Spica (Колос. Рабочее)

Музыка продолжалась до самого утра. Гарри уже устал краснеть, бледнеть и заикаться от столь экстравагантных звуков. И рыдать от смеха, когда Антонин чуть приподнявшись, выпускал на волю дух съеденной каши, а потом делал возмущенное лицо, смотря на собаку и восклицал: «Бурый, что ж ты делаешь, аж земля трясется!». На что пес поднимал голову и, поводив носом, убегал в другую часть комнаты, где воздух вроде бы как чище, да и легкий сквознячок имеется. Наталия только мотала головой и смеялась вместе с ребенком. А Гарри зарекся больше не кушать хоть и безумно вкусную, но такую убойную пищу. Ну, может только чуть-чуть. Антонин посмотрел на часы и, взмахнув палочкой, открыл окно: — А то нашего сиятельного Лорда от здешнего амбре придется выносить вперед ногами, — пояснил Долохов, и Гарри очень захотелось посмотреть на Лорда, и почему тот сиял, — а теперь смотри, вот тут и тут заводишь, а вот этим ремнем застегиваешь и с другой стороны, главное не перетягивай. Показывая говорил Антонин, надевая шлейку на Бурого. Пес был не особо доволен новому одеянию и постоянно наклонялся, нюхал и пытался почесаться. Гарри погладил Бурого по обрезанному уху и спросил, показывая на боковые петли: — А это зачем? — Сюда будут крепиться боковые ремешки, а те к потягу. А потяг к саням. Пускай так побегает, ему привыкнуть нужно. Бурый зашевелил маленькими бровками пятнышками, показывая свое сомнение. На собачьей морде это смотрелось умильно, но Антонин не собирался сдаваться на милость собачьим эмоциям. Митюха в этот момент выглянул из-за угла, толкая перед собой туес из бересты с сушеными грибами, и сообщил Наталии: — Матушка, давеча дворовик* молвил о госте. Дюжий барин, бледный такой. — Спасибо Родной, надо встретить, — спохватилась Наталия и, вытерев мокрые руки, накинула прилетевший платок на голову, — присмотри за похлебкой, а то убежит. Митюха хмыкнул, соглашаясь и дотолкал туес до лавки.

