все носится со своим конем в свои восемьдесят два. Подумаешь ссадина от копыта. А то, что после их отъезда старик ночью задыхаться начал… Да и кого ночью найдешь. А приехать в их село скорая сможет только завтра. И то не факт что сразу. В такой глуши они живут, одни степи да леса вокруг. Вот и спохватилась Тома искать Наталию. Конь задел Виктора Степановича по касательной. Знала животина, что хозяин под ногами, только вот он упал неудачно, затылком об камень и сверху прицепом придавило. А вот ушиба на голове медики не заметили под седой шевелюрой. Зрачки посмотрели, пульс послушали, давление померили, выписали мазь и были таковы. Тома не раз повторяла их слова Наталье: «В этом возрасте старики как дети, всегда все преувеличивают». Единственно, что подтвердила Наталья — отлежаться. Все остальное делала по-своему. Читала заговор, поила травами. И влила в Виктора Степановича немереное количество магии, словами подкрепленными, руками направленными. Через час старик вздохнул спокойно и крепко уснул лечебным сном. Тетя Тома получив указания, как и во сколько давать настои, все записала и накрыла стол, за которым и сидели сейчас все знакомые, что вытаскивали деда из-под прицепа, в том числе и Наталия с сыном. Кто-то громко гаркнул: «Здоровья деду и еще век жизни!», и задев рукой граненый стакан с компотом, залил часть стола. Долохов закатал рукава и отодвинулся от лужи, а тетя Тома подхватилась вытирать разлитое. — Ого, какая у тебя татуировка, — присвистнул сосед Антонина и все дружно обратили внимание на руку Долохова. — Тфу, мазня, — рассмотрев череп со змеей, усатый оголил плечо правое и показал свою. Рисунок под матроской был уже размытый от времени. «За ВДВ» гласила надпись над раскрытым парашютом, а под ним была летучая мышь с красной звездой и что-то еще. Но разглядеть Антонин не успел. Мужики загалдели про армию, про синие береты, про войска и где кто служил. Показывая друг другу успехи молодости на теле. Следом переключились на женское тело и росписи на нём. Сосед Долохова хрюкнул, махнул головой и принялся рассказывать свою историю: — Моя, лет пять назад, тоже загорелась. Говорит, хочу рисунок и показала на поясницу. Ну, думаю, раз баба хочет, так почему бы и нет. Выделил деньжат, позвонил знакомому. Они там с неделю беседовали, подбирали что-то. А потом определилась. Приходит она значит такая, а у нее крест церковный на жопе. И теперь сзади, ну, никак мужики, как повернется спиной, сижу и думаю: не то ебать, не то молиться. Все заржали, кто-то опять опрокинул стакан, только в этот раз он был пуст, тетя Тома только покачала головой с фразой: «Ох и богохульники». Наталия встала, тронула за плечо улыбающегося Долохова и тихо проговорила: — Я домой, не задерживайся допоздна, хорошо? — Пару минут подожди, я с мужиками попрощаюсь и пойдем вместе. Темно на дворе. Да и Гарри один, волнуюсь, — ответил он вполне трезвым голосом. Будто и не пил вовсе. — Хорошо, — улыбнулась Наталия и уже обратилась к хозяйке, — Теть Тома, проводи, пожалуйста.   — Ох, вы уже уходите, — всплеснула руками она и, подхватив влажное от компота полотенце, направилась к двери. — Надо, теть Тома, у нас дома ребенок один, — она накинула платок и заправила из прически прядь под него. — А я даже не приметила, прости Бога ради, — немного грустно ответила она, и, поглаживая Наталию по спине, проводила ее до самой калитки. — Ничего, будет худо Виктору Степановичу — зови, — наказала Наталия, и тетя Тома расцеловала ее в обе щеки. То же самое она проделала и с Тосей, который на ходу натягивал куртку. — Скатертью вам дорога, — попрощалась тетя Тома и махнула рукой. Они вышли на проселочную дорогу и медленным шагом направились за овраг. Как только окна домов скрылись из виду, Долохов приобнял мать и они вместе трансгрессировали к камню у развилки. — Налево пойдешь… — зачем-то вспомнил Долохов и улыбнулся, — мам, ты же вроде ставила заговор на не нахождение. Так как же тетя Тома нас нашла? — А вместе и с ним был и заговор на помощь нуждающимся, не могу я бесследно уйти. Понимаешь? Где есть плохие люди, там есть и хорошие. Все всегда равноценно. А кому очень понадобится, тому тропа и откроется, — пояснила Наталия, и они пересекли границу. — Ясно, — ответил Антонин, ведь ничего другого он от матери и не ожидал. Как бы не бранилась она на те же глаза, заглядывающие в окна.… Но если была просьба о помощи, отказа из ее уст никогда не было. — Девятый час уже, надо было не соглашаться, а уйти сразу, да и обижать не хотелось, — причитала Наталия, ускоряя шаг. — Митюха с ним, не пропадет, — успокаивал Долохов, хотя у самого червячок душу грыз. Они быстро дошли до дома, Наталия прямо на ходу разулась и забежала на кухню. Долохов от нее не отставал. — Батюшки… — удивилась Наталия, разглядывая спящего ребенка на лавке. Гарри обнимал свой посох и пускал на него слюну. Осина тем временем мягко светилась белоснежной корой как люмос. Рядом с ним сидел Митюха и задумчиво завязывал узлы на своей бороде. — Дюжий* Чадо, — сообщил Домовой заходящим в дом, и хмыкнул. Под лавкой завозился щенок. — А ты смотрю и рад пристроиться, — поругалась Наталия на Митюху, который впитывал излишки магии. Видимо пока их не было, у ребенка был выброс. — В батог* все убыло, — махнул рукой тот на осину и слез с лавки. Наталия повесила платок на стул, аккуратно забрала посох у ребенка и поставила его в угол. Тот мигнул и погас. Гарри, стараясь не разбудить, взял на руки Антонин и понес в комнату. Через несколько минут он спустился обратно и посмотрел на уставшую мать, которая подпирала рукой голову. — Не разбудил? — спросила Наталия и прикрыла глаза. — Нет, его и бомбародой сейчас не разбудишь, — ответил Долохов, садясь за стол, напротив матери, — может чаю? Наталия отрицательно помотала головой и зевнула. Под столом завозился щенок и уткнулся мокрым носом в ногу Долохова, прямо между носком и штаниной. Тот вздрогнул и нагнулся. — Вот же ж проказник, ты чего за хозяином не уследил. А ну беги охранять сон! — шикнул он на щенка, тот прижав голову, медленно стуча коготками по дереву, пошел к двери. — Научится, — махнула рукой Наталия, — нам главное сейчас уравновесить его руну силы. Она у него во весь лоб сияет. Это хорошая руна, боги наградили его с лихвой. Но у всего положительного есть и другая сторона медали, сам знаешь. — Победа, слава, известность против эгоизма и самолюбия? — толкуя стандартное значение молнии на лбу Поттера. — Нет, Тося, — она хмуро посмотрела в окно и продолжила, — не только это. Это испытание. И на каждом испытании будет препятствие. И чтобы Чаду стать сильным, свободным и счастливым ему придется пройти против такого же сильного противника, разорвать самые мощные оковы и умыться слезами. Потому что как бы сильно он не желал спокойной жизни, руна ему этого не даст.