***

Люциус устало оперся о трость и ругался на здешние дороги. Ему пришлось прошагать на своих двоих в нужном направлении, как было указано в письме от Долохова. Только тот не предупредил, что шагать придется не одну милю. Край мантии был постоянно усыпан колючками, сколько бы он их не убирал. А высокие сапоги из нежнейшей итальянской кожи уже покрылись царапинами. Но это было не столь утомительно как поддерживать согревающие чары. Его никто не оповестил в министерстве, что на данном континенте так холодно. Этого не ощущалось ни в посольстве, ни в городе, где непосредственно проходила деловая встреча. Там была только сырость, шум и грязь. Стандартная погода зимнего Лондона. Люциус задумался. «Зимнего. Хотя на календаре была осень. А здесь…». Он похрустел свежим снегом под сапогами. Через тонкую подошву сразу почувствовались неровности. — Точно варвар. — Добро пожаловать, дорогой Гость, — резанула слух уже почти привычная речь и Люциус вздрогнул. Женщина поклонилась и пропустила его. Он сделал стандартный поклон головы, приветствуя, и последовал за ней, ощущая, как затылок и спина покрылась мурашками. Защита была на удивление хорошая. Такие охранные питают не одно поколение. Чувствовалась многовековая сила данного места, и в предвкушении увидеть что-то грандиозное чуть ускорил шаг, идя, почти нога в ногу с сопровождающей. По внешнему виду она была странно одета и возможно работала на здешнего хозяина. Но то, что перед ним открылось, привело его в ступор. В подобных строениях у него жили жеребцы и павлины. Дверь одного строения открылась, и навстречу им вышел Долохов, улыбаясь от уха до уха. — Мое почтение, — поприветствовал Малфой, надеясь, что то, что он видит, относится к части поместья. — Проходи в дом, не стой истуканом, — ответил Долохов и развеял все его надежды. Люциус зашел следом и слегка поморщившись, разулся. В чужой стране нужно соблюдать правила местных. Ходить без обуви он мог только в личной комнате. Так было принято везде, где он жил. Оставлять ноги не защищенными был знак наивысшего доверия и уважения. А пятка как малочувствительное место не заметит тончайшей иглы. На то она и ахиллесова пята. Но Долохов и уважение... А разуваться надо. Они зашли в комнату напоминающую кухню домовиков в его мэноре, но встретили его не домовики, а большой рычащий пес, которого придерживал ребенок за странную сбрую. — Нельзя, Бурый сидеть, — с легким акцентом проговорил мальчик, и собака его послушалась, но клыки показывать не перестала. У Люциуса внутри что-то щелкнуло. Он присмотрелся, подмечая знакомые черты, но никак не мог понять, где он их видел. «Наверное, ровесник моего сына», — заметил про себя Малфой и расстегнул мантию. В помещении было довольно тепло. — Присаживайтесь, скоро ужинать будем, — проговорила женщина, взмахом руки накрывая на стол. Люциус снял мантию и, перекинув ее через руку сел на лавку. Глаза немного разбегались от новых и неожиданных вещей. Он подметил, что женщина чрезвычайно сильна для прислуги, домовиков нету. И назойливая мысль, что он этого ребенка видел, возможно даже его родителей, как осенний жук зло кусал его и не оставлял в покое. А интуиции своей Малфой всегда доверял. — Мам, сиятельному лорду наливочки, от самогона его унесет, — зашел на кухню Долохов и сел напротив, одновременно хватая ребенка и усаживая себе на колени. Мальчик прижался спиной к Антонину и из-под челки, сверкая удивительно зелеными глазами, рассматривал Люциуса. Малфой опешил от обращения к женщине. А еще больше от фразы ребенка: — Почему он не сияет? На что Долохов, хмыкнув, ответил: — Начистить забыли, гульфик ходячий. — Тося, — воскликнула женщина и хлопнула его полотенцем по спине, — ты мне тут за столом такие разговоры… — А что, он как Генрих Восьмой, сначала в комнате появлялся гульфик, а потом уже и сам король. То же самое и у нашего уважаемого лорда Малфоя. Только чуть выше. У Люциуса задергался глаз. — Это был комплимент, — утешил его Долохов, взял булочку со стола и дал ее ребенку. Мальчик откусил и, жуя, рассматривал гостя, — ты уж прости, тут столового серебра нет. Мы любим попроще, то, что роднее. Правда, Гарри? Гарри улыбнулся и кивнул, надкусывая с другого бока сдобу. От наклона головы челка у ребенка съехала вбок, открывая известный всему миру шрам. Люциус был уже согласен на какой-то уносящий с ног «самогон». Он сглотнул комок в горле и слегка кашлянув, спросил: — Это то, о чем я думаю? — Это то, о чем нужно забыть и не вспоминать, — серьезно ответил Антонин и погладил Поттера по голове. — Тося, а когда можно будет снять шлейку? — поинтересовался Гарри, немного отвлекая от напряженного разговора за столом. Антонин под ним расслабился и, прижав к себе ответил: — После ужина, и ты ничего не забыл? Поттер задумался, а потом в ужасе округлив глаза, положил булочку на край стола и побежал к умывальнику. — Молодец, — похвалил его Долохов, — только поздно спохватился. — Я не виноват, что меня взял в плен, один большой и страшный медведь. А потом сунул в руки булочку, — оправдывался ребенок. Наталя улыбнулась, поставила чан с пловом в центр стола и пожурила: — Мудрые слова да вам бы в уши, Вас это тоже касается молодой человек, — Люциус вздрогнул от интонации, так жутко напоминающую его покойную матушку. Все последовали примеру Гарри и сели за стол. Поттер не спуская глаз с Малфоя, накладывал еду себе в плошку. Долохов разломал руками хлеб и протянул добрый кусок Люциусу. Наталия достала наливку и разлила ее по трем рюмкам. Ребенку достался компот из сухофруктов с травами. Малфой принял неровный кусок хлеба с легким недоумением: — Мужчины ломают хлеб руками, ножи лишь только для врагов, — пояснил Долохов, Люциусу это высказывание было непонятно, но сделал вид что понял. И взяв свою рюмку, последовал примеру Долохова. — Тося, он тоже был Пожирателем? — в лоб спросил Гарри. Наливка у Люциуса пошла не в то горло, тот покраснел и закашлялся. Долохов утвердительно замычал жуя. А Поттер кивнув своим мыслям, приступил к еде. — Откуда? — сиплым шепотом спросил Малфой, удивленно взирая на мальчика. — Рассказал. После нашей с тобой прошлой встречи, он должен знать о родителях и за что они боролись. И за что боролись мы, и что нет плохих и хороших сторон, есть только люди, преследующие свои интересы. Так что можешь говорить открыто, у меня от него нет секретов, не смотря на то, что он ребенок. Осознание придет со временем. Люциус сглотнул и покосился на Наталию. Женщина спокойно повторно налила ему опять полную стопку, и, встав, достала белое полотенце с красивыми узорами на уголках. — Возьмите, Люциус, — он принял полотенце, поблагодарив кивком, чувствуя себя перед ней ребенком, а не Лордом великого рода. Даже чувство брезгливости куда-то ушло, заполняясь каким-то уютом и спокойствием. Или его мозг натерпелся за весь день так, что ужасаться и удивляться он уже устал и ушел на покой. Компания, с которой хотели заключить договор, вела себя довольно паршиво: полностью игнорируя деловой этикет, до тех пор, пока Люциус не запросил более компетентного человека. И его предоставили, так как терять взаимовыгодное соглашение ни одна из сторон не хотела. А Малфой вспоминая Долохова, закрыл глаза на столь вопиющую безграмотность. Отгоняя мысли на задний план, он последовал примеру и приступил к еде, которая на удивление была довольно хороша. А напиток в рюмке напоминал сладкий сироп, который ему не удалось распробовать в первый раз. Он удивленно вскинул брови, так как градус не чувствовался. — Облепиха, — ответил Долохов и налил ему еще. Люциус хмыкнул. Доедали все дальше в полной тишине. К концу ужина Наталия убрала все со стола, оставила наливку, большую чашку с ватрушками и кувшин с компотом. — Безалкогольное? — спросил Люциус, поглядывая на свою полную рюмку. Расслабленность он чувствовал, а вот голова была свежая как после чая. — Почему же, градус есть, — пересадив обратно к себе на колени Гарри, ответил Долохов и положил свою голову ему на макушку. Люциус ухмыльнулся и попытался встать, но того отчаянно повело вбок и ноги оказались как-будто налиты железом. Аристократическое лицо перекосилось в возмущении. — Мам, Люциусу больше не наливать, — заржал Долохов. Наталия покачала головой, — у нас останешься, ты в таком состоянии даже до калитки не доползешь. — Как так? — понимая, что что-то не так, спросил Малфой. — Как-как… Волшебно. А раз никуда не спешишь, рассказывай. Что там такого приключилось, что ты у нас забегал по всему миру? — А вот он и случился, — кивая в сторону Гарри, ответил Малфой.